Помочь сайту
Поздравления
Папа может, папа может, все что угодно
27 апреля 2015 -
Александр Шипицын
Когда мы шли с дочкой из гаражей, мне сразу бросилось в глаза, что она не в настроении. Что-то случилось, и не очень хорошее.
– В чем дело, дочь? Что-то по работе?
– С чего ты взял? Все у меня нормально.
Ага, нормально. Что ж я буду за отец, если не увижу: что-то не то? Жена, та у меня молодец, из кого хочешь, всю подноготную вытащит. Вот это чекист! Я сам частенько бывал у нее на грани провала, и, подозреваю, что не переходил эту грань только потому, что сама этого не хотела: берегла компру про запас, когда понадобится тяжелую артиллерию в ход пустить. И как только она это делает? Вроде в кагэбэшной школе не училась. Там у них дисциплину такую преподают: наука о выведывании. И это дело у них на научную основу поставлено. Все вытащат, ни паяльник, ни утюг не понадобятся. А я уж, как смогу, постараюсь.
– Дочь, с машиной, что не в порядке? – она недавно новую «кашкайку» из салона прикатила и очень за нее переживала. Может, с машиной, что не так.
– Нет, па, все у меня в порядке.
– А ну-ка в глаза мне посмотри.
– Смотри, – она направила на меня свои большие, чистого чайного цвета глаза.
Вроде все в порядке. Э, нет! Какой из нее шпион! Я уже совсем собрался свой взгляд отвести, а тут ее зрачки чуть вздрогнули, и когда она их в сторону начала отводить, в них, где-то на самом дне, колыхнулся страх, смешанный с печалью.
– Так, выкладывай начистоту.
– Ну, есть, есть у меня проблема. Но касается она только меня и больше никого.
– Дусик, – я ее иногда так называю, если не ругаемся, или я ею доволен, или стараюсь расположить к себе, – Дусик, если бы перед тобой встал вопрос - в каком банке разместить случайно доставшийся тебе миллион, или как его потратить, или возникла проблема покупать платье от Кардена или от Дольче Габана, такая проблема касалась бы только тебя. Но если моя дочь…
– Помнишь, я тебе говорила, – она поняла, что я не отвяжусь, – от нас ушел директор, а на его место поставили нового.
– Был такой разговор. Месяц назад поставили вам какого-то бугая….
– Так вот этот бугай…, – нижняя губка у нее задрожала, а площадь глаз стала стремительно увеличиваться. Похоже, что за счет слез, затопивших зрачки и размывших четкую границу радужки.
– Эге, так это серьезно? Это так серьезно, что ли?
Галя отвернулась от меня, стараясь скрыть слезы. Но я уже все увидел и мне больше ничего знать не надо.
– Я ж его изувечу! – я скрипнул зубами, раздул ноздри и захрипел. Гнев захлестнул меня с такой силой, что мне стало трудно дышать.
– Нет, папа! Этого бугая ты не изувечишь. И я не позволю тебе, с твоим давлением…. Хватит уже!
– Оставь мое давление. Он что, домогается тебя?
Проще всего решил бы эту проблему зять. Он парень крепкий и за свою семью сумел бы постоять. Но его работа − это постоянные командировки, и он будет дома не раньше, чем через месяц. И сейчас не сможет ей ничем помочь.
– У него такая поганая рожа, – дочь, уже не скрываясь тихонько плакала, – Он…, он сказал, что если я не… то выгонит с работы. А я… я только там все отладила и начала прилично зарабатывать.
Сердце мое облилось кровью от жалости к ней.
– Так, Дусик, успокойся. Сейчас мы что-то придумаем.
Я приобнял за плечи свою деточку. Правду говорят, что красота дается женщине в наказание. И ни одна их сестра настрадалась из-за своей красоты. Я уже хотел посоветовать ей, чтобы она сказала этому жлобу, что больна.
Как это я присоветовал одной солдатке, когда ее комбат уж очень откровенно потребовал от нее любви и ласки. Тогда этот козел в подполковничьих погонах, воспользовавшись отсутствием своей жены, привел девушку к себе домой. И она, как следует разогрев его страсть, наученная мной, вдруг отстранилась и сказала:
– Подождите. Я должна вам честно сказать, чтобы вы потом на меня не обижались. У меня часто какие-то выделения бывают…
Она и договорить не успела, как комбат вскочил. Весь его пыл улетучился. Она пообещала сходить к врачу, а уж потом, когда она полностью вылечится, если он захочет… Но комбат в ее сторону так больше никогда и не посмотрел.
Здесь этот вариант не прокатит. Растрезвонит начальничек по фирме, и потом никакие справки не помогут. Опозорит мне дите на весь мир.
– Ты мне расскажи про него.
За каждым человечком какие-то грешки водятся. Самый идеальный нет-нет да и проявит себя в негативе. Надо только пристально за ним понаблюдать. Или мелкие вещи крадет, или онанизмом в общественных туалетах занимается, или в женскую баню подглядывает.
– Он у вас не пьет, часом?
– Никто его пьющим не видел, а вот запашок от него по утрам бывает. Причем довольно сильный, даже лавровый лист, которым он свою пасть набивает, не в состоянии забить этот «факел».
– А с кем он и где…?
– Говорят, его видели в одном баре за Сучьей балкой. И, вроде, любит за чужой счет чекалдыкнуть.
Я знал этот бар. Там армяне классные шашлыки жарят. Но место удаленное и посещают его не густо и не часто.
– О! Вот это то, что нам нужно.
Я хоть и давно не пью, для любимого чада вспомню свое мастерство.
– Что ты затеял?
– Напою до бесчувствия, ты же знаешь, со мной даже англичане до изумления нализывались. А потом пацанам передам. Он потом долго на девушек смотреть не сможет. Если вообще что-то сможет.
– Ну, ты и жесток! Ни в коем случае! Я не хочу, чтобы ты из-за какого-то дерьма остаток дней за решеткой провел. Я лучше с работы уйду.
– Да я за тебя любого на куски…. А с работы не спеши уходить. Это ты всегда успеешь. Ты ему намекни, что тебе, мол, сейчас нельзя, надо до следующей недели потерпеть, а я что-нибудь придумаю. Чтобы без криминала и без увечий.
На другой день Галина издалека показала мне «своего бугая». Действительно, поганая жабья рожа, вся в рытвинах и буграх, но «шайба» таких размеров, что можно в темноте на голос бить – не промахнешься. Везде его морда будет, куда ни бей. Насчет выпивки я не беспокоился. Больше нашего летчика никто выпить не может. Даже стих такой есть:
Все может быть, все может статься,
С женою может муж расстаться.
Ребенка может мать забыть!
Но что бы летчик бросил пить?!!
Не может быть! Не может быть!
Перелакал я за свою летную практику, будь здоров! Одно время даже на «чаек» подсел. Это когда в трехлитровую банку спирта две пачки цейлонского чая засыпаешь. Забористая, доложу вам, штуковина получается. Коня с копыт свалит. И, главное, лежишь, ни рукой, ни ногой, а башка светлая. И не уснуть никак. Сердце как немецкая лягушка прыгает: дер шлеп, дер шлеп, дер шлеп….
Я уже было, за вторую цистерну принялся. Но тут что-то друзья мои на тот свет зачастили. И все по одной причине − одновременный отказ печени и почек. Только один еще и с панкреатитом ушел. Вот я и призадумался. Тут мне в электронном виде Аллен Карр попался. Один раз прочел, и все. Как повязку с глаз снял. И как я мог столько лет эту гадость глотать? Но еще один, крайний раз, для дела, придется. А уж как это делается, мы хорошо знаем.
Три дня я изучал мой объект. Где живет? Окружение? Целое досье собрал. Дело цели, как у нас в авиации говорят. И выяснил одну интересную штучку. Но об этом чуть позже.
То, что он частенько ходит в один и тот же неприметный бар за Сучьей балкой, а в пятницу так сто процентов, я уже выяснил. Что любит «Немиров Премиум». А на закуску шашлыки уважает и квашеную (!) капусту с луком. В жизни о таком сочетании не слышал. Но желания клиента – закон для исполнителя.
Вот в пятницу я и засел в этом барчике. За два часа «Антипохмелина», который я дедом Антипом зову, шесть таблеток принял, теперь меня не скоро свалит. Официантке, симпатичной стройной девочке, все заказал и объяснил, что к чему. То есть когда и что по моей команде подавать. Сам сижу, сто грамм для затравки пропустил, чтобы видно было; давно человек сидит. Передо мной только лаваш, бутылка Премиума, томатный сок и селедка с луком. На часы посматриваю. Скоро и «олень» мой пожаловать должен. Точно. А вот и он.
Зашел, за соседний столик присел. А в баре всего три столика. Мой, конечно, посредине. Куда б он не сел, все рядом будет. Заказал он сто грамм того же «Премиума», на мою бутылку завистливо покосился. Сидит, ждет, когда принесут.
– А вот мне интересно, – словоохотливо и дружелюбно начинаю я, – вот есть ли водка лучше «Премиума»? А? Вввот…вы сскжите, мллдой члвек. И ваащщще, бывают ли напитки лушше нашей водки? А?
Он глянул на меня, как на пустое место, и в стенку уставился. Но меня такими штучками не пронять. Я условный знак девушке подал.
Официантка мой знак увидела и уже несет килограмма полтора шашлыка, даже дымится еще, миску капусты с луком и на мой стол пристраивает. У бугая и слюнки потекли. Еще бы, дело к ужину, а тут его любимый комплект.
– Да вы не сидите там! – радостно, словно однополчанина встретил, восклицаю. - Пересаживайтесь ко мне, – я само пьяненькое гостеприимство, – Вот, приятеля ждал. Да он не придет – позвонил уж, а я тут зззкзал все. На двоих…, а куда мне одному? – раньше, когда баров не было, тогда за таким столом могли три разные компании гулять. – Что жж, нам с вами места тут не хватит?
Я – само радушие, и отказать такому почтенному пьяненькому дедушке, невежливо, да и ни к чему. Платит-то приглашающий.
– Садитесь, садитесь, не стесняйтесь. Девушка, – это я к официантке, – давай сюда еще тарелку. Так, и два стакана… и еще прибор.
Объект чуть поломался, но водка так сверкала в стаканах, шашлык дымился и заполнял своим ароматом всю Вселенную, а тут еще тихоокеанская провесная белоснежная селедочка с луком. И старикан, пьяненький и радушный. Все это могло сбить с пути истинного даже Патриарха всея Руси. Заглотил мой паря блесну, пересел. Теперь надо осторожненько, чтобы не сорвался.
– А давайте мы с вами…, вас как зовут?
– Михаил.
– Очень приятно! Антон Сергеевич, − я представился, правда, не своим именем. – А давайте мы с вами уввыпьем уводки, – я захохотал, как и положено хорошо принявшему на грудь старику, – как настоящие мужчины, по полному стакану. За знакомство, а?
Он, не сомневаясь, что после этого стакана я упаду под стол, а у него только шея покраснеет, пожал плечами. Я долил стаканы до краев и он осторожно, чтобы не пролить, поднес свой стакан к губам.
– Ну, жахнем!
Пил он знатно. Стакан опрокинул, как стопку с лимонадом, и не поморщился.
«Это придется все мастерство свое призвать, чтобы такую падлу свалить», а вслух сказал, – И-эх! Хороша родемая! И как ее партийные пили? Вы, Миша, закусывайте, закусывайте.
Долго закусывать я ему не дал, а тут же налил опять полный стакан, ему, а себе, ссылаясь на преклонные годы, постарался налить полстакана, но он запротестовал. И пришлось мне тоже долить свой стакан до краев.
– Куда мне, Михаил, за вами, молодыми, угнаться? Ты вон, какой крепкий, не то, что я.
– Ты, Сергеич, тоже – будь здоров, кил на сто потянешь. Тебя еще фиг палкой, гы-гы-гы, убьешь!
Вот так, беседуя, практически, ни о чем, мы хоть и стали наливать поменьше, но темп я навязал такой, что будь на месте Михаила кто-то хоть на пять килограммов легче, уже бы под столом лежал.
Мне очень нравится смотреть, как в разных фильмах Джигарханян ест. Помните, в фильме «Место встречи изменить нельзя», как там Карп-горбатый ест? Вот как-то незаметно и я эту манеру перенял. Жена без меня ужинать не может. Только со мной у нее аппетит появляется. Я думаю, мною можно анорексичек разных лечить. Только глянут, как я за столом управляюсь, и холодную мамалыгу с гороховым пюре умнут и добавки попросят. Так же славненько я и водку пить умею.
Одно время на работе все комиссии только со мной обедали. Ни одна комиссия на своих ногах не ушла, всех в машину волоком тащили. А уж, какие положительные выводы, о работе предприятия делали! Только к государственным наградам представлять. То ли от удовольствия, что в общении со мной получили, то ли из страха, что об их подвигах по пьяной лавочке совершенных начальство этих комиссий от меня прознает. Моя должность на фирме так и называлась − Хороший Парень. А тут какой-то Миша, который и обращения человеческого не видел никогда. Вот жлоб-жлобом и вырос.
Девочка, что нас обслуживала, в мою сторону нагнулась, чем этот мужлан тут же и воспользовался. Он ущипнул ее за попку так, что у бедной девочки слезы из глаз брызнули. Она громко заплакала и убежала на кухню. Вскоре оттуда вышли бармен и повар. Девушка шла сзади и жаловалась им.
– В чем дело, мужчина? – солидный бармен навис над Михаилом. – Вам что, милицию вызвать? Вы, почему себе позволяете!?
- Тебе, козлу, рога обломать, да?! – не отставал от бармена повар горячих кровей, сжимающий в огромной ручище какую-то кухонную утварь грозного вида и свирепо вращая глазами.
Официантка, продолжая всхлипывать, пожаловалась:
– Он меня за задницу щипнул, да так, что аж дыхание зашлось!
В другой раз я бы сам ему на голову миску с капустой нахлобучил. А как представил, что моя рыбка в его лапы попасть может, так и стулом бы оглоушил. Но сейчас милиция мне еще не нужна. Успеется. Михаил перепугался и уже не выглядел таким крутым мордоворотом, как раньше. Он сжался, побледнел и только бурчал что-то себе под нос. Повар и бармен, наоборот, решительно на него наступали.
Пришлось вмешаться. Я взял обиженную девушку под руку и усердно извиняясь, вложил в ее ручку пятьдесят гривен. Она вытерла слезы и успокоилась. Бармену и повару я тоже втиснул в карманы по двадцать гривен. Инцидент был исчерпан.
– Ловко у тебя, папаша, выходит, – заметил приободрившийся хулиган, – только зря ты это. Я бы им обоим навалял.
– Так! Если хочешь по бабам, так и скажи. И мне компанию составишь. Есть у меня на примете две красотки по метр восемьдесят, сейчас позвоню. Обе блондинки. Так что, гуляем?
– Блондинки, говоришь. Это ж мой любимый цвет. Гы-гы-гы! Метр восемьдесят! Это ж мой любимый размер! Гы-гы-гы!
Я вышел в коридорчик и, достав мобильник, громко изобразил разговор с воображаемыми девушками. Потом подошел к, все еще переживающей акт нахальства, девушке, успокаивающе похлопал ее по хрупкому плечику и попросил принести еще водки.
Официантка сбилась с ног, подтаскивая к нашему столу все новые и новые бутылки с «Немировым», а там в каждой, если знаете, по 750 миллилитров. Я заказал еще большую тарелку шашлыка в лаваше и капусты. Мне уже понравилось такое сочетание и я даже испугался, что забуду, зачем я тут. Да и Миша, не смотря на свое неприятное лицо и хамское поведение, даже нравится мне начал. В какой-то момент я даже дружески потрепал его по плечу, но вовремя вспомнил про дочь.
Усилием воли я собрал весь алкоголь в моем желудке в одно место и больше он кишечником не всасывался. Как-то один йог научил. Я тщательно следил за продвижением водки по моему организму, не допуская ни капли в мозг. Если не считать запаха, который мы распространяли в равной степени, внутри я был совершенно трезв. Правда, я сбил фокусировку глаз и, поглядывая на Михаила сквозь очки, часто, далеко высовывая язык, облизывал губы. Это, как известно, является сигналом для собутыльника, что партнер уже готов. В это Михаил поверил и поздравлял себя с таким удачным завершением недели.
Заказывая очередную бутылку и закуску я, для его успокоения, хлопал себя по нагрудному карману, так что Миша совсем не переживал за финансовую часть вечера. Такого дурака ему еще не удавалось подцепить. И он все чаще произносил тосты за славного человека, который встретился ему на жизненном пути, то есть за меня и сулил мне помощь и поддержку во всех жизненных затруднениях. А я старался смотреть на него только через очки, которые делали мои голубые глаза большими и бессмысленными, как у толстолобика, уже неделю лежащего под солнцем на прилавке. Если бы он был чуть трезвее и наблюдательнее, может быть, ему удалось бы перехватить острый, пристальный взгляд. Взгляд поверх очков, оценивающий его состояние.
Наконец, он понес откровенную околесицу. Стал сбивчиво рассказывать, какой му…ак у него шеф и как он лихо обводит его вокруг пальца. Лаврушку за щеку и никакого запаха. Тот и не подозревает, что Михаил выпивает, хотя очень уж пьяниц не любит. А его, Михаила, побаивается, как первого претендента на его кресло. Еще рассказал, какая классная телка у него в команде. И как на следующей неделе он ее задерет.
Мое сердце разрывалось от противоречивых чувств, между гордостью за красавицу-дочь и омерзением от мысли, что она может оказаться в лапах этого шилом бритого вахлака, по блату попавшего на приличную должность. Описывал он мне мою дочь так, что мне очень хотелось воткнуть обе вилки прямо в его соловеющие глаза.
Но вот что странно, хоть он и рассказывал о моей Гале и ее достоинствах в грубых мужланских выражениях, все равно отцовскому чувству это льстило. Ладно, пусть говорит. А лапы мы ему обрубим. Надолго забудет, как их распускать.
Я хотел было заказать еще и пятую бутылку, хотя мы уже «задавили» три литра водки. Если мне и удалось «просачковать», то не более чем на сто – сто пятьдесят граммов, и то только за счет уважительной манеры наливать собутыльнику чуть больше, чем себе. Но мне не удалось пропустить ни одной рюмки. Официантка принесла и пятую бутылку, но не откупорила ее, а, растеряно поглядывая на нас, вертела бутылку в руках. Михаил замычал и, в знак протеста, замахал руками. И я понял, что клиент созрел. Голова его упала на стол, и он начал похрапывать. Это меня совсем не устраивало: тащить на себе такую тушу мне было не под силу. И мне надо было, чтобы он, хоть не сильно, но чуть-чуть соображал.
Я подозвал официантку, щедро расплатился и незаметно врезал засыпающему коленкой в бок. Он хрюкнул и поднял голову. Оглядевшись бессмысленными глазами вокруг, он попытался опять уронить голову на стол, но я, ухватив его за воротник пиджака, сильно потряс. Он ничего не предпринял, даже не попытался встать. Тогда я применил прием, которым всегда пользуюсь, чтобы на короткое время протрезвить приятеля и заставить его двигаться. Зайдя со стороны спины, я крепко, до хруста, растер ему уши. Кровь прилила к его практически выключенному мозгу. Он замычал, поднял на меня тяжелый взгляд своих бычьих глаз:
– Т-ты хто?
– Вставай-вставай! Домой пора.
Под воздействием моих пинков и толчков Михаил потащился к двери.
Возле крыльца нас уже ждало вызванное барменом такси. Меня тоже прилично штормило, но я, с упорством идущего против бури, волок мой объект к машине. Открыв левую заднюю дверь и впихнув Михаила, я обошел такси и сел рядом с ним на заднее сидение. Надо было ни в коем случае не дать ему заснуть. Разбудить этого амбала не смогла бы даже канонада двух фронтов во время артподготовки. Мой левый локоть превратился в сплошной синяк, так как приходилось поминутно, с размаху лупить его в бок, отзывающийся при этом дубовым звуком пустой бочки. Как я не продолбил дыру в его ребрах, для меня загадка?
Таксист спросил, куда ехать? Я назвал адрес в Советском районе. Оказалось, что эта пьянь еще что-то соображает:
– З-зззачем в Ссоо-вветтсский? Я ттуда не хочу. Мнен надо на Южные квартала.
– Хорошо-хорошо, ща к телкам на часок заедем, ты ж сам хотел, и кофейку там попьем, – успокоил я его, а сам толкнул таксиста в плечо, дескать, что пьяного слушать.
Мы летели по темным улицам в Советский район, в противоположную сторону от Михаилова дома. Я снова повторил финт с ушами: мне нужен был безмозглый, но самостоятельно передвигающийся субъект. Подбадриваемый тем же локтем и коленями, Михаил начал восхождение на третий этаж. Он понял, что мы приехали не к нему, но, очевидно, краем сознания рассчитывал на приятное продолжение банкета с дамами и упорно продвигался к намеченной мной цели.
Мы подползли к красивой и крепкой двери на третьем этаже. Я вдавил кнопку электрического звонка. За дверью заиграла мелодия «Снова цветут каштаны…». Кто-то смело и непредусмотрительно широко открыл дверь. На пороге стоял высокий представительный мужчина лет сорока в спортивном костюме.
– Миша, – заверещал я, – к нашим телкам приперся этот кент!
– Вы кто…?? Вы чего, в чем дело? – мужчина попытался одновременно закрыть дверь и принять начальственную осанку.
Но я подскочил и влепил мужику неловкую оплеуху. Он тут же врезал мне в скулу, это дало мне право закричать на весь подъезд:
– Миша, наших бьют!
Михаил, который хотя и не поднимал головы во время поездки и подъема на этаж, немного пришел в себя. Подталкиваемый мной в спину, он кинулся, вернее, упал на хозяина квартиры. Но кулаками махал исправно. Они сцепились, и я с удовлетворением успел заметить, что один глаз хозяина заплыл, а из расцарапанной щеки сочится кровь.
– Держись, Миша! – крикнул я, – я за подмогой!
Я катился по лестнице, а за моей спиной к крикам двух дерущихся мужиков добавился женский визг, глухие удары и треск ломаемой мебели. Выскочив из подъезда, я быстро остановил такси, юркнул в него и покатил домой.
Я успел только войти и снять туфли. Волна опьянения захлестнула меня, я убрал волевое напряжение и упал на пол в своей комнате. И в те времена, когда я пил много и часто, у меня всегда хватало сил дойти именно до этого места.
О пробуждении моем на следующее утро я предпочитаю не вспоминать. Больше всего меня угнетал укоризненный взгляд жены. В ее глазах догорали последние угольки надежды на спокойную старость с трезвенником, и разливался холодный страх, что я опять начну пьянствовать. А я не мог объяснить ей, зачем я опять напился.
И субботу, и воскресенье я промаялся в дичайшем похмелье. Жена, опасаясь, что я вот-вот загнусь, даже предложила похмелиться. Но я-то знал, что к прошлому возврата нет, и мужественно отказался.
Когда дочь в понедельник возвращалась с работы, я уже ждал ее возле гаража. Естественно, я сгорал от нетерпения узнать, чем закончилась моя авантюра. Авантюра, которая держалась на четком штурманском расчете количества топлива потребного для выполнения поставленной задачи.
– Ну, как твой ухажер? – спросил я Галину, когда она загнала «кашкайку» в гараж. – Не притих?
– Притих, папа, притих, – она чмокнула меня в щеку, – по-моему, ему секс еще долго на ум не придет.
– А что случилось?
– Его сегодня уволили, – в голосе дочери сквозила неприкрытая радость. – Уволили, паскуду, с треском и позором, как дебошира и пьяницу. Он, говорят, попал в вытрезвитель, и его еще будут судить за драку и причинение материального ущерба. Признавайся, твоя работа?
– А что, мне уже и в бар на кружку пива выйти нельзя?
– Кружку пива, говоришь? А мама сказала, что ты еле живой пришел и на полу опять заночевал. Одного не пойму: как наш шеф об этом так быстро узнал?
Я хмыкнул. Еще бы, я же эти три дня потратил, чтобы узнать, где живет их шеф и как он относится к пьяницам. Оказалось, что нетерпимо. А тут, в доску пьяный подчиненный в компании с каким-то старым алкашом вваливаются к нему в квартиру, начинают драку и требуют девок и водки. Досталось ни в чем не повинному начальнику. Жалко, конечно. Но что не сделаешь ради любимого чада? Главное, что ни одно благородное животное в процессе восстановления справедливости не пострадало.
(с) Александр Шипицын
Рейтинг: +1
543 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
