Говорят, что человек привыкает ко всему. Может и так, но к смерти привыкнуть невозможно, если психика еще не сдвинулась. Даже тут, на этой странной войне, где бывают вещи пострашней, чем повальная дизентерия. Дневная жара и ночной холод, оторванность от родины и привычной жизни, даже этот драный песок, проникающий повсюду – тоже те вещи, к которым можно привыкнуть … Но Смерть – это штука особая! Никто ещё не смог дать ей исчерпывающее определение: Вещь ли это, Явление ли, черное Божество или Дух. Ведь у каждого она своя, смерть. Скорее уж Смерть – есть Раздел между бытием и небытием, пограничное состояние живого. Ведь по закону сохранения энергии – «Ничто не приходит Ниоткуда и не уходит в Никуда», как говорил Михайло Ломоносов, этот великий холмогор. Он мыслил, экспериментировал и созидал в мире. Попробовал бы он тут, в условиях боевых действий, проявить свой гений. Здесь не созидают, тут разрушают. Рушатся горы от взрывов, меняют русло мелкие речонки, заваленные камнепадом и трупами, конечно, если не пересыхают сами по себе… Черт, как хочется пить, родниковой бы водицы сейчас из колодца напиться! А из этой речонки, в которой, в полсотни метров вверх по течению, застряли в камнях десятка полтора мертвых духов, себе дороже водички испить – днище пробьет сразу. Вовка Ганелин попил вчера вечером, а среди ночи носился за ближайшие валуны. Помучился, правда, до рассвета. С первыми же лучами солнца снял татарина душманский снайпер, так и умер с голым задом. Ему-то, Вовке, теперь уже все по барабану, а бойцы мои почти час уже пытаются вытащить его труп из сектора обстрела снайпера. Но пока бесполезно, только еще один боец получил пулю в плечо, хорошо, что навылет и кости не задело. Где же этот дух запрятался, ну никак не засечем … Ничего, скоро солнце ему будет светить в лицо, только бы блеск оптики увидеть! Воины мои ждут не дождутся… Эх, а мне бы добраться только до вертолета, но снайпер душманский не спит, зараза, и стрелять умеет. Второй день духи пытаются перейти речку и захватить нашу рембазу. Еще бы, сразу десяток вертолетов пригнали. Додумался же какой-то чудак там, на верхах, поставить новое вооружение сразу в двух эскадрильях одновременно. Духи не слепые, увидели, что вертолеты в кучу слетелись, дай мол - «одним махом десятерых убивахом»! Вот и приходится не менять пулеметы, а отбиваться своими скудными силами. Ладно хоть пулеметы новые можно приспособить к наземной стрельбе, аппараты очень даже славные, вон тот обломок скалы запросто можно одной очередью сбрить. Только зачем, если она голая, эта скала, и нет никого за ней. Душманы навалились к вечеру нахально, с минометом и стингерами. Стингеры пальнули всего дважды, оба раза попали в « вертолеты». Я опять мысленно похвалил себя за самодеятельные «чучела», которые приказал смастерить из камней и старых лопастей. Сверху накрыли макеты маскировочной сеткой и не дать, не взять, а издали здорово смахивали эти чучела на укрытые вертолеты. Вот и разбили их духи. Так радовались, уроды, «Аллах Акбар» кричали! - Командир, Саня, уснул? Кинь сигарету, третий раз прошу. Я свои все поломал! – возмущенный шепот прапора группы электриков, Сеньки Мокрого, фамилия такая у хохла, наконец-то достиг моего сознания. Вот ведь задумался … или заклинился я? - Держи, Семен – я бросил ему всю пачку. Хохол поймал, все равно через пять минут приставать начнет, а мне курить не хотелось совсем. Лучше бы попить, и не мне одному, а всем нам … Еще б и поспать! - Командир, у тебя на щеке кровь, осколками камней посекло небось? Лови санпакет … - проявил ответную заботу Семен – продезинфецируйся… Вот зубоскал неунывающий, непоседа! Но, спец он классный – с закрытыми глазами повреждение в бортовых сетях найдет. Пьяница и балагур, правда, но в меру. Основательный мужик Сеня, я спокоен за него и наших электриков. Вот другой командир, главный наш оружейник, недоучившийся студент, лейтенант Друпак Лешка – мечтатель и поэт доморощенный. А ведь военная специальность у него совсем не лирическая. Этот мог подкинуть сюрприз в любой момент. То на него Муза найдет, то питерские подруги письмо не такое подгонят, в общем – глюкануть парень может … Питерские всегда были странные, сколько помню. Был там на преддипломной практике, так долго не мог привыкнуть к немосковской интеллигентности и неспешности в ответах ленинградцев. Тут, понимаешь, торопишься куда-то по московской привычке, а тебе на вопрос – как куда-то пройти – историю втирать начинают. Причем с упоением, там каждый прохожий – ходячий гид …
Опа-на, лупанули духи из миномета по нашим позициям, только зря, зря … Я помнил уроки на военной кафедре. Основной закон войны – заройся! Так что мы не напрасно рыли и бетонировали эти доты, деды еще так учили. Авиабазу нужно тщательно охранять, особенно нашу – испытательную! Много бы дали афганцы, пакистанцы и их друганы-америкосы за то, чтобы узнать, что ж мы тут химичим? Если бы не вечное наше русское авось, то и этого налета бы не было. Это же нужно удумать – пригнать технику на испытания нового оружия тогда, когда происходит плановая замена роты охраны! Улетели все на двух бортах, а экипажи присланных вертушек часом раньше смылись в свой полк. Сдали на неделю вертолеты и адью! Пашите, техники. Сделаете – звоните … Передали по рации о нападении вечером, а толку! Ночью духов бомбить – голяк, нашу базу заодно можно разнести в щепки, а с утра, небось, штабные еще не похмелились. Хотя пора б уже и поддержке прибыть, ходу до нас всего минут сорок. Ну, часа полтора, вместе с подготовкой к вылету, а дело уже к обеду! - Кто, кто захерачил очередь, собаки! Сенька, разберись, дятел – похоже, у твоих нервы не держат, салаги … - кричу под грохот минометных взрывов хохлу – что, не терпится новый аппарат опробовать?! Поздно, обнаружили и долбят духи пацанов … Не успеть. Ох ты, и ракетка у них нашлась! Хана … Эх, пацаны – никакой выдержки! Вряд ли кто выживет, стингер похоже с теплонаведением, точно в капонир угодил. Научились, сучьи духи стрелять из американской техники … А там четверо было моих! Ну, хохол, погоди … А того закондратило, бьется в истерике, литеха один не удержит Семена. Иду помогать и с ходу - в морду! И со злости на него, и для адаптации. Поздно, Сема, поздно … после взрыва ракеты ничего живого там не осталось! Ты их, стервец, по именам всех помнишь?! Покурил в командирском доте?! Успокоился, наконец-то … И вдруг – тишина и сразу знакомый свист несущих винтов и рокот моторов. Наши! Без захода на угол атаки, с ходу из крупнокалиберного пулемета оглушительно прострочил головной вертолет, и с отворота уходит влево … Его ведомые – два Ми-24Б, с полными кассетами ПТУРСов ( противотанковых ракетных снарядов) делают залпы друг за другом! И вверх … Асы! От высот за речкой – клубы черного огня, дыма и камней. Кажется, что горит даже река и мертвые духи в ней… «Вий», да и только.
Часть 2. Антоним.
… Сидим и курим, наблюдая, как садятся еще две вертушки, транспортник Ми-8 и штабной Ми-2. Начальство, стало быть, прибыло. Серега Гринько, мой зам и начштаба в одном флаконе, уже рысит к маленькой «двушке», этот нюхом чует, когда треба прогнуться. Ну так кадровый же, ему давно пора новые звезды на погоны надеть. Это я «двухгодичник» и мне, как и вот этим моим солдатам, осталось немного до дембеля, а там … Гнитесь и прогибайтесь тут без нас, мы свое отвоевали. Кинув в последний раз прощальный взгляд на семь своих 200-х, коих уже приготовили к погрузке в «восьмерку», тяжело поднимаюсь и иду к штабному вертолету. Борттехник распахнул дверь и подвесил трап, по которому важно спустились три офицера. Бог ты мой, какие красавцЫ, давно я не видел таких нарядных военных, как будто только что из ресторана вышли там где-то, в Союзе! Впереди малознакомый подполковник из штаба армии и двое чином помладше, судя по погонам. Неужто, замену привезли, эх – это было бы здорово … - Вы что тут себе позволяете, оборзели вдали от всех …- неожиданно громко прозвучала тирада подполковника. Это винты машин перестали крутиться и эффект сразу наступившей тишины опытный авиатор должен был учесть, а этот … - Панибратство с бойцами развели, никакой субординации! Вы же офицеры, старшие тут! – не унимался прибывший, смотри какой грозный. Серега вытянулся и руку от виска не опустил, словно не выволочку получал, а награду, явно еще не отошел после боя… - Это ты офицер, а я двухгодичник … И не х… мне орать тут. Могу и арестовать, командир здесь я, а вы, господа офицеры, доложитесь, как положено, я вас не знаю. – Ответно наехал я на штабного, мы по должности-то равны, просто звезд у него на погонах чуток больше, да и знакомы мы с ним шапочно. - Почему так поздно прибыли, ишь ты, распекать нас прилетели! Ты бы лучше подмогу пораньше прислал, глядишь и без трупов обошлось … Сзади за правый локоть крепко сжал мою руку Семен, автомат-то у меня на плече висит, а мой нрав на базе знают. Я орать на себя не позволяю никому, даже генералам, сам хорошо умею… Да те и не орут, потому и генералы. До лощеного видимо дошло, что переусердствовал, обороты сбавил. - Ладно, командир, проехали. Вот замену тебе привез. Сдавай дела капитану Серегину, а старший лейтенант Джабраилов заменит твоего заместителя. На него тоже приказ есть о переводе … с повышением! Но, это после переоборудования первой партии присланных вам вертолетов. Приказ никто не отменял … Да, и почту там заберите. Ну, слава Богу, я уж думал, что Серегу опять обошли. Ему, по идее, нужно бы часть передать, давно заслужил и майорские звезды, и должность, он мужик толковый. Пожали друг другу руки и двинулись на КПП… Оставив гостей на попечение Гринько, вышел перекурить вместе с Лешкой Друпаком, тому не терпится прочитать письмо от питерской зазнобы, мне б его заботы … Да, а семерым уже другие послания нужны, точнее – они сами прибудут посланием матерям, в цинковых конвертах … Я курил и смотрел на Лешку, протянувшего мне с затуманенным взглядом фотографию какой-то красотки на фоне Исаакиевского собора, позади нее виднелась группа беззаботных туристов. И от этого снимка из другой жизни, где нет бешеных атак одурманенных наркотиками духов, нет никакой стрельбы и мирное небо с играющим куполами Исаакия солнцем, мне тоже вспомнилось Лефортово с кучками тополиного пуха на тротуарах, близлежащий парк МВО с прудами, набережная Яузы, пивная «Три пескаря» на Солдатской улице … Неужто скоро увижу все это снова?! Всего-то неделя осталась … Не знал я и не ведал, что костлявая старуха уже кинула свой слепой взгляд в мою сторону. К концу следующей недели я окажусь в Союзе, только не в Москве, а в Ташкенте. Попаду с тяжелой контузией в госпиталь, который был тогда в старом районе «хлебного города» под названием Кара-Камыш, на три месяца. А потом, так и не съездив в столицу, снова вернусь в Афганистан, но уже не по приказу, а по своей воле. В госпитале я написал рапорт с просьбой оставить меня на военной службе еще на один срок. Спецы моего уровня, имеющие вдобавок и боевой опыт, нужны были позарез и командование удовлетворило мой рапорт. Я получил новое назначение и вернулся в страну напуганных гор. Там у меня оставались свои счеты и свои же долги … Вот так получилось, полная противоположность здравому смыслу. Короче – антоним, поступок совсем не похожий по смыслу, так бывает иногда в жизни …
Эпилог.
Ну и где же здесь психологический этюд, спросите вы? Зачем такое название новеллы? А это как посмотреть. Что есть этюд? Быстрый набросок, зарисовка углем ли, карандашом или акварелью, который делает впрок для себя и для своей будущей картины художник. Он, этюд, может стать и самостоятельным произведением, если так сочтет нужным его автор … Так и эта новелла стала жить самостоятельно, как часть большой картины под названием жизнь, эта картина еще пишется и автор, слава Богу, жив … Чего и вам желает! Ну, а психология – куда ж без нее, она присутствует везде и во всем в жизни. Только вот бывает человеческая психология, но, к сожалению, бывает и другая – человеконенавистническая. А это, скажу я вам, очень страшная и крайне опасная штука. И не дай вам Бог, дорогой читатель, столкнуться с такой «психологией» в мирной ли жизни, на войне ли … Неважно где, бегите подальше от носителей такого мировоззрения, это слуги дьявола, самого Сатаны! Мысли и поступки у них черные, а вот слова ... слова такие люди найдут разные, иногда и красивые, завораживающие.
Помочь сайту
Поздравления
