В прошлый раз бросила трубку - нервы. Глупо. Если уж назвался этим вот, то и полезай в соответствующее место.
Cейчас она мне даже неприятна: влажные руки, это сладкое мяуканье: «Дарагой, ну, дарагой…». Не исключено, что она просто дура. Правда, я и сам хорош. Я же полностью подчинен ее воле. Она командует и крутит мной, как хочет. И так уверена в своем праве на меня.
А как она с ним, когда я им не мешаю? Хотя мне совершенно все равно. И почему я не остался за границей? Валялся бы сейчас возле бассейна на какой-нибудь вилле. Рядом бокал мартини, вокруг красивые женщины.
Сейчас-то я понимаю, что все они суки. Только одним, как ей, это удается скрывать, а другие - настолько глупы, что не могут даже этого.
На людях она подбирает живот и старается ступать от бедра, как манекенщица. Спину держит прямо, подбородок под девяносто градусов от пола. Тоже, научилась, понимаешь. Губки расслаблены и приоткрыты как для поцелуя. Взгляд – как раз наоборот – предельная концентрация.
Зазевался мужик ну, на какую-то минуту, - и все: можно докладывать, что «было сбитие», - как истребитель на войне. И злобный фриц уже мордой в землю.
Ну, что там еще? Выражение лица разочарованное и немножко брезгливое, как будто объелась пирожных во французской кондитерской. Их сейчас расплодили по всему городу. Все пытаются доказать, что тут почти Париж. Идиоты.
Ближе к телу. А когда ее никто не видит, сразу же сразу начинает сутулиться, осматривать затяжки на колготках, проверять маникюр и не размазалась ли помада на ее приоткрытых губках.
Губы вообще самое говорящее место. А совсем не глаза. На глаза очки темные одел, - и порядок. А губы не спрячешь. Я всегда на них смотрю.
Вот они подобрались и из раскрытого бутончика превратились в высохшую щепочку. А там сквозь дерево уже и металл поблескивает. Вместо рта - такой отточенный узенький серпик. Хочешь, жни, а хочешь, куй. Запросто может резануть этим серпиком. Как раз, по самому дорогому. Мало не покажется.
Ну, не может смириться с тем, что кто-то моложе и красивее. Вот рядом – молоденькая девочка. Атласная шейка и попочка, наверное, с нежнейшим пушком ближе к трусикам, а у нее всего этого нет. Зато - есть целлюлит.
Можно сколько угодно утешать себя тем, что и шейка, и попочка скоро отцветут.
Зато твой целлюлит будет цвести вечно, и чем дальше, тем более пышным цветом! – замечаю я с удовлетворением.
Знаю баб. И потому не люблю их.
Не пришлось бы сейчас слушать ее мерзкое кваканье. Хотя, если объективно, она ничего. Ноги длиннющие. Интересно, и где она себе колготки находит – таких же размеров нет в природе. Грудь маловата. Хорошо, пока не висит.
Вечером я всегда внимательно наблюдаю за ней: отсчет от пяток. Кстати, у некоторых - желтых и твердокаменных.
Но эта нет, не такая. Эта все скребется и моется, как енот-полоскун, все насмотреться на себя не может.
Да. Отсчет от пяток и выше – ноги, задница, талия, грудь, шея, губы.
Замечаешь, прежде всего, это.
Глаза – ну, что глаза, это зеркало души, и только. Она ими на всех смотрит. И каждому врет этими глазами про свою душу так, как хочет.
(Вот оно, - «как»! «Вариации на заданную тему», - не забыть! Додумаю потом).
Отвлекся. Да, интересней заглянуть в зеркало ее тела: это не для всех (угу – со всей возможной иронией). И тело редко врет. Ну, разве что в постели. Я к этому даже привык.
Ничего не говорит, только вздыхает. Хоть бы покричала когда. Нет. Всхлипывает, дергается и молчит. Как второгодник у доски в присутствии завуча.
И глаза тут не причем. Они у нее, вообще, закрыты.
А потом пойдет в ванную плакать. Думает, под душем не слышно. Почему эти дуры всегда бегают плакать в ванную? Эта - так еще и на унитазе умудряется взрыднуть. Я же знаю.
Да, подсматриваю. Еще и подслушиваю.
Люблю ее руки. Они большие, пальцы длинные. Хорошо, когда у женщины крупная ладонь. Она берет тебя сразу всего, и это очень приятно. Не люблю эти птичьи лапки с акриловыми коготками. Они иногда оставляют царапины. У меня до сих пор виден след.
Да ладно, что с нее было взять – какая-то там продавщица, виделись один раз. Забудем.
А у этой ногти правильные – тупо запиленные и не очень длинные.
Мне не нравится ее голос. Когда она нервничает, начинает говорить на высоких
тонах, чего-то там требовать, угрожать, возмущаться и срываться на крик. Неужели не понимает, голос у женщины должен быть низким, бархатным. А главное – ласковым.
Хочешь добиться своего – не требуй и не запрещай. Скажи, что тебе все равно. А еще лучше – разреши.
Не догоняй. Развернись и спокойно иди в противоположную сторону. Сделай так, чтобы бежали за тобой.
Не удерживай. Пусть тебя боятся потерять.
Не выясняй. Слышишь, что тебе врут, сделай вид, что поверила. Не хотят говорить, - значит, правды все равно не добьешься. А добьешься силой, так сто раз пожалеешь.
Учи вас…
Она сама много врет. Я это прекрасно слышу и молчу. Ее выдают интонации. Если бы я мог ей объяснить: неважно то, что говорят женщины (ударение на слове «что»), поскольку все равно они обычно несут полную околесину.
Важно – «как». Мы же слушаем не мембраной, мы слышим нутром.
Мне лучше всего, если они вообще молчат.
Когда она, застыв, слушает "Appassionata" Secret Garden, я узнаЮ о ней гораздо больше, чем за все время нашего знакомства. Я благодарен ей за ее молчание и за то, что в эти минуты мы по-настоящему близки.
Да, возвращаясь к вышесказанному: я заметил, что гораздо интересней «как», чем «что». Причем, во всем. «Что» – это жесткая конструкция. Это мужская логика. «Как» – вариации на заданную тему. Это бабы. Ну вот, додумал. Это хорошо.
Она пытается спрятаться за «что».
В этом формате она же просто идеал для подражания.
Мозги. Уверена, что у нее выше наведенных бровей – интеллектуальный центр стратегического назначения. Угу (со всей возможной иронией). Но правду знаю только я.
Карьера. Согласен, коммерческий директор на захудалой американской фирмешке - это неплохо.
Внешность. Все эти бесконечные кисти, помазки, краски, лаки, кремы, дезодоранты, черт их дери, – как в малярке на автосервисе. Даже мужскую бритву умудряется в дело пустить. Говорит, ею ноги брить лучше. Можно подумать, у нее там вообще что-то растет.
Это она не ноги бреет, это она свои комплексы лечит.
Фигура. Ну, конечно, - Фи-и-гура! Мы же ею так гордимся, мы в фитнесе на дорожках «Герленом» и «Прадой» истекаем, а потом дома вбиваем свою задницу в напиздник, который мы почему-то называем мини-юбкой.
Кстати, к юбке как раз подойдут те сапоги на платформе. Цвет - "коньячный леопард". Уроет ведь она всех этим "леопардом"! Черт. Не думать, не думать.
Я, молча, наблюдаю за ней. Последняя коллекция белья в "Орхидее". Красиво. И актуально: при свете ей лучше не раздеваться полностью. Оставлять минимум. Сказал бы ей кто, пригодится.
Исподтишка продолжаю вести наблюдение. Вот она идет к кассе и мимоходом прихватывает леопардовый комплект - Дольче Габбана. Тоже, - ясен пень, - разбирается. Давно ли? Вместо трусов – какие-то веревки.
Наверное, к "коньячному леопарду" в масть подбирает. Осталось теперь только хвост отрастить. Ненавижу. Я-то знаю, для кого эти все штучки.
Не устает повторять, что он давно женат, что все давно закончилось. Типа случайно встретились в "Одноклассниках". Проклятый сайт. То, может, и закончилось, а это – началось.
Знаю, они встречаются в машине. Машину ставят на Воробьевых горах, где лесополоса. Рядом такой уютный, маленький пятачок, и там всегда кто-нибудь припаркован. С ними тоже все ясно: такие же горемыки.
Она сидит с ним на заднем сидении и занимается, хрен знает чем. И ее дрожащие от нетерпения пальцы, с правильно запиленными ногтями, касаются уже не меня. Мне больно. Несмотря на то, что я давно к этому готов.
Я же вообще сильно не дурак. Она своим куриным умом даже не понимает – насколько.
Не хочу больше притворяться. Не хочу больше все это знать: «Мой любимый Волк! Я желаю тебе спокойной ночи! Твое сокровище».
Вот так, не больше - не меньше. Он - любимый Волк, она - сокровище. Угу (с максимальной иронией). То еще.
А ведь припереть к стенке, - начнет вопить, что не знает, откуда что взялось, что само все появилось, что номером ошиблись. А напомнить, что СМС – ее собственная исходящая, тут же скажет, что в любой момент может умереть. Ее врачи предупредили.
Не могу больше держать в памяти картинки из ее жизни. И главное, из ее жизни в этой машине.
Скажи тому, который за рулем, - для таких дел покупают вместительные, солидные автомобили с затемненными стеклами, а не эти спортивные козявки, где ей даже негде разместить свои конечности.
И где все просматривается.
У нее же вены на ногах расширены, ей нельзя так перегибаться! Вечером ее драгоценные лапы отекут, и она будет мазать их очередным бесполезным бальзамом. Господи, какие же они все дуры.
Я устал от ее вранья. И устал врать сам.
Не люблю слово «лгать». Оно само какое-то лживое. Хочу правды, хочу быть с другой женщиной.
Ну почему так? Почему, корчась в той гнусной машине? Почему потом опять плакать на толчке?
Почему не набрать сейчас нужный номер и не сказать, наконец, своему мужу всю правду?
Ведь я – рядом, я все вижу и понимаю. Я наблюдаю за тобой. И может быть, ты даже об этом догадываешься. И я в любой момент готов тебе помочь.
Я здесь, - преданный тебе и преданный тобой.
Я, – твой честный мобильник, – твоя дорогая, умная игрушка и послушный инструмент в твоих подлых руках. Ты вовлекаешь меня в эту игру, и я становлюсь соучастником обмана.
У тебя красивые ноги, но примитивные мозги, и ты никогда не сможешь понять, насколько сложен мой внутренний мир. Одна инструкция – триста страниц.
Но все равно, я принадлежу тебе весь, без остатка. Я люблю тебя. Но жить так больше не могу. И если это все не прекратится, я убью себя. Об стенку.
За этот рассказ меня несколько раз ругали. :))) Говорили, что я обманула ожидания, т.к., оказывается, речь идет не о мужчине, а только лишь о телефоне. Мне хотелось представить, что думают наши вещи о нас. Ведь они видят и знают нас так, как никто. Спасибо, Альфия!
Помочь сайту
Поздравления
