Стоял на платформе, смотрел сквозь морозный туман вечернего города на далёкие фонари и грустил о романтике дальней электрички, которой ехать бы и ехать, подвывая от восторга, среди лесов - да над болотами; громыхать по железным мостам, везти в туманно-солнечную даль грибников и дачников, а она вот, ползёт среди бетона, кирпича и асфальта, внезапно замирая в недоумении на остановке "Курский вокзал". Тут она распахивает все свои двери и осторожно выглядывает в незнакомый мир краешком деревянной скамейки, случайно попавшей в середину солнечного луча, на которой ещё сиживал Гоша, он же Гога. Где же старушки в платочках? Где повоевавшие инвалиды? А точильщики ножей со своим нехитрым станком? А двадцатьпервая волга, деревянный трамвай и порожний зилок с первомайской символикой, на бодрящем, весеннем, похмельном сквозняке?
Да вот же они, стоят рядом у дверей, замирая от предвкушения чего-то прекрасного, ненароком вываливаясь своими кумачёвыми серпами на рафинированную платформу, где чёрный охранник грозит им резиновой дубинкой, а измождённый таджик обречённо утрамбовывает свежеположенную плитку...
Однако, у меня есть сокровенное знание: По станции "Тушино", раз в день, оглашая округу восхитительным гудком, проходит настоящий паровоз. Дымный, чёрный и стремительный...
Как раз такой, чтобы я мог спокойно лечь на рельсы.
Помочь сайту
Поздравления
