Маэстро

  Осенний ветер беспокойно шелестел растрепанными листами надорванных афиш.

 У одной из них, прямо перед театром, молодая дама придержала извозчика, внимательно пробежала глазами по пестрому листу: «Гастроли труппы Александра Андорова». В первой строке состава труппы нашла свое имя. Удовлетворенно улыбнулась.

  ...В самый разгар гастролей за кулисами появился знаменитый театральный меценат Григорий Давыдов. Первой скрипке труппы он вручил огромный букет цветов и всю труппу пригласил отметить небывалый успех скрипачки в лучшем ресторане города.

 Это была первая встреча с Григорием.

 Уже тогда все почувствовали, что страстный любитель музыки не менее страстно влюбился в скрипачку первой скрипки – Маргариту.

  Их роман шумно обсуждался в местной прессе.

 Маргарита с восторгом перечитывала статьи в свой адрес, любовалась эффектными фото с возлюбленным.

 Для нее это были: высочайший взлет мастерства, небывалый триумф карьеры и первая головокружительная любовь.

 Для Давыдова – конец неуемной холостяцкой жизни.

 Для труппы их роман оказался полным срывом программы.

  Невзирая ни на что, меценат увез возлюбленную в морской круиз, не пожалев никаких отступных за свое счастье.

 Объявив незапланированный отпуск, дирижер расплатился с музыкантами за весь несостоявшийся сезон и уединился в провинции, тяжело переживая о случившемся, горько сожалея о потере своей примадонны. Так все годы совместных выступлений он представлял зрителям свою любимицу.

 Публика, «перегорев» от внезапных событий, долго обговаривала происшедшее.

 Везде только и обсуждалось: «Вернется ли Андоров? Сможет ли возродиться труппа? И если – да, сумеет ли она вернуть свою былую славу?»

 Когда надежды померкли и забылись, город вдруг облетела ликующая новость: Андоров вернулся. А это означало, что труппа ожила и вновь готовится к публичным выступлениям.

 И вот настало время открытия новой программы. Билетов не достать. Всех интересовало: кто займет место первой и сможет ли она так же виртуозно повести труппу за собой и обворожить публику, как прежде.

 Обыватели вчитывались в афиши, но нигде не выделялось имя той лучшей из лучших, которую все хотели угадать.

 Открылся занавес. Как всегда первым перед зрителями стоял невозмутимый  Маэстро.

  К нему обращались только по имени. Его музыка была так виртуозна и так легка по звучанию, что степенность отчества была неуместна.

 - Александр! – скандировали присутствующие. И он, благодарно прижав руки к груди, склонился перед публикой, уронив пышную копну белых седых волос. Зал разразился новыми возгласами. Александр стремительно повернулся к музыкантам и взмахнул руками.

 Публика замерла в ожидании. Взгляды устремлены на сцену. Труппа была готова издать первый аккорд. Но солиста на сцене не было. В десяти шагах от дирижера двумя рядами располагались скрипачки – прелестные, как на подбор, молодые женщины. Они стоя возвышались над остальными музыкантами, как бы показывая, что солировать будут одновременно. Эта необычайность интриговала еще больше.

 Впрочем, этим и подчеркивалась их значимость во всем ансамбле и их особая ответственность за общий успех.

 Вздрогнув струнами, скрипки зазвучали.

 Слова и фразы могут быть легки и мелодичны. Но передать ими мелодию музыки едва ли возможно. И все-таки я попробую это сделать, тронув ваше воображение звуками слов.

 Представьте на миг утреннюю тишину в еще не пробудившемся цветущем саду. Она безмолвна и словно насторожена.

 Так насторожен зал, когда над фортепиано взмывают легкие пальцы пианиста, а смычок скрипки склоняется над готовыми вот-вот затрепетать нежными струнами.

 День оживает. Колыхнулась и зашелестела листва, чистым ясным голоском зазвучала нерешительная трель первой пичуги. За ней вторая, третья, четвертая...

 И сад, и лес, и бескрайние поля ... и зал наполняется чудной песней летнего утра - это поочередно, затем хором запели скрипки.

 Ясный луч солнца осветил горы и склоны и, наконец, озарил леса и поля, и пышные бутоны летнего сада - это пальцы пианиста опустились на клавиши. Волны новых и новых прикосновений заколыхали серебристую гладь реки или лесного озера и уже не ясно где тут зал, где неописуемые просторы, где явь, сказка, быль или грезы.

 Рука дирижера волшебной палочкой, казалось, сама прикасалась к каждому инструменту и к душе внемлющего слушателя.

 Александр знал всех музыкантов по имени, отчеству и фамилии, но во время игры его губы беззвучно произносили только имя того, к кому обращался Маэстро. И музыкант тотчас отзывался нужным действием.

 - Николай, - и тяжелый вздох ударных поглощал тишину. Рокот литавр проносился по залу.

 - Анна, - шептали губы, и в своем многоголосии струн по залу разливалась мелодия арфы.

 Неожиданный сюрприз ждал публику.

 В одну из пауз, Александр едва заметно кивнул одной девушке, и та, скользнув между приопущенными скрипками, оказалась на два шага впереди остальных.

 Недолгий проигрыш и еще одна скрипачка оказалась рядом с ней.

 Зрители недоуменно следили за этой игрой, но только музыканты понимали смысл перестроения. Все дело в том, что после очередной части произведения, дирижер своим вызовом отмечал перед присутствующими лучшую из лучших. Он не порицал скрипачек, но было нежеланным для девушек выйти последней. И девушки старались изо всех сил.

 Скоро обе шеренги оказались на два шага ближе прежнего.

 Через некоторое время этот переход возобновился. И так снова и снова – почти вплотную к дирижеру.

 По окончанию концерта публика возликовала: солистками группы оказались все двенадцать скрипачек, сумевших такт в такт, звук в звук проиграть весь концерт. Это был профессионализм высшей пробы!

 Концерты сменялись концертами, месяцы складывались в годы.

 Маргарита скучала и даже тосковала по коллективу. Однако появиться перед глазами уважаемого человека, которому в пылу любовной страсти когда-то безрассудно отказала остаться в коллективе, она не смела. Много наслышав о новых успехах труппы, она ни разу не присутствовала на концертах.

 Выступления становились реже. Пошли слухи о болезни Маэстро. На сцене он оставался неотразим, каждые новые сочинения были прекрасней прежних, но за кулисами осанка Александра не казалась такой величественной, как на сцене, поступь становилась тяжелей.

 Афиши объявили о последнем концерте сезона.

 Зал был переполнен.

 Звуки инструментов и громкие возгласы публики слышались за окнами и стенами театра.

 На площади перед входом в здание остановился богатый экипаж. Степенная дама, приоткрыв дверь, напряженно  вслушалась в мелодию. Маргарита пыталась не пропустить ни единого звука. Но она не могла видеть того, что творится в зале.

 Прощальная программа была составлена из лучших произведений. Их скопилось столько, что продолжительность концерта оказалась вдвое больше обычного.

 По залу разливались многозвучные аккорды фортепиано, переливы волшебных звуков арфы, плачущие и ликующие звуки трепещущих скрипок.

 Одна за другой выходили вперед девушки. Слушатели шепотом отмечали имя каждой.

 Но вот Маэстро одной из девушек показал место сзади себя - у самого края сцены. Затем следующей и следующей он неизменно указывая место рядом с первой.

 Постепенно все скрипачки оказались лицом к лицу с публикой.

 Удивительно, но, не видя дирижера, девушки не нарушили ни единого такта – настолько они чувствовали своего руководителя и не смели подвести его.

 С последним аккордом, зрители встали и бурными овациями благодарили музыкантов. Овациям не было конца.

 Разгоряченные девушки сияющими глазами смотрели в зал, не зная как поступить дальше.

 Наконец, из зала громко прозвучало:

  - Александр! Александр!

 Публика начала скандировать. Зрители хотели видеть своего кумира.

 Девушки расступились, открывая середину сцены. Но на сцене, кроме прочих музыкантов никого не оказалось. Девушки разошлись к самым краям подмостков. Маэстро на сцене не было.

 - Александр! Александр! – вновь и вновь кричал зал.

 Никто не вышел.

 Александр покинул театр.

 Степенная дама заметила одинокого старика, тяжело ступающего по ступеням парадного входа. Выйдя из экипажа, она отправила карету к нему и грустно пошла следом, пока та не растаяла в вечерних сумерках пустынного города.

 Маэстро ушел...

 Через день Александра не стало.

 В день погребения весь город был у театра. Никто не сомневался, что прощание с телом будет происходить именно здесь.

  Люди терпеливо ждали более двух часов.

 Когда подъехал катафалк, шум толпы стих. Присутствующие расступились. Гроб сняли и сквозь образовавшийся коридор пронесли через всю площадь. Опустили у входа. Из театра вышел небольшой коренастый человек с влажными от переживаний глазами. Это был директор заведения. Склонив голову перед Маэстро, он не смог сказать того, что обычно говорят при этом. Директор с усилием проговорил лишь одно слово: - Александр, - и смолк, ощутив на устах имя великого мастера, почувствовав его безвозвратную утрату.

 Из толпы, словно эхо, повторилось произнесенное имя.

 - Александр, - прокатилось ропотом вновь.

 - Александр, - разлилось по всей площади, улицам и переулкам города.

 Никто не хотел прощаться с кумиром. Это были возгласы благодарности и признательности, уважения и почитания.

 …Нет, Маэстро не уходят в никуда. Истинные Маэстро уходят в вечность!