Когда дрожит земля..

     Капитан Николаев вызвал в свою палатку командиров взводов. Они у него хоть и молоды, но были  , как говорится, уже обстреляны. Сам капитан оказался на этой чужой и негостеприимной земле второй раз. Он помнил, как тихо говорила мать перед отъездом сюда: «Вовка, ну может, уже хватит воевать?» А как хватит, если его отец прошел Афганистан? И, насколько Владимир себя помнил, он всегда был в тревоге, в тревоге за отца. Но отец говорил так: «Если Родина приказала, сынок, значит надо служить, честно выполняя приказ!»

     Так поступать Николаев и старался, служба не была для него в тягость.  Может, сказалось и то, что все его детство прошло по военным городкам, и он всегда знал: служить – это трудная работа. Ждать Владимир тоже умел, отца дома всегда ждали. Ждали всей дружной семьей, и порой даже дети не ложились спать, пока поздно вечером не появлялся он, пропахший особым армейским запахом, уставший, но такой родной - их папка!

     На этот раз задание для роты Николаева было, как ему сказали на инструктаже в штабе полка, скорее оборонительно-охранного свойства. Имелись разведданные, что в одном из ущелий готовится на выход бандформирование одного из не самых широко известных полевых командиров. Кстати, Владимира всегда искренне удивляло: как можно обыкновенных бандитов и убийц именовать командирами, да еще и полевыми? Полевыми командирами были как раз они, офицеры Российской армии, которые выполняли возложенный на них долг сохранять хотя бы подобие порядка в этой, если честно, почти дикой республике, частичке некогда могучей страны, поддерживать мирную жизнь, несмотря на неустроенность и отсутствие элементарных бытовых удобств. Но это все политика, которой его сослуживцы старались не касаться, а если и говорили об этом, то со злым матерком.

     Роту свою капитан не баловал, порядок его солдаты блюли нешуточный. С дедовщиной он разобрался в первые же дни после принятия команды над ротой. Просто вывел за офицерскую палатку двоих самых борзых сержантов из старослужащих и набил им морды. Все было по-честному, и хотя кто-то из них все же стукнул в штаб, дело обошлось беседой с комполка, который взял с Николаева слово, что подобных инцидентов всплывать больше не будет. Они и не всплывали. Прослышавшие обо всем солдаты сами разобрались, кто есть их новый командир. Может, только зам по воспитательной работе (или, как продолжали их упорно называть в армии, замполит) затаил обиду на строптивого ротного. Но Николаева это не колыхало, он пришел в армию служить, а не выслуживаться. Из его взводных, как уже говорилось, двое - Стас и Леха - успели понюхать пороху на этой странной войне-не войне, и оказались на своем месте. Парни были, что

называется, из народа, так что коллектив у них сложился отменный.

     В двух словах обрисовав товарищам новую задачу, капитан приказал довести ее до сведения личного состава. В этот рейд должны идти только добровольцы, что тоже было странным и непонятным пока офицерам условием ведения боевых действий, но все понимали, что это дает шанс слабакам и трусам избежать участия в опасных заданиях.    Нужно было собрать заявления от личного состава, от тех, кто отказывался идти на боевое дежурство. Таких в роте Николаева оказалось пятеро - три новобранца и два сержанта из «старичков», у них уже «виден был дембель». Это тоже можно было понять: устали люди играть в рулетку с войной, поэтому общий показатель Владимира не удивил, но в любом случае процент добровольцев в его роте всегда был гораздо выше, чем у других командиров. Может, оттого, что пока еще  холостой  капитан много личного времени проводил с ними, со своими солдатами.

     С приданным им отделением полковой разведки во главе с прапорщиком Каримовым у Николаева оказался полный комплект бойцов. Кстати, прапорщик  хорошо знал место, где им предстояло выполнять боевую задачу. Пока взводные беседовали со своими солдатами, Владимир и Арсен - так звали разведчика, успели обсудить в общих чертах, что и как им предстоит сделать.

     Как сказал Каримов, почти на самом выходе из ущелья существует очень удобная высотка, заняв которую, можно будет без особого труда перекрыть боевикам путь в долину. При этом прапорщик засомневался, что Иса - главарь боевиков, рискнет на такой опасный маневр. Поэтому командиры вместе рассудили, что, скорее всего, бандиты найдут другой путь покинуть ущелье. На том и порешили.

     Вечером господа офицеры позволили себе «перед выходом», но утром все были трезвы и собраны. Для передислокации им выделили «Уралы» и два БТРа, которые и должны были остаться вместе с ротой Николаева  на задании. «Лишняя огневая поддержка никогда не помешает», - сказал Владимиру полковник Светлов, который был его командиром.

     До нужного места добрались почти затемно, поэтому Николаев приказал бэтээрщикам занять позицию, с которой они могли прикрыть высотку со стороны предполагаемого выхода банды, и отдал команду бойцам готовить себе укрытие на ночь. Посовещавшись со взводными и разведкой, взвод Стаса он решил расположить на некотором расстоянии от основного места дислокации, вверх по склону горной гряды. Там тоже была неплохая позиция, с которой простреливался подход к занятой ротой высоте.

     Ночь прошла спокойно, а рано утром отделение разведки ушло в поиск. У них была еще и своя задача - осмотр местности. Кстати,  разведчики, в отличие от бойцов капитана, были контрактниками и в военном деле далеко не новички. Бойцы роты были заняты обустройством оборонительных позиций, но группу ловко растворившихся в утреннем холодном тумане разведчиков проводили глазами все. Вырыть подобие ячеек и траншей здесь, на этой вершине, было проблематично: практически скальный грунт, слегка прикрытый землей. Выручило то, что наверняка эту высотку уже не раз облюбовывали для подобных действий, и оставалось лишь углубить и поправить уже существующее.    

     Группа Каримова вернулась только на следующее утро. При этом, как потом прапорщик зло попенял Владимиру, его караул обнаружил вернувшихся разведчиков только тогда, когда те попросили у них закурить.

     - Да не может быть! - возмутился капитан.

     - Пойдем, сам увидишь, - ответил Арсен.

     Выйдя из палатки, прапорщик показал на участок небольшого леска,  подходящего почти к самой возвышенности.

     - Вот отсюда можно незаметно просочиться и атаковать. Если подтянутся и накопят силы, то прорвут оборону сразу. У Лехи же есть минеры? Надо организовать минирование этой рощицы, и желательно кроме растяжек установить и радиоуправляемые мины. Пусть прямо на деревья попробует повесить, потому что новости я принес не очень радужные,  капитан, - закончил свою речь разведчик.

     Получив срочное задание, Алексей увел своих солдат на минирование, а прапорщик рассказал Николаеву, что пройдя по ущелью не очень то и далеко - порядка пятнадцати километров, они обнаружили скопление боевиков. Причем чувствовали те себя довольно вольготно, «чехи» и попали-то на глаза разведгруппы только потому, что устроили купание в маленькой речушке, протекающей здесь. Устроив наблюдение,  разведчики выяснили, что отряд боевиков был гораздо многочисленнее, чем предполагалось на инструктаже.

     - Я точно не могу сказать, - затянувшись сигаретой, сказал Арсен, - но их явно не меньше трехсот голов. Похоже, там несколько отрядов. Я так решил потому, что расположились они отдельно друг от друга. И, по-моему, в одной из палаток живет сам Кривой Черкес. В бинокль я его увидал, когда он выходил, очень похож по приметам. А ты понимаешь, что это значит?

     Капитан понимал. Ему было известно, что отряд Кривого состоял в основном из наемников. Причем как арабских, так и не очень. Там были и украинцы, и русские, и, говорят, даже пресловутые «белые колготки» тоже отмечались в его банде.

     Вот тут Николаев возблагодарил Бога, что у них есть доступная компактная связь. При выходе на задание комполка распорядился выдать им три спутниковых телефона, что по армейским меркам было  необычайной щедростью. Три защищенных канала связи - с «батей», батареей артподдержки и с начальником штаба, которому Володя и позвонил, сообщив о полученных разведкой сведениях. Ответ был неожиданно суров: такой большой группы боевиков, по штабным данным, там просто не могло быть. Скорее всего, разведчики заметили какую-то проходящую группу бандитов, не иначе. Но начштаба даст команду провести авиационную разведку ущелья. При этих словах Каримов горько усмехнулся:

     - Ну да, им сверху видно все, мы так и знаем. Что они смогут рассмотреть? Тут с краю ущелья можно полк пехоты разместить, и ничего с воздуха не увидишь. Стратеги кабинетные. - Он зло сплюнул и,  ссутулившись, отправился отдыхать.

     Капитан все же позвонил командиру полка, тот неожиданно встревожился:

     - Каримова я давно знаю, это разведчик прирожденный, не мог он здорово ошибаться. Значит так, капитан, я буду говорить со штабными, думаю, надо тебя усилить. Тут есть рота сибирского десанта, их, правда, на вывод готовят, но, думаю, на пару-тройку дней можно задержать. Я перезвоню. Ты там давай, бди!

     День прошел без происшествий. Мины скрытого размещения были установлены, солдаты чувствовали себя спокойно, движения вокруг их позиции не наблюдалось. Разве что уже после обеда был задержан караулом местный житель, который очень плохо говорил по-русски. С  помощью сержанта из разведгруппы Владимир выяснил, что это житель села, расположенного высоко в горах, дойти до которого можно было и таким путем, тот якобы возвращался от родственников. Оружия при задержанном не было, поэтому после недолгого раздумья Николаев пропустил нохчу дальше. Проснувшийся Арсен неодобрительно покачал головой, но промолчал. Все вроде было тихо. А в ночь разведчики снова ушли, но на этот раз все было по-другому…

     Вместе с навалившейся на ущелье темнотой неожиданно раздался слитный треск автоматов. С высотки даже видны были следы трассеров, расчеркивающие черный бархат южной ночи злыми огненными штрихами. «Это же Каримов ведет бой, больше некому», - только и успел подумать Николаев. Его рота уже занимала свои места по боевому распорядку. Солдаты, крепко сжимая в руках автоматы, напряженно вглядывались в темноту. Так прошло несколько томительных минут,  показавшихся и бойцам, и их командирам вечностью. Потом почти слитно, один за другим, раздались три показавшихся оглушительными взрыва. Леха крикнул, срывая голос:

     - Выше по ущелью растяжка сработала и две МОНки!

     Щелкнул выстрел из винтовки - это ротный снайпер Васильченко, вероятно, увидел цель. И тут солдаты, уже не сдерживая себя, безо всякой команды принялись поливать пустоту перед собой очередями.

     - Прекратить! Прекратить огонь!

     Казалось, никто из солдат не услышал этого хриплого, саднящего горло крика. Оглушительный треск автоматов не замолкал, потом рявкнула пушка бронемашины. Ее экипаж наверняка отчетливо видел цель и вел огонь длинными очередями.

     Внезапная ночная атака стала утихать, но тут темноту прорезал ослепительно яркий росчерк ракеты, и в то же мгновение БТР расцвел темно набухшим цветком разрыва. «ПЗРК, - мелькнуло в голове капитана, но мысль эту тут же сменила другая: - Это не просто банда, это хорошо вооруженные духи…

     Тишина, особенно ощутимая после страшной мелодии боя, навалилась так же быстро, как и пропала. Казалось, тихо стало много лет назад.

     - Что это было, командир? Это духи атаковали?! - торопливо выкрикнул кто-то из солдат.

     - Да уж, думаю, что не полевую кухню нам пытались доставить, - нашел в себе силы отшутиться Николаев.

     Со стороны догорающего БТРа тошнотворно тянуло запахом жженой резины. Потянулись мучительные минуты ожидания…

     Когда чуть рассвело, Николаев увидел невдалеке от их позиции тела трех убитых бандитов и остов выгоревшей машины, вторая, стоящая метров на двадцать правее, выглядела нетронутой. Подошедшие вскорости Стас и Леха доложили Владимиру о своем видении ночной стычки. Потерь в личном составе, не считая, конечно, экипажа подбитого БТР, слава Богу, ни у кого пока не было! Как они решили после доклада, это не была попытка прорваться, скорее - что-то типа разведки боем, потому что боевики сразу же и отошли, по обыкновению прихватив с собой убитых и раненых, кроме тех троих, которых не рискнули достать.

     - Каримов не выходил на связь? - спросил Алексей.

     - Нет, молчит. Думаю, они увидали приближение противника, иначе могло быть все гораздо хуже. Расслабились мы, ребята. Сейчас я доложу в штаб, а вы усильте наблюдение! Ты, Стас, выдвини тройку бойцов выше по склону, пусть все время будут на связи. А Алексею - узнать, все ли в порядке с экипажем второй машины, ну и, конечно, посмотреть, что там осталось от первой. Хотя… - капитан Николаев безнадежно махнул рукой.

     После разговора с начштаба, который, услышав детали ночного боя, радостно вымолвил: «Ну вот, я же говорил тебе, там просто кучка бандюков, вы их и отогнали. А ты - банды, банды! Не дрейфь, капитан, еще несколько дней, и с Исой мы закончим. Солдатикам - благодарность от лица командования, ну а тебе - не болеть!», разговор завершился. Недоуменно покрутив замолкнувшую трубку в руках, капитан сплюнул: «Стратеги, бля!» Потом он неторопливо прошел по позиции. Солдаты после ночного боя не отдыхали. Поняв всю серьезность положения, они, кто как мог, углубляли и укрепляли свои ячейки. С вопросами к Владимиру никто особо не приставал, все просто провожали его внимательными взглядами.

     Увидев курившего на корточках за большим валуном Васильченко, капитан взмахом руки подозвал его к себе.

     - Ну, что видел? У тебя же ночной прицел, доложи…

     - Командир, я успел увидеть, что «чичиков» было около трех десятков, двоих я точно положил, век дембеля не видать! - попытался лихо улыбнуться солдат.

     - Тридцать, говоришь? Походу, это почти все люди Исы, что-то не похоже, чтобы он так необдуманно кинулся на прорыв.

     - Да прорыва как такового и не было, командир. Я видел, они в основном издалека стреляли, вон от той ложбинки, - показал рукой снайпер. - А ракету по машине запустили со склона. Похоже, у них «Стингер» или «Стрела», шарахнуло - будь здоров!

     - Ладно, хоть «Града» у них нет, - тоже попытался улыбнуться капитан. - Ты это, ты посматривай, потом отдохнем, «дома». – Капитан  потрепал по плечу солдата и вернулся на свой маленький КП.

     Потихоньку все успокоились, первое возбуждение, вызванное неожиданным ночным боем, ушло, адреналин уже не бурлил, зато проснулся аппетит. Глядя на солдат, то там, то тут распечатывающих пачки галет, Николаев отдал команду завтракать. Тут же задымило несколько маленьких костерков. Это, конечно, был непорядок, но людям надо было хотя бы горячего чая. Над окопчиками и траншеями поплыл голубоватый дымок, который перебивал запахи ночи. Лица солдат повеселели, начались шуточки, подковырки, напряжение отпустило. Многие курили, лежа на спине и глядя на удивительно красивое, чистое утреннее небо.

     - Дети и есть, - подивился про себя внезапно почувствовавший себя стариком капитан.

     Подошедший Алесей доложил, что в БТРе сгорели водитель и стрелок, до тел добраться пока никак, металл почти раскален.

     Помолчав, Владимир поставил задачу на ближайшее время:

     - Наблюдать! Рощицу-то перекрыл минами?

     - Да, конечно, и на нескольких наиболее высоких деревьях установил. Вон, видишь, три вместе растут? Там, и еще на выходе.

     - Добро, иди к своим. Будем надеяться, что Иса свое тут огреб.

     Лейтенант, молча кивнув головой напоследок, отправился на свой участок обороны. Владимир тоже бездумно закурил, но тут запиликала трубка. Вызывал комполка.

     - Ну, что там у тебя, капитан? Говорят, бой был под утро?

     - Да не под утро, скорее - уж в начале ночи. Двое у меня «двухсотых», экипаж БТР. Ракетой сожгли… - командир помолчал.

     - Знаешь, что я тебе скажу, Володя, не наша это война, не мы ее начинали. Но умирать на ней выпадает нам. Мы – офицеры, сынок…

     - Мы-то да, а вот солдаты наши, срочники, пацаны, им-то за что?

     - Молчать! Дискутировать будем в расположении. Понял?

     - Так точно, понял.

     - Ну и хорошо! Видишь, все не так и страшно. Отбился ты почти без потерь, «малой кровью», так сказать… - Вероятно, почувствовав, что капитан сейчас вспылит, комполка торопливо продолжил: - Задача у нас - не выпустить Ису к людям, ты и не выпустил. Держи участок. Думаю,  скоро все закончится, к вам подкрепление сейчас выдвигаться начнет, считаю, к утру подойдут. Тогда и вы «в гости» к бандитам пройти сможете. Все, отбой. До связи!..

     Прошло время обеда. Каримов со своими людьми так и не вернулся. И не отвечал на вызовы…

     Солдаты поочередно стали устраиваться дремать, укрываясь от солнца, кто как мог. Вокруг было тихо. Сколько Владимир ни  всматривался вглубь ущелья, ничего не нарушало его многовековой покой. Казалось, даже тени здесь застыли навечно. Как могли боевики добраться до рощи, капитан так и не понял. Скорее всего, ночью ушли не все. Надо сказать, что выдержки им было не занимать, больше половины дня они, наверняка, наблюдали за русскими солдатами. А может, ждали сигнала, как знать?..

     Первый выстрел никто не расслышал. Возможно, у боевиков  была винтовка с глушителем. Первый солдат упал  - будто просто споткнулся на ходу. Потом и второй, кинувшийся ему помочь, был отброшен пулей,  попавшей в голову. Затем слитно, один за одним, уже громко  прозвучало еще с десяток хлопков, и каждая пуля находила цель! Чуть выглянув из окопа, капитан прокричал:

     - Снайперы! Работают снайперы! Всем лечь!

     Щелкнуло еще несколько выстрелов. Камень, за которым находился окоп Николаева, казалось, даже вздрогнул, приняв на себя удар пули.

     Торопливо набрав Стаса, капитан спросил:

      - Ты видишь? Видишь, откуда они нас гасят?

      - Похоже, из рощи, командир. Нет, вроде еще со склона! Выше меня!  Сейчас, сейчас, командир, я их…

     - Пробуй сбить! Нам не дают поднять голову! И смотри, смотри за выходом!

     - Леха, прием, как у тебя? – переключился капитан на второго взводного.

     - Один двухсотый. Суки! Суки же! Как они смогли?

     - Потом выяснять будем, надо отвечать, задействуй своего снайпера. По одному ведь перебьют! Черт! - Это Владимир увидел, как еще один из солдат его роты, пытаясь поймать цель, чуть высунулся из окопа и тут же упал.

     Видимо, связь у боевиков была налажена отменно, потому что почти сразу же после этого выстрела капитан увидел вытекающую из ущелья массу боевиков. Их было много! Их было очень много. Даже издалека эта серая лента, тут же ощетинившаяся автоматным огнем, казалась бесконечной. Тут уже было не до игры в прятки.

     - Внимание всем! Нас атакуют! Огонь открывать без команды!  Ребятки, держимся, подмога нам уже идет!

     Ответом на это был слитный автоматный огонь его бойцов. Серые фигурки врагов стали падать, но основная масса пробивала себе дорогу вперед, невзирая на плотный огонь оборонявшихся. Уже видны были оскаленные в зверином рыке небритые и бородатые морды, большинство голов было повязано зелеными банданами.

     - Сука! Да сколько же вас?! - Торопливо опустошив рожок, капитан опустился на дно окопа и вызвал штаб. - Нас  атакуют! Их много, полковник, их реально много. Поддержите огнем!

     - Что это за доклад, капитан? - одернул его строгий голос. - Что значит много? Вы в состоянии прикинуть примерное число? Сколько их? Пятьдесят? Может, сто?

     - Не до юмора мне сейчас, командир! Я так прикинул - их около полутысячи, на  первый взгляд.

     - Что?! Вы что там, пьете?! Капитан, у вас не может там быть столько противника! Вы не владеете ситуацией! Осмотритесь и доложите по факту.

     «Тьфу ты», - сплюнул Николаев. Поменяв рожок, он снова осторожно выглянул из-за камня. Духи подошли уже вплотную к роще, снайперы продолжали стрелять неизвестно откуда. Оставшаяся у роты последняя машина, чихнув сизым дымком, стала выползать из-за укрывающих ее скал…

     Минуя вышестоящее командование и нарушая все уставы, Николаев вызвал на связь командира батальона артподдержки.

     - Славка! Славка, браток, поддержи! Дай прикурить по роще в квадрате… - он назвал цифры. - Скорее! Нет времени согласовывать, нас убивают! Их много!

     - Понял! Принимай «чемоданы», - отозвался артиллерист.

     - Всем укрыться! Сейчас будет артподдержка! - во всю мощь легких прокричал капитан.

     Но раньше, чем успели пушки, сработали установленные в роще мины. Видимо, Алексей определился-таки с местоположением снайперов. Один за другим прогремело четыре взрыва, несколько деревьев просто исчезли в клубах огня.

     Раздался знакомый по учениям шелест тяжелых гаубичных снарядов,  и рощу всю захлестнуло разрывами. Владимир впервые наблюдал действие боевых снарядов в такой близости. Спустя буквально три минуты от рощи не осталось и следа. Лишь кое-где торчали чудом уцелевшие деревца, а земля была перерыта глубокими воронками,  затянутыми пороховым дымом и какой-то бурой пылью. В ушах звенело. Выскочив из своего укрытия, капитан, пригнувшись, побежал по позиции. То тут, то там его взгляд с болью замечал безжизненно лежащие тела солдат. ЕГО солдат!

     Ожила трубка.

     - Вова, это Стас! Они идут волной, их чертовски много. Я не понимаю… Смотри, они скоро дойдут до вас, я постараюсь отбиться!

     Только тут капитан, наконец, расслышал, что выше по ущелью, там,  где находился взвод Стаса, идет бой! «Надо же…» Николаев потряс головой и, обернувшись назад, увидел, что большая масса духов таки обошла взорванную рощу и продолжает приближаться к его позициям. Часть из них свернула влево. Очевидно, это Стас отвлек огонь на себя. В бой вступил и БТР. Но теперь машина, огрызаясь огнем, отползала назад, под укрытие скалы.

     - Ребята! Держимся! Держимся, не давайте им подобраться к холму! -

кричал капитан, пробегая вдоль ячеек обороны.

     Добежав до крайнего окопа, он с лету упал в него. Сильно ушиб локоть, все-таки окопчики были маловаты… Окинув взглядом поле боя,   на секунду окаменел. Теперь противника видно было, можно сказать, в лицо. Несмотря на большие потери, духи, ловко укрываясь на местности,  перекатывались один за другим все ближе и ближе к высотке. По их камуфляжам и вооружению уже было видно - это не новички! Взрослые, ослепленные жаждой крови и боя мужики, казалось, не знают страха. Капитан понял: Каримов был прав! Это не простые боевики Исы, это отборные головорезы и наемники, успевшие уже вдоволь повоевать! Грамотные и бесстрашные в своем роде бойцы, отступать которым, похоже, просто было некуда. Им нужен был выход на равнину, и они шли!

     Дальнейшее слилось в один нескончаемый бой. Автомат нагрелся так, что его жар чувствовался щекой. Экипаж БТР, поняв, что положение аховое, сделал попытку прорваться ближе к холму. Они почти смогли! Но все же машину остановили гранатой. В бессилии кусая губы,  капитан смотрел, как из откинутого люка пытается выбраться водитель, но он так бессильно и повис, сраженный автоматной очередью почти в упор. Боевики же подошли практически вплотную. Но самым  страшным теперь было даже не это…

     Вслед за передовым отрядом из ущелья выдвигалась основная масса бандитов. Теперь капитан мог доложить, что его роту атакуют не меньше тысячи боевиков. В ход уже пошли гранаты. Причем с обеих сторон. Ясно видны были даже лица духов, которые упрямо карабкались по склону холма, укрываясь, кто как мог. Но они все же они продвигались вперед.

     Неожиданно  наступление прекратилось. Что было тому причиной,  потери, команда? Но подобравшиеся уже почти вплотную бородачи внезапно, все так же – волнами, стали откатываться назад. Вслед им запоздало и недружно били автоматы солдат. Буквально спустя пять минут установилась почти полная тишина. Боевики, соединившись с подоспевшей основной массой, укрывались вне досягаемости прицельного огня. С трудом осознавая произошедшую перемену,  Владимир, сначала несмело, а потом все более уверенно, разогнулся во весь рост. Боевики не стреляли! Капитан неспешно побрел вдоль линии обороны. Внутри было пусто… Слишком много его солдат лежали в нелепых, неживых позах по всему склону. Слишком много, почти все! В воздухе, этом когда-то чистом и вкусном остром воздухе гор отвратительно пахло свежей кровью, смертью, гарью… чем еще,  понять Николаев не мог. Чувства атрофировались. Выдернув из нагрудного кармана трубку, он набрал Стаса. Стас молчал… Потом вызвал Алексея, тот отозвался не сразу.

     - Вовка! Володя! Капитан, у меня осталось с десяток бойцов! Ты слышишь? Ты понимаешь? Это же пиздец, Вовка! За что? Почему?

     - Прекратить истерику, лейтенант! Собирай всех и, пока тихо, к КП подтягивайся, скулить потом будем. Если сможем. Какого хуя нам эту отсрочку устроили? Что там у тебя видно?

     - Попрятались, суки. Но скопились за левой скалой, той, что под Стасом. Кстати, что с ним?

     - Молчит Стас. Думаю, их выбили всех, - чуть помолчав, ответил Николаев. - Что еще видишь?

     - Похоже, на самом выходе из ущелья, на той тропе, что мы минировали,  у них командиры собрались. Думаю так, что-то у них не пошло. Ладно, капитан, у меня раненых много. Собираемся. Подтягиваемся к тебе. Дай Бог, чтоб не кинулись еще хоть минут десять. - Взводный отключился.

     Подойдя к своему укрытию, Владимир увидел, что там сидит замкомвзвода Терентьев. Сержант при виде командира попытался вскочить, капитан махнул рукой и присел рядом.

     - Ну, что у нас, тезка? - Сержанта тоже звали Володей.

     - Раненых восемнадцать. Из них тяжело - шесть. Санинструктор убит. В живых нас с вами вместе семь человек. Все они тут, - показал он рукой на соседний окоп.

     - Нет больше роты, сынок, нет ребят, - опять почувствовав себя глубоким стариком, ответил капитан. - И эти, почему они отошли? Ведь уже все, уже прорвались! Блядство-то какое! - заорал Николаев.

     Сержант равнодушно пожал плечами. Похоже, его это совершенно не волновало. Потом он встрепенулся.

     - Гляди, командир, гляди! Что это?!

     Выглянув, капитан увидел идущую в их сторону фигуру,  размахивающую белой тряпкой.

     - Парламентер, похоже. Очень интересно! Сейчас я свяжусь с командованием, пока он ползет.

     Боевик, видимо, не очень надеясь на силу парламентского знака, пробирался весьма осторожно. Ожидая выстрела, он прятался за все попадающиеся на пути валуны.

     Вызвав комполка, капитан каким-то будничным голосом доложил обстановку. На мгновение воцарилась тишина, потом полковник взорвался:

     - Как нет роты?! Что значит - около тысячи боевиков? Капитан, вы что там?!

     - Не кричи, полковник, - негромко прервал его Владимир, - я же говорил начштабу, да и тебе, Каримов же видел их. Видел! Он не первый год в горах. А вы? «Не может быть! Поддержка утром». Каким утром,  полковник? У меня из сотни осталось… хорошо, если два десятка солдат, способных воевать. Нет больше третьей роты, вычеркивай. - Переждав взорвавшегося матом полковника, он так же размеренно и равнодушно сказал: - Парламентера нам духи выслали. Не знаю, правда,  зачем. Хорошо, высылайте авиацию, хотя… Каримов говорил, тут это не поможет. Они на склоны уйдут. Ладно, выясню, в чем дело, доложу. Хорошо, я скажу потом. Отбой, полковник. Привет начштаба! - Машинально сунув трубку снова в карман, капитан произнес, глядя на сержанта: - Вот так-то, сынок.

     В это время с оставшимися бойцами подоспел и комвзвода. Сам Алексей был ранен в левое плечо, повязка набухла кровью и почернела. Тяжело опустившись в окоп, он несколько секунд молчал, переводя дыхание. Потом просто сказал:

     - Это пиздец!

     - Я уже это слышал, - устало махнул рукой Николаев. - Что там у тебя с составом?

     - Тяжелых пока оставили, раненых девять, в живых тринадцать. Всех привел с собой. Что делать-то будем, командир?

     - А вот сейчас и узнаем. – Заметив, что парламентер подошел уже почти вплотную, Николаев выпрыгнул из окопа и крикнул: - Не стрелять!

     Пройдя чуть навстречу карабкающемуся по склону боевику, капитан  остановился и, достав сигарету, прикурил, стоял молча. По внешнему виду духу было далеко за тридцать. По его смуглому лицу, с уже тронутой сединой бородой, скатывались отчетливо видимые капли пота. Когда парламентер подошел вплотную, капитан поморщился, запах пота был какой-то звериный, острый. Из-под надвинутой на лоб банданы поблескивали настороженно угольно-черные глаза. Смотрел боевик, надо сказать, без страха, скорее - злобно. Капитан молчал.

     - Командир, Джохар миня зовут. Говорить с тобой прислали. Кривой Черкес прислал. Зачем здесь воюешь? Зачем гибнуть хочешь? Есть вариант: мы живы, твои живы. Давай порешаем?

     - Джохар, говоришь? И фамилия, конечно, Дудаев, - устало улыбнулся офицер. - А поговорить… Что ж не поговорить. Говори. Я вижу, ты русский язык хорошо знаешь.

     - Знаю. В Харькове учился. Неважно, - отмахнулся бандит. - Тут нам выйти надо, понимаешь? Равнину надо, ждут нас. Зачем солдат своих губишь? Видишь, сколько нас и сколько вас.

     Цепкий взгляд боевика во время разговора безостановочно шарил за спиной у Николаева. Очевидно, он пытался прикинуть, сколько же у того солдат. Но в пределах видимости было только с пяток ячеек, и из каждой, настороженно поводя за малейшим движением духа, торчал автоматный ствол.

     - Нельзя вам в долину, ребята. Никак нельзя.

     - Как нилзя, пачиму нилзя? Очин надо, панимаешь?

     - Приказ у меня. Не ждут вас там. Никак не могу пропустить.

     - Слюшай, умно слюшай. Нас тысяча! Мы пройдем. Резать будем, грызть будем, пройдем. Да! Кривой сказал, поговорить, порешать. Ум имей. Зачем тибе смерть?

     - Да не могу я сам, офицер я. Приказ есть.

     - Труба, вижу, есть. Звони сваи камандир-чмондир, скажи - Кривой говорит - всем смерть будит. Да?

     - Хорошо, посиди пока тут, отдохни. Не бойся, я вернусь.

     - Ни нада мине атдахни, я ни устал и ни баюс вас! Рвать буду, резать  буду, если не уйдешь, - вращал глазами боевик.

     - Да понял я. Понял, остынь, Рембо кавказское. - Капитан так же неторопливо вернулся в свой окоп.

     На него вопросительно смотрели Леха и сержант. Тяжело вздохнув, Владимир передал им суть разговора.

     - Думайте пока, я на связь. - И вызвал штаб.

     Там уже все были в сборе, ответил Владимиру сам командир полка.

     - Пропустить, говоришь? Сколько бойцов в наличии? А раненых? А бандюганов? - Выслушав доклад и тяжело вздохнув, полковник сказал: -  Подожди минуту, не отключайся.

     В трубке раздался неразборчивый гул множества голосов. Отстранив трубу, Владимир приказал:

     - Лейтенант, организуй пока доставку тяжелых сюда. Возьми людей и всех, всех сюда собери.

     Леха кивнул и, выбравшись наверх, оправился выполнять. Расслышав голос командира полка, капитан снова приложился ухом к телефону.

     - Значит, так: авиации сейчас нет. Черт-те что там творится, но вылететь не могут. Нет топлива! Бардак, конечно, но с этим разберутся. Подмоге мы тут приказали ускорить темп, может, к вечеру успеют. Я понимаю, что это не выход. Людей у тебя практически нет. Поэтому слушай приказ, капитан. Протяни переговоры, сколько сможешь, и выводи людей! Спасай солдат, Вова. Пусть, если что, идут духи в долину. Хрен с ними! Мы встретим. Но только учти: тебе нужна фора во времени! Иначе догонят и положат всех. Понимаешь, капитан?

     - Я-то понимаю, полковник. Поймут ли они? Да и тогда, за что я людей положил? Чтобы эти бляди снова победу праздновали? Чтобы снова издевались их журналюги купленные? Беспомощность им нашу снова показать, полковник?!

     - Ты мне это брось, капитан! Приказ ясен? Доложишь итог. Я здесь на связи. Буду ждать…

     - Ну что там, капитан? - робко поинтересовался сержант.

     - Все хорошо будет, - рассеянно ответил Николаев. - Смотрите тут. Я пошел с абреком говорить.

     - Ну как, порешал камандыр? Что делать будим? Давай тиха, мирна уходи, да?

     - Как тебе сказать? В принципе я мог бы пропустить, но у меня раненые, надо нести. Вы же в спину упретесь, и тогда точно конец нам. Тут-то мы на высоте, зубы поломаете.

     - Зачем говаришь-шмарадишь чипуху, да? Мы сказаль, не будим рэзать!

     - Знаю я ваше «не будем», - попытался улыбнуться капитан. – Короче,  так: сейчас половина третьего, в пять часов выходите, мы уйдем. Раньше - нет! Это мое последнее слово, так и передай.

     - Зачэм пять? Сичас давай уходи. Быстро-быстро уходи, слюшай. Не будем догонять. Мамой клянус!

     - Знал бы я твою маму… - устало ответил Николаев. - В пять часов мы уходим. Все! Разговор окончен. Если будете согласны, вот номер, звони. - Он продиктовал цифры, справедливо полагая, что это уже не секрет.

     Боевик, зло буркнув что-то себе под нос, резко развернулся и почти бегом отправился восвояси.

     Вернувшись на высотку, капитан увидел, что за ближайшим валуном уже развернут походный лазарет. Несколько десятков тяжелораненых бойцов лежали без сознания. Их неумело перевязывали те, кто еще мог это делать. Стоны и вскрики, казалось, шли со всех сторон. Терпко пахло кровью и страхом. Лейтенант, обильно перемотанный (очевидно - поверх старого) бинтом, увидев подходящего командира, печально сказал:

     - Ну вот как-то так, капитан. Сам видишь. Что там духи?

     - Пройти хотят, что…

     - Да вот хрен им! - Алексей вскочил.

     - Тихо! Не пыли, не все так просто. Кури пока, подождем, что нам скажут. - Николаев вызвал штаб. Доложив полковнику о переговорах, он с минуту внимательно слушал, потом сказал: - Хорошо, я сообщу.  

     Офицеры сидели молча, не глядя друг на друга, и курили…

     Звонок раздался спустя долгих двадцать минут. Вышедший на связь Кривой Черкес тоном, не терпящим возражений, сказал, что его отряд выступает через час, и тут же отключился.

     - Ну вот и все, Леха, а ты боялся, - криво усмехнулся капитан.

     - Ты что-то придумал, Вовка? - совсем не по-уставному спросил его друг.

     - Что тут думать? За час мы не уйдем. Догонят сразу и всех вырежут. На равнине мы им не соперники, как-то вот так, да. Выход лично я, как командир, вижу один. Так что слушай мой приказ, комвзвода. Ты берешь всех, кто сможет идти, ну еще, может, несколько наименее тяжелых - с собой. Собери-ка мне весь личный состав, - обратился он к напряженно слушавшему их сержанту.

     Тот побежал вдоль окопов. Взвившийся было при первых словах Николаева, лейтенант тяжело опустился на место.

     - Вот так-то правильно. Сообразил? Вы-то и то не факт, что уйдете. Помнишь дорогу, что ниже километра на три снова в горы уходит? Сворачивайте на нее, боевикам в долину надо. Авось пронесет. Ты не о себе сейчас думай, а  о них, - кивнул Владимир головой в сторону раненых.

     Лейтенант упрямо молчал, гоняя желваки по осунувшимся скулам, когда командир роты сказал о своем решении собравшимся вокруг него солдатам, наступило тяжелое молчание. Капитан обводил взглядом лица  этих пацанов, которые стали для него такими родными и близкими. Нахмуренные лица парней были решительны. Никто ничего не сказал, все стояли молча, только еще теснее сплотив свои нестройные ряды. Несколько раненых бойцов, из тех, кто еще мог кое-как передвигаться и держать оружие, потихоньку влились в строй стоящих товарищей. Капитан молчал, мучительно болело сердце, щипало глаза, почему-то пересохло во рту…

     - Спасибо вам, ВОИНЫ! - только и смог сказать он. И, стянув с головы пилотку, вытер ставшее вдруг влажным лицо.

     Потом Николаев уже спокойно доложил командиру полка о принятом им решении и причинах, побудивших его отдать именно такой приказ. Полковник, сначала взъярившись, притих, а в конце разговора сказал:

     - Эх, Володька! Какая же она порой сука, эта жизнь! Я сейчас отдаю команду артбатальону быть на связи только с тобой! Сам давай цели. Это все, чем могу помочь, - тихо закончил он.

     Леха уходил молча. На наспех сделанных носилках они уносили троих. Может быть, и хорошо, что остальные раненые были без сознания, иначе Николаев не знал, смог бы он видеть их глаза. Оставшиеся с ним солдаты тоже молча занимали свои укрытия, разговаривали неохотно, в основном делили боезапас. Как-то не  очень геройски все это выглядело. Буднично. Устало. Безнадежно. Потухшие враз взгляды, казалось, смотрели куда-то вглубь, в себя.

     Капитан вызвал артиллеристов. Там уже знали все. Голос его знакомого, майора Вячеслава Прохорова, звучал негромко. Владимир рассказал ему о своем плане, дал координаты места скопления боевиков и предполагаемого маршрута их продвижения. Но предупредил - огонь только по его команде, чтоб раненые смогли отойти как можно дальше.

     - Я понял, Вовка! Постарайся все же…

     Тишина длилась еще полчаса. Боевики так и стояли, не делая вроде попыток продвинуться, когда с того склона, на котором раньше располагался взвод Стаса, раздались выстрелы.

     - Ну, вот и все! Суки рваные, «мамой клянус»! Нет у вас матерей,  уроды! Все, пацаны, воюем! - Быстро нажав клавишу, капитан  прокричал: -  Славка, начинай! Все! Крой их, блядей!

     Снова знакомый шелест снарядов, и тяжелые, рвущие слух разрывы. Выглянув, он увидел, что стоявшие до этого группами боевики рассредоточились и, прижимаясь к стенам ущелья, кинулись вперед. Впрочем, особого выбора у них не было, позади сплошной стеной вставали разрывы. «Эх, чуть ближе бы надо было начать класть», - подосадовал про себя Владимир, но было уже не до того.

     Боевики сверху плотно поливали огнем, бежавшие в атаку тоже приближались удивительно быстро. Времени уже не оставалось, только стрелять. Стрелять, стрелять и стрелять! Пока он мог делать это. Вся картинка боя сузилась до сектора, который капитан видел перед собой. Он слышал автоматы солдат. Но это было все, на что он сейчас был способен. Он стрелял!

     Уже снова были видны выкаченные в бешеном напряжении глаза ползущих и бегущих по склону бандитов, все заканчивалось слишком быстро. Ну не было у Николаева времени, а может, и опыта, подумать о том, что их могут обойти! Не всемогущий же он, простой капитан Российской армии. Краем сознания Владимир все-таки улавливал, что стихают один за другим автоматы его солдат. Они погибают! Пацаны его третьей роты, простые российские мальчишки, не давшие боевикам возможности нагло обмануть себя. Он гордился ими! Он плакал! Кричал матом, стрелял, уже почти оглохнув и ослепнув от захлестнувшей его боли и ярости. Но все же он нашел, он нашел достойный выход.

     Скатившись на дно окопа и отбросив не нужный пока автомат, он снова нажал кнопку вызова. Гудки, казалось, тянутся бесконечно! Он грыз зубами уголок трубки в нетерпении, он плакал уже в голос! Он молил, наверное, Бога, и тот сжалился, услышал!

     - Славка! Вызываю огонь на себя! Ты понял друг?! Огонь на себя! Сейчас! Немедленно! Прощай!

     Торопливо вставляя в автомат последний рожок, он с надеждой прислушивался. Он торопил летящую смерть. Он желал ее как берсеркер, как воин, для которого за этой высоткой - земли нет!

От тишины страшно болела голова, от той тишины, которой казался наполненным ему сейчас этот стреляющий и взрывающийся мир. Одним движением выбросив свое сильное тело из окопа, он прижался к этой чужой земле – земле, в одночасье ставшей для него клочком Родины.

Он чувствовал, как в страхе дрожит эта земля! Он слился с ней, с этой пропахшей кровью и порохом чужой, но такой родной вдруг землей.

И капитан Николаев - этот не достигший своего тридцатилетнего рубежа офицер Русской Армии - услышал!.. Он услышал даже не шелест подлетающих снарядов, это они так поют, когда проходят мимо, он услышал шорох, он успел понять! И тут земля, в последний раз вздрогнув,  взорвалась…

     И что из того, что ни он и никто из его солдат так и не узнали, не увидели, как в пламени и грохоте разрывов погиб основной костяк банды? Как торопливо улепетывали обратно в горы чудом оставшиеся в живых «воины Аллаха»… Пусть они не видели, как где-то вдалеке уже  остановились и с надеждой прислушиваются к канонаде оставшиеся в живых их друзья… Пусть неведомо им, что подмога была так близка. Что, узнав о положении их роты, весь оставшийся путь десантура проделала бегом. Пусть!

     Они ведь были! Они есть! И, даст Бог, они всегда будут - простые офицеры и солдаты нашей армии!

     Вы с нами, пацаны…