Любовь

11 августа 2016 - Валерий Рыбалкин

1.
Урок только что начался. Министерская контрольная по математике в десятом А была знаковым событием. Тем более – в преддверии выпускных экзаменов. Тогда, в начале семидесятых годов прошлого века школьники почему-то обходились без ЕГЭ. Но, как и во все времена, чтобы поступить в вуз, надо было твёрдо знать теорию и уметь решать любые виды задач. Володя сидел на своём обычном месте – средний ряд, предпоследняя парта, справа. Партами ребята по привычке называли столы и стулья в кабинетах для старшеклассников.

Сверху на проштампованном тетрадном листке парнишка написал дату, чуть ниже: «Контрольная работа». Затем глаза его привычно скользнули вперёд и вправо. Туда, где сидела она, Светлана. Та, в которую он был так давно и безнадёжно… влюблён. Правда, об этом не знал никто – ни одна живая душа на всём белом свете. Это была смертельно-страшная тайна, о которой он никогда и никому не признался бы даже под самой ужасной пыткой. Разве только ей, Светланке, своей единственной и ненаглядной. Но объясняться, произносить вслух какие-то пустые маловыразительные слова ему почему-то совсем не хотелось. Да и зачем что-то менять? Не стоит усложнять жизнь ей и себе. Ведь он и так был безмерно счастлив тем, что шесть дней в неделю имел безусловную возможность обнимать влюблённым взором, бережно ласкать своими расширенными от восторга, светлой тоски и нежности глазами этот божественно-прекрасный образ – такой близкий и такой безмерно далёкий одновременно. Большего блаженства юноша не мог себе даже представить.

Итак, Володя взглянул на девушку и… не поверил своим глазам. Коротенькая, до колена, юбочка Светланки зацепилась за шероховатости стула, и левое бедро её оказалось полностью обнажённым. Более того – миниатюрные нежно-голубенькие трусики красавицы, ближняя к нему их половина, были видны почти до пояса. От такой неожиданности у парня перехватило дух. Нет, он и раньше был счастлив любоваться стройными ножками своей ненаглядной. На уроках физкультуры, к примеру. Но это было совсем не то! Туда девушки приходили в одинаковой форме наподобие купальников, их было много, а здесь… это был запретный плод, лицезреть который не имел права никто. И он, понятное дело, тоже.

Нежно-бархатистая кожа бедра, покрытая светлым пушком и лёгким весенним загаром. Выше – тонкая белая полоска, которой не коснулись обжигающие лучи солнца. И запретная голубая материя, плотно облегавшая её упругое тело – тонкое покрывало, бессовестно скрывавшее нечто такое… прекрасное и до ужаса совершенное. То, о чём было даже страшно подумать семнадцатилетнему желторотому мальчишке.

Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове, дрожью отдаваясь по всему телу. Но в следующее мгновение он вдруг вспомнил о ней. О том, что потом ей будет стыдно, что над её наготой могут посмеяться – не только у него есть глаза. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то ещё заметил эту её оплошность…

Дрожащими от волнения руками Володя достал из портфеля резинку-ластик и, прицелившись, бросил вперёд, к ней на стол. Девушка обернулась, он жестом показал ей, что надо поправить юбку, она поняла, ловким движением руки прикрыла непроницаемо-плотным слоем материи свою божественную наготу и снова углубилась в математические уравнения. Кажется, никто ничего не заметил. Вздохнув с облегчением, парень тоже занялся делом.

2.
Всё началось в пятом классе. Раньше ребята на девчонок почти не обращали внимания. А тут – будто с цепи сорвались. Возможно, этому способствовали пестики-тычинки на уроках биологии или то, что похорошевшим барышням преподавательница литературы задавала учить на память письмо Татьяны к Онегину, а юношам – наоборот? А может быть просто пришло время, и школьники, осознав своё мужское и женское начало, вдруг разделились на два лагеря. Они стали с интересом поглядывать друг на друга, однако вели себя по-разному.

Одни мальчишки безбожно баловались, дёргая девочек за косички и подкладывая им кнопки на сиденья стульев. Но после школы эти же шалуны послушно провожали своих избранниц домой, помогая им нести тяжёлые портфели. Другие подросшие кавалеры играли на переменках в «классики» или прыгали со скакалками, чтобы быть поближе к своим разлюбезным подругам. А третьи, подобно Володе, не отрывали глаз от прекрасных нимфеток, любовались ими и пытались найти любую информацию о взаимоотношении полов.

Однако на целомудренной нашей Родине в те годы сделать это было совсем непросто. Говорить о сексе считалось предосудительным и неприличным. Даже родителям со своими детьми, которые, случалось, так и вырастали в неведении вплоть до собственной свадьбы. Особенно девушки.

Кладезем информации для ребят оказалась потрёпанная брошюра, которую с некоторых пор стали выдавать молодожёнам в загсе вместе со свидетельством о браке. Никто не знал, как она попала в руки подростков, но, будто величайшую ценность, книжонку эту передавали из рук в руки и зачитывали до дыр. А однажды великовозрастный повеса Васька из соседнего подъезда дал Володе прочесть несколько коротеньких рассказов, размноженных на пишущей машинке под копирку. Это были так называемые «бл…дь романы», в которых предельно откровенно описывались сексуальные похождения какого-то донжуана.

Пока мальчишка читал, хозяин «самиздата» самодовольно покуривал в сторонке и наблюдал, как от заковыристо-смачных фраз запретного нецензурного чтива у совращаемого им подростка сначала выступил пот на лбу, а затем в какой-то кульминационный момент широко открытые глаза парня вдруг стали почти квадратными от возбуждения, удивления и похоти. И когда бедолага, наконец, поднял свой ошалелый взор от потрёпанной копии бесстыдно-развратного читалова, то Василий, самодовольно улыбаясь, спросил его сразу и в лоб:
– А скажи-ка мне, Вовка, почему телеграфный столб напоминает ногу женщины?

И, наслаждаясь замешательством выбитого из колеи младшего товарища, глядя на него пьяненькими маслеными глазёнками, сам себе и ответил:
– Чем выше поднимаешься, тем больше дух захватывает! Эх ты, чистюля-отличник! Иди домой, загляни мамке под юбку! Рано тебе ещё такое читать.
Но, сменив гнев на милость, вдруг зашептал громким сладострастным шёпотом:
– Вот представь себе: ты держишь деваху рукой за щиколотку, гладишь её, ласкаешь, потом переходишь на колено. Она сидит рядом – немного пьяная и расслабленная. Балдеет и думает про себя, насколько это у тебя хватит совести, как высоко смогут подняться твои сильные подвижные пальцы, так приятно массирующие бархатистую её кожу? Но ты… твоя рука медленно, но верно ползёт всё выше, выше, ещё выше. А там – ж…, а там…

Но Володя, доведённый этим зловещим развратным шёпотом до последней черты, так и не услышал, что находилось там и каким образом разворачивались дальнейшие события. Не разбирая дороги, он пулей вылетел из подвала, в котором местная шпана оборудовала свой штаб, и помчался – куда глаза глядят. Лишь бы не видеть Васькиных заковыристых «романов» и не слышать будораживших воображение запретных слов. Удивительно, но парень довольно быстро отошёл от полученного шока. Бродил по улицам, думал, пытался анализировать, и долго ещё перебирал въевшиеся в память строки невиданного им доселе «самиздата».

3.
Как приходит к человеку любовь? Наверное, по-разному. К Володе она пришла через книги. Он зачитывался стихами, прозой Пушкина. И в каждой строчке бессмертных произведений великого поэта звучало, вибрировало то самое важное, главное, необходимое для каждого человека чувство, без которого была бы немыслима, невозможна наша цивилизация. Алексей Толстой... его романы и рассказы, словно соты мёдом были напитаны едва различимой эротикой. Другие авторы… Володя вдруг понял, что все великие литераторы в большей или меньшей степени писали о светлой и нежной любви. Той самой, без которой жизнь становится невыносимой. Той, которую нам заповедовал распятый на кресте Иисус.

И то, что неизбежно должно было произойти, наконец, случилось. Ещё в сентябре, в начале учебного года в девятом классе Володя вдруг осознал свою патологическую неполноценность. Ему не хватало самого главного – трепетного человеческого чувства, о котором писали все великие авторы. Он жаждал любви, но не знал, как и когда она может родиться в его душе? И… кто будет та избранница, которой он страстно желал посвятить свою молодую пока ещё жизнь? Несколько недель или даже месяцев эти мысли терзали сердце лишённого покоя юноши.

Но вот на одном из скучных, изрядно поднадоевших уроков с незрячих глаз его, подобно коросте, вдруг слетела, отвалилась уродливая, более не нужная там пелена. Яркая вспышка зигзагом молнии осветила полумрак помещения, и в неистовом этом свете он увидел её! Фантастическая внезапность ослепительного волшебного видения буквально поразила юношу, а горячее сердце его вспыхнуло мириадами ярких огней и бешено заколотилось в груди.

Светлана сидела немного впереди и справа. Голубые, будто высокое синее небо глаза её... в тот момент Володя их, действительно, видел каким-то внутренним зрением, и ему хотелось любоваться этим заоблачным чудом ежеминутно и ежесекундно. Он жаждал окунуться в бездонную глубину этих небесного цвета бескрайних озёр, которые раз и навсегда врезались в его память.

Светло-русая соломенная коса, которая, огибая нежное её плечо, спускалась вперёд и вниз, минуя одну из легко угадываемых под одеждой прелестных выпуклостей, плавные лебединые движения и невинная улыбка ангела – всё это поражало, удивляло и восхищало влюблённого юношу. Именно такой Светлана навеки осталась в его сердце, преображённая волшебными чарами великой и светлой любви. Несколько дней парня мучили сомнения. Но нет, это было то самое чувство, о котором писали в книгах. И когда он осознал этот неоспоримый факт, то, наконец, успокоившись, вздохнул с надеждой и облегчением.

С тех пор по нескольку часов в день Володя любовался своей красавицей, своей прекрасной богиней. Светлая причёсанная головка, половина прелестной щёчки, нежный пушок на шее – всё это доводило влюблённого юношу до щенячьего иступлённого восторга, в котором он не смел признаться даже самому себе. Ведь такие мысли могли оскорбить, унизить тот идеал, того ангела во плоти, которого он создал в своём воображении, которого любил безмерно, любовался им самозабвенно, и без которого – он это чувствовал всем своим существом – просто не мог больше жить.

4.
Это было ранней весной. Светлане исполнилось шестнадцать лет, и родители решили отпраздновать день рождения дочери, пригласив весь класс к себе домой. Столы ломились от угощений. Взрослые пили водку, девочки – лимонад, а мальчикам по желанию наливали портвейн. Можно себе представить, как разошлись подростки в отсутствие учителей и наставников! Сначала играли в ручеёк во дворе дома, потом перешли к более подвижным игрищам, а когда стемнело, устроили танцы под радиолу.

Шейк отплясывали все вместе, организовав большой общий круг. Но танго… Володя, конечно, очень хотел пригласить Светлану. Однако, как это часто бывает у подростков, она совсем немного, на какой-нибудь сантиметр опережала его в росте. А с учётом довольно высоких каблуков её туфель… в общем, танцевать со своей обожаемой нимфой он не мог – не хотел выглядеть смешным в глазах ребят. Поговорить с девушкой тоже не получилось – она была на правах хозяйки и всё время срывалась с места. А потом произошло нечто ужасное и непоправимое. То, о чём бедный парень долго вспоминал с содроганием.

Танцующие столпились на небольшом пятачке в дальнем углу комнаты. Верхний свет кто-то выключил, заметив, что темнота – друг молодёжи, и лишь небольшой ночник на стене позволял ребятам ориентироваться в пространстве. Звучала медленная, грустная, берущая за душу музыка. Приятный мужской голос пел о несчастной любви, изредка переходя на речитатив. И пары, переминаясь с ноги на ногу, томно двигались в полумраке. Светлана танцевала с одноклассником, а Володя скромно сидел в сторонке, привычно сопровождая её своим влюблённым взглядом.

И вдруг он с ужасом увидел, как высокий худощавый парень, танцевавший с его ненаглядной, едва заметно наклонился к ней и как-то до ужаса спокойно, привычно, обыденно, будто делал это ежедневно и ежечасно, нежно поцеловал её белую лебединую шею. Сердце остановилось в груди у влюблённого юноши. Наглый экстравагантный поступок одноклассника он воспринял как унижение, как личное оскорбление, как надругательство над святыней, над тем, что ему было безмерно дорого, над его неподражаемым божеством. Хотелось наброситься на обидчика, вырвать из его немытых рук Светланку, стереть вражину в пыль, в порошок, чтобы больше никогда не смел прикасаться к ней своими грязными лапами, чтобы...

Кто знает, может быть стоило в этот решающий момент сделать именно так, но… несчастный влюблённый никоим образом не мог претендовать на благосклонность прекрасной своей нимфетки. Ведь он даже не объяснился с ней, не признался в своих чувствах. Боялся, ведь она была выше его ростом. И последнее обстоятельство терзало невинную душу бедного юноши, не давая ему покоя ни днём, ни ночью. Он был почти уверен, что девушка непременно отвергнет любые его ухаживания. Правда, в свои шестнадцать лет он мог со временем вырасти и догнать её, но это была уже самая последняя надежда.

Усилием воли Володя разжал кулаки. Ему больше не хотелось драться. Не стоило портить праздник, посвящённый прекрасному его божеству. Тем более – танец давно закончился, Светланка убежала по хозяйству, а он снова остался один на один со своими тяжёлыми мыслями.
Многие высоты познания и совершенствования этого мира доступны человеческому разуму, но мы не в состоянии изменить даже крупицу того, что вложил Создатель в наши бренные тела. Мы пытаемся лечить болезни, но не в силах устранить их первопричины. Мы хотим убежать от смерти, но рано или поздно старуха с косой всё равно настигнет любого из нас. Мы твари, мы бессильны перед лицом Всевышнего. В каждого из нас Он вложил всё многообразие плоти наших предков – начиная от рыб и простейших амёб. А мы не способны изменить даже такую малость – не можем удлинить своё тело на несколько сантиметров.

Как всегда, в глубине души у Володи теплилась надежда, что со временем всё изменится к лучшему. А пока… душа парня горела, требуя немедленных действий. Он потянулся к бутылке с портвейном, пододвинул к себе стакан, налил и… ближе к полуночи его бесчувственное тело уложили спать в прихожей. Счастье, что он был не одинок. Несколько ребят, перебрав со спиртным, тоже остались в гостях до утра.

Когда на следующий день Володя пришёл домой, отец, конечно, ругался, но быстро остыл. Пронесло. Однако неизгладимый отпечаток чего-то липкого и мерзопакостного долго не покидал мятущуюся душу подростка. И до окончания девятого класса, до самых летних каникул он так и остался безмолвным наблюдателем, верным жрецом, возносившим молитвы во славу своего восхитительного божества.

5.
Но вот, наконец, наступило долгожданное лето – последнее перед выпускным десятым классом. Володе предложили поехать в пионерлагерь с группой вожатых и комсомольского актива для участия в семинаре. Он согласился, лишь бы вырваться из замкнутого круга, в который его загнала любовь к Светлане. Лишившись возможности быть рядом с ней, гонимый тоской, он часами бесцельно бродил по городу, время от времени как бы случайно проходя мимо её дома. Но так и не решился открыть калитку, зайти, не нашёл повод поговорить с любимой.

Лагерь, куда привезли активистов, находился в живописном сосновом лесу. Занятия проходили на большой деревянной веранде. Через пару дней ребята перезнакомились и болтали обо всём на свете. Выразительные грустные глаза Володи, его задумчивый печальный вид – всё это пришлось по душе Людмиле – симпатичной девушке из соседнего города. Тёплыми летними вечерами они часто сидели вдвоём на скамейке, любовались закатом и разговаривали о вещах малозначительных, которые, однако, помогли им ближе узнать друг друга.

А потом… будто зарница в ночи, вдруг вспыхнула очередная неимоверной яркости молния, и под раскаты грома родилась новая безответная любовь. Когда Володя понял это, ему стало больно и страшно за Людмилу, угодившую в ту же самую ловушку, что и он. Ведь по понятным причинам юноша не мог ответить на её чувство. Однако он знал, какое горе может принести человеку большая, светлая, но неразделённая любовь.

А Люда была от него без ума. Ради Володи она готова была на всё. Говорила с ним о вещах, которые не всякой подруге смогла бы доверить, а её влюблённые взгляды были красноречивее любых слов. Парень смотрел на девушку удивлёнными грустными глазами и думал о том, что они теперь стали друзьями по несчастью. Однако он неизменно отклонял её неуверенные, порой неуклюжие попытки сближения. Видимо не мог, да и не хотел даже в мыслях изменить той, которую любил, и которая, возможно, подозревала, но не знала наверняка о его чувствах.

По окончании семинара его участники встретились в городском парке. Гуляли, катались на качелях, каруселях, ели мороженое. Глаза Людмилы светились любовью и радостью. Володя тоже улыбался, подыгрывая ей. Просто он не мог лишить свою новую подругу того быстротечного призрачного счастья, которое так редко выпадает нам на этом свете.

А через неделю почта принесла юноше длинное обстоятельное письмо, написанное мелким разборчивым почерком. Он ответил, и переписка эта растянулась на целый год, в течение которого Володя всеми силами души боролся со своим чувством к Светлане, стараясь по возможности скрыть эту несчастную любовь от посторонних. Но трудно выглядеть равнодушным, когда ежедневно и ежечасно видишь перед глазами предмет своего искреннего восхищения, безусловного обожания и поклонения. Конечно, многие догадывались, в чём дело, но сам он – ни словом, ни полусловом никому не обмолвился о том, что с ним происходит. И в письмах к Людмиле – тоже.

6.
Год пролетел, будто ядро, выпущенное из пушки. За это время Володя научился бороться со своей любовью. Главное – чтобы не было свободного времени. Занять голову чем угодно! Вышел из школы – и забыл до завтрашнего дня о том, что всё равно не даст тебе покоя ночью. К концу учебного года разница в росте у них со Светланой не изменилась, и бедный парень был в полном отчаянии. Получив аттестат, он немедля уехал поступать в институт – как можно дальше, чтобы ничего больше не напоминало ему об ужасах этой несчастной безответной любви.

Появился он в родном городе лишь через год, будучи студентом второго курса. Зашёл к школьному другу Коле и к ужасу своему узнал, что тот встречается со Светланой.
– Слушай, ты уступи мне её, – огорошил его одноклассник своей необычной, но искренней просьбой. – Прошу, не ходи к Светланке. Ещё немного, и она согласится. Мы поженимся, всё у нас будет хорошо. Не встревай, не мешай нашему счастью. И потом, я работаю на заводе, могу содержать семью. А ты? Тебе ещё четыре года по общагам мыкаться. Куда ты со своей стипендией? Да ещё в чужом городе, да ещё…

Парень осёкся, но Володя прекрасно понял ход его мыслей:
– Что ещё? Ну, бей, договаривай. Ещё ты на полголовы выше меня! Так? Ну, так?
И, будто ошпаренный, он выскочил на улицу, хлопнул дверью и, не разбирая дороги, направился прямо к дому Светланы. Туда, где не был ужасно давно – с того самого злополучного дня, когда они всем классом отмечали её шестнадцатилетие.

Девушку он встретил на улице неподалёку от калитки, в которую так долго не мог войти, чтобы объясниться с любимой. Они неспешно пошли вдоль по зелёной уютной улочке, вспоминая былое. Десять лет, проведённые вместе, сроднили одноклассников, и они понимали друг друга с полуслова. Невозможно забыть милые сердцу детали школьной жизни, подробности и всевозможные казусы, от которых зачастую комок подкатывает к горлу. Но слишком многие обстоятельства могли их сейчас соединить либо разлучить навеки.

– Что у тебя с ногами, почему ты не разгибаешь их в коленках, идёшь, будто на полусогнутых? Это новая мода такая? – рассеяно спросил Володя.
Но тут же с ужасом понял, почему она так делает. Светлана хотела в его глазах казаться ниже ростом, чтобы не смущать того, кто столько лет был от неё без ума! Она всё чувствовала, всё понимала, но что она могла поделать со своим непослушным растущим телом? А с душой?

– Я знаю, как тебе трудно со мной, – чуть слышно произнесла девушка своим мягким спокойным голосом, от которого у Володи мурашки забегали под рубашкой. – Только ты пойми, мне тоже не намного легче…

Воспоминания с новой силой нахлынули из небытия, а глаза влюблённого юноши вдруг стали влажными от слёз: она вела себя с ним точно так, как сам он это делал с Людмилой – из жалости, из сострадания не гнала незваного гостя! Но он не мог, не хотел допустить ничего подобного по отношению к себе. Он взрослый самостоятельный человек, мужчина, наконец, а не какой-то там несчастный малолетний влюблённый. Детство осталось позади, и надо вести себя по-мужски!

– Света, ты встречаешься с Николаем? – спросил Володя о том, что мучило его сейчас больше всего.
– Так же, как и с тобой, а что? – ответила она с вызовом.
– Ничего, просто так спросил, – пытаясь остудить свой пыл, ответил Володя. Но всё же добавил не очень уверенно:
– Он просил меня не ходить к тебе.

– Так… вы, значит, всё обговорили, всё решили! Ну, и кто из вас теперь будет со мной встречаться? А с другим мне, выходит, нельзя! А меня вы спросили? – взорвалась возмущением и праведным гневом девушка. – Меня ведь это тоже касается. Или я неодушевлённый предмет, не имею права голоса?!

В общем, свидание закончилось ссорой. Но Володя был даже рад тому, что стена отчуждения и жалости к нему пропала у Светланы, и теперь он мог, наконец, понять, возможно ли их дальнейшее сближение? Они встречались ещё и ещё, но… как говорится, сердцу не прикажешь…

7.
В следующий раз Володя приехал в родной город лет через пять – с супругой и маленьким ребёнком. Николай тоже женился, разочаровавшись в Светлане, и отправился на заработки. Всё было хорошо, но мужчина не знал, как себя вести, если случайно встретит ту, память о которой столько лет жила в его разбитом сердце. И вот однажды это случилось.

Она шла навстречу ему по улице так, что скрыться, уйти в сторону было почти невозможно. Будто видение из прошлого, возникли из небытия её чудесные голубые глаза. Соломенно-белая коса всё так же плавно огибала молочно-бледное плечо красавицы. Только он стал другим – женился, обрюзг душой. А ещё… он был в ответе за супругу, за маленькое голосистое создание, которое любил, которому был нужен.

Она прошла мимо, а Володя всё стоял и смотрел ей вслед. Почувствовав на себе этот некогда привычный взгляд, Светлана замедлила шаг, почти остановилась, но, так и не оглянувшись, пошла быстрее и скрылась за поворотом. Нет, Солнце не упало на грешную Землю. Оно по-прежнему сияло в небе, как и миллионы лет назад. Только в груди у Володи что-то оборвалось. Нечто такое, без чего стало невыносимо трудно, а может быть наоборот – очень легко и просто жить на этом свете…

8.
Прошли годы и десятилетия. Сгорбленный седой старик, слегка прихрамывая, вошёл в полупустую пригородную электричку. Сел у окна и, задумавшись, привычно наблюдал за танцевавшими во тьме далёкими разноцветными огоньками.
Где-то за спиной молодая парочка шушукалась о чём-то своём, не обращая внимания на дряхлого доходягу «совка», который стал невольным свидетелем их разговора. Говорили о любви. Тема это, похоже, интересовал обоих. Лёгкий матерок весьма органично вплетался в канву беседы, и девушка в этом отношении старалась не отставать от молодого человека.

Володя, а это был именно он, давно привык к вольностям современной молодёжи и старался не вмешиваться. Вот и сейчас он молча слушал и пытался угадать, каким именно зельем травили свои неокрепшие тела и души эти донельзя развращённые молодые люди. Но когда девушка, не пренебрегая смачными подробностями, стала во всеуслышание объяснять своему кавалеру суть отношений между педерастами, старик обернулся и сделал ей замечание.

– Тебе чего, дед? Вали отсюда! – беззлобно изрёк парень, затягиваясь сигаретой.
Но Володя, изменившись в лице и забыв обо всём на свете, пристально смотрел сквозь него в глубину вагона. Тревожный сосредоточенный взгляд его был устремлён на сидевшую в отдалении высокую худощавую пожилую женщину.

– Светланка, – чуть слышно произнесли его слегка тронутые малярией губы.
Он встал, подошёл к ней и сел рядом.
– Ты смотри! Старый хрыч, а туда же! Любви все возрасты покорны! – резко хохотнула девчонка.
– Я б женился на тебе, да себя мне жалко. Ростом мал я, как пенёк, а ты – как ёлка-палка! – поддержал её молодой человек, вспомнив куплет из какой-то частушки.
Но пожилые люди не обращали внимания на провокационные выходки молодых. Весь мир казался им сейчас пустым и ненужным. Они молча прошли в соседний вагон, будто дети, держась за руки. Сели.

– Ну, как ты? Счастлива была в жизни? – спросил Володя, глядя на свою школьную любовь выцветшими слегка подслеповатыми глазами.
Она замялась немного, прикидывая, стоит ли отвечать на этот прямой, будто ствол охотничьего ружья, вопрос? Но это был, действительно, он – тот самый Володя, о котором у неё осталось так много воспоминаний. Тот, с которым они не виделись много лет! И она ответила честно и откровенно:
– Знаешь, Владимир, мне не на что жаловаться. Был муж, была дочь. Но жизнь так устроена, что дети уходят от нас…

Голос её слегка задрожал. Но, смахнув слезу и справившись с собой, женщина продолжила:
– Внуков мы тоже почти вырастили. Но я не одна, ты не думай. Они приходят ко мне, заботятся… эх, открутить бы, вернуть всё назад! Ну, а ты как?
– Я? – вздохнул Володя. – Да ничего. И жёны были, и дети есть, и сейчас не один живу. В общем, всё нормально. Сто лет тебя не видел. Интересно, когда в следующий раз встретимся? В этой жизни, думаю, не получится. Давай на следующую договариваться. Или через одну? Что скажешь?

В его глазах заискрились, заплясали былые смешинки, и только теперь Светлана окончательно узнала своего одноклассника Володю. Вспомнила, как давным-давно, может быть в другой жизни, эти самые глаза неотрывно и преданно следили за ней, искренне надеясь на ответное чувство.

– Нет, – чуть слышно сказала она, – я православная, и в переселение душ не верю. А встретимся мы с тобой, как и положено, на том свете. Ведь на этом ты не сможешь бросить свою жену, не уйдёшь от неё ко мне? Я почему-то в этом почти уверена.
– Всё! Как ты сказала, так и будет, – ещё раз улыбнулся Володя. – Ладно, до новых встреч там, на небесах! Тем более, мне пора выходить. А ты дальше едешь?

И слегка дрогнувшим голосом спросил:
– Красавица моя, а можно я тебя поцелую? В первый и в последний раз на этом свете…

Регистрационный номер №0350975

от 11 августа 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0350975 выдан для произведения:
1.
Урок только что начался. Министерская контрольная по математике в десятом А была знаковым событием. Тем более – в преддверии выпускных экзаменов. Тогда, в начале семидесятых годов прошлого века школьники почему-то обходились без ЕГЭ. Но, как и во все времена, чтобы поступить в вуз, надо было твёрдо знать теорию и уметь решать любые виды задач. Володя сидел на своём обычном месте – средний ряд, предпоследняя парта, справа. Партами ребята по привычке называли столы и стулья в кабинетах для старшеклассников.

Сверху на проштампованном тетрадном листке парнишка написал дату, чуть ниже: «Контрольная работа». Затем глаза его привычно скользнули вперёд и вправо. Туда, где сидела она, Светлана. Та, в которую он был так давно и безнадёжно… влюблён. Правда, об этом не знал никто – ни одна живая душа на всём белом свете. Это была смертельно-страшная тайна, о которой он никогда и никому не признался бы даже под самой ужасной пыткой. Разве только ей, Светланке, своей единственной и ненаглядной. Но объясняться, произносить вслух какие-то пустые маловыразительные слова ему почему-то совсем не хотелось. Да и зачем что-то менять? Не стоит усложнять жизнь ей и себе. Ведь он и так был безмерно счастлив тем, что шесть дней в неделю имел безусловную возможность обнимать влюблённым взором, бережно ласкать своими расширенными от восторга, светлой тоски и нежности глазами этот божественно-прекрасный образ – такой близкий и такой безмерно далёкий одновременно. Большего блаженства юноша не мог себе даже представить.

Итак, Володя взглянул на девушку и… не поверил своим глазам. Коротенькая, до колена, юбочка Светланки зацепилась за шероховатости стула, и левое бедро её оказалось полностью обнажённым. Более того – миниатюрные нежно-голубенькие трусики красавицы, ближняя к нему их половина, были видны почти до пояса. От такой неожиданности у парня перехватило дух. Нет, он и раньше был счастлив любоваться стройными ножками своей ненаглядной. На уроках физкультуры, к примеру. Но это было совсем не то! Туда девушки приходили в одинаковой форме наподобие купальников, их было много, а здесь… это был запретный плод, лицезреть который не имел права никто. И он, понятное дело, тоже.

Нежно-бархатистая кожа бедра, покрытая светлым пушком и лёгким весенним загаром. Выше – тонкая белая полоска, которой не коснулись обжигающие лучи солнца. И запретная голубая материя, плотно облегавшая её упругое тело – тонкое покрывало, бессовестно скрывавшее нечто такое… прекрасное и до ужаса совершенное. То, о чём было даже страшно подумать семнадцатилетнему желторотому мальчишке.

Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове, дрожью отдаваясь по всему телу. Но в следующее мгновение он вдруг вспомнил о ней. О том, что потом ей будет стыдно, что над её наготой могут посмеяться – не только у него есть глаза. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то ещё заметил эту её оплошность…

Дрожащими от волнения руками Володя достал из портфеля резинку-ластик и, прицелившись, бросил вперёд, к ней на стол. Девушка обернулась, он жестом показал ей, что надо поправить юбку, она поняла, ловким движением руки прикрыла непроницаемо-плотным слоем материи свою божественную наготу и снова углубилась в математические уравнения. Кажется, никто ничего не заметил. Вздохнув с облегчением, парень тоже занялся делом.

2.
Всё началось в пятом классе. Раньше ребята на девчонок почти не обращали внимания. А тут – будто с цепи сорвались. Возможно, этому способствовали пестики-тычинки на уроках биологии или то, что похорошевшим барышням преподавательница литературы задавала учить на память письмо Татьяны к Онегину, а юношам – наоборот? А может быть просто пришло время, и школьники, осознав своё мужское и женское начало, вдруг разделились на два лагеря. Они стали с интересом поглядывать друг на друга, однако вели себя по-разному.

Одни мальчишки безбожно баловались, дёргая девочек за косички и подкладывая им кнопки на сиденья стульев. Но после школы эти же шалуны послушно провожали своих избранниц домой, помогая им нести тяжёлые портфели. Другие подросшие кавалеры играли на переменках в «классики» или прыгали со скакалками, чтобы быть поближе к своим разлюбезным подругам. А третьи, подобно Володе, не отрывали глаз от прекрасных нимфеток, любовались ими и пытались найти любую информацию о взаимоотношении полов.

Однако на целомудренной нашей Родине в те годы сделать это было совсем непросто. Говорить о сексе считалось предосудительным и неприличным. Даже родителям со своими детьми, которые, случалось, так и вырастали в неведении вплоть до собственной свадьбы. Особенно девушки.

Кладезем информации для ребят оказалась потрёпанная брошюра, которую с некоторых пор стали выдавать молодожёнам в загсе вместе со свидетельством о браке. Никто не знал, как она попала в руки подростков, но, будто величайшую ценность, книжонку эту передавали из рук в руки и зачитывали до дыр. А однажды великовозрастный повеса Васька из соседнего подъезда дал Володе прочесть несколько коротеньких рассказов, размноженных на пишущей машинке под копирку. Это были так называемые «бл…дь романы», в которых предельно откровенно описывались сексуальные похождения какого-то донжуана.

Пока мальчишка читал, хозяин «самиздата» самодовольно покуривал в сторонке и наблюдал, как от заковыристо-смачных фраз запретного нецензурного чтива у совращаемого им подростка сначала выступил пот на лбу, а затем в какой-то кульминационный момент широко открытые глаза парня вдруг стали почти квадратными от возбуждения, удивления и похоти. И когда бедолага, наконец, поднял свой ошалелый взор от потрёпанной копии бесстыдно-развратного читалова, то Василий, самодовольно улыбаясь, спросил его сразу и в лоб:
– А скажи-ка мне, Вовка, почему телеграфный столб напоминает ногу женщины?

И, наслаждаясь замешательством выбитого из колеи младшего товарища, глядя на него пьяненькими маслеными глазёнками, сам себе и ответил:
– Чем выше поднимаешься, тем больше дух захватывает! Эх ты, чистюля-отличник! Иди домой, загляни мамке под юбку! Рано тебе ещё такое читать.
Но, сменив гнев на милость, вдруг зашептал громким сладострастным шёпотом:
– Вот представь себе: ты держишь деваху рукой за щиколотку, гладишь её, ласкаешь, потом переходишь на колено. Она сидит рядом – немного пьяная и расслабленная. Балдеет и думает про себя, насколько это у тебя хватит совести, как высоко смогут подняться твои сильные подвижные пальцы, так приятно массирующие бархатистую её кожу? Но ты… твоя рука медленно, но верно ползёт всё выше, выше, ещё выше. А там – ж…, а там…

Но Володя, доведённый этим зловещим развратным шёпотом до последней черты, так и не услышал, что находилось там и каким образом разворачивались дальнейшие события. Не разбирая дороги, он пулей вылетел из подвала, в котором местная шпана оборудовала свой штаб, и помчался – куда глаза глядят. Лишь бы не видеть Васькиных заковыристых «романов» и не слышать будораживших воображение запретных слов. Удивительно, но парень довольно быстро отошёл от полученного шока. Бродил по улицам, думал, пытался анализировать, и долго ещё перебирал въевшиеся в память строки невиданного им доселе «самиздата».

3.
Как приходит к человеку любовь? Наверное, по-разному. К Володе она пришла через книги. Он зачитывался стихами, прозой Пушкина. И в каждой строчке бессмертных произведений великого поэта звучало, вибрировало то самое важное, главное, необходимое для каждого человека чувство, без которого была бы немыслима, невозможна наша цивилизация. Алексей Толстой... его романы и рассказы, словно соты мёдом были напитаны едва различимой эротикой. Другие авторы… Володя вдруг понял, что все великие литераторы в большей или меньшей степени писали о светлой и нежной любви. Той самой, без которой жизнь становится невыносимой. Той, которую нам заповедовал распятый на кресте Иисус.

И то, что неизбежно должно было произойти, наконец, случилось. Ещё в сентябре, в начале учебного года в девятом классе Володя вдруг осознал свою патологическую неполноценность. Ему не хватало самого главного – трепетного человеческого чувства, о котором писали все великие авторы. Он жаждал любви, но не знал, как и когда она может родиться в его душе? И… кто будет та избранница, которой он страстно желал посвятить свою молодую пока ещё жизнь? Несколько недель или даже месяцев эти мысли терзали сердце лишённого покоя юноши.

Но вот на одном из скучных, изрядно поднадоевших уроков с незрячих глаз его, подобно коросте, вдруг слетела, отвалилась уродливая, более не нужная там пелена. Яркая вспышка зигзагом молнии осветила полумрак помещения, и в неистовом этом свете он увидел её! Фантастическая внезапность ослепительного волшебного видения буквально поразила юношу, а горячее сердце его вспыхнуло мириадами ярких огней и бешено заколотилось в груди.

Светлана сидела немного впереди и справа. Голубые, будто высокое синее небо глаза её... в тот момент Володя их, действительно, видел каким-то внутренним зрением, и ему хотелось любоваться этим заоблачным чудом ежеминутно и ежесекундно. Он жаждал окунуться в бездонную глубину этих небесного цвета бескрайних озёр, которые раз и навсегда врезались в его память.

Светло-русая соломенная коса, которая, огибая нежное её плечо, спускалась вперёд и вниз, минуя одну из легко угадываемых под одеждой прелестных выпуклостей, плавные лебединые движения и невинная улыбка ангела – всё это поражало, удивляло и восхищало влюблённого юношу. Именно такой Светлана навеки осталась в его сердце, преображённая волшебными чарами великой и светлой любви. Несколько дней парня мучили сомнения. Но нет, это было то самое чувство, о котором писали в книгах. И когда он осознал этот неоспоримый факт, то, наконец, успокоившись, вздохнул с надеждой и облегчением.

С тех пор по нескольку часов в день Володя любовался своей красавицей, своей прекрасной богиней. Светлая причёсанная головка, половина прелестной щёчки, нежный пушок на шее – всё это доводило влюблённого юношу до щенячьего иступлённого восторга, в котором он не смел признаться даже самому себе. Ведь такие мысли могли оскорбить, унизить тот идеал, того ангела во плоти, которого он создал в своём воображении, которого любил безмерно, любовался им самозабвенно, и без которого – он это чувствовал всем своим существом – просто не мог больше жить.

4.
Это было ранней весной. Светлане исполнилось шестнадцать лет, и родители решили отпраздновать день рождения дочери, пригласив весь класс к себе домой. Столы ломились от угощений. Взрослые пили водку, девочки – лимонад, а мальчикам по желанию наливали портвейн. Можно себе представить, как разошлись подростки в отсутствие учителей и наставников! Сначала играли в ручеёк во дворе дома, потом перешли к более подвижным игрищам, а когда стемнело, устроили танцы под радиолу.

Шейк отплясывали все вместе, организовав большой общий круг. Но танго… Володя, конечно, очень хотел пригласить Светлану. Однако, как это часто бывает у подростков, она совсем немного, на какой-нибудь сантиметр опережала его в росте. А с учётом довольно высоких каблуков её туфель… в общем, танцевать со своей обожаемой нимфой он не мог – не хотел выглядеть смешным в глазах ребят. Поговорить с девушкой тоже не получилось – она была на правах хозяйки и всё время срывалась с места. А потом произошло нечто ужасное и непоправимое. То, о чём бедный парень долго вспоминал с содроганием.

Танцующие столпились на небольшом пятачке в дальнем углу комнаты. Верхний свет кто-то выключил, заметив, что темнота – друг молодёжи, и лишь небольшой ночник на стене позволял ребятам ориентироваться в пространстве. Звучала медленная, грустная, берущая за душу музыка. Приятный мужской голос пел о несчастной любви, изредка переходя на речитатив. И пары, переминаясь с ноги на ногу, томно двигались в полумраке. Светлана танцевала с одноклассником, а Володя скромно сидел в сторонке, привычно сопровождая её своим влюблённым взглядом.

И вдруг он с ужасом увидел, как высокий худощавый парень, танцевавший с его ненаглядной, едва заметно наклонился к ней и как-то до ужаса спокойно, привычно, обыденно, будто делал это ежедневно и ежечасно, нежно поцеловал её белую лебединую шею. Сердце остановилось в груди у влюблённого юноши. Наглый экстравагантный поступок одноклассника он воспринял как унижение, как личное оскорбление, как надругательство над святыней, над тем, что ему было безмерно дорого, над его неподражаемым божеством. Хотелось наброситься на обидчика, вырвать из его немытых рук Светланку, стереть вражину в пыль, в порошок, чтобы больше никогда не смел прикасаться к ней своими грязными лапами, чтобы...

Кто знает, может быть стоило в этот решающий момент сделать именно так, но… несчастный влюблённый никоим образом не мог претендовать на благосклонность прекрасной своей нимфетки. Ведь он даже не объяснился с ней, не признался в своих чувствах. Боялся, ведь она была выше его ростом. И последнее обстоятельство терзало невинную душу бедного юноши, не давая ему покоя ни днём, ни ночью. Он был почти уверен, что девушка непременно отвергнет любые его ухаживания. Правда, в свои шестнадцать лет он мог со временем вырасти и догнать её, но это была уже самая последняя надежда.

Усилием воли Володя разжал кулаки. Ему больше не хотелось драться. Не стоило портить праздник, посвящённый прекрасному его божеству. Тем более – танец давно закончился, Светланка убежала по хозяйству, а он снова остался один на один со своими тяжёлыми мыслями.
Многие высоты познания и совершенствования этого мира доступны человеческому разуму, но мы не в состоянии изменить даже крупицу того, что вложил Создатель в наши бренные тела. Мы пытаемся лечить болезни, но не в силах устранить их первопричины. Мы хотим убежать от смерти, но рано или поздно старуха с косой всё равно настигнет любого из нас. Мы твари, мы бессильны перед лицом Всевышнего. В каждого из нас Он вложил всё многообразие плоти наших предков – начиная от рыб и простейших амёб. А мы не способны изменить даже такую малость – не можем удлинить своё тело на несколько сантиметров.

Как всегда, в глубине души у Володи теплилась надежда, что со временем всё изменится к лучшему. А пока… душа парня горела, требуя немедленных действий. Он потянулся к бутылке с портвейном, пододвинул к себе стакан, налил и… ближе к полуночи его бесчувственное тело уложили спать в прихожей. Счастье, что он был не одинок. Несколько ребят, перебрав со спиртным, тоже остались в гостях до утра.

Когда на следующий день Володя пришёл домой, отец, конечно, ругался, но быстро остыл. Пронесло. Однако неизгладимый отпечаток чего-то липкого и мерзопакостного долго не покидал мятущуюся душу подростка. И до окончания девятого класса, до самых летних каникул он так и остался безмолвным наблюдателем, верным жрецом, возносившим молитвы во славу своего восхитительного божества.

5.
Но вот, наконец, наступило долгожданное лето – последнее перед выпускным десятым классом. Володе предложили поехать в пионерлагерь с группой вожатых и комсомольского актива для участия в семинаре. Он согласился, лишь бы вырваться из замкнутого круга, в который его загнала любовь к Светлане. Лишившись возможности быть рядом с ней, гонимый тоской, он часами бесцельно бродил по городу, время от времени как бы случайно проходя мимо её дома. Но так и не решился открыть калитку, зайти, не нашёл повод поговорить с любимой.

Лагерь, куда привезли активистов, находился в живописном сосновом лесу. Занятия проходили на большой деревянной веранде. Через пару дней ребята перезнакомились и болтали обо всём на свете. Выразительные грустные глаза Володи, его задумчивый печальный вид – всё это пришлось по душе Людмиле – симпатичной девушке из соседнего города. Тёплыми летними вечерами они часто сидели вдвоём на скамейке, любовались закатом и разговаривали о вещах малозначительных, которые, однако, помогли им ближе узнать друг друга.

А потом… будто зарница в ночи, вдруг вспыхнула очередная неимоверной яркости молния, и под раскаты грома родилась новая безответная любовь. Когда Володя понял это, ему стало больно и страшно за Людмилу, угодившую в ту же самую ловушку, что и он. Ведь по понятным причинам юноша не мог ответить на её чувство. Однако он знал, какое горе может принести человеку большая, светлая, но неразделённая любовь.

А Люда была от него без ума. Ради Володи она готова была на всё. Говорила с ним о вещах, которые не всякой подруге смогла бы доверить, а её влюблённые взгляды были красноречивее любых слов. Парень смотрел на девушку удивлёнными грустными глазами и думал о том, что они теперь стали друзьями по несчастью. Однако он неизменно отклонял её неуверенные, порой неуклюжие попытки сближения. Видимо не мог, да и не хотел даже в мыслях изменить той, которую любил, и которая, возможно, подозревала, но не знала наверняка о его чувствах.

По окончании семинара его участники встретились в городском парке. Гуляли, катались на качелях, каруселях, ели мороженое. Глаза Людмилы светились любовью и радостью. Володя тоже улыбался, подыгрывая ей. Просто он не мог лишить свою новую подругу того быстротечного призрачного счастья, которое так редко выпадает нам на этом свете.

А через неделю почта принесла юноше длинное обстоятельное письмо, написанное мелким разборчивым почерком. Он ответил, и переписка эта растянулась на целый год, в течение которого Володя всеми силами души боролся со своим чувством к Светлане, стараясь по возможности скрыть эту несчастную любовь от посторонних. Но трудно выглядеть равнодушным, когда ежедневно и ежечасно видишь перед глазами предмет своего искреннего восхищения, безусловного обожания и поклонения. Конечно, многие догадывались, в чём дело, но сам он – ни словом, ни полусловом никому не обмолвился о том, что с ним происходит. И в письмах к Людмиле – тоже.

6.
Год пролетел, будто ядро, выпущенное из пушки. За это время Володя научился бороться со своей любовью. Главное – чтобы не было свободного времени. Занять голову чем угодно! Вышел из школы – и забыл до завтрашнего дня о том, что всё равно не даст тебе покоя ночью. К концу учебного года разница в росте у них со Светланой не изменилась, и бедный парень был в полном отчаянии. Получив аттестат, он немедля уехал поступать в институт – как можно дальше, чтобы ничего больше не напоминало ему об ужасах этой несчастной безответной любви.

Появился он в родном городе лишь через год, будучи студентом второго курса. Зашёл к школьному другу Коле и к ужасу своему узнал, что тот встречается со Светланой.
– Слушай, ты уступи мне её, – огорошил его одноклассник своей необычной, но искренней просьбой. – Прошу, не ходи к Светланке. Ещё немного, и она согласится. Мы поженимся, всё у нас будет хорошо. Не встревай, не мешай нашему счастью. И потом, я работаю на заводе, могу содержать семью. А ты? Тебе ещё четыре года по общагам мыкаться. Куда ты со своей стипендией? Да ещё в чужом городе, да ещё…

Парень осёкся, но Володя прекрасно понял ход его мыслей:
– Что ещё? Ну, бей, договаривай. Ещё ты на полголовы выше меня! Так? Ну, так?
И, будто ошпаренный, он выскочил на улицу, хлопнул дверью и, не разбирая дороги, направился прямо к дому Светланы. Туда, где не был ужасно давно – с того самого злополучного дня, когда они всем классом отмечали её шестнадцатилетие.

Девушку он встретил на улице неподалёку от калитки, в которую так долго не мог войти, чтобы объясниться с любимой. Они неспешно пошли вдоль по зелёной уютной улочке, вспоминая былое. Десять лет, проведённые вместе, сроднили одноклассников, и они понимали друг друга с полуслова. Невозможно забыть милые сердцу детали школьной жизни, подробности и всевозможные казусы, от которых зачастую комок подкатывает к горлу. Но слишком многие обстоятельства могли их сейчас соединить либо разлучить навеки.

– Что у тебя с ногами, почему ты не разгибаешь их в коленках, идёшь, будто на полусогнутых? Это новая мода такая? – рассеяно спросил Володя.
Но тут же с ужасом понял, почему она так делает. Светлана хотела в его глазах казаться ниже ростом, чтобы не смущать того, кто столько лет был от неё без ума! Она всё чувствовала, всё понимала, но что она могла поделать со своим непослушным растущим телом? А с душой?

– Я знаю, как тебе трудно со мной, – чуть слышно произнесла девушка своим мягким спокойным голосом, от которого у Володи мурашки забегали под рубашкой. – Только ты пойми, мне тоже не намного легче…

Воспоминания с новой силой нахлынули из небытия, а глаза влюблённого юноши вдруг стали влажными от слёз: она вела себя с ним точно так, как сам он это делал с Людмилой – из жалости, из сострадания не гнала незваного гостя! Но он не мог, не хотел допустить ничего подобного по отношению к себе. Он взрослый самостоятельный человек, мужчина, наконец, а не какой-то там несчастный малолетний влюблённый. Детство осталось позади, и надо вести себя по-мужски!

– Света, ты встречаешься с Николаем? – спросил Володя о том, что мучило его сейчас больше всего.
– Так же, как и с тобой, а что? – ответила она с вызовом.
– Ничего, просто так спросил, – пытаясь остудить свой пыл, ответил Володя. Но всё же добавил не очень уверенно:
– Он просил меня не ходить к тебе.

– Так… вы, значит, всё обговорили, всё решили! Ну, и кто из вас теперь будет со мной встречаться? А с другим мне, выходит, нельзя! А меня вы спросили? – взорвалась возмущением и праведным гневом девушка. – Меня ведь это тоже касается. Или я неодушевлённый предмет, не имею права голоса?!

В общем, свидание закончилось ссорой. Но Володя был даже рад тому, что стена отчуждения и жалости к нему пропала у Светланы, и теперь он мог, наконец, понять, возможно ли их дальнейшее сближение? Они встречались ещё и ещё, но… как говорится, сердцу не прикажешь…

7.
В следующий раз Володя приехал в родной город лет через пять – с супругой и маленьким ребёнком. Николай тоже женился, разочаровавшись в Светлане, и отправился на заработки. Всё было хорошо, но мужчина не знал, как себя вести, если случайно встретит ту, память о которой столько лет жила в его разбитом сердце. И вот однажды это случилось.

Она шла навстречу ему по улице так, что скрыться, уйти в сторону было почти невозможно. Будто видение из прошлого, возникли из небытия её чудесные голубые глаза. Соломенно-белая коса всё так же плавно огибала молочно-бледное плечо красавицы. Только он стал другим – женился, обрюзг душой. А ещё… он был в ответе за супругу, за маленькое голосистое создание, которое любил, которому был нужен.

Она прошла мимо, а Володя всё стоял и смотрел ей вслед. Почувствовав на себе этот некогда привычный взгляд, Светлана замедлила шаг, почти остановилась, но, так и не оглянувшись, пошла быстрее и скрылась за поворотом. Нет, Солнце не упало на грешную Землю. Оно по-прежнему сияло в небе, как и миллионы лет назад. Только в груди у Володи что-то оборвалось. Нечто такое, без чего стало невыносимо трудно, а может быть наоборот – очень легко и просто жить на этом свете…

8.
Прошли годы и десятилетия. Сгорбленный седой старик, слегка прихрамывая, вошёл в полупустую пригородную электричку. Сел у окна и, задумавшись, привычно наблюдал за танцевавшими во тьме далёкими разноцветными огоньками.
Где-то за спиной молодая парочка шушукалась о чём-то своём, не обращая внимания на дряхлого доходягу «совка», который стал невольным свидетелем их разговора. Говорили о любви. Тема это, похоже, интересовал обоих. Лёгкий матерок весьма органично вплетался в канву беседы, и девушка в этом отношении старалась не отставать от молодого человека.

Володя, а это был именно он, давно привык к вольностям современной молодёжи и старался не вмешиваться. Вот и сейчас он молча слушал и пытался угадать, каким именно зельем травили свои неокрепшие тела и души эти донельзя развращённые молодые люди. Но когда девушка, не пренебрегая смачными подробностями, стала во всеуслышание объяснять своему кавалеру суть отношений между педерастами, старик обернулся и сделал ей замечание.

– Тебе чего, дед? Вали отсюда! – беззлобно изрёк парень, затягиваясь сигаретой.
Но Володя, изменившись в лице и забыв обо всём на свете, пристально смотрел сквозь него в глубину вагона. Тревожный сосредоточенный взгляд его был устремлён на сидевшую в отдалении высокую худощавую пожилую женщину.

– Светланка, – чуть слышно произнесли его слегка тронутые малярией губы.
Он встал, подошёл к ней и сел рядом.
– Ты смотри! Старый хрыч, а туда же! Любви все возрасты покорны! – резко хохотнула девчонка.
– Я б женился на тебе, да себя мне жалко. Ростом мал я, как пенёк, а ты – как ёлка-палка! – поддержал её молодой человек, вспомнив куплет из какой-то частушки.
Но пожилые люди не обращали внимания на провокационные выходки молодых. Весь мир казался им сейчас пустым и ненужным. Они молча прошли в соседний вагон, будто дети, держась за руки. Сели.

– Ну, как ты? Счастлива была в жизни? – спросил Володя, глядя на свою школьную любовь выцветшими слегка подслеповатыми глазами.
Она замялась немного, прикидывая, стоит ли отвечать на этот прямой, будто ствол охотничьего ружья, вопрос? Но это был, действительно, он – тот самый Володя, о котором у неё осталось так много воспоминаний. Тот, с которым они не виделись много лет! И она ответила честно и откровенно:
– Знаешь, Владимир, мне не на что жаловаться. Был муж, была дочь. Но жизнь так устроена, что дети уходят от нас…

Голос её слегка задрожал. Но, смахнув слезу и справившись с собой, женщина продолжила:
– Внуков мы тоже почти вырастили. Но я не одна, ты не думай. Они приходят ко мне, заботятся… эх, открутить бы, вернуть всё назад! Ну, а ты как?
– Я? – вздохнул Володя. – Да ничего. И жёны были, и дети есть, и сейчас не один живу. В общем, всё нормально. Сто лет тебя не видел. Интересно, когда в следующий раз встретимся? В этой жизни, думаю, не получится. Давай на следующую договариваться. Или через одну? Что скажешь?

В его глазах заискрились, заплясали былые смешинки, и только теперь Светлана окончательно узнала своего одноклассника Володю. Вспомнила, как давным-давно, может быть в другой жизни, эти самые глаза неотрывно и преданно следили за ней, искренне надеясь на ответное чувство.

– Нет, – чуть слышно сказала она, – я православная, и в переселение душ не верю. А встретимся мы с тобой, как и положено, на том свете. Ведь на этом ты не сможешь бросить свою жену, не уйдёшь от неё ко мне? Я почему-то в этом почти уверена.
– Всё! Как ты сказала, так и будет, – ещё раз улыбнулся Володя. – Ладно, до новых встреч там, на небесах! Тем более, мне пора выходить. А ты дальше едешь?

И слегка дрогнувшим голосом спросил:
– Красавица моя, а можно я тебя поцелую? В первый и в последний раз на этом свете…

Отравленный колодец

Раненый Донбасс

Рейтинг: +2 509 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (6)

Верещака Мария # 25 декабря 2016 в 16:21 +1

Спасибо, Валерий, за эту очень жизненную и не такую уж редкую историю любви. Мне понравилось Ваше произведение. С наступающим Вас! t7211

Валерий Рыбалкин # 25 декабря 2016 в 16:59 0

Спасибо, Мария. Вам тоже всего самого лучшего в Наступающем году!
Да, неразделённая любовь - самая чистая, самая верная. Это настоящая любовь. И мне бывает больно и страшно за молодых, за детей, которых пытаются на уроках обучать сексу. Тем самым их лишают самых лучших, самых светлых переживаний. Печально.

flower

Ольга бе Лова # 27 августа 2017 в 17:11 +1

Не просто прочитала- пережила Вашу историю... К сожалению, так часто бывает... Очень трогательно и душевно написано. prezent

Валерий Рыбалкин # 27 августа 2017 в 19:08 +1

Спасибо, Ольга. Да... никогда бы не написал ничего подобного, если бы не видел, в какую пропасть катится наше общество, как низко упала нравственность. Не знаю, может быть мне это только кажется, но мы в молодости были как-то чище, любили душой, а не... Может быть я ошибаюсь.

Ольга бе Лова # 28 августа 2017 в 13:26 +1

Мне тоже так кажется, Валерий... Но, возможно, это исторически сложившийся конфликт поколений? Я вот вспоминаю одну из своих бабушек, ей тоже не нравилось многое из того, что мы делали... Хотя нам казалось (да так и было!), что мы ничего плохого себе не позволяли...
Сегодняшние нравы, действительно, вызывают шок... И вопрос сам собою напрашивается: "Куда мы катимся?"...

Валерий Рыбалкин # 28 августа 2017 в 15:42 +1

Ничего, Ольга, мне кажется, маятник качнулся в другую сторону. Надо только постараться не упустить воспитание тех, кто придёт после нас. И дома, и в школе тоже. Есть родительские комитеты, вот через них.

RSS-лента комментариев