Помочь сайту
Поздравления
Кому молится Бог?
13 сентября 2016 -
Олег Лаптёнок
«… - Знаете, батюшка, есть такой американский фильм, «Матрица» - в этом фильме люди живут в искусственно созданном мире и не могут из него вырваться, но пытаются.
- Если это сравнение, - то плохое.
- Может быть. Но мне бы очень хотелось оказаться в числе вырвавшихся….»
( из разговора священника-монаха и паломника)
Жизнь проста и тягуча. Информации из бушующего мира – ноль.
Ты, будто, на необитаемом острове, а неспешно снующие вокруг монахи и трудники – элементы природного ландшафта.
Нет того изобилия событий, которыми насыщена жизнь обычного человека за стенами обители. Поэтому и наказание за грехи или проступки прилетает мгновенно: только подумал плохое – заболела голова или, нежданно- негаданно, благочинный отправил на весьма тяжёлые работы. Послушание в монастыре – это не просто добровольное желание подчиниться, а основа, на которую нанизывается весь остальной воспитательно-образовательный материал; не просто отказ от собственной воли, - но путь, через смирение ведущий к очищению. Послушание не только работа, которую тебе поручили, - а делание, равное по своей силе молитве. Через смирение, отказ от собственного «я», через борьбу с грязными помыслами и молитву – победа над гордыней. А наказаний в монастыре нет, - человек себя наказывает сам.
Конечно, не все приходят в обитель с единственной целью – Путь к Богу. Для многих – это цепь трагических обстоятельств, беспросветная греховность, болезнь, но никогда – случайность. Монашеский путь труден; невыносимо тяжело и труднику, оторвавшемуся от благ цивилизации, но – это шанс изменить себя, переосмыслить всё, что было до этого и, иногда, просто излечиться от грехов и болезней, накрывших тебя, как цунами.
Алексей пришёл в обитель от безысходности. Жизненный тупик нарисовался не сразу, а постепенно – неумолимо приближаясь валом проблем, за которыми уже радостно кривлялся фатальный конец.
Трезво посмотреть на мир, на реальность, на проблемную ситуацию сложно, практически невозможно, в суматошном забеге под названием жизнь, особенно, когда тебя задёргали со всех сторон. Чтобы быть беспристрастным, нужно не зависеть от обстоятельств, рассматривая перипетии собственного существования, как кадры кинофильма с совершенно незнакомыми героями, то есть, стать почти святым.
Но, Алексей не был святым. Сознание, отягощённое предрассудками, ложными принципами и глупыми представлениями о том, что обязательно нужно соответствовать некому уровню – втянуло его в заранее проигранную войну. Душа, естественно, сопротивлялась, посылая отчаянные сигналы о неминуемом поражении, в виде: беспокойств и болезней, нарастающих семейных неурядиц и многочисленных конфликтов в бизнесе, - но мозг не внял.
Алексей не мог допустить краха - бился до последнего, отказываясь признать очевидное: такая жизнь и этот бизнес, - не для него. Как итог: бизнес сгорел, семья разрушена, здоровье потеряно. Не хватило воли и мудрости встать над схваткой и правильно оценить ситуацию. И теперь, казалось, каждая клеточка тела вибрирует от нестерпимой боли, порождая ещё больший хаос в воспалённом мозгу. До сумасшествия или, какого другого конца - недолго осталось…
Но, душа продолжала бороться…
***
Однажды, возвращаясь из магазина, Алексей встретил своего бывшего одноклассника, точнее, напоролся, упёршись низко опущенной головой тому в грудь.
- Здравствуй, брат Алексей.
- Какой я, тебе брат? – туман перед глазами не позволял рассмотреть неожиданное препятствие.
- Все мы – братья.
- Серёга?.. – наведённая усилием воли «резкость» позволила Алексею рассмотреть стоящего перед ним.
- Моё имя теперь звучит по-другому.
- Во, дела! И как?
- Отец Сергий, - представился человек, облачённый в одеяние православного священника, едва сдерживая улыбку.
- И, давно ты… вы… так? – Алексей запнулся, не зная, как же обращаться к своему бывшему однокласснику.
- Давно. А ты, что, пить начал? – кивнул отец Сергий на пакет, в котором радостно позвякивали бутылки.
- Ну, так…
- Пойдём-ка, присядем, - махнув в сторону сквера, пригласил, когда-то лучший спортсмен школы, забияка и любимец женской половины человечества.
- Бывший любимец, - буркнул про себя Алексей, и нехотя поплёлся за отцом Сергием.
- Что ты сказал?
- Нет, нет – это я о своём, о женском.
- Значит так, брат Алексей, - произнёс священник, усаживаясь на скамейку и вынимая из своей холщовой сумки лист бумаги, - возьму грех на душу.
Отец Сергий ловко свернул из бумаги стаканчик и подал его Алексею:
- Возьми, прими пятьдесят грамм, а то, загнёшься с похмелья. Да и слушать ты меня сейчас не в состоянии без дозы.
С удивлением посмотрев на бывшего, в прошлом «грозой» района, одноклассника, Алексей достал из пакета бутылку водки, налил в протянутый стаканчик и быстро выпил. Начал рыться в карманах…
- Потом покуришь, а сейчас слушай…
Речь священника спокойная, даже убаюкивающая, доносилась, как бы, издалека, словно он не рядом сидел. Уставившись неподвижным взглядом в точку на асфальте, Алексей заставлял себя слушать напевный монолог, но однажды взорвался:
- Я не хочу быть монахом! У меня нет желания ехать в монастырь!
- А, кто тебе предлагает быть монахом? Ты поезжай, поживи там некоторое время, подумай, потрудись, Во Славу Божию. В конце концов, что тебя здесь держит? Водка?..
- Слушай…, - Алексей запнулся.
- Обращайся ко мне «батюшка» или «отец Сергий», - спокойно произнёс священник.
- Я и представить себе не мог, что ты станешь священником, - язык упрямо не хотел выговаривать «вы» по отношению к бывшему однокласснику.
- Так получилось. Сам не собирался, но Господь всё управил…
Алексей с удивлением воспринимал рассказ отца Сергия об университетских годах, службе в армии. Потом, совсем уж невероятно прозвучала история службы в ОМОНе в 91-92-м годах, события 93-го, ранение….
«Серега, защитник Верховного Совета?! Священник… Омоновец… Во, дела-то?!» - Алексей растерянно тёр подбородок, с трудом воспринимая свалившуюся информацию.
- После 93-го, я долго лечился – ранило в ногу под Белым домом, скрывался и скитался…
- Сволочи, падлы… - выругался Алексей.
- Но, но!.. Не осуждай и не сквернословь! Знаю, что и ты поучаствовал, брат Алексей, в разного рода передрягах, на тебе и старых грехов предостаточно. Негоже новые зарабатывать.
« Негоже - слова-то, какие», - подумал Алексей, с удивлением поглядывая на новоиспечённого служителя церкви.
- Потерял себя, как и ты, - продолжал отец Сергий, - но однажды, мне посоветовали съездить к старцу, Николаю Гурьянову. Он то и помог излечить душу мою, ну, и направил на путь истинный. После окончил духовную семинарию и получил свой приход.
- А теперь решил меня направить?..
- Алексей – это просто совет. Свою судьбу ковать будешь сам.
- Ладно, батюшка, пойду я, - буркнул Алексей и, подхватив пакет, поплёлся к выходу из сквера.
- Спаси Господи, тебя, брат Алексей! Спаси Господи! – произнёс отец Сергий и перекрестил уходящего.
***
Вид монастыря, раскинувшегося внизу, поднял в душе тёплую, восторженную волну. Красота древней обители вдохновляла и наполняла каждую клеточку тела мощной энергией. В голове мелькнула мысль: «Господи, за что мне такая благодать?!» А, ведь, ещё несколько минут назад, - мир был чёрен и враждебен.
Алексей поднялся к Крестовоздвиженскому храму только затем, чтобы полюбоваться безбрежными лесными просторами, открывающимися за стенами монастыря. Полюбоваться и погрустить…. Пожалеть себя, потерявшего свою жизнь там, где-то за горизонтом: где плещется безумное веселье, где главная вера – вера в бесконечность собственного существования на этой земле. Оказалось, что бесконечности для него нет, безмятежного веселья – тоже…
От выжигающей душу тоски спасли могилы монахов, похороненных здесь же, за храмом. Их, наверно, упокоили на горе, чтобы они были поближе к свету…. Переведя взгляд от волнующей дали на могилы, Алексей автоматически перекрестился и произнёс: « Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!». Потом помолился за упокоение душ монахов. Бросил взгляд на заходящий диск солнца и обернулся на звуки колокольного звона. Тоска исчезла…. Чувство умиротворения накрыло мгновенно – укутало небесным одеялом.
- Ты оказался прав, отец Сергий. Мне трудно, непонятно. Мне невыносимо тяжело смирить свою гордыню и прижиться здесь, но я благодарен тебе за совет. – Прошептал Алексей и бодрым шагом отправился в Успенский храм на вечернюю службу.
***
Автобус подъехал к монастырю в сумерках и от этого он казался неприветливым, даже зловещим. Или мнилось…. Дождливый ноябрь. Пронизывающий ветер вызывал озноб. Пройдя через арку ворот, Алексей остановился и растерянно разглядывал прилавки с иконами.
- Вы что-то ищете? – спросила женщина в платке, завязанном так, что даже бровей не было видно.
- Вот, в монастырь приехал… - Алексей замялся.
- Это Вам к следующим воротам, - махнула рукой торговка иконами.
Через метров сто, у проходной, топтался охранник. Подойдя к нему вплотную, Алексей негромко спросил:
- Я в монастырь приехал. Пожить…. Мне куда?
- Тебе? Куда?.. Наверно, к благочинному монастыря, вон в то здание, - охранник показал рукой на одноэтажное строение. – Я первый день дежурю, всего не знаю ещё. Там спросишь. Всеми организационными вопросами благочинный занимается.
Только некоторое время спустя Алексей понял, - как ему повезло, что охранник дежурил первый день…
***
Небольшая гостиница для паломников встретила тишиной.
- Кто, тут бродит? – Из дальнего конца коридора донёсся женский голос.
- Здравствуйте. Меня - прислал благочинный монастыря, - произнёс Алексей и с удивлением уставился на женскую фигуру, появившуюся из полумрака.
«Женщина в мужском монастыре?» - мысли разбегались в разные стороны.
- Надолго?
- Пока не знаю.
- Значит так: зовут меня, матушка Зинаида; когда входишь – стучишь и произносишь Иисусову молитву, в ответ слышишь: «Аминь», - тогда входишь. Понятно? – скороговоркой произнесла женщина.
- Да.
Матушке Зинаиде годков шестьдесят, а в прочем, кто там разберёт под таким-то платком. Да и монашеское одеяние скрадывало возраст и надёжно защищало фигуру от посторонних взглядов. Хотя полностью скрыть быстрые, но при этом грациозные движения – невозможно. В облике пожилой женщины чувствовалась порода и властность.
- Думаешь, что я тут делаю? – Внимательно глядя в глаза Алексея, спросила матушка. – Заведую домом паломника, что здесь, – так это временно, пока гостиницу достроят за стенами монастыря.
- «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» - Раздался бас со стороны входной двери.
- Аминь, - ответила заведующая гостиницей.
Вошедший монах был высок и широкоплеч. Из-под сползшей на лоб скуфейки горели пронзительные глаза.
- Инок Вадим, - представился гость, - старший, так сказать, над трудниками монастыря.
Долгую минуту он пристально вглядывался в лицо Алексея, а потом выдавил из себя шипящим шёпотом:
- И, что они все, матушка Зинаида, ломятся к благочинному, что лезут к архимандриту? Всем сразу келью подавай, а ещё лучше – в гостинице поселиться.
Алексей молчал, растерянно блуждая взглядом.
- Ладно, обживайтесь тут, - бросил инок и резко развернувшись, вышел.
- Искушение сплошное, - тихо произнесла матушка.
- Что-то, я ничего не понял…
- Ты, брат, не через него в монастырь попал, а напрямую к благочинному пошёл. Тебя кто к нему направил?
- Охранник у ворот, - Алексей недоумённо почесал нос.
- Повезло, а должен был отправить к иноку Вадиму. И поселился бы ты на вагонах.
- На каких вагонах?
- Точнее – в вагонах. Обычные железнодорожные плацкартные вагоны, в которых селят всех новоприбывших трудников. А там все: и бывшие зеки, и бомжи, и люди обычные, прибившиеся на время к монастырю. До перехода в освободившуюся келью выдерживают только те, кто надолго пришёл в обитель.
- А этот монах ими командует?
- Он не монах ещё, а инок. Монашеский постриг для него следующая ступень. Руководит всеми, вновь прибывшими и трудниками, по благословлению благочинного монастыря, архимандрита Вениамина. Пойдём, я тебе келью покажу. – Закончила ликбез матушка Зинаида и подтолкнула Алексея к дверям ближайшей комнаты.
В чистой, очень светлой келье было строго: четыре кровати с тумбочками, столько же стульев и шкаф, для верхней одежды.
- Обживайся, все остальные вопросы потом. И, да – прости меня грешную за то, что я к тебе на «ты».
- Нормально всё. Спасибо, матушка Зинаида.
- Здесь принято говорить: «Спаси Господи!».
- Спаси Господи! – с запинкой произнёс Алексей.
- Ты сильно не тоскуй, брат Алексей – грех это. Всё будет хорошо. Перед трапезой постучу и покажу куда идти.
***
Первый поход в трапезную для трудников мог стать и последним. Это сильный стресс для человека, привыкшего к комфорту и благополучной жизни…. Вначале – молитва. За столом по десять человек, все судорожно работают ложками, набирая себе еду из бачков. Алексей не успел. Да, впрочем, и не мог – тошнота подкатывала волнами. Слева сидел невзрачный юноша в робе и громко чавкал, сопровождая процесс поглощения пищи какими-то нечленораздельными бормотаниями, а справа – бородатый мужичок в замызганной куртке, - вонь от этого чела исходила просто страшная. С большим трудом дождавшись окончания трапезы и едва дослушав « Отче наш», Алексей метнулся на улицу: «Слава Богу – свежий воздух».
Матушка Зинаида встречала на входе в гостиницу:
- Ну, как ужин?
- Да, как-то так…
- Что тебя так перекосило?
- Есть же правила приличия…. И, вонь…
- Эк, тебя проняло-то!..
- Такое я не вынесу.
- Куда ты денешься. Смирения, конечно, пока нет, но всё впереди. На-ка вот книжицу, здесь: и о грехах, и как к исповеди с причастием подготовиться – всё, как надо написано.
- И ещё – все грехи вспоминай, даже самые малые.
- С детства что ли?
- И с детства тоже. Попостишься три дня – так и так ничего не ешь, - а потом на исповедь к отцу Вениамину.
- А почему именно к нему?
- Сам увидишь на вечерней службе, - загадочно произнесла матушка. – После исповеди спросишь у священника, допускает ли он тебя к причастию.
- А что, может и не допустить? – удивился Алексей.
- Откуда я знаю: сколько у тебя грехов и сколько из них смертных? Хотя тебя, наверное, сразу допустят. – Успокоила матушка. – Слава Богу, под покров Божьей Матери сам пришёл.
***
Через три дня, подготовившись к исповеди и причастию, Алексей пристроился в длинную очередь к аналою, за которым исповедовал отец Вениамин. Очередь к нему была раза в три длиннее, нежели к другим монахам-священникам.
«Авторитет он тут, какой-то». – Мелькнула мысль в голове у Алексея.
Внимательно наблюдая, как исповедуются другие, Алексей волновался, но при этом подмечал все тонкости происходящего. Очень не хотелось оконфузиться, - но обошлось….
Слушая исповедь Алексея, архимандрит Вениамин изредка, очень корректно, задавал уточняющие вопросы, но в итоге – вывернул всю его душу. Или точнее сказать – встряхнул. Уже после, под епитрахилью, Алексей практически потерял сознание и совершенно не разбирал слов разрешительной молитвы, произнесённой над ним. В чувство привёл голос священника:
- Целуй Крест и Евангелие. – И тихо спросил, - к причастию готов, брат Алексей?
- Готов.
- Причащайся.
На ватных ногах Алексей отошёл на правую половину храма и пристроился возле колонны, незаметно прислонившись плечом. Тело, будто одеревенело, а по спине стекали струйки пота.
***
«Что я здесь делаю? Зачем мне всё это? Жить в монастыре – не моё!» - Алексей метался по келье из угла в угол, бессвязно бормоча и нанося удары по невидимому противнику.
Бой с тенью…. Кто-то бестелесный пытался убеждать Алексея в необходимости его пребывания в обители под покровом Божьей Матери. Но присутствовали и другие силы – они всячески мешали принятию правильного решения. И мозг был на стороне тёмных сущностей; он не принимал посылаемые душой сигналы, перегруженный знаниями и логикой заставлял бежать куда угодно, только бы подальше от этого места. Поселившийся внутри хаос, казалось, сейчас разорвёт тело обезумившего человека. Безумие?! Нет. Сумасшествия, такого спасительного, не наступило. Мозг продолжал фиксировать, вычислять и анализировать. Беды, проблемы, лишения – это грустно и тяжело, но стать трудником в монастыре, почти бомжом, - полное падение и деградация…
Внезапно дверь в келью открылась, в проёме стоял благочинный монастыря, архимандрит Вениамин:
- Как самочувствие, брат Алексей, – но посмотрев на растрёпанный вид бедного парня, уточнил вопрос, - совсем плохо?
- Не очень хорошо, - выдавил Алексей.
В голове мелькнуло: - «Интересно он стучал или ему по статусу не положено?»
- Постучал, но ты не слышал, - произнёс монах, отвечая Алексею на незаданный вслух вопрос. – Уныние – это большой грех. Ты, наверное, думаешь о том, как бы это быстрее отсюда убежать? Но прежде чем принять какое-либо решение постарайся понять следующее: людей в монастырь приводят разные причины; одних – горе, других – грехи, ну, а некоторым - жить негде. Среди прибывающих, встречаются: и бизнесмены, и рабочие, даже бандиты – ничего постыдного в этом нет. Наоборот – Слава Богу за то, что он через грехи и проблемы, но, всё- таки, довёл тебя в Храм Божий. Иногда, чтобы очиститься – нужно сильно упасть. Вот Господь и попустил твоё падение, а так, - сам бы ты и не пришёл.
- Трудно мне, - прошептал Алексей.
- Конечно, трудно, а ты как думал? Исповедался, причастился – следом атака врагов наших, - кто же так просто отдаст Свету заблудшую душу? Вся жизнь человеческая – борьба с тёмными силами. Ну, ничего, ты же военным был – проще тебе будет, чем другим. А через эту маету все проходят.
- Сил, батюшка, нет у меня. Как я тут?.. Как я здесь?.. Так упасть…
- Не плачь! Или сдаться решил? – в голосе отца Вениамина послышались военные нотки. – Ты в «миру», всё потерял?
- Всё, - выдохнул Алексей.
- Ну, вот видишь. Тебя там ничего не держит. Или думаешь, - без Алексея там не обойдутся?! Ещё как обойдутся. Задача – душу свою спасти, очиститься от скверны, вылечиться и пойти дальше по жизни. Понятно?
- Да.
- Уйти можно всегда – силой никто не держит. Но, раз попал сюда – используй время в обители себе на благо. Господь учил тебя, предупреждал, но ты не внял просьбам Его. Скажи спасибо, что жив, остался, после всех перипетий. Шанс - отыскать новый путь, дан тебе.
***
Золотые купала, словно сказочные ладьи, размеренно проплывали в облаках. Черепичная крыша духовной семинарии казалась фантастическим островом, затерянном в океане. Плеск волн погружал в умиротворяющее забытьё…. Сквозь дремоту слышались крики чаек…
Внезапно, что-то царапнуло руку. Алексей открыл глаза и обнаружил рядом с собой кошку: она тёрлась о его бок и призывно мяукала. Сказочные ладьи и остров исчезли. Два паломника наполняли фляги водой из источника. Погладив кошку, Алексей отвалился спиной к стене книжной лавки и прикрыл глаза: он не на острове, а в монастыре. Или на острове?!
Обитель – остров; светлый и чистый остров, в океане бушующих страстей, войн и человеческой боли.
Алексей ждал, когда откроется книжная лавка, – очень хотелось купить книгу «Духовная борьба» - третий том Паисия Святогорца. Деньги ещё оставались – должно хватить. Взять почитать эту книгу у монахов, достаточно сложно – ходила по рукам, а очередь…
У Алексея до десяти часов утра отдых, несколько дней назад благочинный позвал его к себе и сказал:
- Со следующей ночи, брат Алексей, начинаешь читать Псалтырь в Храме.
Молитва в монастырях не прекращается никогда, даже ночью монахи и продвинутые трудники читают Псалтырь и синодики.
- Как же я пойду читать, ведь не понимаю ничего по-церковнославянски?
- Что, вообще?
- Ну, так, немного, батюшка.
- Давай-ка, почитай, - попросил отец Вениамин и протянул Алексею Псалтырь.
Алексей бережно взял в руки книгу и бодрым, хорошо поставленным голосом стал читать.
- Вот, очень хорошо.
- Батюшка, но я, же ничего не понимаю.
- Не волнуйся – бесы поймут, а читал ты хорошо, - с улыбкой произнёс отец Вениамин. – Пойди к послушнику Вадиму, - он всё остальное объяснит. Псалтырь оставь себе – это подарок.
Вспомнив этот момент, Алексей улыбнулся и рывком поднялся. Книжная лавка открылась, пора – труба зовёт. Впереди ещё один рабочий день «огородника» - так в обители называют тех, у кого послушание на огородах и овощехранилищах. Труд самый тяжёлый, но именно от него зависит, - что будет на столах у монахов и паломников.
***
Воробьи устроили дискотеку, совместив её с купаниями в старом корыте с песком. Хорошо им…. Скворцы радостно обсуждали свои новые дома, построенные монахами ещё в апреле. Мерный пчелиный гул дополнял цветущую красоту монастырского сада. Покой и умиротворение. Благодать. Такого истинного спокойствия никогда не найдёшь в базарной вакханалии городов, давящих тебя коробками из бетона и металла.
- Алексей, ты вчера опять пропустил вечерние молитвы, - послушник Вадим, начальник над всеми огородниками, прервал блаженные полёты трудника.
- Я же допоздна в теплице работал, - скривившись, произнёс Алексей, - что, опять инок Вадим беснуется?
- Нельзя так говорить, брат.
- Чего он цепляется ко мне? Я всех отослал на молитвы, а мне поливать нужно было.
- Откуда, ты знаешь, кто какие задачи выполняет?
- Знаю, не знаю, - а справедливости нет, - буркнул Алексей.
- Помолчи про справедливость – нам она не известна. Как помидоры?
- Нормально. Растут.
- Я к благочинному, командуй тут, - скороговоркой выпалил Вадим.
- Хорошо.
«Неплохой парень, только очень болезненный», - глядя вслед Вадиму, подумал Алексей и вновь погрузился в лёгкое забытьё.
Когда-то, в прошлой жизни, яро хотелось тишины, нет, не полной, не гробовой…. Жаждалось тишины природной: когда журчит ручей, пробиваясь сквозь наледь, а кошка жеманно радуется весеннему солнцу; хотелось тишины в сосновом лесу, нарушаемой только стуком дятла и шорохом хвойного настила под ногами; а ещё - прекрасна тишина моря, - сидишь на скалистом берегу и любуешься неповторимостью набегающих волн. Но, всё это было недостижимой мечтой, потому, что тяжёлые аккорды цивилизации разрушали стройную мелодику и гармонию вселенной, а концлагерь, под названием, современный мир, - мог уничтожить своего раба, если он вздумал вдруг взбрыкнуть и освободиться. Сколько людей ушло в тишину абсолютную, так и не успев осознать, - для чего же они приходили в этот мир. Только в монастыре Алексей понял, что такое настоящее спокойствие и равновесие.
В обители, даже время течёт иначе – замедляется, словно, в детство вернулся и день твой, - как век…
***
- Алексей, сейчас поливать будем или после ужина? – голос внезапно возникшего из помидорных зарослей трудника был по-мальчишески звонок, хотя парняге, - за тридцать уже.
Володя пришёл в монастырь всего месяц назад и ещё не успел привыкнуть к уставу и сложностям монашеской жизни. Видя его забитость и подавленность, понимая, по собственному опыту, как трудно первые дни в обители, Алексей забрал его под своё крыло и, даже, договорился с иноком Вадимом, чтобы подселили к нему в келью. Небольшого роста, всклоченный и порывистый, Володя жил в столице, трудился журналистом, печатался в толстых журналах и писал роман. Он сразу понравился, и Алексей решил держать парня рядом…
- После ужина.
- А инок, смотрящий наш, не поднимет бузу, что на вечерние молитвы опять не пошли?
- Ну, и лексикончик у тебя, писатель, - Алексей деланно нахмурил брови, - у нас благословение от благочинного есть.
- Не любит он тебя, Алексей.
- Я, не красная девица, чтобы меня любить, а ты, Володя, не осуждай – грех это. У него своё послушание, не самое простое – с нами бодаться.
- Вот над нами два начальника и оба – Вадимы. Один нормальный, другой…
Алексей не дал труднику закончить и резко бросил сквозь зубы:
- Перестань осуждать! Гордыня это, и смирения в тебе нет! – и улыбнулся про себя, вспомнив, что именно такими словами недавно ругал Алексея послушник Вадим.
Писатель уселся рядом и обиженно засопел, но молчание его продлилось не долго:
- Послушай, Алексей, ты организовал продажу излишков овощей комерсам, по всему видно, что обладаешь прекрасными познаниями в экономике и управлении и уже принёс большую пользу монастырю, но – зачем ты здесь? Может, хочешь монахом стать?
- Монахом? Нет. Но уходить мне пока ещё рано – время не пришло.
- Я, вот здесь, а «там» - жизнь бьёт ключом, - всхлипнул Володя.
- Тебя силой никто не тянул, - строго произнёс Алексей. И уже чуть помягче спросил, - зачем пришёл в монастырь?
- Бухать стал, беспросветно.
- А пить с чего начал?
- Ну, жена ушла.
- А жена ушла, потому, что пить стал? – усмехнулся Алексей.
- Из-за этого тоже, а ещё – денег меньше стало. Издавать перестали. Всё полетело в тартарары. Я же талантливый, а тут, - как отрезало…
- Это, кто сказал, что ты талантливый?
- Да, все вокруг об этом пели.
- Вот, именно, что пели…. Может не то писал или тексты твои были не живые? – осторожно поинтересовался Алексей.
- Теперь не знаю Лёша, но здесь жить…. Тут зона какая-то, тюрьма.
- Что ты знаешь о зоне? Писака. Ты сидел? Нет. На зону попадают не по своей воле, а получив наказание за совершённые преступления. В монастырь же ты пришёл сам. Душа, обременённая грехами, тебя привела, а направил её Господь. Кстати, ещё неизвестно – где тяжелее. Не каждый «сиделец» может выдержать жизнь по монастырскому уставу: подъём в пять утра, потом служба в храме, трапеза, развод на послушание, обед, опять послушание, вечерняя служба, ужин, вечерние молитвы и отбой. А среди этого графика нужно ещё найти время: для чтения Библии и Святых отцов, стирки и собственной гигиены. И никаких развлечений. Послушаний нет только в праздничные дни. Газеты, журналы и художественная литература в монастыре запрещены. Про радио, телевизор и другие электронные чудеса, - и говорить не приходится. Какой зэк выдержит? Но мы идём на это по собственной воле, а убежать прямо сейчас – безволие.
Плечи бедного писателя подрагивали, казалось, он плакал, и Алексей уже более спокойным голосом добавил:
- Счастье, Володя, что мы в обители. Мы живы, относительно здоровы. Нам оставлена возможность переосмыслить свои предыдущие жизни и найти тропинку, которая выведет на большую дорогу.
- Ты как старец заговорил, - всхлипнул Володя.
- Так, все мы старцы, когда о чужих бедах рассуждаем, - прошептал Алексей. – Пойдём в трапезную – на ужин пора. Не переживай – всё ещё будет.
Алексей неспешно шагал в трапезную и горько усмехался. Он только что воспитывал бедного парня, а его самого, бесовские рожи беспощадно, можно сказать, ежесекундно, преследовали различными помыслами, разрывали неокрепшую душу ностальгическими воспоминаниями. Принуждали оступиться и совершить необдуманные поступки. И чем больше понимаешь, чем активнее сопротивляешься грехам – тем жёстче противодействие тёмных сил. Но, ничего этого, не сказал Алексей молодому труднику, недавно вставшему на тропу духовной борьбы.
Что касается самого себя, то Алексей всё чаще задумывался над фразой: «Кому многое дано – с того и спрос большой». И если смысл её истолковать под себя, то получается: вал препятствий, неприятностей и проблем на его пути – означает, что ему многое дано в этой жизни…
- «Надежды юношей питают», - пробубнил про себя Алексей, заходя в трапезную. – Главное – ни в коем случае не жалеть себя. Жалость к себе унижает, делает человека слабым, а милосердие по отношению к другим – сильным.
***
Рабочий кабинет благочинного – строг и аскетичен. Абсолютно обычный деревянный стол, стулья и открытые книжные шкафы с книгами и, конечно же, иконы, среди которых были совсем старые. Окошко, хоть и небольшое, но света хватало.
«Сколько силы в этом болезненном, невысокого роста, человечке, сколько воли». – Думал Алексей, поглядывая на чётки, которые постоянно перебирал отец Вениамин. Несколько месяцев назад, пришедшему в обитель труднику, объяснили, что чётки – это духовный меч для монаха. – «Неужели и сейчас, разговаривая со мной, он занимается «умным деланием», повторяя про себя Иисусову молитву?»
- Значит, брат Алексей, ты всё же решил покинуть стены монастыря?
- Да, батюшка. Благословите уйти в мир.
- Надеюсь, тебе понятно, что ты, в какой-то степени, лишишься нашей защиты?
- Думаю, моё время пришло, - уверенно ответил Алексей. – Монахом быть я не хочу.
- Монашеский путь – это высшее…. Но и в миру будет непросто, учитывая тот багаж духовных знаний, которые ты приобрёл.
- Будем сражаться.
- Сражаться? Значит, духовная борьба тебя не привлекает? А где же я тебе священную войну найду?
- Она уже давно идёт, батюшка.
- С паломниками пообщался, - улыбнувшись, спросил благочинный.
- Немного, - помялся Алексей.
- Понятно…. С чего начнёшь?
- Сначала…
- Твоя проблема, Алексей, в том, что ты пытаешься «Веру» разложить по полочкам, до уровня математической формулы. Стараешься всё пропустить через ум, а он может завести в дебри. Победа над собственными грехами – главное, но в этом не весь путь к Богу. Помни.
- Хорошо.
- Сегодня на исповедь, завтра к причастию. Готов?
- Да, батюшка.
- Ну, всё иди с Богом, - произнёс отец Вениамин и перекрестил Алексея.
Направившись к двери, Алексей внезапно обернулся и спросил:
- Кому молится Бог, батюшка? Ведь Он везде! Он вездесущ и всемогущ, но Он и личность?!
- Ты задаёшь вопрос, как учёный. Всё, что тебе нужно знать, - так это то, что Бог любит человека, любит грешника, - но ненавидит грех. Ненависть к греху – ни есть грех. Иди с Богом! Свой новый путь ты уже начал…
Рейтинг: +1
426 просмотров
Комментарии (3)
| Денис Маркелов # 14 сентября 2016 в 13:26 0 | ||
|
| Олег Лаптёнок # 14 сентября 2016 в 15:55 0 | ||
|
| Денис Маркелов # 14 сентября 2016 в 13:26 0 | ||
|
