Вода сомкнулась неожиданно стремительно, потянув тело ко дну. Я не успел ни вдохнуть, ни крикнуть. По привычке открыл глаза, их резануло больнее, чем солёной морской водой. Было видно небо, синее, но мутно-расплывчатое, как через бутылочное цветное стекло. Страшно не было, я знал, что это сон, напротив с любопытством оглядывался, правда мешали частички отмерших растений и вездесущий мусор, но было интересно... пока я не почувствовал лёгкий страх, при прикосновении проплывающей мимо рыбёхи. А вдруг не сон?
Чувствовалась холодная вода, я видел, как пузырилась одежда, и из под неё поднимались, кувыркаясь, пузыри воздуха, чувствовал, как ноги, находившиеся ниже начинало сводить. Страх перерос в панику. Засучив руками и ногами, извиваясь всем телом, я почти не продвигался вверх. Напротив, намокшая одежда тянула вниз. Я надеялся, что здесь не глубоко, и попробую, оттолкнувшись от дна вынырнуть. Пятно света становилось всё расплывчатее и угасало. Лёгкие резануло и жгло, жгло невыносимо, так, словно они закипали, в глазах появились пятна и всплески-блики, яркие как маленькие молнии. Это всё, успел подумать, перед тем, как мимо воли судорожно приоткрыв рот, хлебнул воду... какая она противная на вкус. Глоток... глоток побольше, в голове рвануло. Вскинувшись, я проснулся.
Мокрый, содрогаясь от пережитого, чувствуя вкус воды и тины во рту, по инерции дотронулся к месту на руке, где меня касался плавник рыбы. Полусонный, не мог сообразить, где я нахожусь. Расположение окна, мебели, сама мебель... всё было незнакомо. Наконец сообразил... я у сестры, в Таллинне, второй день гощу. Слабость в теле заставила лечь. Сердце колотилось с неимоверными оборотами, голова кружилась до тошноты. Съел, что ли что-то не то? Отдышавшись, поплёлся в душ, вода благотворно подействовала на напряжённое тело. Сна не было, да и не хотелось засыпать, исподволь опасался продолжения кошмара, и опасенья были не беспочвенны. Кошмары снились навязчиво, часто с того самого места, на котором сон прерывался, или что ещё хуже - по новому.
За окном мело, декабрь был снежный. Уже придя в себя окончательно, переключая многочисленные каналы телевизора, подумалось... и к чему приснится такое? Купаться мы точно не поедем, декабрь, однако. На даче, да и около нет и в помине ни то, что водоёмов, или рек... луж и тех нет. Бред, какой-то. Утром, завтракая у сестры, вынужден был ещё раз пережить то неприятное ощущение ото сна, рассказывая его, в ответ на встревоженные расспросы об моём, далеко не цветущем виде. Время гостевания подошло к концу. Сон и воспоминания о нём притупились. Никаких эксцессов связанных с водой, да и не только с ней не случилось. Дорога домой, сутки пути, тоже прошла как обычно.
Дней через двадцать, по приезду домой, вечером в комнату вошла мама. С виноватым каким-то лицом помялась возле, села и сказала, что умер мой отец. Не смотря на то, что он оставил нас вскоре после родов... нет, я не испытывал к нему ни какой либо привязанности... с чего бы? Но и ненависти не было. Было жалко, как человека... как соседа по дому. Не было той жалости, которая должна быть за родным человеком.
Мама, посидев немного, тихо проговорила: когда-то мы с ним шли, и за нами гадалка увязалась.
Но не за мной, а за ним, за руку схватила... дай погадаю, и всё тут. Он сначала сердился, потом отшучивался, мол, в милицию отведу, и всё ж сдался, скорее чтоб та отвязалась и оставила в покое. Ну вот, нагадала она ему, что он утонет. Причём нелепейшим образом. Тут отец не выдержал, оттолкнул цыганку, бросил ей три рубля приговаривая зло... я три года проплавал, во всяких передрягах побывал, а ты карга старая: утонешь. Так вот, утонул он, в декабре, когда ты гостил в Таллинне. У меня застучало в висках, видимо на лице отразилось моё состояние, мама, заволновавшись, принесла попить и успокоительное, досадуя на себя: зачем на ночь сказала. Вот тут я ей и рассказал свой сон.
Сон был не про меня... я так думал тогда. Снился именно в ту ночь, когда всё произошло. Он шёл с работы, можно было идти по улицам, но несколько дольше, а можно было срезать, что все и делали от мала до велика. Над притоком к местной речушке, был оборудованный перилами добротный мостик, по нему и срезали путь. В ту ночь было ветрено, гололёд ужасный. Лёд, вылизанный ветром был как стекло. Возвращаясь со смены, он поскользнулся и упал в проток, который называли - канава, около полутора метра глубиной. Лёд только лёг, веса тела не выдержал... После, когда его обнаружили, под ногтями было полно земли и остатков травы, видимо до последнего пытался вылезти. Но намокшая одежда и лёд на крутых боках канавы не дали спастись...
Пришло лето. На торфяники, в пятнадцати минутах ходьбы от дома, прилетали лебеди, и жили до поздней осени, а иногда оставались и на зиму. Я люблю ходить и подкармливать их, или просто посмотреть. Пройти можно было двумя путями, по проторённой автолюбителями дороге, но с риском наглотаться пыли, что и делало большинство, или же вдоль той же злополучной речушки, и по кладочке из двух досок, а затем через заброшенную разработку торфа. Я ходил короткой дорогой. Так и в тот раз. Но подойдя к кладочке с неудовольствием заметил, что из двух досок осталась одна, и вода подошла после затяжного дождя, почти под неё. Посомневавшись, всё же решил не возвращаться и идти в обход, а перейти. Не без панических ноток, но перебрался, ругая себя с опозданием. Но перешёл и ладно. Твёрдо решил, что домой пойду по дороге. Пройдя по отвалам вдоль берега, я напоролся на ещё одну преграду, которой прежде здесь не было сколь я не ходил. Между озером на котором жили лебеди и речушкой образовался проток, не широкий, на вскидку около метра. С двух сторон росли кусты и деревца. Я прикинул, что с лёгкостью перескочу, и при помощи поросли выкарабкаюсь на ту сторону. Перепрыгнул и в правду легко, и в тот момент, когда выпустил ствол берёзки из руки, ноги скользнули вниз. Не успев вдохнуть, больно ударившись, упав плашмя на грудную клетку, я очутился в воде. Первая мысль... чёрт, снова этот сон. Всё было как в нём, и даже плавающий надо мной мусор. Только промыв был не глубок, метра два не больше... Как я выбрался, с одной то рукой, на скользкий мокрый торф, просто не помню. Страха не было, ни тогда, ни после. Может от того, что в снах пережил это и не один раз... не знаю. Пошёл дождь, сильный с грозой, с меня смыло всю грязь. Когда я через пару минут вышел на берег озера, там были такие же промокшие горожане, многие с детьми, они были ничуть не суше меня, и мой вид оставил их равнодушными. Я, до сегодняшнего дня никому, ничего не рассказывал. Но и кладочкой больше не хожу.
Помочь сайту
Поздравления
