На фоне созвездия
Стрельца снова нарисовалась его дрожащая рука с кубком.
- Петро, ты где?
- Здесь я, Господи, справа,
глянь на Водолеев.
- Ты мне, Петро, это брось – Господи! Это я на службе тебе Господи, а щас мы
отдыхаем, расслабляемся. Чо не наливаешь?
- Может,
хватит, Господи? Ведь натворишь опять
чо-нить, как в прошлый запой. Это ж надо было додуматься – обезьяну обрить с
ног до головы! Мерзнут они теперь, эти,
как их ты там обозвал – людишки.
- Не твое анхарген… арнахрен… а, вот – архангельское
дело! Наливай еще и в кущи пойдем – к Евкам,
мать их в качель!
- А вот тут ты неправ, Господи! Нет у них матери, один ты у них, сиротами
сделал ты их, обидел.
- Не твое арх… собачье дело!
И вообще – почему это ты до сих пор басом говоришь, на батьку рыкаешь?
Негоже! А вот мы тебе сейчас – вжик!
- Господи – за что оскопил-то? Одна у меня радость была – в кущах поевиться,
и той лишил!
- Это, чтобы ты от ангелов не отличался, певчих моих. Наливай, говорю! И – в кущи!
Я с трудом доволок орущего
пиратские песни старика до райских кущ.
- Петро,
тпр-р-ру! Стоять! Где мы?
- В раю, Господи.
- А эти, как их, Евки где?
Хочу к Евкам!
- Так вот же, где ты
прошлый раз Адамовым ребром метку красную на фонаре оставил и над входом
написал «Еваторий». До сих пор ангелы в
смущении – что бы это значило?
- Мне только
это ведомо. Хотя… Правы они. Это я в подпитии в одной буковке обшибся. Заходи, приглашаю!
- Нет, уж.
Теперь я тут, на крылечке посторожу.
- Заходи. У
меня сегодня эта – жилка творческая прорезалась, помогать будешь.
- Опять,
Господи? Опять брить кого надумал? Ты ж
и так прошлый раз скольких перепортил: обезьян оголил, мамонта под ноль пустил, хорошо льва не успел
до конца добрить – заснул!
- Не, седня брить не буду. Седня у меня другое в задумках.
Надоело мне у Адама ребра выдирать и Евок из них делать. Прям, хожу, как на работу.
Рви и лепи, рви и лепи. Тьфу!
- А как же иначе-то, Господи, людев размножать?
- Вот счас и придумаем – как!
Мы подошли к
огромной кровати под балдахином, где очередная Евочка играла с беленьким и пушистым змеенышем.
Я смотрел, как
шатающийся Господь поставил перед собой Адама и Еву, и долго их разглядывал.
Потом хмыкнул и вынул
из скривившегося от боли мужика ребро.
- Слышь, Петро?
- Гы?
- Не гыкай, как я там
прошлый раз писал-то про акт творения?
- «И будет она плоть от плоти …»
- Стоп, хватит, молодец.
Вот это оставь, остальное – вычеркни.
- Что вычеркнуть, Господи?
- Меня, меня, дубина архенгельская, вычеркни из акта
творения.
- Как это?
- А так, пусть сами теперь это – плоть от плоти, - дрожащей
рукой Господь подвесил ребро Адаму между ног.
- И он сказал, что это – хорошо! А то – рви и лепи, рви и лепи. Вот теперь
пусть сами творят, что хотят, а мы,
Петро, пойдем с тобой продолжать банкет.
Я там недавно из райских яблочек пару бочек славной бражки замутил. Готова уже,
небось, а?
Помочь сайту
Поздравления
