Солнце давно уже миновало зенит и торопилось на запад, к вершине горы, чтобы, спрятавшись за ней, отдохнуть до утра, предоставив возможность людям и животным сделать то же самое, окунувшись в липкие сумерки ночи. До заката было ещё далеко, но рыбаки на своих хрупких судёнышках торопились к берегу, чтобы засветло разобраться со скудным уловом и сетями. На фоне  мелких парусных лодок две раскрашенные красной краской римские боевые галеры казались особенно величавыми. Несколько десятков вёсел в три ряда по бортам дружно поднимались над гладью моря и так же слаженно падали в воду. Низкие звуки барабана, задающие ритм гребцам, доносились до берега, и Биант, стоящий у самого края отвесной скалы, слушал их монотонное чередование и наслаждался великолепием морского пейзажа. Сегодня он это делал с особым удовольствием, так как закончил, наконец, работу над мраморной статуей богини Афродиты, одной из многих, заказанных римским Сенатом в Греции для оформления какого-то храма в столице империи. Биант был учеником известного скульптора Леарха и уже десять лет познавал тайны мастерства ваяния. Как и многие люди искусства, учитель был человеком взбалмошным, эксцентричным, подверженным резким перепадам настроения, но эти качества не мешали ему видеть красоту человеческого тела самому и развивать это видение в своих учениках. А учеников у Леарха было шесть, прибывших на Мелос из разных уголков Греции. Биант, рождённый в провинции Ахайя, и проживший до подросткового возраста в сельском доме своих состоятельных родителей, был привезён в школу Леарха отцом ровно десять лет назад. В семье с раннего детского возраста в мальчике  заметили его тягу к ваянию. Свою первую статуэтку он вылепил из глины в три года. Это был бык. Хотя у глиняного подобия животного торчали четыре ноги, рога и даже хвост, сходство с настоящим быком было минимальным. Но оба родителя восторгались творением своего первенца. Отец приказал обжечь статуэтку, и она все эти годы хранилась в их доме. С этого момента маленький Биант начал заниматься лепкой регулярно, и отец всячески развивал в нём его талант. Асклепий считал, что умение прославить своё имя на века – великий дар богов. Прекрасные статуи сохранили в течение  столетий  для потомков славные имена своих создателей: Мирона, с его «Дискоболом», Поликрета с «Копьеносцем», «Артемида»…  Какая ужасная судьба постигла память Проксителя! Безумец Герострат сжёг чудный храм вместе со статуей богини, простоявшей в нём не одну сотню лет. И Биант имеет все шансы оставить для потомков своё имя в истории. А в сиянии славы сына найдётся место и для имени его отца – так считал Асклепий, отправляя своего мальчика на остров Мелос в школу скульптора Леарха.

Сегодня учитель должен осмотреть и оценить творение своего ученика Он специально долгое время не вмешивался в работу над «Афродитой», считая скульптуру Бианта ключом от ворот в мир большого искусства. Если парню удастся создать мраморную статую такой, какой она виделась ему, Леарху, годы, проведённые в школе, не прошли для него даром. Если же нет, то это значит, что боги не дали юноше талант вкладывать живую душу в каменное изваяние, не дали возможность выражать характер человека через его позу, взгляд, мимику лица. В таком случае десять лет были потрачены впустую, и самому учителю не удалось слепить из неумелого мальчишки зрелого мастера, имеющего право с гордостью сказать, что он является учеником самого Леарха.

Зная это, Биант волновался перед предстоящим экзаменом на зрелось, и, чтобы как-то отвлечься от тревожных мыслей, вышел на берег моря, где лёгкий свежий ветерок, развеял бы его тревоги. Солнце приближалось к вершине горы, и было самое время возвращаться в школу, в мастерскую, куда должен был придти для вынесения своей оценки учитель.

…Биант сбросил грубую холстину со своего детища, и глазам Леарха предстала статуя полуобнажённой женщины, правая рука которой стыдливо придерживала сползающие с бёдер одежды, а левая была закинута за голову. По началу юноша сам с восхищением в очередной раз стал любоваться своим собственным произведением, но быстро опомнился и перевёл взгляд на учителя. Заросшее седой бородой лицо Леарха было суровее, чем всегда, и это не предвещало ничего хорошего. Встревоженное сердце ученика бешено заколотилось. Леарх же обошёл статую кругом и встал к ней лицом, нахмурив густые белые брови.

 - Ты помнишь, как Афродита захотела участвовать в войне Трои с ахейцами?

 - Да, учитель, как это можно забыть? – смиренным голосом тихо проговорил Биант.

 - Ты так же помнишь, как она  вместе с богами Аполлоном, Аресом и Артемидой спасла Париса в его поединке с Менелаем?

 - Конечно.

 - Значит, твоя память должна сохранить и то, что Афродита вмешалась в сражение, в котором совершал свои подвиги Диомед, и пыталась вынести из битвы троянского героя Энея – своего сына от возлюбленного Анфиса.

 - Да, я помню, уважаемый Леарх. Диомед ещё преследовал богиню и ранил её в руку. Арес на своей золотой колеснице доставил Афродиту на Олимп в объятия матери Дионы.

Скульптор отошёл на несколько шагов назад, продолжая рассматривать статую.

 - Ты хорошо знаешь жизнь богини, которую собрался увековечить.

Это похвально. Но ответь мне, Биант, почему она у тебя как две капли воды похожа на эту девчонку Семелу, дочь брадобрея?

Краска залила лицо юноши. Учитель продолжил:

 - Семела очень милое и женственное создание, она способна рожать и растить детей и ухаживать за мужем. И только. Разве она способна участвовать в войне?

Биант опустил голову и потупил взор.

 - Отвечай! – учитель повысил голос.

 - Она мне очень нравится.

 - Ты должен был изваять богиню, а не девчонку с соседней улицы!

 - Я представляю богиню именно такой, как Семела.

 - Дурак! – Леарх топнул в бешенстве ногой. - В Афродите должны видеться черты матриархальной владычицы, перед которой ощущается всё ничтожество мужского начала! А это что, я тебя спрашиваю?! Твоя Афродита засмущалась, что вот-вот предстанет перед нами нагой. Да ей, обитательнице Олимпа, наплевать и на тебя, и на меня, и на целую толпу зрителей-мужчин. Афродита – богиня, а не твоя возлюбленная девка Семела!

 - Не смейте называть Семелу девкой, учитель! Она само совершенство!

 - Ах, ты мне будешь ещё перечить, щенок! – Леарх в бешенстве схватил со столика тяжёлый молоток и начал им бить по мраморным рукам скульптуры, пока они не отломились и не упали на пол. Биант не пытался  остановить своего разбушевавшегося учителя, а просто стоял и плакал. Сделав своё дело, тот швырнул молоток на пол и зашагал быстрым шагом к выходу, бросив у самых дверей сквозь зубы:

 - Чтобы сейчас же не было в моей школе этого бесформенного куска мрамора!

Погоревав над своей неудавшейся «Афродитой» - Семелой, Биант прикатил со двора тележку, погрузил на неё статую, покрытую холстом, и повёз её по мощёным улицам городка на общественную свалку. Там он бережно обмотал каменное женское тело тканью и сбросил в яму, прикрыв сверху зелёными ветками. Порывшись в висевшем у пояса мешочке для денег, несчастный юноша нашёл на его дне несколько медных оболов. Подбросив мелочь на ладони, он тяжело вздохнул, кинул последний взгляд на яму, ставшую могилой  его детищу, и отправился в близлежащую корчму. Там в этот вечер он напился в стельку, стал приставать к римскому легионеру, и полез в драку с ним. Римский меч проткнул насквозь тело неудавшегося скульптора, и очевидцы этой трагичной сцены говорили, что тот успел сказать перед смертью:

 - Какая бессмысленная жизнь! Какой бесславный конец!

… На острове Мелос в Эгейском море шла во всю посевная компания 1820 года. На каменистых склонах холмов то здесь, то там виднелись фигурки крестьян с лопатами и кирками в руках. Кто по богаче вспахивал землю при помощи плуга, а кто победнее -  вручную. Земля на острове мало плодородная, и крестьянским семьям почти каждый год приходилось отвоёвывать у каменистой почвы всё новые и новые участки под посев пшеницы. Вот, и в этот год большой семье Юргоса пришлось начать обработку нового, засыпанного камнями, участка. Камней было много, мелких и покрупнее, и сыновья только и успевали оттаскивать корзины, наполненные ими, к оврагу. Работая в поте лица, глава семьи Юргос проклинал свою тяжёлую крестьянскую долю.

 - Будь проклята эта забытая Богом земля! - бурчал он себе под нос, орудуя лопатой. - Почвы меньше, чем камней! – крестьянин откинул в сторону небольшой круглый камень. Потом его лопата врезалась в грунт и упёрлась во что-то крупное.

 - Только большого валуна на моём участке не хватало! – он стёр рукавом пот со лба. - А камень-то, какой белый, похоже, кусок мрамора.

Юргос начал подкапывать находку, и вскоре понял, что это не просто осколок мраморной глыбы.

 - Ба, да это бабёнка, да какая хорошенькая! И грудь у неё какая чудная! Не то, что у моей старухи висит до пояса. Только вот рук у неё почему-то нет. А в женщине руки - важная деталь, хотя есть части и поважнее, - крестьянин усмехнулся сам себе, плюнул на ладони и продолжил откапывать статуэтку. - Свезу её на рынок, авось, удастся выручить за неё деньжат на выпивку…

…- Господа, мы продолжаем с вами экскурсию по греческим залам Лувра. Прошу вас! – молоденькая девушка – гид вежливо предложила группе туристов пройти в следующее помещение и поправила на носу большие очки в роговой оправе.

 - Вы сразу узнали её! – по группе прокатился рокот возбуждения. - Да! – почти выкрикнула она с пафосом. - Это знаменитая на весь мир Венера Мелосская! Сколько обаяния в этом женском образе, сколько нежности и стыдливости, сколько шарма! Если на свете есть богини, они должны выглядеть именно так, я в этом убеждена! Вы спросите, кто автор этого чуда? К сожалению, он так и остался неизвестным…