Живое дыхание

  Они любили друг друга. Любили нежно и страстно. Полюбили внезапно и надолго, не понимая - отчего и за что, а просто – за все сразу. И не потому, что чего-то хорошего или более важного в другом из них было больше, а плохого – меньше. Всего было предостаточно. Но только без любого: важного или неважного, хорошего или плохого они просто не могли обходиться. Потому и были всегда рядом. А когда их тела расставались, то чувства еще больше сближались в мыслях и ощущениях.

  Они любили быть вместе в работе и на отдыхе, любили общие дела и игры. Они любили друг друга всегда и везде. Вот и все.

  Но этот ледяной холод, который появился внезапно, который вдруг разъединил их - беспощаден и неумолим.

  Она лежала ничком лицом вниз. Он лежал, сжавшись в комок, и думал: - Как быть?

  Оба прежде не верили, что такое может случиться с ними.

  А в этой жизни бывает всякое. Бывают встречи и разлуки, бывают радости и огорчения, бывают увлечения и отрезвления, страсть и бессилие, счастье и горе, жаркая любовь и лед ее разрушающий.

  Она задыхалась от случившегося. Он стонал от безысходности. Однако они по-прежнему были рядом.

  Но этот сковывающий, всепроникающий холод, разлучил их. Он не давал приблизиться друг к другу. Остывающее сознание теряло надежду.

  Еще какой-то час назад он заботливо поправлял ремешки ее одежды, настраивал крепления, подгонял очки. А теперь - в десятке метров от ее неподвижного тела - не может чем-то помочь, бессилен что-то предпринять.

  Ни звука, ни шороха, ни единого движения.

  Он вспомнил, как накануне увлеченно готовился к выходу, все до мелочей продумал и перепроверил. И удобства, и надежность, и даже вид ее экипировки были важны для него. Но самое главное – надежность!

  Врачи настораживали: физическая нагрузка и высокогорье могли оказаться опасными для ее здоровья. Но она безрассудно не верила этому, а он рассудительно решил подстраховаться и в виде ранца приспособил к своей спине кислородную подушку. Она ничуть не мешала, когда они, смеясь и задыхаясь от потока воздуха и восторга, неслись к подножью снежного склона. Разгоряченные тела и клокочущие сердца, пылающие чувства неслись сквозь взлетающую снежную пыль, паря в облаках счастья. И никто не мог подумать, что вдруг бесстрастный немой холод разлучит их.

  Так бывает часто: холод лукавства, наледь недоверия или обжигающий лед измены вдруг обмораживают любящие сердца на год, на два или навсегда. Лавина боли обрушивается на беспомощное сознание, которое готово умереть от безысходности.

  Снежная лавина, что обрушилась на них и стиснула каждую косточку и каждый нерв, обрекала на вечную разлуку.

  Его согбенное тело затекло. Кисть правой руки оказалась под локтем левой. Перчатки не было, ее сорвал ремешок лыжной палки.

  Тело было сковано плотным снегом, и даже вдохнуть полной грудью не представлялось возможным.

  Пальцы начинали замерзать. Он попробовал ими шевелить. Снег под телом не был так плотен, как над ним. Пальцы и кисть имели место для движения. Шевеля пальцами и кистью правой руки, он ощутил жесткий предмет. Это был наконечник кислородной подушки. Соскальзывая с него, замерзшие пальцы все же смогли открыть штуцер. С шипением кислород устремился наружу. Стало легко дышать. Сознание прояснилось надеждой и верой в спасение. Над спиной образовалась полость, которая расковала тело.  

Поджатыми руками смог пошевелить.

  Сразу началась интенсивная борьба со снегом за жизненное пространство. Двигались плечи, шевелилась голова, сгибались и разгибались ноги. Он не различал где низ, где верх, но был уверен, что верх над головой. Именно туда и стремилось вырваться его тело. Глаза стали различать свет – бледный, едва заметный, который шел сверху. Значит, он не ошибся. Не верилось, что эта огромная масса снега из пышных снежинок, которая охватила его тело, вмиг превратилась в монолит земной тверди. Но было так. Требовались большие усилия всех мышц, чтобы продвигаться на сантиметры. Это удавалось.

  Через целую вечность времени и неимоверную тяжесть бесконечной толщи снега он, совсем обессиленный, вырвался наружу. Внизу сияла пустынная серебристая гладь. Вверху он увидел четыре полоски от лыж. Обрыв лыжни показывал, что лыжники оказались у самого верха снежной лавины, а ее основная масса сошла гораздо ниже, опередив их стремительный спуск.

  Когда они мчались вниз, Светлана находилась чуть сзади и слева. Он повернулся в левую сторону. Солнце ослепило глаза. Прикрыв их от острых слепящих лучей козырьком ладони, он вдруг заметил алую вешку. То была одна из лыжных палок, которые Сергей купил любимой. Этот цвет прекрасно сочетался с ярко-синим цветом ее лыжного костюма.

  Он бросился к сияющему маячку. Не чувствуя холода и усталости, голыми руками, будто крот, ни на мгновение не останавливаясь, рыл и рыл. Добравшись до основания палки, он дернул за нее, но та, словно вросла в снежные недра - ничуть не поддалась. Заметив ткань синей перчатки, он понял, что палка зажата в кисти Светланы и охвачена ремешком. Тугой снег, слившись с ее телом, жестко стиснул его. Сергей уже не рыл, а соскребал наледь с ее костюма. И вот ее тело удалось расчистить и перевернуть. За ворот, в уши и нос набилась белая масса. Сергей аккуратно очистил их, стер снежинки с ресниц. Они не шевелились. Не дышала грудь. Заледеневшие пальцы Сергея не могли ощутить пульс, но слабое тепло шеи он все-таки почувствовал.

  Сергей прильнул к ее лицу. Он начал вдыхать в ее рот свое дыхание. Одышка сбивала ритм, но Сергей боялся потерять драгоценные секунды ее жизни. Он боялся потерять ее. Он боялся потерять все!

  Кто-то назвал этот метод искусственного дыхания – «рот в рот», и только сейчас Сергей осознал, насколько неправильно это название. Губы в губы – и никак иначе. Только полное слияние этих губ сможет передать жизненное дыхание одного другому. Так когда-то влюбленный царевич оживил спящую красавицу. А какой-то романтик  переиначил это спасение в сказку.

 ...Веки вздрогнули. Не веря в чудо, Сергей продолжал дышать в ее губы. Но широкие губы шевельнулись, и кончик языка тронул губы Сергея. От неожиданности он отпрянул. Ожившее лицо Светланы недоуменно, но ласково смотрело на него.

 - Мне это не снится? – спросила она чуть слышно.

 - Нет. Уже нет.

  Его «спящая красавица» ожила, и он был неимоверно счастлив.

 - Что ты делаешь? – вновь спросила она.

 - Искусственное дыхание «губы в губы», – просто ответил он.

 - Нет, Сережка, это - поцелуй в поцелуй.

Сделав глубокий вдох, добавила: - И вовсе не искусственное. Дай еще один глоточек дыхания.

  Сергей склонился над ней.

  Они дышали губы в губы, поцелуй в поцелуй. Их жизнь продолжалась, как и любовь, которая не сможет умереть, пока живое дыхание будет передаваться от сердца к сердцу.