Такая арифметика.

- Дедушка! А гуталин, это вкусно? – Спросила Николая Павловича его младшая внучка Клава.

- Да, что ты Клавушка, ответил он, улыбаясь, - Нет, конечно!

- А почему тогда тут пишут, что съели много? И кот Матроскин говорил, что у его дяди гуталиновая фабрика?

Николай Петрович задумался, его смутил не сам вопрос, а его постановка. Внучка училась во втором классе и как обычно, после обеда делала уроки.

Дочь Николая Павловича, Алла, вышла в магазин и попросила отца помочь внучке в решении задач по арифметике.

Обычно, внучка решала примеры и задачи самостоятельно, а тут.

- Клавушка, а почему ты спрашиваешь про Матроскина?

- А вот тут дедушка, такие задачи нам задали, про гуталин, а что это такое, не пишут.

- Это просто крем для обуви!

- Да? А разве его едят?

Николай Павлович встал с кресла и подошел к письменному столу.

Клава протянула ему учебник. Он прочитал одну задачу, потом вторую и подумал, что если внучка будет выполнять такие задания не только в своей тетради, но и в жизни, для ее, его здоровья, да и здоровья её отца, это может быть чревато серьезными последствиями.

Николай  Павлович  присел  на  стул  рядом  с  внучкой и, едва сдерживая

свою злость, стараясь это не показать своей очень впечатлительной внучке,  объяснил, как мог, своими словами, смысл задачи.

Когда дочь вернулась из магазина, она увидела, что отец капает в стакан «Корвалол».

- Что с тобой? Опять сердце? - Обеспокоено спросила она.

- Ты читаешь сама задачи, которые задают Клаве на дом?

Алла заулыбалась:

- Вот ты о чём! Не волнуйся, это не первые такие. Ещё смешнее и дурнее бывают!

Она чмокнула отца в щеку и пошла в комнату к Клаве.

Николай Павлович  никак не мог успокоиться. Он, накинул на плечи своё длинное кожаное пальто,  крикнул дочери, что пойдёт на прогулку.

Решил сходить в Дом ветеранов, поиграть со сверстниками в шахматы, да поделиться последними новостями.

Николаю Павловичу через неделю, исполнялось восемьдесят лет. До шестидесяти пяти, он работал в Институте культуры.

В 1991 году, после известных в стране событий, он как-то сдал внешне, стал молчаливее и несколько несдержаннее в общении с руководством института. Ректор предложил ему отдохнуть месяц, а Николай Павлович обиделся и ушел из института совсем.

В Доме ветеранов, Николай Павлович встретил своего друга, известного в городе поэта, с которым они, как соавторы,  написали больше ста пятидесяти песен и романсов.

Василий Петрович обратил внимание, что Николай Павлович очень расстроен и мягко спросил:

- Что с тобой?

- Знаешь, из наших внуков в школе кого делают? Ты только послушай.

Василий Петрович шире открыл глаза и без того большие, тёмно- коричневые, почти чёрные. Он был немного моложе друга, долго преподавал в Университете и всё, что касалось изменений в образовательном процессе в школах и высших учебных заведениях, воспринимал болезненно.

- В задании было написано так: «Костя, съел пять баночек гуталина, а Ваня, семь. На сколько больше баночек гуталина съел Ваня?

- Ты не шутишь? – Спросил Василий Петрович.

- Если бы. А вторая ещё интереснее! Ваня,  тихо подошел к своему дедушке и, крикнув ему в ухо, сильно напугал. Дедушка от испуга, подпрыгнул на три сантиметра. Потом, Ваня подошёл к своему папе и напугал его. Папа от испуга подпрыгнул на десять сантиметров. На сколько выше дедушки, подпрыгнул папа?

У Василия Петровича округлились глаза. Казалось, они стали темнее самой чёрной ночи.

- Ты это серьезно? Не шутишь?

Николай Павлович помолчал, посмотрел в лицо друга и тоном своей дочери ответил:

- Не волнуйся, это не первые такие. Ещё страшнее и хуже бывают!