Хочу рассказать Вам об этом замечательном человеке. Иван родился в крестьянской семье в крупном селе Великоархангельское под Бутурлиновкой, Воронежской губернии, в 1900 году. Его отец Михаил был каменщиком, поскольку в этом селе было месторождения камня, и камень был, как строительный материал, очень дешевым и доступным. Позднее он стал приказчиком у местного предпринимателя. Мать была домохозяйкой. Семья была небольшая, по тем временам – два сына и дочь.
Трудовую деятельность Иван начал в слободе Бутурлиновка на мельнице. Образование церковно – приходская школа 4 класса. Достаточное, по тем временам. Потом началась гражданская война. Село заняли белые.
Нормальные белые. Никого тогда у них не казнили. Просто стояли в селе и занимались своими делами. Ивану было шестнадцать. Никакой революционной сознательности и в помине не было. Такая сознательность появилась через то место, которое сзади, ниже пояса. В натуральном смысле.
А произошло это так. Подростки гуляли ночью по селу и набрели на двор, в котором лежали седла – лошади в это время были на пастбище. И, кому то пришла дурацкая мысль - отрезать от седел крылья. Конечно, прекрасно выделанная толстая лосиная кожа. А куда её приспособить, не знал никто. И ещё, в копанке была утоплена полевая рация. Утром белые всё это обнаружили. И начался «белый террор». Белые быстренько вычислили виновников. Толи лень им было вычислять конкретных исполнителей, то ли ещё что то. Но белые приняли простое решение – собрали подростков подходящего возраста и выпороли их. Так у подростков через задницу появилась "классовая ненависть".
В это же время в селе скрывался раненый матрос - красноармеец, который прибыл к родителям для поправки здоровья ещё до прихода белых. Когда задницы наших героев поджили, матрос собрал всю обиженную братву и провел с ними агитработу. Что было сделать, как Вы понимаете, не трудно. После порки внимание значительно обострено! Решили идти к красным.
Красные стояли в районе станции Терехово. Это километрах в пятнадцати от Великоархангельского. И. не предупредив родителей, ушли к красным. Ивану было шестнадцать. Могли не взять в армию. Но матрос посоветовал соврать про возраст. В Терехово стоял в то время отряд ЧОН. ЧОН – части особого назначения. Конечно, взяли всех. Дали оружие, коня, обмундирование. И стал Иван ЧОНовцем. На следующий день - стычка с отрядом белогвардейцев. Иван поставили на высотку наблюдать за противником. И, если будут идти с левого фланга, подать сигнал. Но Иван не правильно среагировал на передвижение противника и мог попасть в плен. И его командиру стало жаль молодого бойца. Командир, без раздумий, поскакал к Ивану и вывел его из критической ситуации. Но вскоре судьба изменила жизнь ЧОНовца Ивана Пирогова. После боёв с белогвардейцами в районе станции Терехово ЧОНовцы вернулись на станцию Бобров к месту своей дислокации. Однажды, на станции, Ивана окликнул военный с остановившего воинского эшелона. Оказалось, что это был земляк из родного Великоархангельского. Посыпались приветствия, вопросы.
- Брось ты, Иван ерундой заниматься! Поехали со мной к комкору Думенко. У него настоящая боевая служба!
Земляк оказался опытным солдатом. Он быстренько отпросил у командиров Ивана, согласовал со своим командиром принятие его в свою команду. И закрутилась, завертелась жизнь красноармейца Ивана.
Прибыли они в соединение комкора (командира корпуса) Думенко. И закрутила, завертела походная, беспокойная жизнь кавалериста. Кто такой был Думенко???
Боевой путь Бориса Михайловича Думенко начался весной 18-го на Маныче, в хуторе Казачьем. Вернувшись с мировой войны, 29-летний вахмистр сформировал отряд из таких же, как он, иногородних крестьян-фронтовиков и вступил в борьбу за власть Советов. За лето боев против казачьей Донской армии атамана Краснова отряд вырос до кавполка. Потом полк был развернут в бригаду, а та — уже осенью, под Царицыном — в первую на юге кавдивизию. Весной 19-го, уже будучи начальником кавалерии 10-й армии, сформировал вторую кавдивизию.
25 мая в крупном сражении против кубанской и терской конницы Добровольческой армии на реке Сал, у хутора Плетнева, Думенко сняла с седла пуля: прошла через легкое, перебив два ребра. В Саратове профессор Спасокукоцкий, патриарх российской хирургии, сделал ему более десятка операций. Жизнь коннику сохранил, но выписал из клиники инвалидом.
Однако через три с половиной месяца Думенко опять сел в седло. Правая рука висела плетью, но не беда: умел рубить и левой. Советская республика остро нуждалась в коннице: три армии Деникина упорно рвались к красной Москве, их основную ударную силу составляли конные корпуса. Сформированные Думенко две кавдивизии уже были сведены в корпус, командовал им бывший его помощник Семён Буденный. И командование 10-й армии решает: только Думенко под силу сформировать новый корпус.
За полгода он провел свою новую конницу тысячеверстным походом по Дону. И 7 января 20-го взял Новочеркасск, столицу Белого Дона.
Оба корпуса Думенко были в итоге развернуты в конные армии — 1-ю и 2-ю. А сам он был арестован 23 февраля, во вторую годовщину Красной Армии.
Чем громче становилась слава Думенко, тем большую опасность в его свободолюбии, крестьянской жажде работать на своей земле, недовольстве контролем окопавшихся в тылу комиссаров видели политотделы армий и фронта. Порочащие Думенко доклады, основанные на слухах и домыслах, быстро дошли до Pеввоенсовета Республики, его председателя Троцкого. В одном из них живописалось, как Думенко сорвал с себя орден Красного Знамени и швырнул его в угол со словами: «Не надо мне его от … Троцкого, с которым придется еще воевать».
Мало вникал Думенко в то, что делается в тыловых службах его корпуса: он жил только боем. А тем временем командир одной из бригад Д.Жлоба, снедаемый черной завистью к славе командира, собирал вокруг себя недовольных комкором – «корпусную оппозицию». Ее поддержал приехавший в Новочеркасск поздравить корпус с победой член РВС 9-й армии Анисимов. Он дал телеграмму в РВС армии, А.Белобородову: «Думенко – определенный Махно, не сегодня, так завтра он постарается повернуть штыки... Посылает своих красноармейцев громить винные лавки, насилует женщин и всюду открыто агитирует против Советов... Подтверждают Жлоба и другие... Считаю необходимым немедленно арестовать его при помощи Жлобы... Через некоторое время будет поздно, он наверняка выступит. Поговаривают о соединении с Буденным...»
В момент наивысшего размаха клеветнической кампании против Думенко в корпус прибыл новый комиссар — В.Микеладзе. Тактичный и наблюдательный, партработник с опытом, он быстро разобрался в обстановке в корпусе. В РВС армии он сообщил, что контакт с Думенко наладил, и предложил Белобородову убрать из корпуса некоторых негодных политработников. В последние дни января и начале февраля корпус Думенко вел на Маныче тяжелейшие бои с донской конницей. Тогда-то и случилась трагедия, так и остающаяся до сих пор тайной: Микеладзе был убит предательской рукой...
Арест Думенко проводил Белобородов. За это он был награжден орденом Красного Знамени. В представлении говорилось: «Ввиду того, что имя Думенко было слишком известно Республике, Троцкий не решился на арест Думенко, награжденного орденом Красного Знамени. Это было еще до убийства Микеладзе. Убийство тов. Микеладзе не оставляет тени сомнения в контрреволюционной организации в штабе корпуса. Тогда тов. Белобородов по поручению тов. Троцкого едет в середине февраля в конкорпус, где и производит арест всего штаба во главе с Думенко».
За Думенко вступился Орджоникидзе. Егоров и Сталин, командующий и член РВС Юго-Западного фронта, хорошо знавшие Думенко по Царицыну, попытались взять его на поруки. Польские армии угрожали Советской Украине. Егоров увещевал главкома С.С.Каменева: «Без сильной конницы рассчитывать на успех... затруднительно, даже невозможно, а Думенко является большим организатором кавчастей». Сталин выразился категоричнее: «Нам предстоит вздуть полячков, на какой предмет и надобен Думенко».
Председателем выездной сессии Реввоентрибунала Республики был назначен его зампред латыш А.Розенберг. Указания, как вести дело, он получил лично от Троцкого.
Улик против Думенко следствие не нашло, убийца Микеладзе установлен не был. Розенберг распорядился: «Не отвлекаться слишком подробным выяснением всех деталей обстоятельств преступления. Если существенные черты выяснены – закончить следствие, ибо дело имеет высокообщественное значение…» И следователи уже не стремились к выяснению истины, требуя направить в Ростов для допроса только тех лиц, которые могут «дать сведения о противосоветской деятельности Думенко и его штаба». Особо попросили Москву: «Предупредите печать, чтобы кто-нибудь не ляпнул бы чего-нибудь о подвигах Думенко, может получиться конфуз».
Суд проходил предвзято, без свидетелей. Подсудимые вину не признали. Все пункты обвинения защитники опровергли. Но приговор Троцким был предрешен.
К концу Гражданской войны Троцкий взял курс на ликвидацию военачальников, выдвинутых вооруженной крестьянской массой. Их добытая в боях слава, оплаченная кровью, подрывала его культ личности, насаждавшийся в Красной Армии Политуправлением РВСР. В Красной Армии он видел орудие борьбы за власть в партии и государстве. Выходцы из народа, подобные Думенко, мешали ему опереться на армию. Спустя много лет Троцкий, оправдывая свою позицию в «деле Думенко», прибег к циничной лжи: «кавалерист Думенко, командир корпуса под Царицыном и прямой начальник Буденного… был более даровит, чем Буденный, но кончил восстанием, перебил коммунистов в своем корпусе, попытался перейти на сторону Деникина, был захвачен и расстрелян».
В последнем слове Думенко сказал: «...Мне как старому революционеру, борющемуся за Советскую власть, было очень больно слышать обвинение в контрреволюции, было больно такое обвинение читать, когда сидел там за решетками, было больно мне смотреть из-за решеток, как мои кони моих всадников уносят на фронт. Я плакал, когда это видел, но я утешал себя, что пролетариат вернет мне честное имя, а армии – солдата». До последнего вздоха он верил в высшую меру справедливости.
За неправый суд над Думенко и его штабом Советская республика заплатила дорогую цену. И на два месяца не пережил конный корпус своего создателя, своего первого командира. 3 июля под Мелитополем он был наголову разбит пехотными частями армии Врангеля. Бежал панически, потеряв половину из четырех тысяч конников и славу. Это стало самым позорным поражением Красной Армии за всю Гражданскую. Следственная комиссия пришла к категоричному выводу: новый комкор Жлоба и новый штаб не справились с управлением корпусом...
А ведь обстановка на врангелевском фронте была крайне благоприятной для удара конной массой: оборона белых была растянута «в ниточку» по фронту Северной Таврии, многие кавалерийские полки не имели лошадей, путь в незащищенный Крым был открыт. Думенко в подобной ситуации всегда выходил победителем: стремительно продвигался к цели, уничтожая поодиночке сильные и разгоняя слабые части врага. Он наверняка сумел бы покончить с Врангелем уже в июле и не позволил бы провести эвакуацию Крыма. Не было бы ни Каховки, ни Перекопа, ни Галлиполи…
А Иван Пирогов служил. В боях был несколько раз ранен.Но судьбе было угодно оставить его живым.
Расстрел Думенко от красноармейцев был скрыт. Позже Иван рассказывал своему сыну, который учил стишок про Буденного, что настоящим создателем 1й конной армии был не Буденный, а Борис Михайлович Думенко. По объявленной версии Думенко был тяжело ранен, и так и не вернулся в строй.
А Ивана ждали походы с Первой конной армией, разгром басмачества в Туркестане. А после окончания гражданской войны – срочная служба в Красной армии.
Помочь сайту
Поздравления
