Три века, два поэта

«Быть иль не быть? Убить иль не убить? Взорвать иль утопить? Вот в чем вопрос». Этот вопрос крутился в голове Сергея уже несколько часов. С той минуты как он покинул гримерку, в голове крутились мысли о страшной расплате, о мести этому самонадеянному хаму. Этому мелкому и похотливому актеришке Горскому. Когда Горский два месяца назад пьяный сломал ногу, главреж сказал Сергею: «Твой выход». И Сергей с головой ушел в роль.

Текст он выучил уже на третий день, но этого ему было мало, и он, засел в читальном зале библиотеки, глотая книги по истории и психологии. Рассматривал старые гравюры, пытаясь угадать, как носили костюмы, как раскланивались при встрече, как смотрели на дам. Сергей не замечал времени, приставал к костюмерам, спал по три-четыре часа в сутки и чувствовал себя бодрым и полным сил.

И вот сегодня утром, в день премьеры, когда он радостный влетел в гримерку, все пропало. Там сидел Горский и рассказывал главрежу о том, как они когда-то с Кешей и Славиком обсуждали эту роль. Кеша это конечно был Смоктуновский, а Славик - это Тихонов. В дни своей юности Горский снялся в фильме про Штирлица, и хотя он там был восьмым солдатом в пятой роте, его участие в создании этого фильма становилась все значительнее. В театре все поговаривали о том, что лет через десять выяснится, что Юлиан Семенов писал свой роман, советуясь с Горским. Но теперь это уже было неважно.

Горский встал, подошел к Сергею и снисходительно похлопал его по плечу.

— А вы юноша не переживайте. Дальше я уже сам. Спасибо что выручили на репетициях. Тут мне на днях Никита звонил, собирается что-то там эпохальное снимать, может быть, и соглашусь. Тогда на подмене и покажете себя. Мы все так начинали. Да Игореша?

Главреж не поднимая глаза на Сергея, молча, кивнул.

«Быть иль не быть? Бить иль не бить? Бить иль не быть?» - крутилось в голове у Сергея.

Он сидел в парке и пил из бутылки пиво. Мимо проходили люди, смеялись, кого-то искали, звонили по сотовому телефону, но Сергей не воспринимал этот мир. Все вокруг ему казалось спектаклем, который он смотрел со стороны. Он встал, опустил недопитую бутылку в урну и пошел к выходу.

Возле выхода стояла небольшая группа молодежи и слушала гитариста, который наигрывал что-то испанское. Сергей узнал гитариста. Это был Эд. Так его звали в училище, где они вместе проучились два года, а потом Эда отчислили за прогулы. Пару раз они пересекались в компаниях, Эд уже тогда был классным гитаристом. Но ходили слухи, что его отчислили за шуры-муры с дочерью декана. Они кивнули друг другу. Эд, опустил гитару и вдруг спросил: « Хреново?» Сергей машинально кивнул головой. Эд повернулся к парню, который сидел рядом на раскладном стуле и держал в руках старую ковбойскую шляпу.

—Родя! Человеку хреново.

Родя сунул руку в боковой карман, достал небольшую фляжку и молча, протянул Сергею. Он взял и сделал глоток. Огненная жидкость обожгла горло.

—Спирт? — просипел Сергей и закашлялся.

—Ром, настоящий гавайский — с обидой в голосе сказал Родя.

— Кого будем убивать? — спросил с улыбкой Эд.

—Почему убивать?— удивился Сергей.

—У тебя сейчас лицо киллера из плохого американского боевика.

По телу Сергея потихонечку разливалось тепло, куда-то пропадала злость и появлялась детская обида. Ему вдруг захотелось все рассказать Эду, и Сергей был уверен, что он поймет и скажет что-то такое, что разрешит все его проблемы.

—Ты посиди пока, а мы тут с Родей на пивко насобираем и пойдем к нам. Хорошо?

Сергей, молча, кивнул и присел на лавочку рядом с Родей. Ром потихоньку растворил комок в душе и начал затуманивать голову. Сергей почти успокоился, и лишь одна мысль назойливо крутилась в голове. «Все впереди, все впереди, все впереди».

Эд спел несколько популярных песен, пару песен Цоя и, перебирая струны, объявил: «Последняя, любимая». Родя встал, выгреб деньги из шляпы и повернулся к Сергею.

—Все. Сейчас к нам, там и поговорим.

Эд запел, и Сергей вдруг встал и подошел к нему. Эд пел Высоцкого.

—Вдоль обрыва, по- над пропасть, по самому по краю

Я коней своих нагайкой стегаю,_погоняю…

Сергей сделал шаг вперед и начал читать монолог.

—Быть иль не быть? Вот в чем вопрос. Что глубже:

Сносить безропотно удары стрел

Безжалостной судьбы иль стать лицом

Пред морем бедствий и окончить их борьбою?

—Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,

Чую с гибельным восторгом-пропадаю, пропадаю—подхватил Эд.

—Умереть - уснуть, не больше,

И знать, что с этим сном исчезнут все

Волненья сердца, тысячи страданий — Сергей опустил голову.

—Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть! — продолжил Эд.

—Наследье праха. О, такой конец

Желанный! Умереть –уснуть. Уснуть?

А сновиденья? Вот она - преграда:

Какие грезы скрыты в смертном сне,

Когда освободимся мы от плоти? —Сергей вопросительно посмотрел на толпу.

—Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром— вел свою партию Эд.

Толпа ошеломленно молчала. Сергей и Эд продолжали свой или монолог или диалог, сейчас это было неважно. Накал их выступления становился все сильнее и передавался зрителям. Их становилось все больше. Те, кто подходил, спрашивали что-то потихоньку у впереди стоявших, те в большинстве своем недоуменно пожимали плечами или отмахивались, и новые зрители замолкали и слушали с удивленными лицами.

—Кто б, обливаясь потом и стеная,

Бродил под бременем земных невзгод,

Когда б не страх чего-то после смерти,

—Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони!

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

—Перед таинственной страной, откуда

Не возвращался ни единый путник?

— Я коней напою,

Я куплет допою,-

Хоть немного еще постою на краю!...

Когда монолог закончился и отзвучал последний аккорд, наступила тишина. Эд аккуратно укладывал гитару в футляр. Родя встал и протянул фляжку Сергею, тот отрицательно покачал головой. Где-то на окраине толпы раздались робкие хлопки. Аплодисменты, набирая силу, приближались к ребятам. И толпа взорвалась. Крики, свист, аплодисменты — все перемешалось и, нарастая, поглотило парней. Кто-то хлопал по плечу и орал что-то матом, но в этом мате было столько восхищения и радости, что было ясно, у человека просто не хватает слов. Кто оглушительно свистел, размахивая руками. Сергей обернулся. Родя аккуратно вытаскивал деньги из шляпы и раскладывал по карманам. Эд улыбнулся и сказал: «Есть многое на свете друг, Серега, что и не снилось нашим мудрецам».

«Быть иль не быть? Убить иль не убить? Взорвать иль утопить? Вот в чем вопрос». Этот вопрос крутился в голове Сергея уже несколько часов. С той минуты как он покинул гримерку, в голове крутились мысли о страшной расплате, о мести этому самонадеянному хаму. Этому мелкому и похотливому актеришке Горскому. Когда Горский два месяца назад пьяный сломал ногу, главреж сказал Сергею: «Твой выход». И Сергей с головой ушел в роль.

Текст он выучил уже на третий день, но этого ему было мало, и он, засел в читальном зале библиотеки, глотая книги по истории и психологии. Рассматривал старые гравюры, пытаясь угадать, как носили костюмы, как раскланивались при встрече, как смотрели на дам. Сергей не замечал времени, приставал к костюмерам, спал по три-четыре часа в сутки и чувствовал себя бодрым и полным сил.

И вот сегодня утром, в день премьеры, когда он радостный влетел в гримерку, все пропало. Там сидел Горский и рассказывал главрежу о том, как они когда-то с Кешей и Славиком обсуждали эту роль. Кеша это конечно был Смоктуновский, а Славик - это Тихонов. В дни своей юности Горский снялся в фильме про Штирлица, и хотя он там был восьмым солдатом в пятой роте, его участие в создании этого фильма становилась все значительнее. В театре все поговаривали о том, что лет через десять выяснится, что Юлиан Семенов писал свой роман, советуясь с Горским. Но теперь это уже было неважно.

Горский встал, подошел к Сергею и снисходительно похлопал его по плечу.

— А вы юноша не переживайте. Дальше я уже сам. Спасибо что выручили на репетициях. Тут мне на днях Никита звонил, собирается что-то там эпохальное снимать, может быть, и соглашусь. Тогда на подмене и покажете себя. Мы все так начинали. Да Игореша?

Главреж не поднимая глаза на Сергея, молча, кивнул.

«Быть иль не быть? Бить иль не бить? Бить иль не быть?» - крутилось в голове у Сергея.

Он сидел в парке и пил из бутылки пиво. Мимо проходили люди, смеялись, кого-то искали, звонили по сотовому телефону, но Сергей не воспринимал этот мир. Все вокруг ему казалось спектаклем, который он смотрел со стороны. Он встал, опустил недопитую бутылку в урну и пошел к выходу.

Возле выхода стояла небольшая группа молодежи и слушала гитариста, который наигрывал что-то испанское. Сергей узнал гитариста. Это был Эд. Так его звали в училище, где они вместе проучились два года, а потом Эда отчислили за прогулы. Пару раз они пересекались в компаниях, Эд уже тогда был классным гитаристом. Но ходили слухи, что его отчислили за шуры-муры с дочерью декана. Они кивнули друг другу. Эд, опустил гитару и вдруг спросил: « Хреново?» Сергей машинально кивнул головой. Эд повернулся к парню, который сидел рядом на раскладном стуле и держал в руках старую ковбойскую шляпу.

—Родя! Человеку хреново.

Родя сунул руку в боковой карман, достал небольшую фляжку и молча, протянул Сергею. Он взял и сделал глоток. Огненная жидкость обожгла горло.

—Спирт? — просипел Сергей и закашлялся.

—Ром, настоящий гавайский — с обидой в голосе сказал Родя.

— Кого будем убивать? — спросил с улыбкой Эд.

—Почему убивать?— удивился Сергей.

—У тебя сейчас лицо киллера из плохого американского боевика.

По телу Сергея потихонечку разливалось тепло, куда-то пропадала злость и появлялась детская обида. Ему вдруг захотелось все рассказать Эду, и Сергей был уверен, что он поймет и скажет что-то такое, что разрешит все его проблемы.

—Ты посиди пока, а мы тут с Родей на пивко насобираем и пойдем к нам. Хорошо?

Сергей, молча, кивнул и присел на лавочку рядом с Родей. Ром потихоньку растворил комок в душе и начал затуманивать голову. Сергей почти успокоился, и лишь одна мысль назойливо крутилась в голове. «Все впереди, все впереди, все впереди».

Эд спел несколько популярных песен, пару песен Цоя и, перебирая струны, объявил: «Последняя, любимая». Родя встал, выгреб деньги из шляпы и повернулся к Сергею.

—Все. Сейчас к нам, там и поговорим.

Эд запел, и Сергей вдруг встал и подошел к нему. Эд пел Высоцкого.

—Вдоль обрыва, по- над пропасть, по самому по краю

Я коней своих нагайкой стегаю,_погоняю…

Сергей сделал шаг вперед и начал читать монолог.

—Быть иль не быть? Вот в чем вопрос. Что глубже:

Сносить безропотно удары стрел

Безжалостной судьбы иль стать лицом

Пред морем бедствий и окончить их борьбою?

—Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,

Чую с гибельным восторгом-пропадаю, пропадаю—подхватил Эд.

—Умереть - уснуть, не больше,

И знать, что с этим сном исчезнут все

Волненья сердца, тысячи страданий — Сергей опустил голову.

—Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть! — продолжил Эд.

—Наследье праха. О, такой конец

Желанный! Умереть –уснуть. Уснуть?

А сновиденья? Вот она - преграда:

Какие грезы скрыты в смертном сне,

Когда освободимся мы от плоти? —Сергей вопросительно посмотрел на толпу.

—Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром— вел свою партию Эд.

Толпа ошеломленно молчала. Сергей и Эд продолжали свой или монолог или диалог, сейчас это было неважно. Накал их выступления становился все сильнее и передавался зрителям. Их становилось все больше. Те, кто подходил, спрашивали что-то потихоньку у впереди стоявших, те в большинстве своем недоуменно пожимали плечами или отмахивались, и новые зрители замолкали и слушали с удивленными лицами.

—Кто б, обливаясь потом и стеная,

Бродил под бременем земных невзгод,

Когда б не страх чего-то после смерти,

—Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони!

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

—Перед таинственной страной, откуда

Не возвращался ни единый путник?

— Я коней напою,

Я куплет допою,-

Хоть немного еще постою на краю!...

Когда монолог закончился и отзвучал последний аккорд, наступила тишина. Эд аккуратно укладывал гитару в футляр. Родя встал и протянул фляжку Сергею, тот отрицательно покачал головой. Где-то на окраине толпы раздались робкие хлопки. Аплодисменты, набирая силу, приближались к ребятам. И толпа взорвалась. Крики, свист, аплодисменты — все перемешалось и, нарастая, поглотило парней. Кто-то хлопал по плечу и орал что-то матом, но в этом мате было столько восхищения и радости, что было ясно, у человека просто не хватает слов. Кто оглушительно свистел, размахивая руками. Сергей обернулся. Родя аккуратно вытаскивал деньги из шляпы и раскладывал по карманам. Эд улыбнулся и сказал: «Есть многое на свете друг, Серега, что и не снилось нашим мудрецам».