Вкус свободы.

   На дворе прокукарекал петух, промычала корова, забеспокоились свиньи, но всё это угомонилось тут же. Опять наступила тишина и только похрапывание заполнявшее дом не дозволяло назвать тишину полной. Похрапывание было разнообразным, однако не превышающим определённой высоты. Правда, кое-когда появлялся стон, а то и невнятное бормотание и это нарушало всё же таки монотонность, но опять же на какую-то краткость.

   Юрочка проснулся давно. Отчего-то спать ему не хотелось. Не первый раз с ним случилось такое. И вчера, и позавчера ему в точности отчего-то не спалось. Он лежал и лениво водил пальчиком по стене. Холодная, к тому же шершавая она доставляла удовольствие. Она приятно щекотала пальчик. Но вот занятие это надоело и Юрочка приподнялся на локотках в надежде чего-либо разглядеть. Однако сколько бы ни пялил глазки, кроме как синей полоски в неплотно прикрытой ставни увидеть не смог. Обессилив, малыш вернулся в исходное положение и после непродолжительного отдыха принялся за старое - лениво водить пальчиком по стене. Но теперь уже это удовольствие сопровождалось еле слышным шепотком.

   - Мама... папа... ма... па... па... ма... - выводил Юрочка пока вновь его вниманием не овладела поголубевшая полоска. Он сел на попку и долго эту поголубевшую полоску разглядывал. Затем с предосторожностями слез с кроватки и перебирая ручонками по стене попытался к ней приблизиться. Но чем ближе подбирался он к ней, тем круче приходилось задирать головку, отчего шейка вскоре устала. Тогда он сел на пол, сложил ручонки между ножек и так сидел порядочно.

   А рассвет набирал силу и вот уже не одной оказалась полоска. В других окнах также проявились признаки наступающего дня.

   Всё было интересно малышу в доме, но более его влекла улица. И вот сегодня, наконец, удалось открыть в сенцах дверь. Уж по чьей ли халатности она оказалась не закрыта на запор - не столь теперь важно.

   Мальчик вышел на крыльцо, постоял, почесал коленочку, осмотрелся. Темнота ещё густая у домов и деревьев его не испугала. Пожалуй, не испугала его и кошка прошмыгнувшая буквально в метре. А собака их, - огромная, немецкой породы овчарка, - бросившаяся кошке наперерез и её не поймавшая вызвала в нём повышенное любопытство. Он очень пристально на неё воззрился. Изучала его и она.

   - На, на, - сжимая и разжимая левой ручки кулачок решительно вдруг направился он к ней. Овчарка, высунув язык и наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, лениво его поджидала, испуская аппетитные слюнки.

   - На, на, - подойдя вплотную стал тыкать он кулачком ей в морду. Собака не озлобилась, она только отвернулась, стараясь избежать прямого контакта. Отнеслась она миролюбиво и тогда, когда болезненно высвобождала шерсть из цепких Юрочкиных ручек. Она встряхнула всем корпусом, громко бренча цепью, и отошла. Малыш тотчас направился в след. Всё повторилось.

   За этим занятием Юрочка не заметил как полностью рассвело. Деревья потеряли мрачный наряд, дома приобрели чёткость очертаний и только не показывалось солнышко. Где-то оно пропадало. Малыш долго и удивлённо его искал. Он, конечно, видел в восточной стороне зардевшуюся полоску, но почём ему знать, что солнышко появится оттуда.

   Овчарка стояла и как вроде понимала, чем занят малыш. Она ему не мешала. Однако и её терпению пришёл конец. Сделав несколько бесцельных кругов, она подошла к Юрочки и тронула его лапой, приглашая тем к продолжению общения. Юрочка не удержался и бухнулся на ручонки. Такого собака не ожидала. Сообразив, что сделала что-то не то или, по крайней мере, то, но в грубой форме, она виновато опустив голову отошла и села у своей будки.

   Упорство, с которым Юрочка преодолевал земное тяготение, было похвальным. И вот награда - он стоит. Отряхнув ручки, он направляется к калитке, вызывая недоумение у животного. Выразив своё недовольство сим решением Юрочки лаем, овчарка полезла в конуру. Она признала опрометчивость в своём поведение.

   Калитка не поддалась напору малыша и видя, что потуги его напрасны, Юрочка стал искать выхода из положения. Он осмотрел обозримую часть ограды и не нашёл там ничего позволяющего оказаться за её пределами. Но везло ему в это утро. Уже через минуту он проползал под массивными, плотно сколоченными воротами, где в самом конце их нашлась под стать ниша. Он не сразу встал на ноги. Он стоял на четвереньках и задрав головку до возможного вновь искал солнышко. А его всё не было. И тогда пыхтя и что-то бормоча, Юрочка стал медленно пониматься. Он отряхнул коленочки, тщательно выбирая прилипшие мелкие камешки, обил ручки об ручки, поправил трусики. Затем, кругом обернувшись, наметил себе маршрут. Он направился в сторону речки.

   Дорога туда шла переулком, точнее, последней частью переулка и заканчивалась под яром. Сам же переулок раделён был руслом ручья на равные части. И с той, и с другой стороны шли хорошо проторённые тропинки. А вдоль ограды росла небогатая растительность к осени выгоравшая основательно.

   Юрочка шёл своей стороной. Он изредка останавливался, хватал какое-нибудь растеньице и пытался его вырвать с корнем. Но, не всегда такое удавалось. К тому же не всегда это сопряжено было и с удовольствием. Так, схватив полынь и собрав в кулачок всё, что оторвалось, он неприятно был поражён запахом. Его даже повело до судорог. А, например, о крапиве и говорить нечего: пришлось долго и слёзно зализывать пальчики, покрывшиеся волдырями. После этого даже на коноплю он смотрел с опаской.

   Однако ждала его дорога.

   Добравшись до под яра, наш герой, кажется призадумался. Замешательство объяснялось просто: Юрочка гадал с какой ножки начать спуск. 

   Он встал боком и попытался опустить левую, а когда не получилось, повернулся другим. Без труда нашарив ступеньку, Юрочка отчего-то пришёл в восторг. Он стоял похлопывая в ладоши и пытаясь подпрыгивать. Хлопки получались чёткими, немного отдававшиеся эхом, что же касается прыжков, то ножки его, ну никак не могли оторваться от земли и потому он всего лишь приседал и выпрямлялся. Видимо поняв свои напрасные старания в таком непростом упражнении на следующей ступеньке его занятия изменились. Теперь он озирался по сторонам. Он опять искал солнце. Но... не было его. Тогда взглянул вниз и поразился. Покрытая сплошным травяным ковром пойма возбудила желание быстрее оказаться там. Юрочка заторопился. Но уже на середине спуска ему потребовался отдых. С тоской взглянув на сплошную зелень, так сложно достижимую он присел, положив ручонки на коленочки. А потом он вспомнил, что хочет пописать. Спустив трусики, Юрочка повернулся лицом в противоположную обрыву сторону и стал наслаждаться божественным вознаграждением за долготерпение. Смысла садиться затем не было и подтянув трусики, Юрочка продолжил свой путь. И вот преодолено всё, что полагалось. Малыш вырвался на равнину. Но она не так уж и ровной оказалась.

   Травка сочно искрилась в лучах восходящего солнца - наконец-то оно появилось. Юрочка остановился и долго любовался этой красотой. Подобного он ещё не видел. Он знал травку сухой, жёсткой, но чтоб она была таковой - это чуду подобно. Она манила его, она притягивала и он решил сойти с тропинки и пройтись по ней. И даже не пройтись, а пробежаться во всю свою мощь. Намерение своё он исполнил, пожалев тут же, как только ножки его оказались на этом зелёном ковре. Ступив туда, его тельце будто кипятком обдали. Травка такая милая, манящая проявила к нему враждебность. Он выскочил на тропинку. Он отказался поверит своим ощущениям, но решиться повторно ступить в эту студёную растительность не посмел - оказывается не всё красивое соответствует приятности. Он поковылял дальше. Теперь объектом его любопытства был холмик. Тропинка шла через него и что за ним, ему очень хотелось узнать. Он подошёл к нему, остановился. Долго всматривался. Когда взгляд его достиг вершины, то всё его существо поразило обстоятельство, кое он никак не ожидал - верхушка холма упиралась прямо в небо. На ум пришло: а стоит ли взбираться. Стоит - подсказал ему возраст и он полез, на карачках естественно. И о... За холмиком оказывается речка. Она не бурлива, спокойна и очень широка. Юрочка стоял и хлопал в ладоши. Радость его была велика, а желание пройтись по бережку вообще описанию не подлежит. Он спустился.

   Берег был полог. Небольшие волны слегка накатываясь на песочек быстро отступали и он, песочек, как губка впитывал остатки влаги, что тоже послужило изумлением малышу. Помня свою оплошность в недавнем прошлом, Юрочка не стал слишком подходить к воде. А она манила. Она не давала ему в полной мере сосредоточиться в мыслях. И вопреки осторожности, Юрочка всё-таки к ней стал приближаться. Сначала он присел и попробовал дотронуться до этого влажного песочка. Затем зачерпнул горсточку. Осмелев, сделал следующий шаг - ступил в воду. Боже, до чего же она тёплая! Действительно, всё было так. Тёплая она. И он запрыгал на месте, как и на спуске не отрывая ножки от земли, то бишь, от песочка. Он пробежался по кромке берега, разбрызгивая по сторонам набегавшие волны. Показалось интересно. Развернулся, собрался бежать назад, но здесь кто-то властно схватил его за ручонку.

   - Ах ты, негодник. Ты что это делаешь? - плаксивый голос принадлежал матери. - Ты что, в гроб меня захотел загнать? - читала она ему нотацию грубо увлекая за собой. Но не так-то просто было разжалобить Юрочку. Он и понимать не хотел в чём провинился. Он, принуждённый следовать за матерью, всё оглядывался и оглядывался на то место, где ему было так хорошо, так свободно...