ПОПУТЧИЦА

- Вот незадача, опять движок барахлит, — встревоженно проговорил водитель, — без остановки не обойтись.

У Натальи сжалось сердце: "Когда же закончится эта неспокойная ночь?” Положив головку на мамины колени, вытянувшись на заднем сиденье среди многочисленных узлов и пакетов, посапывал ее двухлетний малыш.

Наташа чувствовала себя виноватой. Ей хотелось быстрее вырвать детей из каменного саркофага города. Она упросила мужа, не дожидаясь его отпуска, отправить ее с детьми на лето к маме. Муж с большим трудом нашел знакомого водителя.

— Да, придется остановиться, — вздохнул шофер.

— Мамочка, а вдруг на всю ночь, — прошептала восьмилетняя Даша, выглядывая из-за спинки переднего сиденья.

Водитель включил подсветку. На панели управления стала видна икона Николая Чудотворца.

— Молись, дочка. Бог милостив.

"Святый отче Николае, моли Бога о нас!” — не переставала повторять про себя Наталья.

— На помощь рассчитывать не приходится. Ночью теперь останавливаться не больно хотят — опасно.

В свете фар остановившейся машины четко прорисовались очертания старушки с ведром и узелком за плечами.

— Откуда она здесь? Торговать вроде уже поздно.

Было около полуночи, не по-летнему прохладно, шел дождь. Бабушка, подхватив ведро, с готовностью направилась к машине.

— Ой, деточки, Сам Господь вас ко мне послал...

— Машина перегружена, места нет, сесть негде, сзади ребенок спит. Да и неизвестно, тронемся ли с места сами, — оборвал ее водитель, открывая капот. — Может, еще кто-нибудь будет ехать? — немного смягчившись, добавил он.

Бабушка на минутку замерла.

— Да, да, сынок. Может быть, будет, — тихо проговорила она, бросая беглый взгляд на заваленную доверху машину, и побрела по обочине дороги. Вскоре она скрылась из виду.

Наталья не находила покоя. Образ этой одинокой путницы, напомнившей ей мать, заставил забыть собственные волнения. Но сказать водителю, который, оказывая им услугу, и без того был поставлен в трудное положение, язык не поворачивался. Время будто остановилось. Женщина беззвучно шевелила губами.

— Ну теперь порядок, будем надеяться, что к утру дотянем, — бодро проговорил шофер. — Может, ее кто-нибудь и подберет? — добавил он, как бы оправдываясь, и сел за руль.

— А вдруг больше никого не будет? Просто никто не остановится? — нерешительно начала Наталья, уловив нотки сомнения в голосе водителя, — мы ведь остановились поневоле.

— Да вы ведь сами говорили, что ночью все боятся воров и бандитов, и никто не хочет останавливаться. А почему мы не можем быть этими "кто-нибудь?” — защебетала Дарья. — Нам в Воскресной школе Зоя Антоновна рассказывала, что Бог милостив к милостивым. А как мы можем ждать Его помощи, бросая старенькую бабулю на дороге среди ночи?

— Может, ты и права, заступница, — с улыбкой сказал водитель. — А что? Вполне по-русски: сам погибай, а других выручай. А как же малыш? — уже серьезно произнес он, обращаясь к маме.

— А я его на руки возьму. Он крепко спит, — радостно подхватила Наталья, услышав от дочери то, что не решалась сказать сама.

Машина беспрепятственно завелась. Проехав несколько метров, фары снова осветили одинокую путницу.

— Садись, бабуся. А клунки куда же? Придется потесниться, — захлопотал водитель. — Даша, возьми вперед узелок.

Лампочка слабо осветила ведро с грибами и букетик колокольчиков в руках попутчицы. Наталья невольно залюбовалась цветами.

— Вам далеко?

— Да нет, сынок, всего километров двадцать.

— А что ж вы в такую даль за грибами?

— Ой, и не пытайте! Затемно встала и на станцию. Пятнадцать килОметров проехала автобусом до леса, а там грибов... Я все по солнцу дорогу гляжу. А к обеду оно за тучу схавалось, дождик пошел. Сколько ходила?.. Грибов много, уже и кластИ некуда. Вышла на поле, у тракториста спрашиваю: "Где я? Куда заЙшла?” А он мне: "Да это килОметров тридцать будет от вас. Подожди, бабуля, до дороги подкину”. Доехала с ним до станции, а автобус уже ушел. Так и иду потиху с Божьей помощью.

Попутчица все рассказывала, а Наталья, как второгодник, никак не могла выполнить простые арифметические действия: сколько она прошла по лесу, сколько потом по трассе, и все это умножить на ноги восьмидесятилетней женщины...

— А зовут вас как, бабушка? — полюбопытствовала Даша.

— Вера я, детка. Вот только с верой и осталась. Всех своих схоронила, — с грустью добавила она.

— А вам не тяжело одной? — не унималась девочка.

— Как одной? — я же с Богом! — с улыбкой ответила бабушка Вера. — Аще бы не Бог, кто бы нам помог! Вот и вас послал... А я заплачу, — спохватилась она, доставая носовой платочек, завязанный узелком, — у меня деньги есть. — Что вы, не нужно денег, — остановил ее водитель и неожиданно для себя добавил: — Помолитесь за нас.

— Ну вот я и дома. А кто добро творит — того Бог благословит, — выбираясь из машины, с улыбкой сказала попутчица и протянула Наталье букетик полевых цветов. — Храни вас Бог! — и осенила всех широким крестным знамением.

© Copyright: Татьяна Марцева, 2013

Регистрационный номер №0152116

от 10 августа 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0152116 выдан для произведения:

 

 

 

 

- Вот незадача, опять движок барахлит, — встревоженно проговорил водитель, — без остановки не обойтись.

У Натальи сжалось сердце: "Когда же закончится эта неспокойная ночь?” Положив головку на мамины колени, вытянувшись на заднем сиденье среди многочисленных узлов и пакетов, посапывал ее двухлетний малыш.

Наташа чувствовала себя виноватой. Ей хотелось быстрее вырвать детей из каменного саркофага города. Она упросила мужа, не дожидаясь его отпуска, отправить ее с детьми на лето к маме. Муж с большим трудом нашел знакомого водителя.

— Да, придется остановиться, — вздохнул шофер.

— Мамочка, а вдруг на всю ночь, — прошептала восьмилетняя Даша, выглядывая из-за спинки переднего сиденья.

Водитель включил подсветку. На панели управления стала видна икона Николая Чудотворца.

— Молись, дочка. Бог милостив.

"Святый отче Николае, моли Бога о нас!” — не переставала повторять про себя Наталья.

— На помощь рассчитывать не приходится. Ночью теперь останавливаться не больно хотят — опасно.

В свете фар остановившейся машины четко прорисовались очертания старушки с ведром и узелком за плечами.

— Откуда она здесь? Торговать вроде уже поздно.

Было около полуночи, не по-летнему прохладно, шел дождь. Бабушка, подхватив ведро, с готовностью направилась к машине.

— Ой, деточки, Сам Господь вас ко мне послал...

— Машина перегружена, места нет, сесть негде, сзади ребенок спит. Да и неизвестно, тронемся ли с места сами, — оборвал ее водитель, открывая капот. — Может, еще кто-нибудь будет ехать? — немного смягчившись, добавил он.

Бабушка на минутку замерла.

— Да, да, сынок. Может быть, будет, — тихо проговорила она, бросая беглый взгляд на заваленную доверху машину, и побрела по обочине дороги. Вскоре она скрылась из виду.

Наталья не находила покоя. Образ этой одинокой путницы, напомнившей ей мать, заставил забыть собственные волнения. Но сказать водителю, который, оказывая им услугу, и без того был поставлен в трудное положение, язык не поворачивался. Время будто остановилось. Женщина беззвучно шевелила губами.

— Ну теперь порядок, будем надеяться, что к утру дотянем, — бодро проговорил шофер. — Может, ее кто-нибудь и подберет? — добавил он, как бы оправдываясь, и сел за руль.

— А вдруг больше никого не будет? Просто никто не остановится? — нерешительно начала Наталья, уловив нотки сомнения в голосе водителя, — мы ведь остановились поневоле.

— Да вы ведь сами говорили, что ночью все боятся воров и бандитов, и никто не хочет останавливаться. А почему мы не можем быть этими "кто-нибудь?” — защебетала Дарья. — Нам в Воскресной школе Зоя Антоновна рассказывала, что Бог милостив к милостивым. А как мы можем ждать Его помощи, бросая старенькую бабулю на дороге среди ночи?

— Может, ты и права, заступница, — с улыбкой сказал водитель. — А что? Вполне по-русски: сам погибай, а других выручай. А как же малыш? — уже серьезно произнес он, обращаясь к маме.

— А я его на руки возьму. Он крепко спит, — радостно подхватила Наталья, услышав от дочери то, что не решалась сказать сама.

Машина беспрепятственно завелась. Проехав несколько метров, фары снова осветили одинокую путницу.

— Садись, бабуся. А клунки куда же? Придется потесниться, — захлопотал водитель. — Даша, возьми вперед узелок.

Лампочка слабо осветила ведро с грибами и букетик колокольчиков в руках попутчицы. Наталья невольно залюбовалась цветами.

— Вам далеко?

— Да нет, сынок, всего километров двадцать.

— А что ж вы в такую даль за грибами?

— Ой, и не пытайте! Затемно встала и на станцию. Пятнадцать килОметров проехала автобусом до леса, а там грибов... Я все по солнцу дорогу гляжу. А к обеду оно за тучу схавалось, дождик пошел. Сколько ходила?.. Грибов много, уже и кластИ некуда. Вышла на поле, у тракториста спрашиваю: "Где я? Куда заЙшла?” А он мне: "Да это килОметров тридцать будет от вас. Подожди, бабуля, до дороги подкину”. Доехала с ним до станции, а автобус уже ушел. Так и иду потиху с Божьей помощью.

Попутчица все рассказывала, а Наталья, как второгодник, никак не могла выполнить простые арифметические действия: сколько она прошла по лесу, сколько потом по трассе, и все это умножить на ноги восьмидесятилетней женщины...

— А зовут вас как, бабушка? — полюбопытствовала Даша.

— Вера я, детка. Вот только с верой и осталась. Всех своих схоронила, — с грустью добавила она.

— А вам не тяжело одной? — не унималась девочка.

— Как одной? — я же с Богом! — с улыбкой ответила бабушка Вера. — Аще бы не Бог, кто бы нам помог! Вот и вас послал... А я заплачу, — спохватилась она, доставая носовой платочек, завязанный узелком, — у меня деньги есть. — Что вы, не нужно денег, — остановил ее водитель и неожиданно для себя добавил: — Помолитесь за нас.

— Ну вот я и дома. А кто добро творит — того Бог благословит, — выбираясь из машины, с улыбкой сказала попутчица и протянула Наталье букетик полевых цветов. — Храни вас Бог! — и осенила всех широким крестным знамением.

Уже дома, глядя на колокольчики, Наталья вспоминала бабушку Веру и не переставала удивляться, спрашивая себя: "Несла бы я букетик полевых цветов, если бы мне предстояло добираться домой дождливой ночью, пешком, зная, что впереди двадцать километров? Умеем ли мы нести свой крест?”

 

 

 

 

 

 

 

КРУТОЙ

ШАРИКИ