О чём бы Лёшка Болтоглобов ни подумал, всё равно мысль его сползала к пирогу с грибами и бутылочки виски. Поднявшись рано поутру, эта навязчивая мысль снова вторглась в его сознание.
Тихохонько крякнув, он полез по комнате от окна, где, свернувшись калачиком, спал на полу всю ночь. В голове шумело, стреляло и било чем-то тяжёлым в затылок. Он, держась одной рукой за голову, другой шаря в темноте в поисках опоры, перешагивал через спящего Веньку, распластанного у разбитого старенького серванта, как попало, во всю ширь, с размахом ног и рук; Кольку, заснувшего босым и с фуражкой на голове; храпящего Серёгу; дрыгающему ногами и руками во сне Игорька. Несколько раз, отдавив кому-то пальцы, лодыжки, солнечные сплетения, наступив на чью-то голову, он наконец-то миновал зал квартиры и направился, пошатываясь, через коридор в кухню. В спину ему неслись короткие матюги, как вспыхи молнии, храп и всхлопы рук и ног о пол мечущегося во сне Игорька. Он шёл, морщился от шума в голове и думал о вчерашнем дне, вспоминая прошедшую субботнюю пьянку, устроенную в честь Венькиной покупки щипцов для стрижки ногтей:
- Что-то не то вчера было… Венька-то как разошёлся… как разошёлся..., взбрыкивал и взбрыкивал… доказывал, что он физик-ядерщик до мозговых косточек. Я ему говорю, не пью я уже три дни, а он,быдлак, орёт: надоть обмыть, я новую вещь купил, в хозяйстве требовательную… доставай, говорит, самогон, жрать будем ! Неее… ну интересно… он значит купил щипчики, а я должён бухло выставлять… И как ему меня уговорить удалось, не знаю… Впился древесным червём в рукоять мозга и гложет и гложет… Три баллона с самогонкой выхлебали… Ну и чё… напились, щипцы сбросили с балкона, Серёгину шапку и куфайку туда же вышвырнули… летели они в тринадцатого этажа и планировали красиво, аки лебеди на подъёме с озерка Митинского парка… Глядел я на это дело и так захотелось пирога с грибами и бутылочки виски… Аж сейчас носом чую запах свежей испечённости… Тьфу, ты ! Опять этот пирог… Жизни он мне не даёт… Вылазит где попало… Завтра пойду к психологу… Пусть убирает с меня эту фобию…
Кухня перед ним предстала объёмная по взгляду, прямоугольная по геометрии души – все 23 квадратных метра. У кухонной плиты, заляпанной жирами, валялся перевёрнутый стол ножками вверх, по бокам его - огрызки резаного батона, солёных огурцов, купленных в «Пятёрочках», пластиковые стаканы, пустые трехлитровые баллоны из-под самогона.
Посмотрел Болтоглобов на эту картину разочарованной униженности и сказал вслух:
- М-да… А пирога с грибами под виски хочется ещё больше, несмотря на предвзятости и трудности жизни.
В зале что-то затопало, звякнуло и разбилось. Сквозь храп понеслись новые проклятия:
- Падлюга, ты мне на глаз наступил ! Ай, как некомфортно стало ! Будто каток, асфальтный, по зрачку прокатился… Олень на ходулях, куда прёшь !
- Да ладно там, – раздался в ответ хриповатый голос. – Подумаешь глаз… люди без ног и рук бегают по улицам живчиками, а он глаз пожалел… Он тебе нужен ? Стеклянный вставишь…
На кухню ввалился полудрёмный и полусогнутый Венька. Вид у него был кромешный. Глаза икали, а рот дёргался и будто бы моргал как ресница после кулака.
Глянув искоса на Болтоглобова, он упёрся рукой о склизкую стенку, залитую огуречным рассолом и обвешанную маринованными веточками укропа, сельдерея.
- Болтоглобов, Лёнчик, друг мой, вот я поднялся с пола и мне, знаешь, чего сразу захотелось…
- Не надейся, - перебил его Болтоглобов. – Щипчики, твои того… улетели в балкона. Не тути их. Стричь ногти нечем…
- Да я не об этом… - отмахнулся Венька. - Щипчики – это уже прошлое… я хочу истинности, и уважения к личности, конституционной поддержки, то есть хочу пирога с грибами и обязательно, чтоб он был по-демократически притрушен сверху стаканчиком виски…
Болтоглобов покочнулся и смахнул нечаянно рукой на пол с плиты пустую тарелку из-под огурцов, она кувырнулась, сделала один оборот и плашмя ударилась о железную ножку стола. Посыпались в разные стороны осколки, один из них ударил о Венькину ногу, как раз в том месте брюк, где сквозила большая дыра, образовавшаяся в результате Венькиной попытки спасти щипцы, выброшенные Колькой с балкона. Только благодаря своим брюкам, штаниной зацепившихся за бельевую палку, он не сорвался вниз. Его, конечно же, втащили обратно на балкон, потом заволокли на кухню, вдарили пару раз в пах для порядка, чтоб так больше никогда не делал, но спасти от дыры брюки так и не удалось.
- А ну отвечай, похмеля, грешная, - собравшись в комок, забубнил Болтоглобов. – Как тебе помоглось влезть в мои святые сокровенные мысли! Пирог – это моё святое ! А виски – ещё святее !
Потирая ушибленное и потёкшое кровью место в дыре брюк, Венька вылупил глаза на орущего Болтоглобова и замотал головой.
- Ей вы, придурки, чё шумите, дайте казакам поспать. А то выйду и всех порублю за беспокойство ! – Понеслось из зала.
Болтоглобов встрепенувшись от возгласа, рассвирепел ещё больше. Лицо его покрылось красными пупырышками, уши и желваки задвигались. В порыве бешенства он перевернул стол и поставил его на ножки. В эти злобные минуты, может быть, впервые в жизни его посетило желание влепить кому-нибудь пощёчину, такую же смачную как это делал Великий царь, нашкодившим боярам.
- Как вы смеете все орать в моем доме, влезать в моё сокровенное и требовать пирог под виски! - - хрипел Болтоглобов. - Это мой дом и моя душевность, никому не позволю влезать в моё – «я»!
Венька ошалело огляделся. Мельком глянул в кухонное окно. За мутными и давно нечищеными стёклами светало. Из черноты неба вылезали серые и коричнивые цвета многоэтажек январского Митино. Дымили трубы московских теплоэлектростанций. На морозе он густо клубился облаками и расползался по Москве. Вдалеке кучкой одиноко и чужеродно бликовали огнями небоскрёбы московского бизнес-центра. Секундный взгляд на Москву не принёс Веньке успокоения. Ему страсть как не хотелось идти снова на улицу и спать под открытым небом.
- Казак я или не казак ! – Думал он. – Не буду я околачиваться по улицам. Бомжевать больше не хочу ! Хочу жить тута – в тепле и благополучии. Казак я или не казак !
Он поднял с пола осколок тарелки и метнул их в сторону зала.
- А ну замолчь там, бомжастые рожи, – подбирая на каждом слове агрессивные тона в голосе, заговорил Венька. – Привыкли здеся нам с Лёнчиком Болтоглобовым указывать… Мы тут вас приучим к порядку… Правда, Болтоглобов ? И чтоб про пирог и виски не заикались, бродяги. Мы не позволим вам, нелюдям, бомжацким, трогать святое грязными руками и топтать валенками чистое, небесное! Да мы с корешком моим, Болтоглобовым, давно вместе по жизни шагаем, рука об руку… Мы с ним, казаки ! А не какие-нибудь затравленные безработицей физики-ядерщики, чухони, лапшивые.
Сказал он это и преданно посмотрел в свирепые глаза Болтоглобова…
Митино постепенно просыпалось.Освещение возле станции метро «Волоколамское шоссе», у подземного перехода под МКАДом, погасло. Исчезли и огоньки в парке, раскинувшего бездеревьем и холмами до соседнего МКАДа и возле пруда, в которых по утру плавала тихость, свежая чистота воздуха. Гасли и окна в дальних многоэтажках. Во дворе школы, что у панельного дома №6, появилась первая воскресная ребятня. Они катались с горки, толкали друг друга, метали снежки. Между забором двух школ, по очищенной от снега дорожки, бежал полураздетый мужичок. В руках он держал статуэтку, пряча её руками от взглядов прохожих.
- Эй, Венька, это ты что ли ? – Обратился к нему прохожий в лёгкой лебяжей куртке и шапке-ушанке, лицом он был выбрит, свеж и добр настроением, в руках держал связку лыж с палками.
Мужичок, поравнявшись с ним, остановился. Оглядев с ног до головы прохожего, непонимающе уставился на него.
- Ну я, Венька, и что теперь… ?
- Ты что, не узнаешь меня… ?
- Не-а… А мене это надо узнавать всех… Казак я или не казак !
- Ну да… ты сейчас казак, раньше был другим… нормальным, - сожалеючи покачал головой прохожий… - На кого ты стал похожь, Венька !
- Да ладно там… Я казак и точка ! Окончен разговор…
- Куда бежишь ?
- Да вот, понимаешь, мы со своим другом Болтоглотовым хотим пирога с грибами и виски. Вот бегу в ламбард сдавать антиквариат – лыцаря Солвенской крепости…. Фамильная драгоценность Болтоглотова… Она в ломбарде штук на 30 потянет.
Прохожий окинул взглядом статуэтку, щёлкнул рыцаря в грудной доспех и сказал тихо, невыразительно:
- Да ей красная цена тысяча рублей… Обыкновенная стекляшка, такие на переходах в метро сотнями алкаши предлагают…
- Много ты понимаешь… стекляшка – передразнил Венька. - Ладно я побёг… Дюже хочется пирога с грибами… Ну пока, братэлло.
- Ну, ну… давай, давай…
Прохожий стоял и смотрел вслед хромающему Веньки, качал головой и приговаривал:
-М-да…, а когда-то подавал надежды... Отличный был физик-ядерщик… академик Самохвальский ставил его в пример. С десяток бы таких как, он и страна бы была страной…
Помочь сайту
Поздравления
