аким

Акимка заплутал. Самым постыдным образом. Хорошо, что догадался поутру стащить у деда коробок серников и щепотку  соли.  Сейчас он сидел у небольшого костра и шмыгая носом жарил на прутике грибы.  Есть он хотел всегда. Растущий организм требовал топлива, ну а после целого дня проведённого на свежем воздухе...да в такой тревоге.... Уже вечерело.  он обошёл окрестности в поисках валёжника.  Ничего не поделаешь,  придётся ночевать.  Сквозь густую завесу дыма на свободу выпрыгнули языки пламени и  тайга подвинулась ближе, хмуро глядя на костёр и чужое существо влезшее в её нутро.  - Ты костерок то потом загаси.  Поакуратней с огнём,тайга его не любит.  Акимка почему то не удивился увидев с другой стороны костра дедка с всклокоченой головой и бородой. - Напужался небось?...- Нет деда...Я заплутааааал.  Слёзы уже который раз за день  готовы брызнуть из глаз.   -Тихо - тихо...Тайга шума не любит, особливо ночного. Ты мальчик видать хороший,   утром костерок погасишь, а я тебя одарю....даааа.  Мягкая меховая лапа лезет в грудь и что то оставляет у сердца. Костерок заиграл язычками пламени какого то немыслимого цвета.   Деревья отодвинулись давая простор костру и сидящему у него . Уюююютнооо. Когда Акимка открыл глаза, солнышко освещало пятнышко серой золы с горсткой багровых углей в центре и тонюююсенькую струйку дыма поднимавшуюся в утреннее небо.  Это был соооон. Он тщательно затоптал кострище и решительно зашагал прочь. Он знал куда идти.  С тех пор прошло много лет.  Аким вырос, похоронил деда и сменил доставшуюся ему по наследству старую берданку на новенькую двухстволку тозовку. Никогда он не плутал в тайге и зверь к нему сам шёл на выстрел.  В это лето он мало ходил в тайгу. надо было поправить баньку.  Он слышал про ссыльных, а тут женщина пришла к колодцу, что в трёх шагах от его избы. Он только вытащил из него ведро полное воды и подняв голову увидел её глаза в которых стыла осень.  Прядь волос выбившаяся из под платка тронута сединой. лицо - череп обтянутый кожей.   Аким заторопился.  Раплёскивая воду он почти добежал до дома, сорвал с верёвки в чулане добрый кусок вяленого мяса и кинулся к колодцу. Женщина медленно поклонилась в пояс и не приняв дара, скособочившись на один бок пошла прочь с полным ведром воды...Гооордая.  Они  сошли с парома в один день.  Эта женщина...и Мила - девушка с нездешним именем. Аким с удивлением замечал, что работая руками ласкает языком её имя.  Она устроилась работать на почту и он редко её видел. В тот день он ладил новую дверь к своей баньке, когда к нему пришли. Два солдата с винтовками и их командир в форме сотрудника НКВД. - Пойдёшь с нами. Ты говорят лучше всех в этих краях тайгу знаешь.  Собирайся, будем искать беглеца. След кружил вокруг деревни. Два кострища показывают места ночёвок. Аким оторвался от своих спутников шагов на двести, когда вышел на крохотную поляну, чем то до боли ему знакомую.  Там он его и увидел.  Высокий человек шагнул к нему от ствола кедра и протянул к нему руку. Была ли в этом жесте угроза? Трудно сказать, но Аким выстрелил, человек сложился пополам и упал в заросли уже поспевшей черники. На выстрел уже спешили военные. Старший носком сапога повернул голову убитого.  - Зря ты его. Мы его отсюда не унесём.  До деревни версты четыре. Он уже достал из планшета карту и отмечает на  ней химическим карандашом место.  - Придёшь завтра с лопатой и закопаешь. Непререкаемость командного тона не вызывает сомнений.  Аким  у бани насаживал лопату на новый черенок, когда подняв голову увидел её....Ту женщину. в двух шагах от него, с котомкой за плечами. Сползший платок открывает белые как снег волосы. Смотрят на Акима глаза, в которых холод зимы. Низкий поклон до земли и плевок в ноги. Уходит женщина в сторону парома. Мягкая лапа вползает в сердце Акима и уходит забрав нечто, чему нет названия. Озирается Аким, смотрит на мир дикими глазами.  Потемнело вокруг.   Опушка леса смотрит на него враждебным частоколом деревьев. Аким бросив лопату рванул вслед за женщиной, зацепился ногой за слегу и упал в дорожную пыль.   МААААТЬ!!!  ПРОСТИИИИ-И-И!!!  Забился в кликушеском параксизме. Он ничего не хотел видеть. Даже Милу, стоящую над ним с повесткой в руках. Это был 1941 год. Он не вернулся с войны.