Я к Вам пишу

Конец семидесятых.

И я такая молодая! В голубом сарафанчике, довольно коротеньком, на ногах оранжевые с пряжками тапочки.

Сегодня лето, понедельник.

Спешу на работу.

Говорят, понедельник – день тяжелый, только не у нас.

Я – почтальон. Подменный почтальон – значит, каждый день у меня другой участок, а одна из девчонок на выходном.

Так вот – понедельник самый легкий денек в буквальном смысле этого слова. Выходит только одна газета «Правда». Доставить ее до получателя – это, что прогуляться налегке.

В другие дни периодики всегда полно, кипы для каждого многоквартирного дома получаются огромными и тяжелыми.

Машину дают редко, приходится несколько раз возвращаться в отделение, ведь руки всего две, как ни странно.

Так, все готово. Плюс три пенсии…

- Девчата, разбираем конвертики! – кричит заведующая.

Сегодня они симпатичные – улыбающееся солнышко на голубом кусочке неба, это не какой-нибудь скучающий ученый или Владимир Ильич. Распространяем конверты, потом небольшая премия к зарплате.

У меня нынче второй участок,  бабушкин. Бабушкой ласково называем нашу Ольгу Васильевну, за глаза, конечно. Но задору ей не занимать. Учит нас молодых, как всегда быть довольной своим мужем. Это женский секретик, поэтому раскрывать его для всех не буду.

Единственное, что огорчает – встреча с маленькой собачкой Тобиком. Он никак не хочет со мной дружить.

Захожу в злополучный двор.

Легок на помине, уже несется навстречу ко мне.

Мальчишки гоняют мяч.

- Ребята!

Они на минуту отвлекаются от игры. Зная о моих отношениях с Тобиком, зазывают его в ближайший подъезд. Потом мы меняемся местами.

Вот и последний.

Перевожу дух. Со скоростью звука рассовываю газеты по ящикам.

Да, еще пенсию Чумаковой, едва не забыла.

Звоню в двенадцатую квартиру довольно долго, никто не откликается.

У Анны Николаевны больные ноги.

Видимо, Славы, ее внука, нет дома.

Пожилая женщина не нахвалится им. Славушка – ее свет в окошке. Только и разговоров, что о нем.

Я всегда вежливо выслушиваю эти рассказы за чашкой чая.

Слава, ничуть не смущаясь, только улыбается нам, иногда вставляя интересные факты из своей положительной биографии. Получается, что он во всем хорош. Повезет же какой-то счастливице!

Никак не могу привыкнуть, что эти милые старушки настойчиво суют копеечку, приговаривая – на конфетки!

Чем выше пенсия, крупнее монетка, например – в пятьдесят копеек, а, если в семье двое пенсионеров, пожилая чета, то и целый рубль.

Когда не удается быстренько убежать, приходится брать, чтобы не обидеть.

Анна Николаевна, тяжело шаркая, наконец-то появилась в проеме за цепочкой, потом впустила.

- Сегодня давление скачет, Славушку за таблетками отправила, закончились.

Я даже рада, что ей не до чая. Вручаю пенсию.

- Вы не провожайте, я захлопну!

При выходе из подъезда, замедляю шаг, выглядываю на улицу.

Тобик дремлет в тени под скамейкой.

Хитрюга, почувствовав мой взгляд, тут же вскакивает и с лаем бросается на меня.

Едва успеваю прикрыть тяжелую дверь.

Так и стою, держась за ручку, для надежности.

Мне показалось, прошла вечность, прежде чем прекратился этот дотошный лай.

Рука сильно затекла, и другая занята.

Кто-то с силой дергает всю меня с обратной стороны.

Я вываливаюсь к нему в объятия.

Солнце ослепляет глаза, не сразу узнаю Славу.

- Привет, ты от нас? Извини, я не ожидал, что тут кто-то есть - он гладит меня по плечу.

- Да, нормально всё! Прячусь от Тобика.

           Мальчишек и след простыл. Двор опустел.

            - В этой суматохе и про конверты забыла – показываю ему пачку.

- Я куплю все.

- Зачем тебе так много?

- Мне очень нравится одна девушка. Хочу покорить её сердце.  Буду посылать ей каждый день письма, может быть, она обратит на меня свое внимание. Я даже стихи писать начал.

- Завидую ей, бери, здесь их тридцать штук.

- Спасибо. Пойду бабушку спасать – он потряс прозрачным пакетом с лекарствами. Придерживая передо мной дверь, добавил – там всё спокойно, нет его, беги.

- Пока.

Я постаралась быстренько ретироваться отсюда.

Через два дня оператор Мила принесла мне письмо.

- Алёнка, тебе вот, до востребования – удивленно смотрела она на меня, протягивая конверт.

Мне улыбалось солнышко в голубом небе – двадцать второе отделение связи, почтальону Алёне. Очень аккуратно был выведен индекс. Я всегда обращала на это внимание, у меня самой криво получалось.

«Я к Вам пишу, чего же боле?»… - писал Слава. Дальше его стихи, коротенькие, но очень ласковые.

Со временем писем скопилось ровно тридцать.

Какой девушке не понравились бы такие признания?

            Да, Славушка был замечательным, но только для своей бабушки.  Пока для неё.

Потом он встретил ту единственную.

        Сейчас мы подруги.

Письма я хранила. Первое время не раз перечитывала в минуты накатившей вдруг грусти.

Началась и у меня семейная жизнь, стало не до глупостей.

«Не правда, тётенька» - возражу себе сейчас.

Глупости можно совершать, небольшие, буквально – малюсенькие, чтобы они не навредили нашим близким.

Эти «солнышки на ясном небе» где-то у меня лежат. Выбросить их не могла, точно знаю.

Пододвинула стремянку к антресолям, заглянула в самый дальний угол, достала коробку.

«Я к Вам пишу, чего же боле?» - всматриваюсь в посветлевшие от времени строки, стараясь разобрать и чего-то не пропустить.

Приподнимаю очки, чтобы смахнуть набежавшую слезу.

Это светлые слезы радости, за них я благодарю Славушку.

2013-05-29