Мой личный Маугли-31

Больше о Скроссе и его «посланцах» мы не говорили, - Вигор, сжалившись надо мной, принялся объяснять, как именно будет исправлять то, что сотворили с заморышем кудесники с Мирассы, будь они не тем словом помянуты. Вкратце всё сводилось к тому, что капсула проецировала излучение с «будущего» тела Вайятху на настоящее. То-есть тот, почти идеальный вариант, должен был, в конце концов, заменить в генных «чертежах» лягушонка уродливое создание, в которое его превратили. На словах всё выходило достаточно просто, загвоздка была в том, что до этого дня Вигор ни разу в таких объёмах генные перестройки не осуществлял. Частично – да, позволяя себе вмешиваться в святая святых куда дальше, чем позволял «натуральный» закон, но не настолько. Так что, я была права, для генетика это тоже был эксперимент.

Правда, оба генно-изменённых дружно игнорировали мои страхи, упорно утверждая, что исправить пятнадцать тысяч пар генов, или пять – не суть важно. Просто требуется больше времени и всё. Сама же схема была разработана по принципу «от малого к большому». Точный смысл этого утверждения я не поняла, разобралась только, что изменения будут поэтапными. То-есть, не сразу всё тело менять, а, как бы, ступенями. Правда, лягушонку от этого было бы не намного легче.

Я, конечно, верила – а что мне оставалось? – но мелодичный звон, возвещавший об окончании работы аппарата, заставил меня вздрогнуть. Прорвавшись вперёд ГИО-красавцев, которые тоже жаждали, судя по их торопливости, узреть, как там лягушонок, я добралась первой до установки, которая, действительно, медленно открывалась.

Когда щель стала достаточно большой, чтобы можно было в неё заглянуть, я так и сделала. И обнаружила, что заморыш просто-напросто спит! По крайней мере, выглядело это именно так. Подоспевший Вигор, узрев мирно почивавшего кикиморыша, хмыкнул, покрутил головой, словно бы в восхищении, и сказал:

- Вот нахал! Обычно пациенты нервничают, дёргаются… А этот уснуть ухитрился! Ну, будите спящего красавца…

Я потрясла Маугли за плечо, отчего он резко дёрнулся и подскочил, стукнувшись головой о всё ещё продолжавшую подниматься крышку капсулы. На первый взгляд в нём ровным счётом ничего не изменилось. Вообще-то, эскулап предупреждал меня, что результаты облучения никогда не бывают видны сразу, организму требуется время на исправление и перестройку, но я всё равно присматривалась к телу заморыша, словно ожидая увидеть зримые следы произведённой процедуры.

- Ну, как ты? – осведомился Вигор, помогая заморышу выбраться из капсулы.

- Хорошо… - пискнул Вайятху, пытаясь сохранить равновесие.

- Голова не болит?

- Нет…

- А где-нибудь в других местах? Руки, ноги, спина, живот?..

- Нет, сагат… Всё хорошо.

- Ну, вот и славно, одевайся, - удовлетворённо заключил Вигор и обратился ко мне. – Сейчас дам кое-какие лекарства, витамины. Не забывайте принимать.

Я послушно кивнула, не отрывая взгляда от заморыша. Ну, совершенно такой-же, как был! Как бы узнать, подействовало излучение или нет?..

Весь обратный путь, который мы тоже проделали на флайере Эдора (лягушонка внутрь пришлось загружать контрабандисту, тем же манером, что и в первый раз), я продолжала присматриваться к Маугли, пытаясь понять, как он себя чувствует. Но и на первый, и на второй, на третий и даже тридцать третий взгляд, он вёл себя так же, как и раньше.

Разочарованно вздохнув, я оторвалась от кикиморыша и уставилась на мачо, который, как сел в кресло, так углубился в информационные недра своего блокнота. К сожалению или к счастью, что именно он там выкопал, осталось неизвестным, поскольку поделиться результатами Эдор и не подумал, но вид имел весьма задумчивый.

После успешной высадки на площадке возле нашего домика, контрабандист озабоченно посмотрел на нас, словно прикидывая, сколько мы продержимся без подвозки снарядов и пуль, и пообещал прилететь сегодня же вечером. Или завтра утром, - смотря по тому, как будут развиваться события. Настоятельно посоветовал за пределы территории, охраняемой «Иллюзором», не высовываться. Я послушно кивала, чувствуя, как, против воли, на душе, на сердце и во всех прочих чувствительных местах, начинает немедленно скапливаться тревога.

Или эти ГИО-конспираторы знали что-то, о чём меня не предупредили, или просто перестраховывались... Ладно, мы тоже не лыком шиты, сейчас свою аналитическую базу подключим и будем думать, с Деоной на пару.

После обеда, доставку которого на дисколёте-курьере лягушонок воспринял уже, не моргнув глазом, я решила поговорить с ним, учитывая грядущие изменения в нашем проживании, приездах Эдора и моём скором возвращении к учёбе. Надо было предупредить заморыша обо всех этих изменениях, чтобы на корню изничтожить ненужные и вредные мысли, которые бы непременно у него возникли.

- Маугли, - проникновенно начала я. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Лягушонок немедленно бросил ложку, которой пытался выскрести остатки мангового пюре из упаковки, и выжидательно уставился на меня.

Я с удовлетворением отметила, что сидел он уже на стуле, и ел почти, как цивилизованный человек, - во всяком случае, пользовался ложкой, а не своим, по-змеиному вытягивающимся языком, цвет которого постоянно наводил на мысли, что лягушонок злоупотребляет замороженной черникой.

- Мы договорились с Эдором, что… он будет делать перед всеми вид, что он ээээ… мой сагат. Понимаешь?

По выражению мордочки кикиморыша было совершенно очевидно, что он ничего не понимает.

- Он не будет моим сагатом по-настоящему, он только станет делать вид.

- Зачем? – недоумение ширилось, грозя выплеснуться из круглых глаз заморыша и затопить его с головы до ног. – Разве он… вы… хотите, чтобы он стал вашим сагатом? Вы говорили, что он вам нравится…

- Да, я и не утверждаю, что он мне разонравился. Просто не хочу никакого постоянного сагата. Мне ведь ещё нужно продолжить учиться, и времени это будет отнимать очень много, сам увидишь.

- Вы уедете?.. – недоумение явно собиралось перерасти во вселенское горе.

- Нет, я буду уезжать утром, но возвращаться обратно вечером. – Умолчим, что это «вечером» скорее можно будет назвать «ночью».

- А я?.. Я буду где?.. – всё, горе плескалось уже вокруг, захлёстывая волнами по щиколотку.

- Ты будешь здесь.

- Один?! – горе смешалось с паникой. Волны уже по колено.

- Не один, а с Деоной. И ещё Эдор будет заезжать.

Тааак, кажется, будущее присутствие контрабандиста ничуть не обрадовало заморыша. Затопление плавно подступало к талии.

- Маугли, и ещё тебе нужно тоже начинать учиться.

- Учиться? Чему?.. – Теперь ещё и обида!

- Как чему? Ты же почти ничего не знаешь! Ни о мире, ни о правилах поведения, ни о людях, ни о… ни о чём ты не знаешь!

На мордочке лягушонка написалось искреннее непонимание:

- Но… зачем мне это всё учить, сагите? Вайятху не должен знать слишком много, от этого он становится плохим Вайятху… Я стараюсь, как могу… что-то делаю плохо?

Ну вот, ещё и пыльные постулаты «хорошего» раба вытащил! Вот упрямец!

- Не плохо, а неправильно. Это разные вещи. Но здесь, где ты теперь живёшь, нужно многое знать и уметь делать. Ты не можешь всю жизнь прожить, не выходя из дома, понимаешь? Мы живём по-другому: учимся, работаем, ездим в гости друг к другу, покупаем одежду, дома и машины, летаем на флайерах… Это и значит – вести себя нормально. Понимаешь?

Ну, да, как же, - в глазах сплошной ужас, и кажется, нас заливает по горло… Надо спасать, пока не поздно.

- Маугли, такова обычная жизнь. Та, которую ты вёл у сагата Альдора и других хозяев, не была ни нормальной ни хорошей. Я хочу, чтобы ты смог жить, как все мы здесь. Мог делать всё то, что делаем мы. И ничего и никого не боялся.

Ну, пожалуй, тут я загнула, достаточно вспомнить о господине Скроссе или бывших хозяевах Вайятху, или службе Охраны порядка, чтобы понять, - бояться ему есть чего. И расслабляться совсем уж не стоит. Ну, скорректируем.

- Ты сможешь научиться очень многим замечательным вещам, например, готовить еду самому, плавать, гулять в лесу, читать интересные книги…

Лягушонок задумался.

- Вы хотите, чтобы я знал очень много и стал как сагат Эдор? Чтобы нравиться вам?..

Эээ… сомнительная мотивация, но лучше такая, чем совсем никакой. Энергично кивнула, чтобы подтвердить его умозаключения.

Маугли продолжил напряжённую умственную деятельность:

- А когда мне… если вы… может быть, захотите…

Я подняла брови, и заморыш окончательно смешался, запутавшись в словах.

Надо бы, конечно, выяснить, что именно он там себе придумал, но… не хотелось. Рано или поздно, сам расскажет. Чего-чего, но молчать кикиморыш не умел. И слава Всевидящему! Если бы мне ещё и вытаскивать из него информацию клещами приходилось, я бы точно рехнулась. Поэтому просто пропустила мимо ушей его бормотание и резюмировала:

- Учись, Маугли! И тогда ты, может, даже перегонишь сагата Эдора…

Зелёные блюдца загорелись восхищением:

- А чему я должен учиться, сагите? Вы расскажете?..

О, да! У меня уже лежали в кибере загодя подобранные курсы обучения, которые проходят все дети перед поступлением в школу. Вот с них я и планировала начать образование лягушонка. Мысленно отдав приказ Деоне продемонстрировать вводную часть, отправила Маугли в кабинет, знакомиться с тем, чему он должен был научиться, причём в ближайшее время.

Пока кикиморыш повышал уровень своей информированности, я передала кибер-помощнице последние сведения, полученные от ГИО-изменённых, и попросила сделать анализ и прогноз развития событий. Део предупредила, что данных слишком мало, но послушно «задумалась».

То, что она выдала мне через пару минут, совсем не радовало. Проценты успешного решения наших проблем не то, чтобы стремились к нулю, но были достаточно низкими, чтобы рассчитывать на безболезненное и радостное продвижение к цели. Ни одна из рассмотренных вероятностей не давала больше тридцати пяти процентов возможной реализации, а значит, была вилами на воде писана. Или нужно было трясти наших ГИО-помощников на предмет больших сведений о том, что они собирались делать, или собирать информацию самой.

 Похоже, все, кто мог, стремились подставить нам подножку или сделать какую-нибудь гадость. Векторы возможного развития событий тоже не радовали конкретикой, предполагая всё: от вероятного убийства людьми Скросса нас всех, включая генно-изменённых, до занятия императорского трона мужем Линн или ею самой, что уж совсем смахивало на сюжет фантастического романа.

Мне очень хотелось как-то повлиять на последующие события, вот только вопрос - как?

Через час я бросила это гадание на кофейной гуще, смирившись с тем, что будущее по-прежнему скрывается в тумане неизвестности, и, в результате, встала от переносной панели кибера ещё более уставшей и разочарованной. За этот же самый час лягушонок успел познакомиться (поверхностно, конечно) с теми отраслями знаний и понятий, в которых у него наблюдались пробелы, и впал в сомнения. Когда я вернулась в кабинет, он сидел на полу и потерянно глядел в пространство перед собой.

- Что с тобой, Маугли? – удивилась я.

- Этого так много, сагите… - грустно ответил он. - Даже слова, которыми называется то, что мне нужно знать, уже наполовину потерялись где-то у меня в голове…

- Ну, половина-то осталась. Не переживай, - присев рядом, я погладила его по плечу. Он тут же прильнул ко мне, привычно уткнувшись в шею. – У тебя будет время всё запомнить. Люди вообще учатся иногда всю жизнь.

- Всю жизнь?! –кикиморыш охнул и отстранился. – Когда же я… а вы… но, тогда вы никогда меня не возьмёте?..

- Не возьму куда?

Он покачал головой, потупившись.

- Ма-у-гли! Куда я тебя не возьму?

- В… в… простите, сагите… Я сказал глупость, потому что не подумал! Пожалуйста, не обращайте внимания!

Я вздохнула и снова привлекла его к себе. Вот такой, каким он был сейчас, он безумно привлекал меня: ласковый, беспомощный, чуточку бестолковый, наивный, с этим нескрываемым обожанием в глазах… Кто бы сказал, что или кто из него вырастет в конце концов, когда он пройдёт через изменения тела, а главное – духа? И откуда мне знать, буду ли я ему по-прежнему нужна? Да, мы в ответе за тех, кого приручили, но иногда их приходится отпускать, и кто бы знал, как это больно… Увозя лягушонка с Мирассы, я принимала решение разумом и даже предположить не могла, что это как-то коснётся моего сердца. Непростительная самонадеянность. Ах, Маугли, Маугли… Вопрос не в том, захочу ли я тебя через год, вопрос в том, будешь ли ты, по-прежнему, хотеть меня…

Окончание выяснение отношений с Вайятху лучше всего получалось в спальне, кроме того, секс оставался самым эффективным способом снятия стресса у лягушонка. Конечно, утром, до отъезда в лабораторию, я его уже «успокаивала», но это было не в счёт, особенно теперь, когда я знала, какими могут быть занятия любовью с ним.

И, кстати, была у меня одна задумка, пока не реализованная… почему бы и не сейчас?

Я подняла кикиморыша с пола и привела его к Камере поддержания физического здоровья, мысленно приказав Деоне не беспокоить нас, если только домик не начнут штурмовать. Установив режим «Тропический ливень», втолкнула заморыша внутрь и, прямо под струями воды, хлынувшей словно отовсюду, раздела его, ощущая, как он начинает дрожать от предвкушения. Потом сбросила одежду сама и притянула к себе кикиморыша, найдя его губы.

Да, я не ошиблась! Поцелуи – это было именно то, что будило в нём дремавшего зверя. Ощутив моё прикосновение, Маугли всхлипнул, словно задохнувшись, и сжал меня в неожиданно сильных объятиях. По его телу побежали быстрые вспышки сиренево-голубых оттенков, почти сразу сменившиеся лилово-перламутровыми, уже знакомыми мне по прошлому разу. Просыпающийся хищник как будто заполнял собой лягушонка, изменяя его взгляд, движения, повадки. Несколько секунд – и я обнимала совершенно другое существо. Он даже вроде бы стал выше ростом!

Раздувая ноздри, этот знакомый незнакомец навис надо мной, стиснув мои плечи и всматриваясь немигающими глазами. Струи дождя заливали лицо, напоминавшее фарфоровую ритуальную маску, но Вайятху будто не чувствовал их. Поцелуи явно завели его, - когда я легонько погладила узкую спину, по телу Маугли пробежала мгновенная судорога. Но мне этого было мало, - я тянулась к нему, пробегала пальцами по мокрой коже, чтобы узнать, изучить каждую чёрточку, уловить каждый стон, каждый вздох…

В этот раз мне не хотелось его контролировать, - наоборот, я хотела перестать думать и просто поплыть по течению, отдавшись во власть разбуженному зверю, понять, каково это – войти в клетку к тигру и бросить кнут.

Ощущения оказались незабываемыми! Одно мгновение - и небрежным движением меня буквально швырнули к стенке кабины, притиснув к ней всем телом.

- Подожди, подожди, не надо торопиться… - прошептала я ему на ухо. – Поцелуй меня ещё, я хочу твоих поцелуев…

Маугли хрипло перевёл дыхание и чуть-чуть отстранился, а потом снова жадно приник ко мне, но только губами. Всевидящий, как же он умел целовать! Заставив меня гореть в пожаре, который не смог бы затушить даже настоящий ливень, лягушонок начал спускаться вниз: по подбородку к шее, потом к груди, к животу и ещё вниз, вниз… Если добавить к этому виртуозное владение Вайятху своим необыкновенно длинным языком, ощущения и вовсе зашкаливали. С трудом удавалось удержаться от крика, прикусив губу почти до крови, - лёгкое помутнение рассудка маячило где-то совсем рядом…

Хищник же явно был настроен «помучить» жертву: он спустился ещё ниже, к коленям, потом заставил меня поднять ногу и принялся лёгкими, нежными поцелуями покрывать ступню. В том состоянии, в котором я была, это действовало не хуже электрических разрядов. Контролировать себя становилось всё труднее, стоны рвались один за другим, только подстёгивая моего страстного «мучителя». Потом, таким же образом, была исцелована вторая ступня, после чего я удивлялась только тому, что ещё держусь на ногах.

Когда Вайятху, наконец, встал передо мной, уперевшись ладонями по обеим сторонам моего тела в стену кабинки, на которой мокли под дождём изумрудные кусты, в почти таких же зелёных глазах горела неутолённая жажда обладания. Узкие губы шевельнулись, но я услышала голос внутри, словно говорила с Деоной:

- Четырнадцатое небо. Сейчас.

Он не спрашивал, он утверждал. Этому незнакомцу, кем бы он ни был, не нужно было моё согласие, - он собирался взять меня с собой на немыслимо высокое «небо» удовольствия и просто милостиво сообщал мне об этом.

Я кивнула, стараясь не сползти по стене вниз раньше времени.

Уголки рта чуть изогнулись, обозначая улыбку, а потом он накрыл мою грудь руками, и я ахнула: внутри что-то оборвалось, а потом рухнуло, как стена, которая защищала меня, но о которой я и не догадывалась. Резко возросла чувствительность, как будто кожа просто растаяла от излучаемого им жара!

Ладони легли на живот – и ещё одна защитная стена осыпалась осколками, заставляя чувствовать себя невероятно уязвимой и… ещё более обнажённой!  Прикосновение обжигало, как раскалённый металл, заставляя балансировать на тонкой грани между наслаждением и почти проснувшейся болью. Откуда-то прорвались воспоминания о том, как я сравнивала Маугли с оружием. Теперь это оружие, во всей своей грозной красоте, блестело передо мной, нацеленное прямо в сердце!

Я вжималась в стену, тщетно пытаясь отстраниться, но хищник, в которого превратился Вайятху, и не думал отпускать меня. Победительно улыбаясь, он повторил, глядя мне прямо в глаза:

- Сейчас. Один раз.

И тут же вздёрнул вверх. Это слияние оказалось настолько чувствительным, что оно заставило меня потеряться и вообще забыть, где я, и с кем. Огонь, стремительно распространявшийся по телу, выжигал меня саму из вен, из мускулов, из памяти, оставляя после себя вычищенное, отполированное пространство, на котором можно было что-то создать. Что-то иное, чем то, что сгорело, что-то более красивое, может быть, - если бы память позволила осознать, какой я была раньше…

Не знаю, сколько времени продолжалось это беспамятство, - когда рушится внутренняя вселенная, это может занять секунды, а может часы… Меня привёл в чувство щелчок открывающейся двери Камеры, свидетельствующий о том, что время её работы истекло. Дождь закончился, свет погас. И тут я обнаружила, что по-прежнему, практически, вишу, прижатая к стенке, меня удерживает только Вайятху, спрятавший лицо на моём плече.

Я поёрзала, пытаясь освободиться, но Маугли остановил меня, подняв голову. Его глаза совершенно явственно светились! Это было особенно хорошо заметно сейчас, в полумраке, который царил вокруг. Расширившиеся почти во всю радужку зрачки отливали бледно-фиолетовым светом, создавая полное впечатление, что я смотрю в глаза зверя. Ощущение было довольно жутким! Я уже решила, было, испугаться, когда моего лица коснулся горячий палец и провел, нажимая, сверху вниз по губам, заставив их разомкнуться. В голове прозвучал голос:

- Погоди. Нельзя сразу.

Я притихла, пытаясь сообразить, почему процесс разъединения наших тел требует какого-то дополнительного времени.

Впрочем, почти тут же получила ответ. Вайятху напрягся, прикусил губу и медленно, осторожно начал приподнимать меня вверх… Всевидящий! Я и помыслить не могла, что можно испытывать такие странные ощущения! Это почти не поддавалось описанию: и невероятно приятно, и болезненно, словно от тебя отрывают твою собственную часть, и щекотно, и остро, и нежно, и горячо… Не сдержавшись, я закричала в голос. Только тут до меня дошло, что весь этот невероятный спектр ощущений породили всего два его движения!

Я сползла, наконец, на пол, совершенно без сил. Да, пожалуй, такого я бы не смогла испытать больше ни с кем. Но вот, хотелось ли мне повторить всё с начала, – пожалуй, затруднилась бы ответить сразу. Похоже, это четырнадцатое небо требовало более крепких нервов и лучшей физической подготовки. Меня сейчас трясло так, что зубы стучали, как от сильного холода.

Маугли опустился рядом и затих, тоже постепенно успокаиваясь. Я заново осознавала, какой подарок судьбы сидел рядом, прижавшись ко мне. Дождавшись, пока вихрь цветов, бушующий на его теле, не сменится привычным уже бледно-зелёным, осторожно повернула за подбородок его лицо к себе. Привычно застенчивый взгляд, лёгкая виноватая улыбка, - и абсолютно ничто не напоминает о хищнике, который затаился там, внутри.

На секунду мелькнула мысль поцеловать кикиморыша в губы, чтобы проверить, проснётся ли его зверь опять, или ему тоже требуется время на отдых… Но, поразмыслив, раздумала проводить эксперименты. Четырнадцатое или там не четырнадцатое, но это небо выжимало из восходящих к нему все силы. Вот, и лягушонок уже начал зевать, явно раздумывая, не пристроиться ли поспать прямо на полу. Надо было заставить себя встать, да ещё и кикиморыша поднять. Конечно, это не было подвигом, но что-то героическое в этом явно прослеживалось…

Когда мы поднялись в спальню, выяснилось, что всё не так уж плохо, и спать ни один из нас не хочет, - возможно, просто отдохнуть. Закутавшись в уютный домашний балахон из пушистой ткани, я лежала, перебирая воспоминания о незабываемом занятии любовью. Лягушонок тихонько свернулся рядом, даже не делая попыток меня обнять. Даа, похоже, испытанное нами удовольствие способно удовлетворить даже обычно ненасытного Вайятху. Как никогда, мне захотелось понять, как Маугли живёт с «этим» внутри. Как ухитряется примирять две свои совершенно разные половины, если незнакомец – тоже его часть, конечно.

Решив, что вполне можно начать выяснять хотя бы наши, домашние тайны, спросила:

- Маугли, а как ты это делаешь - сопровождаешь на четырнадцатое небо?

- Вам понравилось, сагите? – немедленно заулыбался кикиморыш. Из него прямо-таки полилась тихая гордость.

- Очень, - как можно выразительнее ответила я. – Так как ты ухитряешься это делать?

- Ну… я вызываю Проводника.

- Какого Проводника? Откуда?

- Не знаю, сагите… Знаю только, что когда надо, он… ну, как будто приходит и делает всё, что надо, вместо меня.

Я обдумала услышанное. Значит, Проводник, говорите…

- А ты где находишься в этот момент?

- Здесь. Я просто впускаю его в себя, - Маугли показал на голову. – И он оттуда командует.

- Каким образом? Говорит, что делать?

- Нет, он не говорит… Но я знаю, чего он хочет, и делаю это. И тогда открывается четырнадцатое небо…

- А сам, без него, ты не можешь это сделать?

- Но, это и есть я, сагите, - лягушонок с недоумением захлопал глазами. – Проводник – это тоже я. Но… второе.

- Второе?! – Всевидящий, да у нас тут раздвоение личности, похоже! - А есть ещё кто-то? Третье «я», например?

- Нет, нет, сагите, больше никого. И Проводник приходит только тогда, когда я его зову. Он не всё время здесь…

Ну, что-то такое я и сама предполагала. Маугли словоохотлив, даже болтлив иногда, а Проводник, если принять название самого Вайятху, наоборот, - молчалив, говорит рубленными фразами, буквально из пары слов…Да ещё и владеет мысленной речью! Дикарь? Некая память предков? Как просыпающиеся способности заморыша? Нет, не подходит, - это его «второе я» существовало намного раньше, сопровождая на четырнадцатое небо и прежних хозяев заморыша.

Невольно представила Альдора один на один со зверем, - и меня передёрнуло. Что-то было в этом совсем неправильное, даже какое-то изломанное… Хотя, кикиморыш ведь «водил» мужа Линн на небеса для избранных, сам, помнится, рассказывал об этом. Бррррр… Так, не будем об этом.

«Второе» я, являющееся только в определённые моменты. Причём, не зависимое от обстановки… нет, не раздвоение, это что-то другое. Обычно вторая личность является, чтобы защитить первую, неспособную за себя постоять. Логичнее было бы, если б этот зверь являлся тогда, когда лягушонок испуган, но чего нет, того нет. Гуманоидные заморочки? Или там все такие были – со встроенными Проводниками, Вограны знают куда?.. А, что толку ломать голову! Надо будет обсудить это с Вигором… если я наберусь смелости обсуждать с ним такие интимные подробности нашей жизни. Впрочем, больше всё равно не с кем, не с Эдором же советоваться по этому поводу.

И, кстати! Я вспомнила о кристалле, который благополучно продолжал лежать в сумке, ожидая, когда у меня найдётся для него время. Все требуемые условия как раз совпали: я дома, в безопасности, и свободное время имеется. Надо только лягушонка занять.

- Маугли, попроси Деону рассказать тебе сказку. Я хочу, чтобы ты отдохнул хорошенько, - заявила я, вставая.

- Да, сагите, - пробормотал заморыш, провожая меня удивлённым взглядом.

Возражать не стал, спросить тоже ни о чём не решился. Ну и… плохо, конечно, хотя и удобно. Не надо придумывать объяснений или уговаривать дать мне побыть одной. Надо просто отдать распоряжение, и послушный раб всё выполнит.

Ненавижу мирассцев!

Спустившись вниз, я нашла сумку с кристаллом, принесла его в кабинет, вложила в соответствующее гнездо кибера и остановилась. Вограны его знают, что именно там было записано, но боязнь плохих новостей, выработавшаяся у меня в последнее время, заставляла медлить. Уговаривая себя, что ничего особо страшного быть не может, поскольку иначе генно-изменённые мне бы просто-напросто всё рассказали, не разводя непонятных тайн, включила воспроизведение.

Не знаю, чего я ожидала, но к появлению над рабочей панелью голограммы сидящего в кресле старого человека, одетого в потёртый коричневый пиджак, совершенно точно оказалась не готовой.

Его колени были укрыты чем-то вроде пледа или одеяла. Густые серебристо-белые волосы зачёсаны назад, небольшая бородка аккуратно подстрижена. На массивном носу золотились очки, - пережиток прошлого. Вообще, облик неуловимо наводил на мысли о профессоре или учёном. Невольно вспомнился байон Вольп, который тоже предпочитал операции по восстановлению зрения старомодный аксессуар, и я нахмурилась. Неприятные ассоциации длились ровно до того момента, когда старик в кресле откашлялся и, улыбнувшись, произнёс неожиданно глубоким, низким голосом:

- Здравствуй, дорогая наша девочка!