Старый дом

 Дом растерянно хлопал пустыми, лишенными стекол рамами и все пытался понять – что изменилось, так вдруг?

Он привык, за долгие годы, видеть то, что снаружи, и освоился уже с этим взглядом, и смирился с новой жизнью, а тут такие перемены.

Давно потерян счет времени. Сколько лет прошло? Сто? Сто пятьдесят?

Тогда,  в молодости, внутренний взгляд видел все. Люди – сначала всего одна семья, спокойная дружная. Распорядок. Режим. А как за ним ухаживали? Каждую весну – поправить, почистить, покрасить. Зимой снег убирали вокруг, чтобы удобно было. Летом тротуар подметали. Дворник хороший был. Душевный. Разговаривать любил.

И так год за годом. Старики уходили, дети появлялись, и жизнь текла мерно и неспешно. И все длилась и длилась. А потом людей стало больше, уже не одна, а десять семей, и порядок пропал, и заботиться о нем перестали. Но дом все равно радовался, потому что люди, потому что нужен он и, может, еще больше, чем вначале.

Однажды он ощутил беспокойство – жители стали уезжать, а на их место пришли сначала крысы, а последнее время бомжи. Вот эти совсем не люди. Ну не могут люди к жилью своему так относиться.

А о нем как будто забыли. Скользили взглядом и не видели.

Но сегодня…. Одни, пришлые какие-то, забор ставят. Другие, что-то кричат и размахивают флагами. Люди в форме прячутся за углом. И все, так или иначе, обращаются к нему, к дому. Просто смотрят, руками показывают, говорят громко, повернувшись лицом к фасаду.

Дом приободрился: вспомнили, заметили. Неужто он снова нужен? Значит, не закончилось ничего? Поживем еще?

Стихийный митинг, несмотря на малочисленность, был шумным. Ораторы, перебивая друг друга, стремились как можно громче выразить свою гражданскую позицию.

ОМОН, рассредоточившись по окрестным дворам, ждал сигнала.

Немного в стороне двое мужчин разговаривали вполголоса, поминутно озираясь:

- Пал Алексеич, не волнуйтесь, все будет сделано. Видите? Люди работают. Вот только форс-мажор намечается. Неплохо бы добавить, к смете-то, тысяч двести. Уж больно геморроя много.

- Я те вот щас добавлю. Мало не покажется – ответил второй, в костюме и галстуке.

- Только свистну и на твоем месте десять других нарисуются. В один миг. Понял?

- Да ладно. Ну чего вы так – понурился подрядчик.

- Ты мне вот что скажи – продолжил Пал Алексеич – табличку снял?

- Не извольте беспокоиться. Все честь по чести.

Расстегнул куртку и обнажил заткнутый за пояс латунный прямоугольник с надписью – «Памятник архитектуры. Охраняется государством».

- Вот это ты молодец – обрадовался заказчик. В коллекцию мне пойдет. Спрячь пока. Потом принесешь. А с меня коньяк.

- Смотри у меня – продолжил он – чтобы к утру все чисто было. Чтобы ни одного бревнышка не осталось. Понял?

- Обижаете. Я, разве, подводил когда? – ответил подрядчик и побежал к работягам устроившим перекур.

Заказчик достал телефон, нажал  пару кнопок и, дождавшись ответа бодро доложил:

- Илья Петрович, все в порядке, завтра нулевой начинаем. Да, все как обещал. А с этими, что делать? Ну, которые протестуют. Говорят телевидение приедет.

Секретарша включила селектор и негромко произнесла:

- Архитектор пришел.

- Пусть заходит – донеслось из переговорника.

Едва дождавшись, когда за посетителем закроется дверь Илья Петрович начал без предисловий:

- Ты что творишь, твою мать? Сам смотрел, что твои студенты наваяли? Всего лишиться захотел? У меня завтра техника придет котлован копать, а проекта нет.

- Ну как же нет – начал оправдываться обвиняемый. Все давно у Вас. Уже месяц как лежит.

- А ты техзадание читал? – еще повысил голос мэр. Что ты мне напроектировал? Уволю. Отовсюду уволю. Три дня тебе даю. Ты меня знаешь. Денег я в тебя немеряно вбухал, а что взамен? Три дня. Все. Пошел работать.

Лежащий на столе телефон нервно завибрировал. Илья Петрович посмотрел на дисплей, тяжело вздохнул и с трудом выдавил из себя:

- Але.

Сухой надтреснутый голос с расстановкой произнес:

- Послушай, Илик. Я зачем тебя в это кресло сажал? Помнишь или забыл? Напоминаю. Вопросы решать. Решать.

- Так решаю же.

- Ты лапшу на уши другому вешай. Я вчера  должен был торговый центр открывать, арендаторы деньги заплатили, а ты еще строить не начал.

- Ну, Вы же знаете, какая буча вокруг этого дома началась. Памятник архитектуры, общественность, будь она неладна. И непонятно еще чем закончится.

- А ты на что? Три месяца тебе даю. Не успеешь – пеняй на себя.

Мэр обессиленно упал в кресло. Подышал немного, собираясь с мыслями, потом выдвинул ящик стола, нашарил таблетки и вызвал секретаршу:

- Катя. Где начальник ОВД? Чтобы мигом у меня был.

Проглотил капсулу, запил, проследил, чтобы упало куда следует и горестно вздохнул:

- Три месяца. Тут за год бы управиться.

Старый дом никак не мог успокоиться. Все стучал окнами и дверьми, все гудел сквозняками в пустых коридорах и радовался:

- Вспомнили. Значит, поживем еще. Послужим.