Ящик!

[Скрыть] Регистрационный номер 0305936 выдан для произведения:
Ящик!
(В.Исаков)
     Сидел в своей скромной мастерской за большим столом-верстаком пятидесятых годов. Мой друг директор школы уже было хотел пустить его старую  душу на дрова для гаража. Но я попросил подождать. Он подождал за пачку английского табака ха-ха-ха! Стол был школьным долгожителем из кабинета химии. Позвонил другому другу, начальнику грузоперевозок   фирмы и фургон с грузчиками появился через полчаса у школы. И уже через десять минут стол стоял у меня монументом в мастерской. Древний, массивный с двумя тумбами из настоящего дерева олицетворяющий на то доброе время стабильность и уверенность в нашем образовании: оно было лучше всех в мире. Не повезло стране и её образованию с Фурсенко и Горбачевым, жаль матушку РОССИЮ. Ой, не перед ночью будут упомянуты эти фамилии! Так стол для химических опытов превратился в верстак. Через увеличительное стекло лампы  рассматривал только что сделанную рукоятку для ножа из рога лося! Сори, получилось симпатично. Иногда заходят заезжие молодцы и торгуются за мои ножи до хрипоты. Не ведают ребятки, что я продаю их всего – то за пять рублей и только в том случае, если человек мне интересен. Развалившись в своем семидесятых годов потертом кресле, хвалил себя. Эта процедура  бывает  ну, крайне  редко,  может раз в три года  по обещанию. Дело в том, что мастер (порой   меня  так  зовут, хотя в основном Валентинычем) всегда видит в своих работах  недоделки и шероховатости. А вот друзьям  нравятся всё, что делаю (три  раза ха-ха-ха): хоть кружка из капа, хоть колечко на мизинчик из камешка - змеевика для жены друга в подарок и всякое разное. Неожиданно в помещение зашел, лучше сказать ввалился друг - Семеныч. Так его могут называть только друзья! А для остальных, уважаемый Владимир Семенович! В зале бокса просто,скромно и демократично Кувалдой за мгновенный и страшный по разрушительности(проминал "грушу" до середины) удар.Не раздумывая со всего маха плюхнулся в своем с иголочки костюме на табурет, покрытый пылью в палец, даже не заметив её. Да уж! Увидеть таким  Семёныча не каждому  дано, я вот впервые! Бледность и тремор в руках поверг меня в шок: удивил! Сидел и молчал,глядя на почти уже подметенный пол: после работы  провожу  уборку. Не успел! Пришлось встать. Подошел к навесному шкафчику. Торжественно достал  лафетничек с  прозрачной жидкостью двойной перегонки. Хотя знал, что Семеныч не пил и не курил, считая это человеческой слабостью. Но тут серьезный  случай! Из глубины деревянной ёмкости прихватил банку с солёными груздями и два граненых стакана. И ещё осьмушку хлеба в целлофане да шмат сала с мясными в палец прожилками. Для открытия  ворот  памяти  алкоголя на первое время хватит. Всё эту красоту поставил на край стола, предварительно укрыв столешницу прошлогодней газетой. Налил в стеклянную душу  двести грамм отмычек от замков памяти и поставил перед Семенычем. Посмотрел на друга, тот кивнул в знак согласия. Не раздумывая взял громадной ладонью,словно, варежкой стакан и без предисловий кинул в себя содержимое. Вилка лежала нетронутым грузом на столе. Удивился! Да уж, видимо, прижало мужика до нельзя! Налил второй, и уже хотел  было спросить, что случилось, как повторился первый  вариант. Подошел к шкафчику и достал уже непочатую бутылку первопрестольной. Демонстративно налил третий. Его постигла трагическая участь первых двух. Семеныч удивлял меня всё больше и больше. Он аккуратно поставил стакан и тяжко с шумом вдохнул через кусок вкусно пахнущего на всё помещение чёрного хлеба воздух. Лишь после тройной дозы, вилка мелькнула у него в руке. Только сейчас друг оторвал от пола взгляд и посмотрел на меня. Аж током передернуло: увидел перед собой не спокойный и в любой ситуации всё понимающий уверенный в своей правоте взгляд бойца, а глаза затравленного и загнанного в угол зверя. Успел налить себе, как Володя взглядом попросил ещё добавку в стакан. Критически посмотрел на лафетничек, и остаток водки в бутылке: не хватит!  Достал из чрева верстака заначку (французский коньяк  для торжественных моментов) больше алкоголя в мастерской не было. После водки, коньяк приятно обжег язык. Семеныч почти не закусывал, но и не пьянел! Вот это да! Эх, не сладко было мужику, не сладко! Он сидел трезвым, как стекло и поникшим  подрубленным на корню дубом. Первый раз за десяток лет с лишним дружбы увидел в глазах друга растерянность. 
Ткнул вилкой  в мои отборные грибы и прожевав самый лучший груздь, не оценил, стал говорить.  Рассказ  его был  сбивчив и речь тороплива. 
_ Понимаешь, Валентиныч!  Ты  уж извини,  больше  не с кем поделиться!  Ты же могила.
Я сидел и заворожено слушал. Да! Это была исповедь влюбившегося  в свои шестьдесят лет  мужчины. Ко мне многие заходят на огонёк со своими бедами. Может тому чай виной, который делаю из смородины,цветов шиповника и иван – чая, или мои советы?!  А может всё гораздо проще!? Я умею слушать, не перебивая и не выспрашивая  по мелочам.  И потом не сужу человека: на всё  воля  БОЖЬЯ! Семеныч начал свое  повествование,  я даже забыл закрыть бутылку, она родимая  так и стояла  на верстаке, выдыхаясь.
« Приехал с Питера на вокзал: был в командировке. Попрощался с обаятельными девчонками – проводницами и почти бегом помчался к стоянке такси: ужасно не хотелось обременять  друзей просьбами о моей  встрече в такую рань. Доплатив  таксисту  - « настоящему  грузину»  за скорость   ( «Слюшай, да!  Дамчу, да на своей ласточке!  Мамой  клянусь, да! Спасыбо,  скажеш  дарагой, да!»)  Помчались  на  «убитой»  «шестерке» домой:  станция  от города в семнадцати  километрах.  Накинул  джигиту  на  маслице  для  кусочка  хлебушка «стольничек», чтобы  по пути успеть  заскочить в цветочный  магазин».
Семеныч  не хмелел и продолжал автоматически, не замечая  вкуса, хрустеть  калиброванными  с майонезную  баночку  груздочками. 
«Моя  любимая  женщина  очень любит  нежные лилии.  Она чем – то была  похожа на них! Может своим чарующим запахом кожи или может касанием сахарными устами нежно – нежно моих  губ. А может дыханием, когда  обвив мне  шею руками,  прижималась,  предано глядя в глаза, шептала: « Любимый  мой,Володечка!». От этих слов я пропадал,  словно падал отвесно ласточкой в пропасть».
Семеныч  спросил  у меня  сигареты.  Он не курил!  Вот же засада, я тоже не курил. Он замялся, покраснел. А  я  не перебивая стал слушать дальше.
«Фонарные  столбы  тускло освещали трассу и  мелькали  за окном  с чёрными тенями- призраками. С опаской глянул на спидометр «шестёрочки», стрелка спидометра шла  неуклонно вниз. Лихой  парень  улыбался  через  седеющие усы,  изредка  поглядывая  на меня.
_ Что страшно генацвали, да?!
В ответ спросил.
_  Уважаемый! Когда будешь крылья выпускать и шасси убирать?! 
Доехал домой! У меня в руках  лежал куль серой упаковочной бумаги,а в ней цветы дабы не заморозить. Забежал к себе в квартиру. Бросил чемодан на пол и руками  карманника  выудил  из его чрева объемный  цветной  фирменный  пакет с  покупками  – гостинцами для любимой».
Володя икнул  неожиданно, но я так и не видел в  его глазах опьянения. Да уж! Зацепило  мужика!  
_   Почти бегом  в машину и к  любимой, вот Валентиныч так  хотелось её  увидеть.»
Он  улыбнулся, словно, ребенок и мне стало грустно за эту стальную гору мышц.
 « Перед  металлической дверью подъезда  сдернул серую обертку, будто паутину с серого дня. Тут  кто – то вышел из  подъезда и я ветром скользнул  внутрь. Бегом  наверх к заветной двери. Стоял  школьником,а запах лилий мгновенно наполнил  площадку. Медленно утопил кнопку звонка, услышал шум открывающегося замка и дверь распахнулась. Передо мной стояла моя самая  красивая женщина в мире. Бархатные губы через  охапку  чистоты  лилий и слова! Боже, как  она говорила: « Мой, Володечка! Любимый!».  Через десять минут она устроила показ мод, ей так шли платья, которые  купил для нее.  Угадал  с размером: посвятил хождению по магазинам  почти полдня в  Питере  в поисках   украшения  женственности и красоты  любимой. Брат, веришь!  Она  была моей  Королевой, длинные волосы  мантией величаво лежали  на печах. Ей, только  не доставало короны! Знаешь, прости Валентиныч за интимные  подробности, преданно любил! И мне всегда так нравилось целовать маленькую родинку под левой лопаткой у неё на спине». 
Тишину мастерской вновь,как кусок мяса топором, разрубила пополам икота. Семеныч торопливо  извинился.  
«Валентиныч,  понимаешь брат! Мне надо было срочно на работу: отчеты, да и неудобно шефа подводить: обещал помочь. Вот день и пробежал белым пуделем по зеленому  газону. Позвонил  любимой лишь вечером в двадцать один час тридцать минут, попросился в гости. Она спокойно с чуть прохладой в голосе прошептала в трубку:« Извини, я так устала за день!».
_  Валентиныч, прости,  обнови рюмочку.  Вкусный  у тебя  коньяк. 
 Он никогда в жизни не был  халявщиком. Ушлые ребята на шермачка приходили ко мне в мастерскую только один раз и всё: выгонял. Семеныч заволновался, видимо, в своей  исповеди переходил к самому основному.
« Ранним утром поехал к любимой, не хотел ждать приличных девяти часов утра, когда  все добрые  хозяйки в выходные только вставали с постели. Мне открыли, но какой  - то холодок промелькнул у неё в глазах. У нас был свой ритуал: как только приходил, она поила своим вкусным чаем. Прошел на кухню и застыл от удивления.  На белой скатерке стола одиноко по центру стоял ящик с вишней». 
Володя тяжко вздохнул и замолчав  на минуту сжал пальцы в кулаки – кувалды.
« Я вопросительно посмотрел на неё. Моя  Королева, чуть изменившись в лице, тут же стала тараторить оправдываясь:" Понимаешь! Вот сразу  перед твоим звонком в двадцать минут десятого друг моей сестры (она же в отъезде)принес этот ящик. Не заходя в комнату, в прихожей отдал мне его в руки и ушел!". 
Я  вспомнил этого рослого молодца метр с шапкой на голове в прыжке. Месяца два  назад мы  вчетвером (сестра любимой вместе со своим продавцом овощей)сидели за уютным столом вместе: ели гуся, смеялись».
Семеныча стало развозить. Конечно!  На голодный  желудок и такое  количество  алкоголя, удивляюсь, почему раньше не сморило?! Попросил друга встать, и « на минутку прилечь и чуток отдохнуть» на мой старенький от времени кожаный диванчик.Тот стоял во второй комнате мастерской: она была предназначена для посиделок с друзьями. 
Положил  Семеныча, укрыл ярко оранжевым пледом. Он всё старался закончить свою  грустную историю, хотя  его речь была похожа на бессвязное бормотание. Сел рядом  на резной венский стул: подарок друга - краснодеревщика. 
_  Валентиныч, брат! Оказывается, моя КОРОЛЕВА стоит всего – то ничего!  Маленький фанерный ящик какой - то сраной вишни! Она, Ё, устала в десятом часу вечера,круто! И представляешь ещё и призналась случайно наивная душа, что дочь вечером отправила к бабушке с ночевкой. Наверное, чтобы всю ночь перебирать вишню на пару с басурманином. Валентиныч, ну, что ей не доставало?! Она меня  за дурака держит?Уставшая! После моего звонка, видимо, сразу позвонила загорелому  ушлёпку, тот и приехал! Разве так можно?!
Он скривил губы, будто ночью  сослепу случайно ступил в кучу дерьма. В омерзении  уже совсем сонным голосом прошептал в тишину комнаты: «Брат,я же её любил больше жизни!».
 Я сидел и смотрел на спящего друга. Рядом с диваном на всякий случай поставил  стакан воды для гостя. Круги воды плясали в нём от храпа Кувалды. Спящий Семёныч был больше похож не на матерого человека,всю жизнь прожившего волком,а на уставшего от жизни бойца. На человека, которого лишили последней  надежды в этой жизни: крохотного кусочка счастья. 
Я завидовал ему только в одном: он познал святое для меня и для него слово  "Любовь"! Пусть его сдали за ящик вишни. Грех предательства тяжким пудом ляжет на ту грязную в своих поступках и мыслях даму.Ей после того, что она  сделала с Семёнычем уже зарезервировано местечко в восьмом кругу ада, где греют задницы на сковородках предатели. А в этой жизни ей всё вернется слезами и одиночеством. Нельзя безнаказанно топтать грязными ногами самое святое - любовь! Знал, что любовь это БОГ, а БОГА огорчать, поставит на место.
Встал, вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Сел в кресло не обращая внимания на хорошо выполненную  работу.  Включил  старенькую радиолу, лампы в приемнике долго нагревались. Неожиданно из хрипящего динамика услышал песню Ножкина про свою судьбу. Слова бритвой резали на куски душу: дома меня никто не ждал, кроме пса Оргона.
- Я в весеннем лесу пил березовый сок, 
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал. 
Что любил - потерял. Что имел - не сберег. 
Был я смел и удачлив, а счастья не знал.

На душе от исповеди Семеныча было муторно: продолжать работу уже не хотелось. Позвонил друзьям и пригласил к себе. Попросил  привезти водки и сигарет, чем удивил своих.
© Copyright: Владимир Исаков, 2015
Свидетельство о публикации №215080602027