Лето. Теплынь. Выходные. Решили всей семьёй съездить отдохнуть в деревню к родителям. Да что там решили – к бабушке с дедушкой в гости … святое дело! Сказано, сделано – плотно позавтракали, что б не проголодаться пока ехать будем … с детишками же, собрали котомку в дорогу, на случай если всё ж проголодаемся, ну и … попить чего не то – минералки, лимонада, сока … с детишками же. А … да … чуть не забыл – пивка тоже прихватили. Нет, не жигулёвского, местного, Осакаровского – оно даже лучше жигулёвского. Так … немножко … несколько бутылочек. Нет, вы не подумайте, я не пьющий … ну … в дороге же. А что ещё делать – электричка час-полтора тащится до родной деревни – не сидеть же зазря теряя свободное время!?
Ну и точно – только сели в вагон, ещё и тронуться не успели, как дети есть-пить захотели. Короче, когда унылый, заоконный вид перрона плавно набирая скорость, стал смещаться назад, то пир был уже в полном разгаре. Ну а я пивка … так … чуть-чуть.
Едем, за окном промелькнул пригород, плавно перешедший в Левитановские панорамы. Если честно, то на счет Левитановских я … слегка загнул – за окном степь кругом, да скудные лесопосадки вдоль железной дороги. Иногда лужи, слегка похожие на маленькие озёра, попадаются. Так что скорее Васильевские панорамы … помните -«Мокрый луг», «После грозы», «Болото в лесу»? Работы Васильева люблю … наверное потому, что они сильно напоминают родимые пейзажи.
Едем, детишки кушают, запивают съеденное лимонадом, жена … руководит, а я … пивка … так, чуть-чуть. Потом ещё чуть-чуть … и ещё.
Уже час едем. Обычно, электричка в пути чуть больше часа находится. А тут – на каждой остановке подолгу стоит. И что там такое стряслось – никто толком объяснить не может.
Ну и … запросились детишки в туалет. Это меня сильно обрадовало – есть причина сходить … а то народу в салоне немного, все на виду, неудобно как то! Повёл чадо, а … туалет-то и закрыт – на стоянках «низ-зя», запрещено. Пришлось потерпеть … обоим. А в пути тоже оказалось что «низ-зя» - что-то у них там сломалось. Ну … пришлось ещё немного потерпеть … до «победного» конца, то есть, пока не приехали.
Наконец-то приехали. Высыпали всей ватагой на перрон. Нас встретили дружным гвалтом воробьи станционного скверика, что разбит рядом с вокзалом. Этот скверик не только даёт благодатную тень в жаркие дни, он ещё и душу ласкает по приезду. Как услышишь гвалт местных воробьев, так сразу и понимаешь, что домой вернулся - так сказать, в родные пенаты. Это словно визитная карточка родины.
Ну … проверили свои вещи, пересчитались сами – все ли на месте и прямиком … нет, не домой, а … вообщем, тут особенность такая – все удобства на дворе. Да не тут то было – оказалось – услуги на свежем воздухе на ремонте. А уже поджимает. Детишки слегка занервничали.
Ну, что ж – тогда быстренько домой. Детки впереди вприпрыжку, а мы за ними. Ну и, что естественно, чуть сзади – наши «баулы» с остатками пищи … руки оттягивают.
И вот такая особенность наблюдается – чем ближе к дому, тем сильнее хочется и чем ближе, тем сильнее … словно в какой то геометрической прогрессии.
И тут я увидел «спасительные» кусты, даже можно сказать – кустики. Причем, в таком укромном месте – в тихом, никем не просматриваемом захудалом переулочке. Один прыжок и … я там – я ж последний шел … не считая чемоданов – они остались стоять на дороге – кому они в деревне нужны!? Это не город – тут вещи без присмотра могут оставаться надолго … пока мимо не пройдёт редкий прохожий. А иногда и пару дней и даже … могут домой вернуться – сосед принесёт, мол, не ты потерял? Правда, это раньше было, сейчас несколько по-другому … совсем по-другому. Ну, так вот, только я к кустикам тихонечко приблизился, как слышу голос: «Доброго, Вам, здоровьечка! Батюшку с матушкой решили проведать?».
«Да …» - растерянно ответил я – из-за кустов выползла столетняя, как мне показалось бабка. «Это надо, это хорошо, молодцы … с внучатами, старики то как обрадуются» - начала длинный монолог старушка, очевидно, нашедшая, наконец-то то, что так давно искала – свободные уши. Я вежливо, хотя и слегка раздосадовано, слушал её длинный хвалебно-ласкающий монолог, при этом силясь вспомнить – знаю ли я её. Время шло минута за минутой, бабка не умолкала, мои чемоданы терпеливо дожидались моих рук, а я так никак и не мог вспомнить, кто она есть такая, хотя, судя по тому, что она знает поимённо не только моих родителей, но и меня, моих братьев, сестёр, моих детей и даже моих городских соседей – явно должна мне быть знакома.
Бабка не умолкала, моя семья уже скрылась за очередным поворотом, а волнение, и я даже не побоюсь этого слова – тревога, нарастали – «будильник» уже давал третий звонок – вот-вот сработает. Оно ж как – чем ближе к дому, тем … трепетнее ожидание желания.
Наконец-то пришло моё спасение – на дороге появился случайный прохожий. Он остановился возле моих чемоданов и молча уставился на них.
Я набрался наглости – извинился перед бабкой за прерывание её «долгоиграющей» речи, и скачками понёсся к своим чемоданам. Мужик, вежливо поздоровавшись, тут же ретировался – словно растворился в воздухе. Я, судорожно сжимая ручки своей поклажи, понёсся вперёд со скоростью несущегося на всех парах курьерского поезда. Завернул за угол и … нос к носу встретился со своей одноклассницей. И, главное, вовремя! То живой души в глухой деревне годами не встретишь, а тут … как специально. И все норовят побольше узнать о твоём здоровье, о том, как твои дела и ещё о множестве так интересующих их в данный момент подробностей. Быстро ответив на многочисленные вопросы, я вежливо извинился, сославшись на то, что нужно догнать ушедшую далеко вперёд свою семью и опрометью бросился исполнять вышесказанное.
Своё семейство я догнал уже аккурат возле родительского дома – они только теперь заметили моё долгое отсутствие. Я бросил перед взором жены свои чемоданы и, боднув головой, да так, что жена сразу же всё поняла, в строну покосившегося туалета, сиротливо приютившегося на заднем дворе, на одном дыхании перемахнул через забор. А то ж надо обходить усадьбу, чтобы зайти с парадного хода - в главную калитку усадьбы. А ведь это же время, да пока приветственные разговоры – это же ритуал не терпящий сокращения – и время немалое, а уже … шипит и булькает.
Перемахнул я забор и приземлился аккурат … перед носом большущей, черного цвета, собаки. С грозным видом она уставилась на меня. Я тут же оценил расстановку сил – собака была на цепи, а цепь двигалась по длинной проволоке, так что весь задний двор усадьбы был в пределах её досягаемости, в том числе и нужник, я уж не говорю … обо мне. Собака настороженно зарычала и стала в стойку. Это было что-то новенькое – я знал всех отцовских собак и был с ними в … полной дружбе, а эта, наверное, была новенькая «штатная» единица.
На непродолжительное время мы застыли в напряженных позах – собака, я и моё семейство. Я … на время забыл, зачем тут оказался.
И тут в глазах собаки явно что-то переменилось, она перестала скалиться, повела носом, приблизилась ко мне и … обнюхала на некоторой дистанции, затем в её глазах блеснул дружелюбный огонёк. Я осмелел – присел и произнёс: «Дай лапку!». Собака подошла ко мне вплотную, села и на удивление всех … протянула мне свою лапу. Я пожал её, погладил по голове, потрепал за ухом и спокойно прошел в туалет. Наблюдавшие с облегчением выдохнули.
Когда моё семейство шумной ватагой перевалило за дедовский порог, я рассказал родителям о своих, только что, произошедших «несчастьях». Мой рассказ их очень удивил. «Странно – удивлённо посетовали они – эта собачка новая, она тебя совсем не знает, а на задний двор мы её определили за её крутой характер, и даже назвали соответственно - «Лютый», ибо она ещё ни одного человека не пустила во двор, а тут – ну, надо же, ещё и лапу дала!».
Вот такие дела! Всё дело в генах, наверное. Собаку не проведёшь – она своих по запаху чует!
Помочь сайту
Поздравления
