Из цикла «Алма-Ата и алмаатинцы» 90-х

 

История грустная. Ее концовка. И это действительно было. Я - свидетель.

А начиналось все на бравурной ноте. Уж не знаю, какими судьбами в феврале 1983 года мы с Серегой забрели в алма-атинский зоопарк. Было холодно, лежал снег. Мы добрели до вольера с обезьянами, но клетки были пусты. Разочарованные, мы остановились у торца обезьянника, закурили. Торец имел окно на втором этаже, дверь и железную лестницу. Мы курили и пялились на окно. Оно было единственным теплым пятном в сером зимнем пейзаже. Мне подумалось, что это помещение администрации. А еще подумалось, что там, за окном, тепло. Даже виднелось какое-то растение. Глядя на Серегин покрасневший от холода нос, без риска можно было предположить, что мы думаем в унисон. В те времена мы часто думали в унисон.

Неожиданно, быстро идущая по аллее девушка, в длинном черном в талию пальто, свернула к лестнице. Покосившись на нас, она прошла мимо и стала быстро подниматься по лестнице. Остановилась перед дверью, достала ключ и... Тут я понял, что настал момент истины. Хотелось к теплу и к девушке. Времени на раздумье секунда.

- Извините, а где тут можно записаться в обезьяны? ! – нашелся я, с трудом размыкая замершие губы.

Девушка с удивлением посмотрела в нашу сторону.

- О, как!.. – у нее оказался неожиданно грубоватый голос. Но не лишенный приятности. – А чего сразу в обезьяны?

- Чтобы к вам поближе.

Видимо, так уничижительно с ней еще никто не знакомился. А может мы вызвали профессиональный интерес. Я мельком глянул на покрасневшее от смущения лицо друга и понял, что отступать некуда.

- Ну, так что, берете?

- Порядочные обезьяны в такой мороз по улицам не болтаются! – с вызовом ответила она. По тому, как она развернулась в нашу сторону и забыла про ключ, я понял, что мы ее заинтересовали.

- Мы заблудились, хотим погреться!

Она колебалась секунду.

- Ну, заходите!

Поднимая по лестнице, я в действительности думал, что нас пригласили в администрацию. Но это был обезьянник. Вернее, помещение из двух комнат для служителей. В комнате была еще одна дверь, железная, которая вела непосредственно в вольеры. Из-за нее слышались визги, стуки, и бормотания. Словом, жизнь за железной дверью била ключом. Комнаты отапливались огромными батареями, уходившими в обезьянник. От этого было жарко. И смрадно. Не так чтобы совсем. Не для романтичного знакомства. Хотя, учитывая третий месяц дембеля и по молодости лет...

Девушка запаха и вовсе не замечала. Она скинула пальто и как-то буднично накрыла на стол, украсив его бутылкой портвейна. Движения ее были ловкими, отточенными, она явно была хорошей хозяйкой. Привыкшие к пустым магазинам тех лет, мы удивленно пялились на скатерть-самобранку, где горами возвышались апельсины, яблоки, бананы, семечки, орехи, яблоки, огурцы и помидоры. Откуда это все?

- Это мы получаем для обезьян. – Объяснила гостеприимная незнакомка.

Мы повеселели. Оказалось, что жизнь у обезьян не так уж и плоха. Познакомились.

- Галина, можно – Галка!

Мы тоже представились.

Я с интересом рассматривал Владелицу Золотой Шапки. У нее были бескомпромиссно черные волосы и огромные, подведенные карандашом черные глаза - глаза колдуньи, отметил я про себя. Точеная фигурка. Правда, при ближнем рассмотрении она оказалась постарше, чем мне показалось на улице. На вид ей было лет двадцать пять. Нам же было в то время по двадцать. Что, впрочем, не портило очарования знакомства.

- За что пьем? – она изучающее рассматривала нас.

- За любовь!

В то время я был в хороших руках. А мой корешок Серега был одинок. Я всячески старался растормошить его. Но он сидел, и все время смущенно молчал. Вино подняло настроение и раскрепостило. Запах уже не ощущался, да и Галка помолодела. Разговорился Серега. То есть начал бурчать что-то нечленораздельное про армию. Пришлось взять все в свои руки и разговорный процесс перенести в романтическую область. Появилась вторая бутылка.

- А вино тоже обезьянам положено?

- Обезьянам все положено.

Вскоре мы уже общались как старые друзья. Галку от вина понесло. Я понял, что она хочет нас удивить.

- Есть желание обезьян посмотреть? !

Мы как-то неуверенно пробурчали, что мечтаем.

Она открыла ключом железную дверь, и мы очутились среди животных. Обезьяны сидели в клетках. При виде нас, все вокруг еще сильнее загалдело, завизжало, а запахи усилились настолько, что я начал трезветь. Галка вела нас по вольеру и с любовью представляла питомцев. Впервые так близко разглядывая обезьян, с их ухмылками, оскалами и красными отвратительными задами, слушая вопли на самых разных диапазонах, я как-то подрастерял прежний романтический настрой. Время от времени, мой музыкальный слух улавливал иные звуки, звучавшие на фоне гвалта неким диссонансом. Это было что-то другое. Причем звуки приближались. Мы остановились у последней клетки. Я понял, что мы подошли к источнику, потому что рядом раздались страстные вздохи и похрюкивания.

- А вот и мой Бустер! – с гордостью сказал Галка, показывая на огромного шимпанзе. Имярек уставился на нас умными глазами и подозрительно притих. Мы выказали полное дружелюбие. Несколько секунд животное и мы внимательно рассматривали друг друга. От меня не скрылось, что умные глаза Бустера наливаются кровью. Тут Галка, сделав загадочное лицо, шепнула, чтобы мы взяли ее под руки.

- И прижмитесь, увидите, как он меня ревнует...

Мы рискнули. Началось представление не для слабонервных. Огромный самец кинулся на клетку и с дикими воплями принялся исступленно колотить огромными кулачищами. Мы отшатнулись от Галки и от клетки. Серега заткнул уши. Я невольно бросил взгляд на стальные прутья, чтобы оценить их крепость. Тем временем Галкин дружок стал с такой скоростью метаться по клетке и орать, что я уже забеспокоился за его здоровье.

- Он не разобьется?

- Сейчас успокою. Отойдите подальше.

Мы тут же с удовольствием удалились метров на десять. Галина достала яблоко, и протянула Бустеру. Как по волшебству животное притихло. Яблоко было проглочено в присест. На морде появилось выражение нежности, глаза затянуло поволокой. Вытягивая губы трубочкой, он что-то бормотал, жалобно причмокивал, старался губами облобызать Галкину руку. Огромный Бустер буквально прилип к клетке, распластавшись перед Галкой, словно цыпленок табака на сковородке. Она гладила его по голове, дергала за уши, щекотала грудь. Еще недавно эта устрашающая гора мышц готова была разнести клетку. Теперь же перед нами был ласковый и беззащитный котенок.

- Бустер, успокойся, мой маленький! Только тебя я люблю. Никто мне не нужен! – обманывала Галка, а шимпанзе верил.

Самец жалобно мычал, что-то страстно бормотал, требовал еще доказательств. Глядя, с каким обожанием Бустер смотрит на Галку, я поразился: это был человеческий взгляд, кроткий и нежный. В ход пошел веский аргумент - предусмотрительно прихваченный апельсин. Доказательство с огромным удовольствием было принято и тут же съедено. А мы с огромным облегчением покинули обезьяний мир. После вольеры, запах в помещение казался почти горным. Мы налили и с радостью выпили за братьев меньших.

- Он раз меня чуть не трахнул, - разоткровенничалась Галка. – Я плохо закрыла дверцу его внутренней клетки и принялась убирать вольер.

Мы слушали как зачарованные. Не каждый раз подобную историю рассказывает один из главных участников.

Бедная Галка и пикнуть не успела, как самец шимпанзе оказался около своей хозяйки. Она пыталась выскочить, но Бустер схватил ее огромными лапами за предплечья и прижал к клетке. Рукава лопнули, показалось тело. Обнаженка только подогрела Бустера.

- Как мужик меня тискает, губами щипает за плечи, за голову, а я пошевелиться не могу, у него хватка стальная! – Галка при этом обнажила свои прекрасные руки и показывала места, где когда-то были синяки. Мы с удовольствием разглядывали Галкины руки.

Ржали как кони, когда она описывала, как ее напугала его эрекция. Вырвалась Галка хитростью, скинула порванную блузку и сунула ему в морду. Пока он в замешательстве пытался осознать, что бы это значило, выскользнула из клетки.

Вскоре, к нашему неудовольствию, в дверь постучали. Вошла приятная пожилая, (как нам в то время показалось, хотя ей может было чуть больше сорока) русская женщина. В отличие от Галки, блондинка. Это была тетя Нина, Галкина мама. Тоже работница зоопарка. Хозяйка канареек, попугайчиков и прочих мелких пернатых. Словом, рабочая династия. Она красноречиво указала Галке на стену, где висели часы с маятником. Мы поняли, что экскурсия закончилась. Но за это время между нами возникла искренняя симпатия.

- Приходите в понедельник к нам домой, мы живем недалеко от зоопарка. А сегодня нам с мамой надо готовиться к базару.

Уходя, мы уже знали, что Галка разведена, у нее малолетняя дочь. Живут они в своем доме и разводят на продажу цветы.

В понедельник мы с букетом, тортом и бутылкой коньяка стояли перед ее калиткой. За забором виднелся добротный дом и несколько накрытых пленкой теплиц. А через щель забора, Серега углядел накрытый чехлом автомобиль.

Нас завели во двор. Галка провела нас по теплицам, с гордостью демонстрируя разнообразие растительности. Цветы выращивались на продажу. Приносили хорошие деньги. Именно благодаря теплицам, был построен новый дом и куплен автомобиль. Галка как раз училась на любительские права. Ее пятилетняя дочь была очаровательным белокурым ангелочком, с накрашенными яркой помадой губками. Она влюбленными глазами смотрел на нас, и лезла на руки. Девчушке явно не хватало папы.

- А ну-ка, Наталка, поцелуй дядю! – командовала Галка дочери и малышка с огромным удовольствием целовала нас в губы. Я смотрел на Серегу. Он тоже был тронут.

В доме чувствовался дефицит мужского участия. Галина оказалась практичной хозяйкой и грамотно распорядилась случайно попавшимися в ее руки трудовыми активами. Тут же, по ходу дела, пока готовился стол, я, по ее указанию, вскопал участок в теплице, а Серега наколол дров.

После вкусного ужина, я отправился восвояси, а Серега остался. На следующий день он привез на такси два своих чемодана и нежданно для себя обрел семейную жизнь. Пахал на семейных теплицах, возил на автомобиле по базарам, играл с дочуркой. По его словам, даже привязался к ребенку.

На дружеских посиделках и шашлыках он уже приходил под руку с Галиной. В какой-то момент, я даже был уверен, что у них любовь. Серега прожил с Галкой полгода, больше не выдержал. Галка оказалась страшной ревнивицей и настоящей тиранкой. До Галки мой дружок жил в своем доме с двумя младшими братьями, за которыми нужен был присмотр. После работы пару раз заехал к пацанам. Каждый раз Галка ему устраивала скандалы, с битьем посуды и дракой. Она и слышать не хотела, чтобы он после работы бывал еще где-то. Серега рассказывал, что она была страшна в гневе. Могла ударить, запустить всем, что в руки попадется. В такие минуты с ней было лучше не связываться. Крепкие выражения даже в общении с маленькой дочерью у нее были нормой.

- Ты, маленькая б...., я тебе что сказала: быстро помыла руки!

Подобное отношение к ребенку коробило, но ее мать молчала, словно не слышала.

В личных отношениях Галка не принимала полутонов, и даже невинный взгляд на любую представительницу ее пола, рассматривала как измену. Сказавши слово, назад не брала – баста! Любимое ее выражение: либо х... пополам, либо п... вдребезги. Словом, наивный влюбленный Бустер и не подозревал, какой опасности подвергался. Да и Серега не подозревал. Он чуть не плача рассказывал, что уже задыхается в Галкиных руках. Хотя и не скрывал, что в любви Галка была великолепна! И только этот факт заставляет его все терпеть. Вскоре, после очередного опоздания на пару часов, Серега был бит и выставлен за ворота с теми самыми двумя чемоданами. Ни плач дочурки, что уже называла Серегу папой, ни уверения матери, что о другом зяте она не хочет мечтать, на Галку не подействовали. Так закончилась его совместная с Галкой семейная жизнь. Но не закончилась история Галки и Бустера.

Вскоре, через год, Серега встретил свою нынешнюю супругу и на несколько лет покинул Алма-Ату. В 1986, в августе, женился и я. За это время я тройку раз видел Галку. Раз покупал у нее цветы на Зеленом Базаре для своей супруги. Второй - на светофоре на Ленина-Калинина, она сидела за рулем, нервно курила и меня не заметила. Затем в ресторане «Жетысу» на третьем этаже, где тогда играла замечательная молодая команда, что сейчас работает с Розой. Они лабали «чисто английский рок-н-ролл» и шикарно исполняли «Девочку сегодня в баре» Лозы. Я уже не помню, как мы там оказались с друзьями, что-то отмечали.

Я первым увидел Галку. Она показалась мне красавицей. С расстояния, в зеленом блестящем платье и своими огромным колдовскими глазами, она смотрелась как богиня! Напротив сидел черноволосый смуглый мужчина лет сорока. Интересный. Их столик стоял слева от небольшой сцены и чуть в глубине. В перерывах между музыкой, они оживленно болтали и нежно чмокались. На внешность, они смотрелись не как влюбленные, а как брат с сестрой, настолько были похожи.

Мы узнали друг друга и поздоровались глазами. Я не стал навязываться, она полностью была увлечена своим кавалером. Вдруг поймал себя на мысли, что этот кавалер, в отличие от моего слабовольного дружка, не даст себя в обиду. В тот вечер, я в последний раз видел Галку живой.

Прошло полгода. По делу я оказался в Галкином районе. Я искал нужную улицу и вдруг узнал Галкин дом. Женщина, стоявшая у калитки, оказалась тетей Ниной, ее матерью. Я остановился и вышел из машины. Поздоровался.

- Вы меня узнаете, тетя Нина? Я – Марат. Помните, пару лет назад я приходил к вам с Серегой? Мы бренчали на гитаре и все вместе пели.

Женщина безучастно кивнула. Я спросил про Галину и внучку Наташеньку. Неожиданно, женщина разрыдалась. Я взял ее под руку и принялся успокаивать.

- Нет Галки, вздернулась... - негромко ответила она. – Влюбилась в цыгана до смерти, а он ее обокрал и бросил. Нашла друг дружку блядская кровь, цыганская... Ее отец, ведь, тоже цыган был. И тоже меня бросил с маленькой Галкой на руках.

Я молчал пораженный. Я не мог поверить, что Галка, женщина-огонь, с такой страстной натурой и сильным характером, смогла наложить руки. Почему она не подумала о том, что станет с дочерью, с матерью, с Бустером, наконец! - неужели так невыносимыми были любовные страдания? Несовместимыми с жизнью? Мог ли какой-то блудливый мужик стать для нее всех дороже? Даже дороже жизни? Мой рассудок не мог принять это. У меня мелькнуло, что именно с ним я видел ее в последний раз в «Жетысу».

- Я теперь работаю на Галкином месте, в обезьяннике, – тихо сказала тетя Нина.

- А, Бустер? !.. – вырвалось у меня.

- Умер Бустер... От голода умер...

После смерти Галки, первые несколько дней, самец шимпанзе терпеливо ждал ее. Он стоял молча, держась за прутья и жалобно вскрикивая при любом звуке открываемой двери. Затем начался период бешенства. Вихрем он часами носился по клетке в кровь разбивая все тело. Его усыпляли, пробовали изолировать от собратьев в отдельную клетку. Занавесили материей. Но все продолжалось. Шел летний сезон, но не было и речи, чтобы выставлять Бустера на публику. Иногда он часами вопил так, что, по словам тети Нины, у нее волосы вставали дыбом. Потом Бустер понял, что Галки уже не будет. Он полностью потерял интерес к еде. Чтобы его спасти, из Берлинского зоопарка привезли молодую самку. Бустер убил ее. Привезли из московского, поместили рядом, но, видя его ярость, в этот раз не стали рисковать. А вскоре Бустер умер. Его нашли лежащим на полу. От той семидесяти килограммовой горы мышц, осталось сорок с небольшим. Тетя Нина сказала, что когда убирали труп, из лапы Бустера она вытащила какой-то лоскут. Сначала не поняла, лоскут был очень засаленным и грязным. А когда рассмотрела на свету, поняла, что кусок материи от Галкиной блузки.

Вот так закончилась история Галки и Бустера.

Жалко Галку.

И Бустера жалко.

Я молю Бога, чтобы ее дочь, уже взрослая женщина, жила достойно и счастливо.

Вполне возможно, что эту историю еще помнят в алма-атинском зоопарке.

А может, забыли. Я же помнил всегда. И вот, наконец, много лет спустя, рассказал ее вам.

Заканчивая свое повествование, я вдруг подумал: если бы Галка в то время узнала, что я почти через тридцать лет, после ее смерти, опубликую эту трагическую историю, изменила бы она свое решение?.. Хочется верить.

23.09.2012

France