Офсайд

 Вот и закончился очередной футбольный уик-энд. Футболисты, тренеры и весь обслуживающий персонал возвращались чартерным рейсом в родной город. И если у дублирующего состава настроение было приподнятым, как-никак, а одержать на выезде крупную победу – было равносильно подвигу, то у основного состава команды – картина была кардинально противоположной.  Упустили победу на последней минуте матча! Это уже стало хронической болезнью. В этом сезоне, именно за пять минут до финального свистка, было потеряно слишком много важных очков. В концовке чемпионата их будет, ох как, недоставать.

 Но и среди дублеров не у всех было столь радужное настроение. Стоило лишь только взглянуть в глаза Сергею Черепанову, крайнему правому полузащитнику. Хотя это было проблематично совершить. Парень надвинул бейсболку на самые глаза и старательно делал вид, что крепко спит. Но ему было далеко не до сна. Обида просто прожигала душу насквозь, нагоняя черные мысли и коварные планы. Среди коллег по спортивному обществу у него не было достаточно близкого человека, с кем он мог откровенно поговорить и выплеснуть весь негатив. Выплеснуть таким образом, чтобы впоследствии не навредить самому себе еще больше. Хотя больше было уже нельзя.

 И только оказавшись дома, наедине с женой и маленьким сыном, Сергей выплеснул скопившуюся боль и горечь:

— Опять я всю игру просидел на скамейке, — он мерил пространство маленькой кухоньки, натыкаясь то на холодильник, то упираясь в подоконник. Кстати, вид из окна тоже желал быть лучше, тоже добавлял раздражительность и тоску.

— Чай заварить с мятой или бергамотом? — осторожно поинтересовалась Ирина.

Но Сергей как будто и не слышал жену:

— В дубле!!! Да еще и в запасе!!! Мне вообще не дают играть. Понимаешь? — он остановился и глянул супруге в глаза, ожидая ответа. Надо было что-то говорить, но кроме банальности ничего не приходило на ум:

— Тренеру виднее.

— Ха!!! — эмоционально взмахнул руками Сергей, едва не задев люстру. — Им виднее! Да ни черта они не видят дальше своего кошелька. А я играть хочу! Я умею играть! А что вместо этого? Я постоянно вне игры, я в постоянном офсайде.

— А может тебе разорвать контракт?

— Что?! — брови мужа грозно сошлись в переносице.

Ирина поняла, что сказала глупость, и постаралась смягчить ситуацию:

— Или поговорить с тренером на чистоту, спокойно так, без эмоций. Может, тебе пойдут на встречу, отдадут в аренду.

— В низшую лигу? — усмешка исказила лицо.

— Зато играть будешь, — оправдалась Ирина, хотя и сама не понимала, почему она чувствует себя виноватой.

— Да что ты в этом понимаешь? Женщина! Я всю свою сознательную жизнь мечтал играть именно за этот клуб. Понимаешь? Это хрустальная мечта моего детства.

Жена предпочла промолчать, боясь, что скажет очередную глупость, по мнению Сергея. А он может и сорваться. Она заварила пустырник. Сергей залпом выпил целый стакан, не замечая даже горечи.

— Нет. Я дождусь своего шанса. Дождусь. И знаешь, — в его глазах забегали «бесенята». — Мне кажется, что такая возможность совсем уже близко. Я чувствую дыхание этого шанса.

— Какой? — Ирина проявила неподдельный интерес. Она переживала за мужа не меньше, чем он сам. Так хотелось, чтобы у него в футболе складывалось все удачно. Может тогда, он снова станет тем самым веселым, жизнерадостным пареньком, который в одно мгновение покорил ее девичье сердечко и вытеснил из него всех и навсегда.

— Смотри, — Сергей, наконец-то, сел за стол. Достал из сахарницы конфеты, с помощью которых он решил объяснить жене сложившуюся ситуацию. — В команде всего четыре правых хавбека. Два в основе и два, естественно, в дубле. В основе – это Койву и Джокович. Койву сейчас улетает в Германию, на операцию. Остается Джокович. Блин, наберут одних иностранцев, а на русских совсем всем наплевать.

— Ну? — Ирине не хотелось очередной раз выслушивать лирическое отступление на тему засилье иностранцев в российском футболе.

— Серб тоже имеет микротравму, но играть, сто процентов, будет. Из дубля, скорее всего, вызовут меня. Потому, как Савчук, последний хавбек, в последнее время очень не стабильно играет. Перепадами. Так вот, если во время игры Джокович усугубит свою травму, то я выйду на замену. Понимаешь? О, Господи, сделай так, чтобы серба как можно раньше сломали, чтобы игрового времени у меня было больше.

Ирина с недоумением посмотрела на мужа. В ее глазах зарождался тихий ужас:

— Сережа, разве так можно?

— Что можно? — не понял муж.

— Разве можно желать своему коллеге, товарищу, да просто ближнему своему, такое?! И пусть это только мысли, это уже грешно и не честно.

Сергей смотрел прямо на нее, но не видел. В мыслях у него нарождалась идея, крепла, обретая силу и уверенность.

— Точно! — радостно воскликнул он и широко улыбнулся. Да только улыбка та была совсем иного рода. Не откровенная, бездушная. — Я сам сломаю его на тренировке! — с жаром пояснил он внезапную радость.

Ирина в ужасе отшатнулась от него. Она впервые видела Сергея таким. В глазах полыхал огонь безумной решительности.

— Я сделаю это. Осторожно так, случайно, ненароком. Тихонечко врежу ему по колену, и все. — Он в возбуждении вскочил и снова забегал по кухне. — И все! Я – в основе! И даже в стартовом составе.

И тут в Ирине пробудились и сила, и воля, и решительность:

— Да как ты можешь?! — она даже повысила голос, встала из-за стола.

Сергей остановился, наткнувшись как будто на невидимую стену. С большим удивлением и не меньшим интересом он посмотрел на Ирину. И было тому причина: всегда такая покорная, всегда и во всем с ним согласная, она вдруг так решительно, и даже чуточку агрессивно, идет против него.

— Я и не подозревала, что ты можешь быть таким жестоким. Это же не честно!

— Не понял?

— Бесчеловечно!

— О чем ты?

— Это преступление, в конце концов.

— Да что ты понимаешь в этом? Это другой мир. Мир большого спорта! Здесь нельзя иначе. Надо бороться, выгрызать себе место под солнцем. Любыми способами, любыми возможностями. А иначе? Иначе ты всегда будешь в офсайде.

— А может, стоит найти иные способы доказать тренеру свою профпригодность?

— Это, какие такие способы? — его глаза метали молнии, на висках вздулись вены, на скулах заиграли желваки.

— Упорно тренироваться, и достойно играть.

Ответом ей послужила звонкая пощечина.  Это было так неожиданно, унизительно и больно, что слезы брызнули из глаз.

— Дура! — рявкнул Сергей и выскочил из кухни, демонстративно громко хлопнув дверью.

 Неделю в их доме царила гнетущая  и напряженная обстановка. Они не разговаривали друг с другом. Ирина не была в курсе, что происходит в команде. Лишь ближе к субботе, когда была должна состояться очередная игра, Сергей как-то обронил за ужином:

— Джокович сломался.

Ирина промолчала, только плотно сжала губы, и уголки глаз предательски повлажнели. Где-то там, в глубине души, она все-таки надеялась, что Сергей одумается и не станет совершать столь гнусного поступка. Надежда так и осталась только надеждой.

— Боюсь, что в погоне за карьерной славой ты можешь остаться совсем один. Без друзей, знакомых. Без семьи. — Тихо сказала она, на что в ответ получила лишь равнодушную ухмылку.

 Впервые Ирина не пошла на стадион, на домашний матч его команды. В родительском доме, на любимом старом диванчике она смотрела трансляцию по телевизору. На правом фланге играл Савчук. Сергей опять был в запасе. Ирина все ждала, когда он выйдет на замену потому, что Савчук играл неудачно, не вписался в ритм игры, не почувствовал ее характер и накала. Замена напрашивалась. И она произошла. Но какая! На правый фланг из центра полузащиты перешел опытный игрок, а в центр выпустили совсем молоденького, но очень перспективного паренька. И он не растерялся, не испортил рисунка игры.

Матч закончился. Черепанов так и остался на скамье запасных.