Обратный прыжок

Поручик Воротынцев чистил сапоги, ибо окопная жизнь никак не способствовала их образцовому виду. А полковник
Алтуфьев просто органически не переносил неряшливого вида своих офицеров. Он начинал ругаться с пол-оборота и
пенсне на его крупном красном носу, казалось раскаленным. Алтуфьев кричал, брызгая слюной: «Вы кто, офицеры,
или мужичье сиволапое? Солдаты чище вас ходят!» Единственный на кого он никогда не повышал голос и всегда всем
ставил в пример, был подпоручик Слизнёв. Высокий худосочный брюнет с напомаженными щегольскими усиками, который
не отходил от штаба дальше ста шагов. А в окопах, как подозревал Воротынцев, и вовсе никогда не бывал. Да и
погода не очень располагала к прогулкам, шел мелкий, и какой-то липкий дождь и на позициях шагу нельзя было
ступить, чтобы не попасть в грязную мутную лужу.
Вротынцев вздохнул, накинул прорезиненный плащ и вышел их сырого, но теплого блиндажа в противный мелкий дождь.
Завтра предстояло наступление, и полковник собирал офицеров уточнить кое-какие детали. Поручик прыгал по
не струганным доскам мостков, перекинутых через особо крупные и глубокие лужи, стараясь как можно меньше
запачкать сапоги. Противник эту неделю вел себя на удивление тихо, постреливал, конечно, но больше для порядку,
чем с какой-то целью.
Возле штаба Воротынцев вынул из кармана часы: он опаздывал ровно на две минуты. «Вот, черт! – подумал он – Опять
сейчас выволочку получу!»
Поручик стремительно вошел в штабную палатку: «Разрешите, господин полковник?»
-Входите, поручик!  Времени у нас мало, так что взыскание получите после боя!
-Ладно, хоть так! – подумал Воротынцев. Он облегченно вздохнул, и занял свое место рядом с ротмистром Туровым.
Полковник говорил кратко, и четко ставил задачи подразделениям.
- Так, поручик, у вашей роты особая задача. Вы прямо с утра, до основного наступления должны будете отвлечь
внимание противника штурмом вот этой высоты. Немцы там хорошо закрепились, так, что штурмовать без дураков, чтобы
кайзеровские вояки поверили, что наступать мы будем именно там… Задача ясна, поручик?
-Так точно, господин полковник! – гаркнул Воротынцев, лихо, щелкнув каблуками.
-Если выполнишь задачу, сынок, - вдруг неожиданно тепло и прямо-таки по-отечески сказал полковник – Взыскание
сниму и к Георгию представлю! Готовь роту и часиков в пять утра, пока немцы еще толком не проснулись, начинайте
фейерверк! Все, свободен.
Воротынцев вышел из палатки и достал портсигар, вынул папиросу и, укрываясь от ветра плащом, прикурил.
Прислонившись к толстой старой липе, он курил, глядя в серое осеннее небо. Из палатки выглянул Слизнёв, посмотрел
на Воротынцева и гаденько ухмыльнулся. Поручику это явление очень не понравилось, он досадливо сплюнул: «Сейчас,
полковнику доложит, что я еще здесь» и зашагал на позиции…
В окопе  Воротынцев построил роту.
– Ну, что братцы, задача у нас стоит не легкая, но я думаю выполнимая. Утром штурмуем вон ту высоту. Вопросы?
- Ваше скобродь, так там же у немцев пулеметных гнезд, тьма, – подал голос щуплый солдатик, – я туды в разведку
ходил, сам видал…
-Ага, и батарея недалеко, залпом шарахнут, и нету нашей роты - поддержал его усатый здоровяк.
-Вот что братцы, соваться сходу в лоб, мы не будем… Кто туда в разведку ходил?
-Рядовой Булыга, ваше скобродь, и рядовой Круглов.
-Так Булыга с Кругловым ко мне, остальные отдыхать! Разойдись!
В блиндаже Воротынцев разложил на столе карту и спросил Булыгу: «Где пулеметы можете показать?» - Булыга покачал
головой, а Круглов несколько раз ткнул толстым пальцем в карту:
-Тута, ваше бродь!
-Так, понятно! – Воротынцев почесал затылок – Подобраться к ним по-тихому можно?
-Ну, эта, ежели, через балку, то, пожалуй, что и можно… – пожевав губами, сказал щуплый Булыга.
- Вот и славно! Сейчас марш отдыхать, потом позову!
Солдаты ушли, а поручик прилег на топчан и вытянул ноги. Достал часы, было уже за полночь. «Ну, часок и мне
вздремнуть можно» и он закрыл глаза.
Ему снилось, что он ранен, но не тяжело, а ухаживает за ним сестра милосердия, миловидная девушка с необыкновенной
улыбкой. И от этой теплой и открытой улыбки, у него во сне прекращался звон в ушах, и хотелось подхватить девушку
на руки, и кружить с ней по палате лазарета, в немыслимом и полном любви и страсти танце, невзирая на все запреты
сердитого доктора. Даже во сне Воротынцев почувствовал, что краснеет…
Проснулся ровно через час, плеснул на лицо холодной воды из ведра вышел на улицу. Дождь стих и заметно посвежело.
На небе в рваных проемах туч недобро сверкали звезды. Воротынцев окликнул часового у блиндажа: «Поднимай роту!»
Булыга и Круглов ушли вперед снимать пулеметные гнезда, а следом выдвинулась и рота. Воротынцев шел в арьергарде
и ставил прапорщику Амирову задачу на экстренный случай. К четырем часам утра рота была готова к штурму высоты,
ждали только сигнала от Булыги. В четыре пятнадцать раздался двойной крик совы, что означало, что пулеметы сняты.
И рота поднялась в атаку. Но сплоховали, Булыга с Кругловым: кто-то из пулеметчиков выжил, и открыл огонь,
выкашивая беззащитную, бегущую к высотке роту. Круглов метнулся к пулеметчику, но было уже поздно, немцы
проснулись, и эффекта неожиданности не вышло. Немецкая минометная батарея на соседней высоте начала обстреливать
подступы к своим позициям. Рядом с Воротынцевым ухнула мина, взрывной волной его оглушило и бросило  в черное
зеркало лужи. Он потерял сознание…

Очнулся Воротынцев от того, что его кто-то лупил по щекам. В уши как сквозь вату пробивался настойчивый женский
голос: «Вы живы? Что с Вами? Да, очнитесь же Вы, наконец!» Тогда поручик открыл глаза, над ним склонилась молодая
женщина в кокетливой шляпке, из-под которой выбивались непослушные локоны светлых волос.  «Откуда здесь женщина?» –
подумал Воротынцев. Поручик взглянул ей в лицо и обомлел, это была та самая сестра милосердия из его сна перед
боем. Он приподнялся на локте и попытался заглянуть за даму. Дамочка увидев, что распластанный в луже человек
пытается встать, помогла ему подняться.
«Ну и видок, должно быть у меня, – снова подумалось Воротынцеву, - хорошо полковник не видит!» 
Вспомнив о полковнике, поручик, начал оглядываться по сторонам: местность было вроде бы та же. Вон и высота и
возле нее копошились солдаты. А вот появление дамы оставалось неразрешимой загадкой. Он собрался было подойти
к солдатам и все выяснить, но дама решительно удержала его за локоть: «Извините, но туда пока нельзя! – сказала
она решительно, взяла его под руку и  повела к ближайшей скамейке. – Присядьте – попросила дама - и скажите,
наконец, кто Вы?»
Воротынцев попытался вскочить и представиться, но перед глазами плавали цветные круги, а в ушах стоял звон,
такой, что он не слышал сам себя: - Поручик Воротынцев, Павел Сергеевич, командир роты 315 полка!
- Браво, поручик! – засмеялась дама – А я Мария Викторовна! Можно просто, Маша!
Тут прямо за кустами кто-то закричал: - Сцена 10, кадр 15, дубль третий! Мотор!
У высотки загремели взрывы, послышались крики: «Рота в атаку! Ура!»
Поручик опешил, там война, а он сидит и болтает с симпатичной молодой особой, которая даже ухом не ведет,
совершенно не обращая внимания ни на взрывы, ни на стоны, раненных. Воротынцев попытался было вскочить и
броситься в бой, но его удержала Мария Викторовна: - Поручик, успокойтесь, это просто кино!
- Кино? – недоуменно переспросил Воротынцев – Какое, кино?
- Ах, Павел Сергеевич, про войну естественно – засмеялась девушка
- Какую войну? –
- Про первую мировую…
- А она что, разве уже закончилась? – в голове у поручика стоял плотный туман, и мозг, напрочь отказывался
воспринимать, происходящее вокруг, Воротынцев отчаянно потряс головой, в надежде заставить мысли шевелиться,
но безуспешно. Мысли, словно прилипли одна к другой, и существовать по отдельности никак не хотели.
Мария хохотала до слез: «Конечно же, закончилась, Павел Сергеевич, и первая, и даже вторая…Вы, что с луны
свалились, или из роли выйти не можете?
Тут поручику стало совсем плохо, перед глазами снова поплыли цветные пятна, а в голове зашумело. Он спросил:
- А какое сегодня число? –
- 25 октября – ответила Мария
- А год какой?
-2012 - и поручик, поняв, что он сошел с ума, снова потерял сознание.… Когда он открыл глаза, то увидел вокруг
себя целую кучу народу: немецких и русских солдат и офицеров, которые мирно стояли и беседовали, причем все на
русском языке, а Мария, прижав к уху маленькую черную коробочку говорила: «Алло, скорая? У нас несчастный случай
на съемках, видимо тяжелая контузия… Да-да… Воротынцев Павел Сергеевич…- заметив, что поручик очнулся, спросила
у него: - Какой у вас год рождения?»
- 1885 – ответил Воротынцев - 2 февраля…
- 2 февраля, какого года? – переспросила Мария
- Тысяча восемьсот восемьдесят пятого…
Тут нехорошо стало уже Марии Викторовне, она стала медленно оседать на землю, но ее подхватили крепкие руки
немецкого полковника и усадили на скамейку. С жутким завыванием к толпе подъехало два невиданных для поручика
автомобиля. Оттуда выскочили люди с чемоданчиками и бросились к ним…
Старший скомандовал: - Носилки! – Два дюжих санитара в белых халатах положили поручика на носилки и отнесли его
в автомобиль...  Поручик сел на носилках, и развернулся лицом к доктору, но тут автомобиль резко дернулся,
трогаясь с места, и Воротынцев упал на носилки сильно ударившись затылком о рукоятку, и сознание снова выключилось…
 Сознание медленно, словно улитка возвращалась к поручику. Он вспомнил все, что было до взрыва: совещание
у полковника, гаденькую улыбочку Слизнева…, но все, что с ним случилось потом, мозг совершенно отказывался
воспринимать. Единственное, что он не подвергал сомнению, это была Маша. Он помнил ее так ясно и четко, словно
знал ее всю свою жизнь. Павел Сергеевич открыл глаза и понял, что он в больнице, голову туго охватывала повязка.
Больничная палата была небольшая, но чистая, на тумбе у окна стоял странный черный ящик со стеклянным окном и
металлическими усами сверху. Для чего сие устройство предназначалось, поручик не мог даже предположить. Тогда он
встал и подошел к окну. Окно было забрано решеткой. «Вот это, номер!» - удивился Воротынцев – «Неужели я в
тюремной больнице?!»
На соседней койке кто-то зашевелился. Поручик оглянулся и увидел мужчину лет 50 совершенно лысого, но с узенькой
полоской усов над верхней губой. Тело его было синим от татуировок и надписей. Но усики придавали лицу некоторую
интеллигентность, а в глазах, светился недюжинный ум.
- Ааа, очнулся, болезный! Что же с тобой приключилось, родимый?-
Голос у мужчины был густой, чуть с хрипотцой и обволакивал собеседника, как паутина.
-Доброе утро! Простите, не знаю, как вас звать величать? - осторожно откликнулся поручик.
-А зови меня, Иваном Петровичем – в тон ему ответил мужчина.
-Вы тоже из кино? Офицер?- спросил Павел Сергеевич
-Офицер? – Иван Петрович расхохотался – Да, боже сохрани! Ну, ты действительно артист, ну насмешил старика!
- Воротынцев, Павел Сергеевич, командир роты 315 полка – представился поручик.
Мужчина изучающе посмотрел, ухмыльнулся и произнес:
-Давай-ка, паря, мы с тобой новости поглядим, может там нам, и расскажут, кто ты есть на самом-то деле.
В его голосе Павел Сергеевич почувствовал какую-то скрытую угрозу. Иван Петрович достал из-под подушки плоский
брусочек что-то нажал на нем, и стеклянное окно у непонятного ящика засветилось, и в нем появилась женщина, она
говорила:
«Сегодня на съемочной площадке фильма, произошел несчастный случай. Пострадал один человек. Он получил тяжелую
контузию и отправлен в больницу. Но самое странное в этом происшествии, то, что в списках актеров и массовки,
занятых в съемках, его нет…»
- А ты не так прост, как кажешься – заметил Иван Петрович и улыбнулся, его улыбка поручику совсем не понравилась,
она напомнила ему улыбку Слизнева.
Воротынцев внимательно посмотрел на соседа, вдруг из его кармана раздалась какая-то бравурная мелодия, и тот
приложил к уху черную коробочку. – Слушаю, тебя Крест – сказал старик, и весь обратился в слух. – Так, вот, суки!-
 Иван Петрович витиевато выругался – Короче так Крест, собирай ребят и Академика ко мне отправь, мухой! Все жду! –
старик положил коробочку в карман пижамы и улегся на кровать, закинув ноги на спинку.
- Ну, что, паря, будем тебя пробивать. Сейчас узнаем, кто ты и что, вдруг и мне чем полезен, окажешься - Иван
Петрович снова как-то недобро улыбнулся.
Павел Сергеевич пытался размышлять, но голова отказывалась работать наотрез. Пришел человек с плоской кожаной
сумкой на плече. Он был худ, кудряв и очень молод, на длинном носу красовались узкие очки.
-Здорово, Академик! – поприветствовал его Иван Петрович, - Давай доставай свои причиндалы и пробей-ка где только
можно мне этого поручика!
Академик разложил на столе какой-то прибор, и начал сосредоточенно что-то искать на экране прибора, потом
удовлетворенно хмыкнул, поправил на носу очки и сказал: - Ну, я готов, можно начинать!
-Обзовись, родной, - скорее приказал, чем попросил старик, обращаясь к Павлу Сергеевичу
- Воротынцев, Павел Сергеевич, командир роты 315 полка 1885 года рождения – сказал поручик с перекошенным от боли
лицом.
- Ни, хрена себе, компот! – удивился Академик и быстро-быстро стал барабанить тонкими пальцами по кнопкам прибора. Поиски его продолжались довольно долго, наконец, он произнес: - Есть кое-что, Сыч. Поручик - Воротынцев, Павел Сергеевич, командир роты 315 полка без вести пропал в бою 25 октября 1915 года. Его отец крупный золотопромышленник Сергей Акимович Воротынцев потратил на поиски тела своего сына, значительную часть своего состояния.
- Ну, ты мастер, Академик! Давай, рой дальше. Печенкой чувствую, что будет мне от тебя польза, поручик! Только,
как же ты, болезный, тут оказался, вот где непонятка! А я, непонятки не люблю… – расхохотался Иван Петрович.
Павел Сергеевич сидел на кровати и изо всех сил старался не потерять сознание. Кое-что из происходящего его голова
с трудом начинала понимать. Она точно поняла, что Иван Петрович, человек с уголовным прошлым и, по всей видимости,
 настоящим, находящийся где-то вверху в уголовной иерархии. А вот кто такой Академик и как он его пробивает, Павел
Сергеевич не понимал вовсе, вскоре он незаметно для себя задремал. Ему снилась Маша, она улыбалась. И от ее улыбки
боль исчезала…
А Академик времени не терял и нашел информацию, от которой у Ивана Петровича загорелись глаза. Оказалось, что
огромного состояния золотопромышленника Воротынцева большевики не нашли, сколько не искали. Они перевернули усадьбу
, перерыли, всю землю вокруг, но тщетно. 
Иван Петрович, он же вор в законе по кличке Сыч довольно потирал руки: - Ай, да Воротынцев, ай, да сукин сын!
Знатно золотишко припрятал! Даже чекисты не нашли! А я найду, обязательно найду! Сынок его поможет, заставлю! 
Петру Ивановичу было глубоко наплевать, как здесь оказался этот поручик, как вообще могло случиться это
перемещение во времени, его беспокоило только золото, которое он обязательно должен был найти.
Наутро, к Павлу Сергеевичу пришла Маша, он правда, не сразу ее узнал в узких небесно-голубого цвета брюках и в
длинной приталенной клетчатой рубашке, но по голосу и улыбке вспомнил сразу, улыбка была в точности такая, как
во сне. Поручик потряс головой, проверяя свое состояние, боли не было, она осталась где-то в глубине.
- Павел, как вы себя чувствуете?
-Спасибо, Мария Викторовна, намного лучше…- Павел Сергеевич улыбнулся.
-Вот и славно! – засмеялась Маша – Врач сказал, что через неделю будете, как новенький!
Они вышли из палаты в коридор, и встали у окна. Маша, довольная тем, что Павлу Сергеевичу стало лучше, говорила
не умолкая.
– Павел, а у нас съемки закончились! – сообщила она поручику таинственным шепотом - Через две недели премьера,
вот только последние две сцены, которые снимали, смонтируют, и фильм будет готов. Фильм-то у нас не простой, а 3D!
– с гордостью сообщила Маша, обалдевшему от ее красноречия Павлу Сергеевичу. Они проболтали часа полтора, потом
Маша, пообещав зайти через три дня, убежала на озвучивание.
Сыч не терял, ни минуты, он с помощью все того же Академика, выяснил, что усадьба цела и поныне, из нее сделали
дорогую туристическую базу отдыха. Петр Иванович решил отправиться, туда немедленно, но Павел Сергеевич, ожидая
прихода Маши, отказался ехать наотрез, но Сыч неожиданно легко согласился с этим. Поручик чувствовал себя отлично
и с нетерпением ждал встречи с Марией Викторовной. И вот этот день настал, и в палату легко впорхнула Маша. Только молодые люди собрались выйти в коридор пообщаться, как в палату ввалились четыре бугая, шеи которых сразу переходили в квадратные плечи.
-Берите их обоих, ребятки! – неожиданно скомандовал Петр Иванович – И в машину, поедем, посетим родные пенаты этого
 голубчика.
Два бугая схватили поручика за руки, но тот ужом вывернулся из, казалось бы, мертвой хватки и двумя хлесткими
ударами отправил их в нокаут. Двое других, державших Машу, бросились к нему, но одного Павел Сергеевич свалил
подножкой, а второго продолжая вращательное движение тела, впечатал бритой головой в стену.
-А ты поручик, парень не промах! – прошипел Сыч, хватая сзади Машу и приставил к ее горлу лезвие ножа – Ты не
дергайся паря, подружка живее будет, а то я человек нервный и не люблю, когда мне перечат. Четверо бугаев, кряхтя
и сплевывая кровь, бросились к Павлу Сергеевичу поквитаться, но Петр Иванович строго прикрикнул на них: -А ну,
стоять, где стоите! Этот голубь мне еще пока живой нужен! – Обиженно ворча, но, не смея прекословить, сковали
Павлу Сергеевичу руки за спиной наручниками. Потом их с Машей обоих посадили в микроавтобус с тонированными
стеклами, туда же загрузился и Сыч со своими подручными и они поехали на железнодорожный вокзал.  Сыч не мелочился
и купил целый купейный вагон. В одном купе разместился главарь, в другом поселили Машу, в третье впихнули,
пытавшегося было упираться, Павла Сергеевича с ним было три охранника, которые держали пленника под неусыпным
наблюдением. Павел Сергеевич напрасно требовал устроить ему встречу с Машей, но хитрый Сыч не давал такой
возможности. Павел Сергеевич пытался прикинуть возможности побега, но не нашел ни одного подходящего варианта.
Тогда он лег на полку и повертевшись немного уснул. Приехали они на следующий день к вечеру.  
На турбазе Сыч снял самый удаленный и самый шикарный коттедж. Марию Викторовну и одного из амбалов, оставили в
коттедже, а Петр Иванович, с тремя телохранителями и поручиком вышли прогуляться по территории усадьбы.
-Ну, что, паря, узнаешь родные места?
Поручик покачал головой, ничто не напоминало те места, где прошло его детство. Все было совершенно незнакомым.
Так они неспешным шагом дошли до центральной усадьбы. Здание было отреставрировано и  у Павла Сергеевича екнуло
сердце, он узнал свой отчий дом, но когда они вошли внутрь, ощущение родного дома исчезло, внутреннее убранство
дома было все перепланировано и изменено до неузнаваемости.
-А ведь признал ты поручик, родную хату – усмехнулся Сыч, он внимательно наблюдал за всеми эмоциями Павла
Сергеевича. – Ничего, недельку походим и ты, болезный, все вспомнишь! Вспомнишь, куда твой папенька мог золотишко
заховать!
Они сели на скамейку напротив здания, точнее сел Сыч и Павел Сергеевич, а телохранители стояли, охраняя хозяина и
от поручика, мало ли что, и от всех остальных.
Павел Сергеевич сидел и смотрел на здание, такое родное и абсолютно чужое одновременно. Он вспомнил отца, как тот
в первый раз его повел на рыбалку на пруд. Тогда поручику было лет пять, и он считал себя уже большим и
самостоятельным мальчиком. Он гордо нес маленькую, специально для него сделанную удочку. Павлик с отцом вышли
на плотик с удобной скамеечкой. Закинули удочки и стали ждать поклевок.
У отца клевало часто, но все мелочь, то окушок, то густерка. А у Павлика поплавок застыл и стоял не шелохнувшись.
Павлик чуть не плакал от обиды: у отца-то клюет! И вдруг, поплавок пропал, исчез, как будто его и не было. Павлик
дернул удилище, но оно не поддавалось, тогда он подошел ближе краю и снова попытался вытащить свою добычу, но
удочка неожиданно сильно дернулась, и Павлик полетел в воду, не успев даже вскрикнуть.
Отец бросился за ним, у плотика было не очень глубоко, отцу по грудь, но Павлик ушел с головой. Отец вытащил его
и посадил на мостик, потом вылез сам и внимательно осмотрел сына. Тот был испуган, но держался хорошо и не плакал,
он ведь уже большой мальчик. – Ну, что, сынок, пошли сушиться! Мать нам сейчас задаст! Он обнял сына? и они пошли
на берег. Павлик оглянулся: по зеркалу пруда быстро уплывала его детская удочка…
-Ну, что, болезный, припомнил что-нибудь? – поинтересовался Сыч. Поручик отрицательно покачал головой. –Ничего,
ничего мы тут чай не последний день, походишь по родным местам, побродишь, да и вспомнишь… А сам не вспомнишь…
Крест тебе поможет, да и девка твоя тоже память освежит, когда мы ее на куски резать будем… - Сыч ухмыльнулся
- Да, и я глядишь, отдохну, да и здоровье поправлю малость. Ладно, пошли в дом, жрать охота…
Они вернулись в коттедж. По телевизору показывали новости. Говорили про безуспешные поиски двух пропавших актеров.
Съемочная группа для помощи следствию досрочно завершила монтаж и озвучивание фильма и объявила премьеру во всех
кинотеатрах страны.
-Эй, Академик, достань-ка, мне цифровую копию фильма, поглядим, чего там киношники наваяли…
- Сыч, где я тебе ее найду-то, фильм 3D, он к тому же еще не вышел…  – жалобно проскулил Академик
-А ты исхитрись – хохотнул Сыч – сроку тебе три дня, не в кинотеатр же их вести, поручик парень ушлый сбежит
не ровен час и девку еще уведет, с него станется, гляди вон как глазами зыркает, того и гляди удавит…
Павел Сергеевич и в самом деле напряженно думал, как выкрутиться из создавшейся ситуации. Бежать одному смысла
не было: во-первых, Машу за ненадобностью бандиты просто убьют, во-вторых в этом непонятном мире без Маши его
попросту сдадут в «желтый дом», там Сыч его и достанет и в-третьих делать что-то надо быстрее у Сыча терпение
не резиновое.
Через три дня, кудрявый Академик принес цифровую копию фильма, не принести ее, он не мог, это была верная смерть.
Хотя денег получил столько, что мог позволить себе купить вожделенный «Порш Кайен». Все собрались в гостиной, где
одну из стен занимал огромный, во всю стену 3D телевизор. Пока Академик подключал аппаратуру, предусмотрительный
Сыч расставлял своих людей: по двое у окон и дверей.
-Сыч, у меня все готово!
-Ну, с богом, ребятки, давай заводи свою шарманку…
Академик нажал кнопку, и по огромному экрану побежали титры.  В которых значилось, что роль поручика Воротынцева
исполняет Егор Атаманов. Сыч внимательно посмотрел на Павла Сергеевича и тот понял, что сегодня все решиться.
А между тем фильм был снят здорово, и в  специальных очках с цветными стеклами, создавалась полная иллюзия
присутствия на месте событий, хотя фамилии героев были все знакомые, но актеры были совсем не похожи на тех людей,
которых знал Павел Сергеевич. Вот на экране показали его поручика Воротынцева, и  Сыч хмыкнул: Совсем не похож, и
это хорошо! А хорошо потому, стало быть, паря и есть тот самый поручик Воротыцев, а значит, все у меня получится,
рано или поздно.
На экране Булыга и Круглов пошли снимать пулеметчиков, камера показала немецкий окоп, а за поворотом,  в блиндаже
был немецкий лейтенант, видимо он и командовал пулеметчиками.
–Так вот кто поднял стрельбу – понял вдруг Павел Сергеевич – а лейтенант сидел к нему спиной и говорил по полевому
телефону. Не отдавая себе отчет в том, что он делает, схватил со стола бутылку «Хеннеси» и метнулся к телевизору,
так быстро, что никто в комнате не успел среагировать, проскочил сквозь упругую пленку экрана, и со всего маху
ударил лейтенанта бутылкой по затылку, тот замертво свалился на пол. Раздался двойной крик совы, а значит, его
рота пошла в атаку, и он успел. Поручик оглянулся: в дверном проеме метались какие-то люди. Самый пожилой, из них
стрелял из пистолета в потолок. Но звуков Павел Сергеевич не слышал, все было, как в немом кино…
Сыч был вне себя от ярости, этот поручик ушел из-под самого носа, а вместе с ним рухнула надежда найти золото.
И ушел, подлец, красиво, в телевизор, скажешь кому, на смех поднимут, а то еще и в психушку упекут. Вон он, сволочь,
на экране, а не ухватишь.
От бессильной злобы, Сыч, засадил всю обойму в телевизор и тот разлетелся вдребезги…
Пока бесновался Сыч, а его бугаи, безуспешно пытались выудить из телевизора непонятно как туда попавшего пленника,
Маша бочком выскользнула в уже никем не охраняемую дверь и бросилась прочь от домика…
Павел Сергеевич сидел на табурете и глядел в дверной проем где, вдруг разом стало темно. А потом из темноты
появилась худая физиономия Булыги, - ваше бродь, а вы как здесь? -  удивился Булыга, и, не дожидаясь ответа,
доложил -  Взяли мы высоту, ваше бродь, по-тихому почти взяли! Только вот сейчас немцы на батарее очухаются,
палить начнут, вы тут посидите пока, не высовывайтесь!
И тут, у амбразуры рванула мина, поручика взрывной волной сбросило на пол рядом  с белобрысым немецким лейтенантом,
и он потерял сознание…
Очнулся он в лазарете, от прикосновения женских рук, открыл глаза, и увидел сестру милосердия, в которой
с удивлением узнал Машу…   

2012-2013 год