Родина!

РОДИНА

( В. Исаков)

     Дождь  хлестал наотмашь потоками  воды  ветровое стекло моей машины.   Он был  жесток и бил  его  по щекам, то с  правой  стороны, то  с левой.   Бил так, что   дворники   не успевали справляться  с потоками воды.  Он  даже посмел застить мне   обзор   на дорогу!  Но  увидев, что скорость на моей  «звездочке»  падает и, вдобавок заметив  мои недовольно поджатые   губы  под седыми усами,   дворники  замелькали  силиконовыми   метлами по стеклу,  будто мухи  крыльями в полете  над банкой  с вареньем и  к моему  удивлению дождь  отступил под таким  сопротивлением.   Дождь сегодня  был злой на меня поэтому и  старался  не опускать машину  вместе со мной:   ему так  хотелось, чтобы  я больше  погостил  у друзей, которых не видел аж   3 года, а других   и того подавно…  лет двадцать с гаком.     Он понимал,  там,  откуда я  возвращался,   совсем давно  оставалась  моя юность  и мои   друзья, ближе  которых  никого   на этом свете   нет.  Мысленно уговаривал  дождь  не сопротивляться и отпустить  меня  с миром, ведь постараюсь  приехать   на следующий год и подставить свою седую  голову  под его теплые ладони.   После таких  увещевательных просьб  о приезде  обратно  пальцы  дождя  нехотя  отпустили  машину, пропуская меня  в мой  повседневный мир.  Дождь  перестал вовсе, когда  через  опущенное стекло  я  выкрикнул ему  дату  своего возвращения.  

   Мы  с машиной   возвращались домой.  Летели  по трассе  на  скромной скорости в  150  километров (у  нас в Республике  дороги хорошие).   Она  рвалась в  гараж,  отдохнуть и отоспаться от  жарких   прогревающих  весь салон  насквозь горячих и душных лап батюшки лета.   Отоспаться в  тишине гаража  от  усталости марш - броска  в несколько  тысяч километров  пробега и знакомств  с  множеством чужих со всех  концов страны  красивых и не очень  машин на трассах, среди  которых  она стала  почти своей.  А  я, от этой   испепеляющей  летней жары,  хотел  окунуться в прохладу  воды  длинной домашней  чугунной   белоснежной ванны (ванну  выбирал специально  под свой  рост). Машина   несла меня, как  всегда  с нежностью  в  уютном кресле с массажным  ковриком  поверх его, во все свои 140  лошадей.   Ночь была на исходе.

Нам оставалось ехать совсем  немного: часика  четыре  еще до границы  города, там еще  миную  все пробки каких – то полтора  часика до гаража.  Оставлю  в гараже отсыпаться  машину, а  сам по телефону  вызову такси к гаражу, дом, лифт, и боевой крик  с порога  уютному дивану: «Привет, родимый,  я дома!». Вечером  будет  бормотать телевизор  свои нудные   передачи на всю квартиру,  а  я  после  ванны в   теплом и длинном  халате  сяду за стол,  укутанной   ярким светом   лампы  с зеленым абажуром.   Начну  накидывать эскизы  на  листе А-4  мягким карандашом рисунки  рукояток  ажурной резьбы для  ножей  (режу из бивня  мамонта  или оленьих  костей  иногда для друзей).

     Вновь поднялся  на очередную  горку, заметил   внизу  трассы под горой  туман.  Указательный  палец   на автомате   «утопил»  кнопки  с левой стороны  «торпеды» машины.    Кнопки включали  желтый  свет «противотуманок »  на переднем   и на заднем  бамперах.  Туман  был странным, если  не сказать пугающим: впервые  видел   такой! Обычный туман  после  дождя напоминал стену  или   его прерывистую  белую пелену.   А тут  серые  завихрения  слегка пугающего   тумана  были похожи на   языки  пламени среднего  величины лесного  костра. 

Они  стелились,  играя  отростками   серого цвета, как   осьминог щупальцами  во время  движения. Порой   они  напоминали дым   на сцене очередной  нашей эстрадной  дивы голосящей,  пустую  по содержанию текста, и музыкального оформления  наспех  написанную на колене  пошлую  любовную   песню.   Хотя приглядевшись,  мне  показалось, туман  больше  напоминал громадного питона   в ширину  асфальтового полотна  дороги,  уверенно переползающего  её  медленно и неторопливо.  

Его  шкура струилась  серым   цветом под   светом  фар по  чёрной  душе асфальта  на уровне    25, 45  сантиметров от  поверхности дороги.  Ворвался  в  укутанную   туманом низину, и он мгновенно  обволок  капот машины.   Проскочил  низинку, вырвался  из жадных  скрученных серых   рук и,  прижав педаль  газа,  взлетев быстро  наверх горки.  Ксеноновый свет  дальнего света   фар  ярко высвечивал  мелькающих  с правой стороны  дороги круги дорожных  знаков. Лес  вокруг трассы стоял  непроходимой  громадой, а сосны  в  сумраке ночи  напоминали  исполинских великанов,  благосклонно разрешающие   бегать по черным лентам  дорог мелким  железным чудищам под их ногами.  Проехал еще  пару  километров, а туман  не кончался и всё продолжал  медленно  переползать  дорогу.   У меня  появилось странное  чувство и, что бы его  унять    включил музыку  моего любимой группы  « Yeelo» по громче,  но  наваждение не исчезало.  Наваждение   это неожиданное  желание спать.  Музыка заставляла  не отпускать  педаль газа,  она  своим ритмом отпугивала  навалившуюся на веки тяжесть сна.  А может,   я  инстинктивно хотел  проскочить   полосу  этого  серого тумана.  Ну,  по жизни я  всегда  чуял  опасность, вот, как и сейчас исходящую от него!   Туман  не прекращался, а припадал  ниже, не поднимаясь,  облизывая   дорогу и, скользил по её шероховатому асфальту,  неслышно  стараясь обвить щупальцами   колеса машины: притормозить её.  И неожиданно  поймал себя  на мысли, что  не понимаю по какой  плоскости  дороги я  еду.  Еду вверх  или  вниз или же   по ровной  части дороги? И самое странное   на дороге  все вымерло: ни одной   машины  на встречу. 

Трасса  шла  по   лесам и,  мне казалось, что  встречные машины  заблудились    в этом зеленом  бесконечном  мареве тайги.   Пришпорил  машину, пусть по сырой  от дождя  трассе, но ужасно захотелось с очередной  макушки высоченной  сопки увидеть  спасательный  свет  фар  встречных машин, пусть  даже вдалеке.  Сон   клонил голову,    я боролся  с ним.  Остановился у  очередной  «отворотки»  (так  называют у нас  съезд с трассы:  зимой  на затяжных  подъемах  можно было остановиться,  не мешая никому.) Взял  с подставки  заднего сиденья  термос с горячим  кофеем, открутил крышку и нажал на  кнопку.  Желтая  кружка с крышкой  для  питья в машине (не хочу  испачкать  салон: кожу потом трудно оттирать)  увесисто на  200  грамм запахом  напоминала  о  вкусном  кофе.  Открыл дверь машины, влажный  воздух  с осторожностью пробовал  на вкус  салон машины.  Туман вслед за  влажным   воздухом стал  обволакивать машину и  даже через  открытую дверь  заглянул в салон.  Что- то голова  ни с того, ни с  чего  стала чугунной, как  и руки. С трудом  донес   до губ чашку   кофе и жадно  отхлебнул большой  глоток.  Неожиданно услышал   с  улицы из ниоткуда  голос.  Ладонь автоматически легла  на кабуру, где мирно спал  мой  любимый Р-38. Тут   на сто  километров с гаком  поблизости нет  ни одной деревни. Ну, нет тут  никого  и даже заблудившихся  грибников!  Давненько мне  так  страх не щекотал  нервы до легкого тремера  в руках   Нервы надо лечить, сколько можно  на старой  армейской  закваске сидеть, приеду  домой займусь  собой. Вот надо же   так  себя расслабить!  Сидел  в машине  посреди пустого шоссе с  кружкой кофе  в руке  и это же  надо так  напугаться от  обволакивающего  дремотой мужского голоса.  Я  был  в полном  здравии и ясном  уме, только после глотка  кофе сон  отпустил  немного, но  чувствовал, он  готовил новую атаку.   Голос  напомнил о себе.

-  Не пугайся  Владимир,   так много  вибрации, называемый у Вас  испугом, ты  выдал, что мой  прием твоего  эго зашкалил.

Встал  с водительского  кресла, быстро  выкинув  привычно  тело  из машины.   Неуловимым   легким движением  для посторонних  глаз снял стопор с кабуры.  Лапой  кошки неслышно  вытащил из мягкой  кожи кабуры  ствол и, прижав  его плотно   к  бедру, присел на  корточки,  и посмотрел вокруг, наклонился, осторожно,  выглядывая   внизу под колесами, ища  ноги  говорящего на другой стороне   машины. 

- Что  у Вас  в руках Владимир? Что за металлический предмет? Или  это трансгулятор  нового  поколения?! Вы  меня  сейчас по  Вашему  земному вибрации  называемой  «насмешили» Эх,  как   Вы стали эмоциональны! А раньше  Вы  были почти такой  же, как мы: прием инфо,  анализ, а потом  отдача  команды спокойным голосом  и действия по обстановке, расчетливо и быстро.

Я   его насмешил, а он  меня  перепугал до смерти.  Вот видел, все кажется  в  этой жизни, даже приведения, НЛО, но вот такое  впервые.

 Я ответил голосу.

-Раньше за мной  был  личный состав.   И я отвечал за него, и как  я поведу  себя, так  же и мои  бойцы поведут. Это понятно?!

Бред, какой – то!   Я стоял  со «стволом» в руке  на  ночной пустынной  дороге.   А, может  это кофе  так действует?  Какое  кофе  мне в    уличном  кафе  общительные девчонки  в термос  залили? Не помню,  сказали, что хорошее.  Или  на самом деле  все  сейчас реально  со мной  происходит?! Вот только туман  клубился  сильней у моих ног,  и голова  раскалывалась от боли.  Тяжесть   из тела ушла.  Голос  напомнил о себе почти рядом, над ухом, а я  все  еще сидел на корточках.    Туман уже обволакивал мои плечи. Головная  боль прошла  внезапно, как и  пришла. Пружиной  вскочил на ноги,  в ожидании  атаки.
-  Нет, не понятно!

Голос  был на удивление  спокойным и добрым.

- Владимир, или  как  Вас зовут  друзья,  Валентиныч, не стоит  волноваться,  я  не причиню Вам  вреда.  Вы  же знаете,  вокруг  Вас все  живое и у  всего в мире  есть  разум, и  даже  в растении, не говоря  о птицах и деревьях. Вы,  теплокровные  Валентиныч и Вы  вечно торопитесь  жить, вот и не слышите   язык мира всего живого  на своей планете.  Хотя, Вы  лично  подошли к  его пониманию: осознали  смысл жизни.  Вы  перестали торопиться  и обращать внимания  на обиды и прочие  эмоциональные  вибрации. Разве  я не прав?!

На память  пришли слова  знакомой женщины: « Владимир Валентинович, Вы последнее время стали совсем другой,  мудрее! А голос  продолжал.

 - Всё правильно, не надо  плескать энергию  в пустоту!   «И это  пройдет!» кажется,  так говорили Ваши философы?! А Вы  обосновываете свою неторопливость   словами:  «С каждым шагом все ближе к смерти!». Я  правильно  цитирую Ваши слова?!

- Любезный,  скажите, что  Вам от меня надо и кто  Вы?!

Я кинул  обратно  ствол в мягкую тишину  кабуры, фиксатор «ствола»  лег на свое привычное  место и погрузился в  уютный  сон, где снились ему  погони и стрельба  из положения  качания маятника  по  Македонски.  Уже  со спокойным пульсом  (взял  себя в руки) присел  на водительское кресло и потянулся  за сигаретами. Забыл, что  курить бросил   уже  9 лет назад  за  один день.   Молчание  невидимки затянулось.   Голос   появился, как бы из  столбика тумана, прямо передо мной.

- Вы  же не отрицаете,  что  на Вашей  планете есть  различные виды  жизни.  Вы  же сами  видели  русалок, хозяйку реки Лобань.

Я утвердительно   покачал  головой. Откуда  он все знает про меня? А  голос продолжал.

И чтобы   ни у кого   не вызывать  вибрации страха,   им же  не напитаешься,  я принял  форму  тумана. Напитаться  можно   вибрациями счастья и радости  на несколько лет вперед.  Ваш этнос русские  такие  эмоциональные.  А имя зачем?  Пусть   я в  Вашем  воображении буду  просто  серым туманом. 

Тут   услышал какое – то подобие  смеха,  чуть квакающий слегка 

Одно  скажу, что мы  со звезды  Альтар.  Вы   её  почему – то называете   Альтаир. Вас устроит  такой ответ?

Я  машинально кивнул головой.  И прошептал, почему – то

- На нет  и суда  нет!

А  машина  отдыхала  упоенная   ночной тишиной.  Голос продолжал

- Меня  уважаемый  мой друг, Валентиныч,  интересует  одно понятие  в  Вашем  русском лексиконе.   Объясните, какое  значение Вы  вкладываете  в понятие слова  РОДИНА! 

- Никто  из жителей   других  материков Вашей  планеты  не мог ответить, даже  из посвященных. Вы  не прошли  Владимир обряд посвящения,  но Вы рядом с  ними  по умению владения и знанию  сокровищ тайных  знаний.  Объясните. Мне осталось сутки на  Вашей  планете до  возвращаться  к себе, я разведчик в Вашем  понятии.

При слове  разведчик  я внимательней  посмотрел на туман.  Братья  по оружию… Почему  - то поднес   к столбику  тумана  руку  и почувствовал тепло  и дружелюбие.  А великаны сосны   смотрели на мою машину, на  меня и  туман уже не  снисходительно, а с интересом.   Я почувствовал  это  спиной, позвонком,  затылком, не знаю!

  Но   сила  леса  и силы  ночи,  всегда бегающей  по  макушкам  деревьев,  именно  ночью взяла меня  в кольцо, как  бы охраняя и, в тоже   время,  придавая уверенности. Сила, как  и ветер ночи, были моими друзьями,  меня учил  этому   мой учитель дядя Миша.   Он посвятил  меня  в методу работы  лишь после   3 лет  знакомства  со мной и моего  обучения. Потянулся   к   бардачку  машины и нажал на клавишу.  Ура!  Я увидел   там  забытую Федором   пачку сигарет с зажигалкой.

- Что тебе  сказать  мой безымянный  друг  со звезды  Альтар.  Вот так прямо и не  скажешь!

Замолчал.  Опустил голову  и  без мыслей смотрел  на травинку   рядом  с модными на   сегодняшний  день  из кожи рептилий   туфлями. Помял  пачку  сигарет и  вытащил  одну из  неё.  Закурил, громко  и надсадно закашлялся до хрипоты. Было  ощущение, что столбик  тумана  спокойно ждал моего ответа.  Туман  вокруг столбика   приподнялся над  землей и висел  серой вуалью.   А я   перевел взгляд   в темноту  леса  и молчал. Дым сигареты затихал и  величаво  уходил вверх.  Не разучился  курить, но и я  не получал того удовольствия, как  раньше.  Закрыл глаза и вспомнил,  как после  приезда домой мама  разбудила   рано утром, приказала  умыться, как в детстве (мы для  мам  всегда остаемся  детьми). Она   захлопотала, а  я,  умывшись босиком  по  матерчатым  дорожкам  на  покрашенном до блеска  коричневом   полу, вышел на веранду.  Сел  за большой  круглый стол,  украшенный белой скатертью с кистями, взял яблоко из старинной фарфоровой  массивной вазы  принюхался к нему. 

Пепел сигареты  упал  на кресло. Наклонился  и сдул  его на пол, подчистив  рукой кожу кресла.

Запах   яблока  напомнил  мне  мое детство и строгий отцовский голос.  Мама  принесла  вьетнамской  работы  соломенный коврик  модный  в семидесятых  годах для стола, постелила,  заботливо  её разгладив. На нее  водрузила  постаментом  мою  белую с  красным ободком  по краю тарелку  с жареной картошкой, а рядом  белую в придачу  тарелочку с   малосольными огурчиками.  

От воспоминаний  я  сглотнул слюну. 

А   мама  смотрела на меня, как я  ем, как  держу  вилку и тайком смахивала   слезы с  глаз.  Потом спохватилась и,  вытерев  руки  о белоснежный  передник (она,  когда волновалась, всегда  вытирала  руки об  передник) побежала  на кухню. Принесла  целую  банку моего  любимого земляничного варенья  с  маленькой родной  детской  серебряной ложечкой,  и чай  в литровой  металлической   кружке отца. Она   жила  одна  в нашем  осиротевшем после  смерти отца большом доме.  Наотрез отказывалась   уезжать  ко мне в  просторную квартиру.  Помню, как в тот приезд  всё  старалась улыбаться и не отходила  от меня ни на шаг.

  Вспомнил    ночное.  Мы с пацанами  моего возраста   сидели у костра  и провожали искры, сбежавшие  на волю в небо.  А   лошади паслись   стреноженные  путами на передних  ногах.   Иногда кто – то из них всхрапывал, и тишина,  одетая в   музыку   кузнечиков   под   черным в  россыпях  звезд  небом завораживала.  А  в костре пеклась  картошка и  свекла. Ночью зачем – то стала  куковать кукушка,  считая  нам  срок  жизни. Обманула,   нас  из всех   пятнадцати осталось  всего трое.

 Сигарета  тлела  в моих руках,   туман серой газовой  косынкой   спеленал лес. В мире   спала  тишина.  Мне казалось, языки тумана  собрались  вокруг машины и  настойчиво ждали моего ответа.

 Вспомнил, как  пел  боевые  казацкие песни (не знал  колыбельных), дочери,  ходил с ней,  держа моё  чудо на руках, и пел в полголоса, чтобы  не мешать жене,  спать. Попробуй  целый день повозись  с малышей.  Носил её  ценным  грузом, и она    после  двух песен обязательно  засыпала, сопя  так смешно курносым носиком.  А  я еще ходил, убаюкивал её  на руках, и ужасно  не хотелось  класть  мое  сокровище  в кроватку рядом к  плюшевому мишке.  

Да  уж, затянулся сигаретой,  нет, увы,  ни дочери, ни жены.  Один я  на всем белом  свете, мама  умерла 3 года  назад.  

  Вспомнил деда и его  добрую ухмылку, когда  взахлеб  рассказывал ему,  что   играли в « войнушку» и  я  кричал окружившим меня  и предлагающим  мне сдаться в «бою»  пацанам: « Русские  не сдаются!».   Дед  посмотрел мне в  глаза и ничего не сказав,   погладил меня  по моим   выгоревшим  на ярком летнем солнце  волосам.   Как – то  по  юношеской простоте   спросил  его: « Дед, а  что такое  война?!». Дед  вмиг осунулся и,  отведя взгляд на землю,  вымолвил,  как  выстрел: « Война это грязь!».   Я убедился  в  этом,  после  выходов на войну  и похорон моих  друзей.  Когда Толина  мама  на его поминках  спокойно  и медленно, чуть  растягивая слова,  задала мне вопрос, глядя  прямо мне в  глаза: « Володя, Вы  уходили вместе в армию, служили  вместе,  а почему ты  сейчас  сидишь, а Толя   спит  в земле сырой?!». 

   Вспомнил,  что  только после  смерти  деда,  я  увидел  его шесть  орденов и  три медали. И фотографию с  друзьями  на память на фоне  его танка  Т-34 под номером  27 перед  Курской дугой. Помню, как  не мог  скрыть своего  удивления от таинственного   блеска орденов. Положил  ордена  аккуратно и осторожно  на красный бархат  жестяной  коробки  из – под трофейного  немецкого печенья,  закрыл.    Поставил  её  обратно  в   выдвижной ящик   старого  маминого комода, пахнущего  пижмой.  

   Вспомнил    солоноватый   вкус   алых  губ  первой   моей любви.  Бедные  дачники, я для  своей  любимой по ночам  собирал оброк  для любимой.  Каждый  вечер, я  приходил на свидание  с полной  охапкой  цветов (целое ведро).  

       Затянулся  и, опять сильно закашлял,  уже собрался  сказать, что такое  для меня РОДИНА, как   голос  тумана прервал меня.

- Володя,  мы  поняли. Прости,  мы  умеем слушать  мысли  людей. Странно, а  почему  ты  не вспомнил, как     американцы    свой счет  в банке?!    

Туман    сизой лентой  испарился,  пообещав связаться  с  ним, как  только я  захочу. ( «Мысль , Валентиныч, она  не материальна и для  нее нет преград и расстояний, подумаешь  обо мне,  отвечу!» ).  Тишина леса уже  не   была осязаемой, она   звенела  высоко натянутой  струной. 

После  общения с туманом   вспомнил слова песни Шевчука.

Родина!   Еду я на родину, Пусть кричат - уродина, А она нам нравится, Хоть и не красавица,
К сволочи доверчива,   Ну, а к нам - тра-ля-ля-ля…