Джимилля. Часть 5.

Я посмотрела на часы. Время было три ночи, ужасно захотелось кушать и еще трусики предательски промокли. Я отложила ежедневник и поставила остатки курицы в микроволновку. Налила еще бокал вина и вышла на крыльцо с сигаретой. Спать совсем не хотелось, а этот старый, забытый дневник поднял со дна души что-то далекое и родное. Как я была глупа и по-детски доверчива. В свои семнадцать лет быть таким, по сути, ребенком. Про современную молодежь такого не скажешь. Как, кажется, все это было давно. Но когда читаешь, будто тебе все еще семнадцать лет, словно окунулся в детство. Хотя в ту ночь мое детство закончилось навсегда. Джимилля, Джимилля, вся твоя жизнь могла бы сложиться по-другому, не лучше, не хуже, просто по-иному. Я бросила сигарету и пошла, есть курицу. Вина больше не хотелось. И тут я поймала себя на мысли, что я ни о чем не жалею, в принципе, чему быть, того не миновать. Но моя прабабушка всегда говорила: вас Аллах относит, а вы все равно голову суете.
Когда я подкрепилась, на душе повеселело. Наверно, все страшные преступления совершают голодные люди. Я снова устроилась на пастели, оставив блюдо с остатками ужина на столе, и стала читать дальше.
Здравствуй снова мой любимый, сокровенный дневничок. Я две недели опять не открывала тебя, знаешь, я так и не сказала А… «прощай». Не знаю почему, но мы по-прежнему встречаемся. Иногда днем занимаемся любовью, хотя в принципе, меня всегда бесит такая формулировка. Все наши отношения стали совсем другие. А… говорит, что стало легче общаться. Не знаю, насколько легче, просто мы стали ближе и я начала к А…привыкать. Я стала по нему скучать, чего раньше за собой не замечала.

Продолжаю через несколько дней. Произошло то, чего я больше всего боялась. Я вернулась из магазина, куда баба меня посылала. Деда дома не было, он играл во дворе с мужиками в домино. Баба такая злая, а на столе, прямо на середине лежишь ты – мой дневничок. Меня чуть не парализовало, она все-таки тебя нашла и прочитала.
-Что это такое?- баба показала на ежедневник.
-Ничего, - и тут я взорвалась, видимо нервы сдали,- как ты можешь, кто тебе разрешил? Мало того, что ты читаешь мои письма, ты еще и сюда залезла?
-Это, правда?- мне показалось пугающим ее спокойствие.
-Да, правда, и что? Что ты все время вмешиваешься в мою жизнь?
-Ты все еще с ним встречаешься?
-Да, встречаюсь, и хочу, и буду!
-Мы посадим его в тюрьму за изнасилование, а ты, Джимилля, больше не выйдешь из дома.
-Никого вы не посадите, а я с вами больше не буду жить, вы мне надоели, я ухожу от вас. Я должна сидеть возле вас как цепной пес, а если на час задержусь на улице, ты всю ночь зудишь. Я просыпаюсь утром, а ты все еще ворчишь, словно и не ложилась, когда ты только спишь.
-Прекрати, и где это ты будешь жить, с ним? Или к матери уедешь, потому что, не нужна ему, этому А…, ты даже по имени его не называешь. Почему он не пришел с родителями, почему не поговорил с нами, он не хочет тебя в жены. Ты для него просто бесплатная шлюха, а ты такая и есть. Я плохо тебя воспитала, мне стыдно перед Аллахом, убирайся куда хочешь, иди, ты опозорила нас перед людьми!
-И уйду!
-Иди куда хочешь, только ты еще вернешься, вернешься с выводком, никому не нужная, брошенная. Будешь плакать, и просить простить тебя, шлюха!
И я взяла тебя, мой дневничок, и выбежала из дома, хлопнув дверью, крикнув, что лучше умру, чем вернусь.
Вот так, мой дневничок, мы поругались с бабой. И, так-то, не она меня выгнала, а я сказала первой, что уйду. Но слезы стояли в горле комом и жгли крепче тысячи ос. Когда я проходила через двор, дед меня даже не заметил, был занят игрой. Я дошла до Таньки, а вечером хотела уехать к маме. Чтоб проситься к. А… у меня и в мыслях не было, ведь я сама была во всем виновата. Вечером на свидании я обо всем рассказала А…, но он никуда меня не отпустил. Мы не много погуляли по городу, а потом поехали к А… домой. Мой миленький дневничок, теперь А… можно назвать по имени, имя у него Артем, красивое, но колючее. Я долго сидела в Артемкиной комнате, а он закрылся на кухне с мамой для разговора. Видимо, тяжелый у них был разговор, мне все еще семнадцать лет, и я все еще несовершеннолетняя. А я все это время сидела и ждала, что сейчас войдет мама Артема и прогонит меня. И электричка уже ушла, и мне придется идти ночевать на вокзал, как последней шлюхе. Шлюха, шлюха, это слово так и звучало у меня в висках, словно его выжгли на лбу каленым железом. Мой дневничок, моя жизнь будто остановилась, я ясно видела себя на краю обрыва, а вокруг узкий горный серпантин. И куда мне двинуться, не знаю. Я смотрела на эту проклятую дверь комнаты, и ждала, когда она откроется.
Вошел Артемка и сказал, что все нормально, что мы будем жить вместе.
Вот так, дневничок, жизнь моя изменилась за несколько дней. Я помню день, когда нас познакомили, это было десятого июня. А семнадцатого июня состоялся мой «выпускной». Сегодня первое июля, первое утро в новом доме, в новом качестве. Тетя Ася, мама Артема ушла на работу, Артемка тоже, поцеловав меня, ушел, и я осталась одна. Получается, что за какие-то двадцать дней вся моя жизнь перевернулась. Ну ладно, мой дневничок, пойду, попытаюсь что-то приготовить на ужин. Бабушке не звонила пока, может завтра.