Джимилля. Часть 18.
И так я оказалась с мальчишками у нее, даже не подруги, просто знакомой. Лена жила в однокомнатной квартире с дочкой. И был у нее еще сожитель в соседнем доме. И они ночевали то у Лены, то у него. А теперь я живу с мальчишками в Лениной квартире, до суда, я попросилась пожить до суда. Потом все равно придется ехать в деревню к маме, искать любую работу и просить у председателя какое-нибудь жилье. Но потом, боюсь, что Артем найдет меня и убьет, а с постановлением о разводе – он чужой нам, уже никто. Со старой работы я уволилась в тот же день, когда уехал мой любимый больной, я бы не смогла там больше работать. Детей просто перестала водить в садик, боялась. Вдруг Артем заберет их и мне придется опять же ехать в его дом. А я его даже видеть не могу, меня трясет от страха. Да и платить мне за детсад пока нечем. Я съездила в суд, подала три иска. Один по побоям, второй на алименты, а третий на развод. Пришлось пройти медсудэкспертизу. Там работает такой старенький хороший дядечка врач. Так он сорок минут измерял линейкой мои синяки, кровоподтеки и гематомы, и диктовал секретарше. И представь, мой дневничок, как мне было стыдно в таком виде ездить по городу и ходить по кабинетам. Хотя не в первый раз, но так хотелось, чтоб в последний. Так прожили мы три недели. И, видимо, мы с Леной подустали друг от друга, и я ее прекрасно понимаю. Своя жизнь, свой уклад, уже установившийся, а тут вторгается чужой человек, да еще с детьми. И я как-то решилась позвонить любимому больному. Пошла на телеграф, ждала пол часа, пока линия освободится, наскребла последние деньги на звонок.
-Приветик, Светлячок, как я рад тебя слышать.
-Когда ты приедешь за мной?
-Я не могу.
-Вышли мне денег, я сама приеду.
-Я не могу, Солнышко.
-Что произошло?
-Моя бывшая жена запила, все время, что я лежал в клинике, она тупо бухала. Дети голодные, брошенные. И сейчас все живут со мной, они не примут вас, мальчишки.
-Они всегда будут жить с тобой?
-Да, Джимилля, кстати, хорошо, что ты позвонила, я меняю квартиру на двушку, и дети будут со мной. Запиши мой новый телефон.
-А зачем?
Повисла пауза, потом меня прорвало.
-Ты скотина, ты знаешь об этом? Ты поступил гадко, я последние деньги истратила, чтоб только услышать твой голос снова, я не могу без тебя, слышишь? Я не могу без тебя, и мне негде с детьми жить, мне не на что жить, и я все равно тупо хочу тебя обнять, каждый кусочек твоего тела, почувствовать твой запах, я люблю тебя!
-Ну, зачем ты позвонила, я только успокоился, перестал рыдать, Светлячок, я тоже очень люблю тебя, ты даже не представляешь как, черт, да я ни одной бабы не хочу после тебя, а тебя так и не попробовал, но такова жизнь. И дети, это мои дети, Солнышко.
-А мои, что будет с моими детьми, ты скотина. Будь ты проклят, пусть я всегда буду стоять между тобой и другими бабами. Пусть ни одна не даст тебе и тысячной доли моей любви и ласки, и живи с этим все свою поганую оставшуюся жизнь. С этим и со своими детьми.
И я бросила трубку, не договорив время, вылетела из здания, оставив сдачу. Меня колотило, колотило от злости, беспомощности и безысходности, от обиды. И теперь пути назад нет, придется мне одной беспокоиться о моих детях, мне одной, потому как я одна у них, и осталась, а у меня только они. На улице я решила еще позвонить бабушке из автомата, трубку взяла моя мама.
И так я оказалась с мальчишками у нее, даже не подруги, просто знакомой. Лена жила в однокомнатной квартире с дочкой. И был у нее еще сожитель в соседнем доме. И они ночевали то у Лены, то у него. А теперь я живу с мальчишками в Лениной квартире, до суда, я попросилась пожить до суда. Потом все равно придется ехать в деревню к маме, искать любую работу и просить у председателя какое-нибудь жилье. Но потом, боюсь, что Артем найдет меня и убьет, а с постановлением о разводе – он чужой нам, уже никто. Со старой работы я уволилась в тот же день, когда уехал мой любимый больной, я бы не смогла там больше работать. Детей просто перестала водить в садик, боялась. Вдруг Артем заберет их и мне придется опять же ехать в его дом. А я его даже видеть не могу, меня трясет от страха. Да и платить мне за детсад пока нечем. Я съездила в суд, подала три иска. Один по побоям, второй на алименты, а третий на развод. Пришлось пройти медсудэкспертизу. Там работает такой старенький хороший дядечка врач. Так он сорок минут измерял линейкой мои синяки, кровоподтеки и гематомы, и диктовал секретарше. И представь, мой дневничок, как мне было стыдно в таком виде ездить по городу и ходить по кабинетам. Хотя не в первый раз, но так хотелось, чтоб в последний. Так прожили мы три недели. И, видимо, мы с Леной подустали друг от друга, и я ее прекрасно понимаю. Своя жизнь, свой уклад, уже установившийся, а тут вторгается чужой человек, да еще с детьми. И я как-то решилась позвонить любимому больному. Пошла на телеграф, ждала пол часа, пока линия освободится, наскребла последние деньги на звонок.
-Приветик, Светлячок, как я рад тебя слышать.
-Когда ты приедешь за мной?
-Я не могу.
-Вышли мне денег, я сама приеду.
-Я не могу, Солнышко.
-Что произошло?
-Моя бывшая жена запила, все время, что я лежал в клинике, она тупо бухала. Дети голодные, брошенные. И сейчас все живут со мной, они не примут вас, мальчишки.
-Они всегда будут жить с тобой?
-Да, Джимилля, кстати, хорошо, что ты позвонила, я меняю квартиру на двушку, и дети будут со мной. Запиши мой новый телефон.
-А зачем?
Повисла пауза, потом меня прорвало.
-Ты скотина, ты знаешь об этом? Ты поступил гадко, я последние деньги истратила, чтоб только услышать твой голос снова, я не могу без тебя, слышишь? Я не могу без тебя, и мне негде с детьми жить, мне не на что жить, и я все равно тупо хочу тебя обнять, каждый кусочек твоего тела, почувствовать твой запах, я люблю тебя!
-Ну, зачем ты позвонила, я только успокоился, перестал рыдать, Светлячок, я тоже очень люблю тебя, ты даже не представляешь как, черт, да я ни одной бабы не хочу после тебя, а тебя так и не попробовал, но такова жизнь. И дети, это мои дети, Солнышко.
-А мои, что будет с моими детьми, ты скотина. Будь ты проклят, пусть я всегда буду стоять между тобой и другими бабами. Пусть ни одна не даст тебе и тысячной доли моей любви и ласки, и живи с этим все свою поганую оставшуюся жизнь. С этим и со своими детьми.
И я бросила трубку, не договорив время, вылетела из здания, оставив сдачу. Меня колотило, колотило от злости, беспомощности и безысходности, от обиды. И теперь пути назад нет, придется мне одной беспокоиться о моих детях, мне одной, потому как я одна у них, и осталась, а у меня только они. На улице я решила еще позвонить бабушке из автомата, трубку взяла моя мама.
Анна Магасумова # 25 декабря 2012 в 19:22 0 | ||
|