Два дня в эпицентре.

Пожалуй, начну ab ovo.(*)

Ко мне в Питер в 1993-м году приехал из Казахстана младший брат. И то ли гены ему выборочно достались от предков наших, то ли такой уж он одарённый с рождения, но в ново образующемся мире повсеместно насаждаемой рыночной экономики он был из числа немногих плавающих, как рыба в воде. В этой мутной воде смутного времени России.

Я как раз только вернулся с Крайнего Севера, со своей Всесоюзной ударной стройки после 25-летнего честного труда там. И было у меня всего имущества заработанного – старая «иномарка» - ЗАЗ-969М. А проще – автомашина марки «Запорожец». Он бойко бегал, но у него был старый аккумулятор. Новый купить мне было не на что, т.к. мои 25-летние северные сбережения растаяли в Сбербанке, как туман под солнцем. Поэтому, чтобы мне куда-то свозить брата, ему приходилось мою «иномарку» протолкать метров пятьдесят, пока я с наката заводил двигатель моего верного Росинанта.

Однажды, шумно отдуваясь после заведенного таким способом ЗАЗа, брат выдохнул:
- Надо, брат, тебе подарить хорошую машину, чтоб ни ты, ни я не мучился!..

…О своём обещании мой брат не забыл и, несколько месяцев спустя, вызвал меня к себе в город Алма-Ата и подарил новенькую «девятку»! Тогда иномарки только-только стали заполонять Россию, а из российских марок «девятка» казалась самой совершенной автомашиной и величайшей роскошью. Во всяком случае, мне.

Тогда по всей России процветал бандитизм, а на дорогах творился вообще беспредел. Поэтому брат, не долго думая, не стал посылать автомашину железной дорогой, а решил перегнать её из Алма-Аты в Питер своим ходом.

Свои планы он в жизнь претворял немедленно и спустя несколько дней мы уже катили с Алма-Аты на запад. Втроём – он захватил в дорогу своего водителя.

Несмотря на то, что брат был моложе меня на десяток лет и ещё игрался детскими машинками, когда я уже работал шофёром, а его водитель был и того моложе, но они решили гнать вдвоём посменно, не допуская меня до руля. Я к этому времени за рулём по пройденному километражу уже намотал не один виток вокруг Земли и меня, естественно, такая самоуверенность молодых, по сравнению с моей водительской эпопеей, водителей и смешила, и, одновременно, приятно щекотала моё самолюбие. Дескать, берегут меня, старого водилу! Марку парням выдержать, правда, не удалось – где-то на полпути они оба так вымотались, что стали засыпать на ходу и, поскольку я понял, что это всё может закончится весьма плачевно – мы как раз преодолевали Уральские горы, я решительно вытеснил их из-за руля. Один завалился на заднем сидении, другой клевал носом по соседству со мной и оба уже не возражали против моего правления…

…Заехав попутно по делам брата в Самару, мы, в конце концов, добрались-таки, до Москвы. Разместившись по знакомствам брата в посольской гостинице Казахстана, мы должны были через день встретить его работника, который прилетал из Алма-Аты самолётом…

Это был горько памятный для России и Москвы сентябрь 1993-го года…

Я, замерев перед телеэкраном, с холодком между лопаток, наблюдал за развитием тех страшных событий, когда треть-всенародно избранный Алкоголик, найдя с пяток таких же, как он, с отмороженной совестью, русских офицеров, засадил их посулами чинов и богатства в русские танки и стал расстреливать Высшую власть России.

Из танковых пушек…

В центре Москвы…

Средь бела дня…

...Ужасала и поражала эта страшная и наглая циничность. Невольно вспоминалось, что даже Берия и Сталин, которых любят называть «кровавыми» всевозможные «правозащитники», столующиеся в посольстве США, даже эти «палачи народа» не были столь откровенно циничны. Они увозили инакомыслящих потихоньку, ночью, без помпы, в автозаках НКВД, замаскированных под хлебовозки!...

В эти смутные дни российское телевидение, как и вся страна, было тогда в страшнейшем раздрае и растерянности, но кто-то из телевизионщиков сообразил «прицепиться на хвост» телевизионщикам США, которые с крыши дома напротив расстреливаемого «Белого дома», Верховного Совета России, осуществляли ежечасную трансляцию событий в свою Америку. Очевидно, эта трансляция осуществлялась через наши телевизионные каналы. Я так решил потому, что трансляция на москвичей шла круглосуточно. Вообще-то, трансляции, как таковой, практически, не было. Просто сети московского городского телевидения были замкнуты на телекамеры американских репортёров. Каждый час эти репортёры подтягивались, прихорашивались и транслировали новости с этой бойни, передавая свои репортажи в США. Десять или около этого минут ведущая, сияя голливудской улыбкой, что-то докладывала американским телезрителям, очевидно, комментируя события, которые демонстрировала в этот момент телекамера.

А телекамера демонстрировала, как одни россияне убивали других…

За инакомыслие…

Насмерть…

…В комнату, где я сидел, прилипшим к телевизору, зашёл брат:

- Ну что, - сказал он озабоченно, - надо ехать в московскую мэрию! Мне тут подсказали, что в Москве будет объявлен комендантский час с 23 до 8 часов. А нам надо встречать вечерний самолёт. И, чтобы нам не ночевать в аэропорту, надо брать в мэрии разрешение на проезд по ночному городу…

…Возле московской мэрии творилось что-то непонятное. Парадный вход в здание был наглухо закрыт. Нам подсказали, что, якобы, открыт «чёрный» вход. Мы обошли здание и, пройдя через решетчатые ворота во двор, увидели растерянную толпу людей и несколько рослых спецназовцев в «масках шоу» в камуфляже, с полной боевой выкладкой, с настороженно наставленными на толпу автоматами. Некоторые люди из толпы пытались пройти в здание, уверяя, что они «здесь работают», тыкали спецназовцам в лицо своими удостоверениями, что-то объясняли и доказывали…

С одинаковым успехом они могли объяснять и доказывать египетским сфинксам…

Из здания вышел ещё один спецназовец без маски и что-то скомандовал охране. Люди, поняв, что эта личность обладает каким-то авторитетом, кинулись к нему, галдя. Вышедший, поднял руки, призывая к тишине, дождался её и гаркнул:

- Расходитесь, господа-товарищи, по домам! В городе объявлен комендантский час! Мэрия закрыта. Никто здесь уже не работает…

Я пробился к нему сквозь толпу и спросил:

- А у кого можно взять разрешение на проезд по ночной Москве? По производственной необходимости?

Он, не глянув на меня, рубанул:

- Никаких разрешений! Никаких поездок! Никаких производственных необходимостей! Сидите дома и не рыпайтесь, если хотите уцелеть! Ясно?!

Я, с инерцией мирного времени, попытался ему возразить:

- А кто же в Москве сейчас главный?! Кто может разрешить?!

Моё упорство цербера вывело из себя. Он, глянув на меня, как на назойливую муху, гаркнул:

- Я сейчас в Москве - самый главный! Понял?!

Я попытался отстоять своё реноме:

- А как ваша фамилия?!

Мой ответ повис в воздухе. Громила в камуфляже повернулся ко мне спиной и, направляясь ко входу в здание, скомандовал своим солдатам:

- Чтоб через пять минут тут во дворе никого из этих и духу не было! Выгнать и закрыть ворота! – и вошёл в здание. Солдатам никого упрашивать не пришлось. Все быстро ретировались со двора и за нами с грохотом захлопнули ворота…

… Я подумал, о том как, всё-таки, глубоко в каждом россиянине сидит раб, раз одного жандармского окрика ему хватило, чтобы забыть о всякой там демократии и правах человека…

…Когда я сейчас вспоминаю то лихое время, я думаю, что крепко-таки, обо мне молилась моя мать, ибо за те двое суток мы были несколько раз на гране гибели. В Москве, в которой кто-то выпустил джина - убийцу из бутылки, человеческая жизнь молниеносно обесценилась до затёртой копейки. Не действовала никакая Конституция и права человека, а высшей властью была власть «человека с ружьём», которому была дано право на убийство. Надо сказать, самая страшная из всех форм правления…

…Уходя от мэрии, я и не знал, что основные опасности для нас были ещё впереди…

…Надо сказать, что мой брат - парень архи рисковый. В своей коммерческой деятельности, а он ею занимался с самого начала «катостройки», ему пришлось испытать всё: и предательство «заклятых друзей» и партнёров, и наскоки обнаглевших от безнаказанности бандитов и наглое вымогательство правящей касты чиновников, которых никто не контролировал. Брат даже сидел под охраной чеченских боевиков, в люксе московской гостиницы, пока шёл перевод денег, которые он пересылал на указанные счета бандитов со своего счёта за какие-то там грехи мнимые или реальные. Я поражался его выдержке. Он ещё улыбался и шутил. Мне кажется, что попади я на его место, дело бы кончилось инфарктом.

Тогда приходилось терпеть этот грабёж, т.к. заступничества ждать было неоткуда. Власть судорожно «создавала свою опору – средний класс», а, проще говоря, впопыхах, воровски делила народное имущество, нажитое всем народом за 70 лет, предшествующих «катастройке». Она хапала сама целыми «правящими семьями» и кланами и кидала куски со своего барского стола, создавая нынешних олигархов-абрамовичей, как она думала, свою опору. Поэтому ей было некогда заниматься борьбой с бандитизмом. Да и рискованно. Ведь снайперская винтовка – главный аргумент тех страшных лет – одинаково успешно валила и власть имущих, и случайных прохожих. Причём, первых чаще, чем вторых, которых она валила лишь шальной пулей, ибо пуля и работа киллера стоила денег, которые никто не платил за жизнь «не заказанного» прохожего…

…Мы вернулись в гостиницу. Телевизор показывал всё ту же картинку – горящий и расстреливаемый «Белый дом». Всё так же каждый час прихорашивалась ведущая американского телевидения и, отработав на Штаты, сразу расслаблялась, закуривала, сморкалась и отхлебывала что-то из бутылки. И, хотя она прекрасно знала о том, что «картинка» транслируется на московские экраны без перерывов, что называется on line(*) , она проявляла к русской зрительской аудитории «минимум уважения и максимум презрения». Московия для США была тогда (да, я думаю, и сейчас!) мало уважаемым «третьим миром». А москвичи – туземцами, как индейцы для американских «отцов-основателей». Туземцами, с которыми можно не считаться, их можно не стесняться и вести себя так, как ведут себя хозяева положения в оккупированных странах. Или как сильный со слабым – такая градация всегда была более понятна американцам, выросшим на власти денег и кольта…

…Вечерело. Брат скомандовал собираться в поездку в аэропорт. Мы ехали по притихшей, словно затаившейся столице и не узнавали её. Улицы её были пустынны, как улицы провинциального городишки вечером. Куда-то спешили редкие прохожие, настороженно оглядываясь и прижимаясь к домам. Изрядно поредел транспортный поток, который, в основном, составлял общественный транспорт. Часто встречались лишь милицейские, да военные автомашины. Они проносились на большой скорости, почти по середине проезжей части, распугивая другой транспорт, как щука стайку плотвы…

…За городом на дороге было ещё пустынней. Посты ГАИ были снабжены какими-то бетонными глыбами и наспех сделанными противотранспортными «ежами», которых до этого я видел только в кинокартинах о войне, да на фотографиях, времён ленинградской блокады. ГАИшники были вооружены, что называется, до зубов: у всех были и автоматы, и пистолетные кобуры, и патронташи с запасными автоматными рожками. В своих бронежилетах, они казались все одинаково толстыми и неповоротливыми. Но это было обманчивое впечатление. Эти хапуги, не теряющие времени даром и в спокойные мирные времена, за эти дни, месяцы, годы безвластия, когда царил девиз треть-всенародно избранного Алкоголика «Берите столько суверенитета, сколько можете проглотить!» исправно выходили на работу. Как на Клондайк. Так как в эти дни, смутного для России времени, некоторые из них, наиболее ловкие и везучие, составляли себе состояние. Они «конфисковывали» у понравившихся им проезжих, всё: деньги, шмотки, даже сам транспорт. Под надуманными предлогами, или вовсе без оных. А где было искать своё имущество обобранным? К кому апеллировать? Да и шмонали ГАИшники, в основном, тех, кто не пойдёт жаловаться – бизнесменов, у которых тогда и у самих было «рыльце в пушку».

…Это было время, когда деньги перемещали «коробками из-под ксерокса». И те, кто перемещал эти деньги, и те, кто их экспроприировал, были из одного племени – племени Криминала…

…Удивительно, но аэропорт работал в штатном режиме. Самолёты прибывали и отбывали по расписанию. Видимо, сказывалась сила инерции…

…Впрочем, тут удивляться нечему. «Проклятые коммунисты», всё-таки, исправно исполняли свои обязанности и руководство Страной было поставлено на чёткие основы. Профилактически, то есть, планово и регулярно, ремонтировались дома и дороги. Своевременно технически обслуживался общественный транспорт. Проходили по своим участкам слесари из Мосгаза, проверяя исправность газового оборудования, от котельных и до квартирных плит. Электрики контролировали состояние электропроводки. Сантехники своевременно меняли трубы отопления от подвалов дома до магистральных.

Экономика была ПЛАНОВАЯ. Это слово ненавистно бизнесу и действует на буржуазных экономистов – апологетов Его Величества Капитала – как красная тряпка на быка. Капитал ненавидит плановость, потому что она снижает его прибыль, уменьшает барыши, обедняет капиталиста. Широко известно высказывание Карла Маркса: "Обеспечьте капиталу 10% прибыли , и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300 % нет такого преступления , на которое он не рискнул бы пойти , хотя бы под страхом виселицы" .

Сейчас мы, которым это преподавали в советских ВУЗах, познаём горькую правдивость этого афоризма на собственной шкуре, теряя своих родных и близких.

В разваливающихся или взрывающихся от утечки газа домах.

На стареющем общественном транспорте, из которого капиталист выжал всё, что мог, не вкладывая ни копейки в его ремонт.

В тоннелях метро, которые пробивают вместе с вагонами сваи, забитые самовольно или по разрешению, полученному за взятку.

Мы теряем детей, сварившихся в провалах, полных кипятка от лопнувшей трубы, проходившей все сроки. Теряем свои машины, которые разбивают глыбы льда, упавшие с крыш, поваленные сгнившие деревья и упавшие столбы электропередач…

Прошло более 20-ти лет с тех пор как капиталисты разворовали и растащили слаженную систему советского хозяйства, не вложив в неё ни копейки, выжав из неё все:

Свои много миллиардные состояния, свои средиземноморские виллы, престижные особняки за границей и миллиардные яхты. И нынешняя администрация страны (руководителями или правителями их назвать – язык не поворачивается!) бдительно стоит на страже интересов этих воров. За взорванные дома, разбитый транспорт, потонувшие суда, уничтоженные в катастрофах вагоны и судьбы, расплачиваемся мы, а не их владельцы-капиталисты. Ибо на наши налоги капиталистическое государство содержит спасателей, ремонтирует разрушенные дома, выплачивает субсидии за покалеченных и покойников.

«Ворон ворону глаз не выклюет», - гласит народная мудрость. И это так. Никто не ответил и не ответит за все эти потери. Капиталистов не судят за это. Если судят, то за непокорность и неподельчивость. Или из соображений конъюнктуры и конкуренции. Преступников, по вине которых гибнут люди, у нас нынче не только не судят, но ещё и тщательно оберегают. Градоначальницу нашего Питера, при которой сосульки с фронтовой регулярностью убивали людей, которую народ презрительно окрестил «Сосулей», после всех смертей повысили в чиновничьем звании, забрав в Москву на одну из самых высоких должностей Страны.

Руководство нашей многострадальной Страны в кризис не пенсии повысило вдвое, не зарплаты учителям и врачам, а перво-наперво выделило «на бедность» олигарху Абрамович 2 миллиарда долларов из средств общенародного стабилизационного фонда. При этом Абрамович сохранил три.

ТРИ!

Т-Р-И!!!

Своих много миллиардных яхты.

И скупленные по всему миру шикарные особняки. И даже англицкую футбольную команду, которую он купил, чтобы не растаяла футбольная слава Англии! Очевидно, что слава Англии этому космополиту ближе и дороже, чем слава России, из которой он и выдавил свои миллиарды.

Сейчас его судит… английский суд. Да не за преступления перед российским народом, а разбирая его драчку с другим российским миллиардером-вором…

Да и сейчас руководитель нашей Страны, вынужденный под давлением всеобщего возмущения и манифестаций, несколько «потрясти» криминальные, по его же признанию, состояния российских, обнаглевших вконец олигархов, робко и через шуточку прощупывает богачей: «А как Вы относитесь к введению налога на роскошь?!» И куда подевалась его непримиримость и храбрость - «мочить в сортире» всех врагов народа России. Очевидно, олигархов, обворовавших до нищеты народ России и выжавших все соки из российских предприятий, уничтожив производственный сектор нашей страны, чтобы быстрее она превратилась в сырьевой придаток США и стран НАТО, этот отважный офицер КГБ-ФСБ, считает верными друзьями обворованного ими российского народа?!

Да и первый указ новоиспеченного «наследника» первого президента России - о защите и неприкосновенности своего наследодателя - был весьма оригинальным и верноподданническим.

Он обеспечил сохранность наворованного «правящей семьей» богатства и освобождал от ответственности человека, который в преступном сговоре и вопреки протесту большей части народа, уничтожил СССР, разворовал и дал разворовать другим, враз обнищавшую Россию.

«Ворон ворону глаз не выклюет», - говорит с горечью российский народ…

…Но вернёмся к нашему повествованию в те времена, когда только свершалась, используя лексикон кинорежиссера С.Говорухина, «чиновничье-криминальная революция». Того режиссера С.Говорухина, который вложил свою лепту в распад Великой Державы своим вопиющим фильмом «Так жить нельзя!».

Сейчас этот «низвергатель» и «правдоруб» возглавляет предвыборный штаб президента. И уже этот «бесстрашный и бескомпромиссный» критик не задумывается над вопросом: - А можно ли так жить, как сегодня живёт 80 % народа России?! Можно ли жить за этой самой «чертой бедности»?! Ему этот вопрос не приходит на ум, поскольку он-то за этой чертой не прописан. Он давно уже понял, что быть верноподданным и услужливым гораздо выгоднее, чем ниспровергателем.

…Работника брата мы успешно встретили. Посадили его в машину и погнали её в Москву. Было половина одиннадцатого, когда мы подъехали к посту ГАИ на въезде в город. И остановились, т.к. дорога была перекрыта «ежами» с колючей проволокой. К нам подошёл ГАИшник:

- И куда это Вы разогнались?!

Брат, широко улыбаясь, ответил:

- Да, вот – встретили своего работника и едем теперь обратно в посольскую гостиницу Казахстана.

- А вы слышали о том, что в Москве введен комендантский час?

- Да что-то такое слышали… Пытались днём в московской мэрии взять разрешение на проезд, да её закрыли спецназовцы… Может, пропустишь?!

ГАИшник почти приветливо и с многозначительными паузами произнёс:

- Парни Вы, судя по всему, неплохие… И дело у Вас, опять же срочное… К тому же вы – гости столицы…

Брат, молниеносно всё понял, взял за локоток ГАИшника, отвёл его в сторону и что-то сунул ему в ручищу. Тот скомандовал напарнику:

- Открой!.. Пусть проедут… - и, подходя к нашей машине произнёс:

- Ну, ребята рисковые, не пуха, ни пера вам! Только посоветую, если патрули будут вас останавливать, немедленно останавливайтесь и ведите себя спокойно. В комендантский час разрешено применять оружие без предупреждения…

…Москва, будто вымерла. Её улицы и проспекты были абсолютно пустынны. Ни пешеходов, ни машин. Появилось чувство какой-то ирреальности. Как будто мы участвовали в съемках какого-то фильма из мира либо фантастики, либо военных времен. Изредка вдалеке пролетали на большой скорости милицейские «газики» и военные бронетранспортеры. На наше счастье, они либо нас не замечали, либо спешили по своим делам. Так мы проехали по Москве треть пути до гостиницы, когда на пути нам попался первый патруль. Поперек дороги стоял военный бронетранспортёр с большим белым номером на кузове и без номерных знаков. На транспортёре врубили прожектор, приказывая нам остановиться. Мы остановились в 50-ти метрах от патруля. Прожектор погас. От бронетранспортера отделились две фигуры и направились к нам. У станкового пулемёта на бронетранспортере шевелилась ещё одна фигура.

Не доходя до нашей машины метров десять, один патрульный остановился и, присев на колено, прицелился в нашу машину из автомата. Мы почувствовали себя как-то неуютно. Второй патрульный, подойдя к машине, скомандовал:

- Выйти всем из автомашины! Лицом к машине! Руки на машину! Ноги расставить!

Мы подчинились, чувствуя, как холодок бежит между лопаток и чувствуя себя крайне неуютно под прицелом пулемёта и автомата. По моему телу быстро и ловко пробежали руки патрульного, обыскивающего меня. После ощупывания патрульный приступил к проверке документов, время от времени быстро задавая вопросы. На его вопросы отвечал за всех нас брат. После беглого осмотра салона автомашины и багажника, нам разрешили сесть в машину.

- Почему выехали в комендантский час?

Брат, не теряя самообладания, с широкой открытой улыбкой, как бы играя роль рубахи-парня, словоохотливо отвечал:

- Да выехали мы, понимаешь, ещё до комендантского часа. Вот встретили нашего работника из Казахстана. Он привёз документы. Завтра надо договор подписывать!

- Какой там договор, когда вон что вокруг творится! – устало и чуть удивлённо проговорил патрульный.

- Так это у вас что-то непонятное творится! – продолжая улыбаться, ответил брат, - а у нас в Казахстане – всё спокойно! А бизнес, дело такое, проворонил – потерял!..

- Ну, что… Вашему, Казахстану можно позавидовать… Ну, езжайте, раз уж выехали! Только постарайтесь, если знаете Москву, проскочить по второстепенным улицам, основные – все перекрыты патрулями… Не ровен час… и до своего Казахстана не доберётесь… - напутствовал он нас.

Мы двинулись дальше. Некоторое время в машине повисла гнетущая тишина, которую нарушил встреченный нами приезжий:

- Слушай! – обратился он к брату – деньги-то пачка плотная прощупывается в моём кармане… Давай разделим… А то ещё какой-то патрульный примет за оружие и, не дай бог, нервы его не выдержат… Охота ещё детей своих увидеть…

Оказалось, что он привёз брату наличные деньги – сорок тысяч долларов. Когда я узнал, я ахнул:

- Вы что с ума посходили?! Везти сквозь Москву в комендантский час такую сумму! А вдруг проверяющим покажется, что мы помощь осажденным в «Белом доме» везём?! Или самим патрульным разжиться захочется?! Да за такую сумму, они не то что четверых, а и десяток завалят! Не-е-е-е… Я – пас. Я в свой карман их не положу… Тут и без денег, споткнись при выходе из машины, – пристрелят ни за понюх табаку…

Брат, подумав, сказал:

- Давай-ка деньги раздели на три пачки! И, засунув в карман свою «долю», сказал мне:

- А ты, братишка, больше из машины не выходи. Скажем, что сердечный приступ у тебя…

…Брат, отлично знающий Москву, вёз нас, как и советовал патрульный, маленькими московскими улочками, а иногда даже и дворами.

…Нас ещё останавливали два раза. Второй раз чуть не стал для нас последним. После ощупывания нашей одежды, проверки машины и наших документов, патрульный, расслабившись, попросил у нас закурить. Мы щедро наделили его хорошими сигаретами. Подстраховывающий его второй патрульный, видя, что ситуация спокойная, поднялся с колена, забросил за спину свой АКМ, подошёл к нам и тоже закурил. Первый патрульный, уже обмениваясь прощальными фразами с нами, совершенно неожиданно, видно, автоматически произнёс:

- Оружие и наркотики не везёте?!

Мой брат, балагур по характеру и шутник, неожиданно ответил:

- Оружие? – Везём…

Он бы, конечно, не рискнул так шутить, если бы знал о предстоящей реакции. У патрульных от неожиданности изо рта вылетели сигареты. Один тут же отскочил и, упав на колено, вновь прицелился в нас, а второй, передернув затвор автомата и, дослав патрон в патронник, строго скомандовал:

- Всем руки за голову, а ты, - он кивнул стволом автомата брату – достаёшь оружие! Левой рукой! Двумя пальцами!

Брат попытался разрядить обстановку:

- Да у нас…

Но патрульный уже не склонен был к беседе:

- Отставить разговоры! Выполнять! - и насторожено следил за рукой брата пока тот доставал из дверного кармана свой… газовый пистолет.

Патрульный, рассмотрев отданный ему пистолет, с удивлением и, как мне показалось, с облегчением протянул:

- Газовый?!..

И, шумно выдохнув, уже спокойнее спросил:

- А разрешение на ношение есть? – и настороженно следил, как брат полез в карман, как он вытянул удостоверение на право ношения газового пистолета. Прочитав документ и осмотрев пистолет, он, опять закинул автомат за спину и укоризненно произнёс:

- Ну, братишка, ты с такими шуточками живым до своей гостиницы не доедешь! Кто же такими вещами шутит?! И в такой момент?! – укоризненно выговаривал он брату, вновь закуривая от его зажигалки.

- А если и доедет, то мы его там прикончим за его шуточки, - тихо, как бы про себя проговорил водитель брата.

Брат, уже жалея о своей шутливости, протянул добродушно:

- Ну, так кто же думал, что вы в Москве нынче такие все перепуганные?! На вот, - он протянул патрульному свою зажигалку, - подарочек, как компенсацию за нервы…

…Видимо, благодаря молитвам моей мамы, которая, очевидно, взывала к Деве Марии, сберечь меня от беды и напасти, но мы, всё-таки, добрались до гостиницы. Правда, на подъездах к ней, в одном из тихих переулков, нам наперерез кинулся кто-то в милицейской форме, размахивающий милицейским жезлом. Брат, было притормозивший, резким виражом обогнул бегущего, рванул вперёд и круто повернул на перекрёстке.

Мы ахнули:

- Ты что? С ума сошёл?! Почему не подчинился милиционеру?!

Брат бесстрастно сказал:

- Он такой же милиционер, как я – Папа Римский! Ты видел, что у него форма старая, столетней давности?! И автомашины ментовской не видать и напарника нет! Подстава это! - закончил он и мы въехали во двор гостиницы…

…И, действительно, позже мы узнали, что по Москве в те дни прошёл вал бандитских нападений, где бандиты работали «под милиционеров». Очевидно, от такого бандитского «патруля» нас спас брат. И, конечно, молитва моей мамы…

…Когда мы добрались, водитель, молчавший всю дорогу, хмуро сказал, обращаясь к брату:
- Конечно, шеф, тебе спасибо, что от беды нас уволок, но… в ванну я пойду первым… После такого «весёлого» рейса…

…Я включил телевизор. Там транслировали какой-то сабантуй, который устроила творческая богема столицы. После пережитого и вида, как будто вымершей Москвы, без прохожих и машин, с патрульными бронетранспортёрами на проспектах, как-то странно было наблюдать этот «пир во время чумы».

На экране веселились, кривлялись и выкрикивали что-то лица знакомых актёров и актрис, писателей и певцов, композиторов и поэтов. Я попытался разобраться, о чём же они кричат все эти люди. Камера показывала крупным планом лицо одной актрисы, ставшей узнаваемой после исполнения эпизодической роли, в полюбившимся народу новогоднем фильме. Она играла там весёлую, добрую и доверчивую девушку. Я вслушался, о чём же кричит эта «звезда» кино. Оказалось, что она вопит, как базарная бабка, у которой сперли мешок:

- Убей его! Убей его! Убей его!

Несколько позже я понял, к чему призывала эта актриса. Она призывала убить тех россиян, которые защищали Верховный Совет России, обороняясь от наёмников треть-всенародноизбранного Алкоголика, наплевавшего на Конституцию страны.

Её мелкое личико и без того смахивающее на крысиную мордочку, искаженное от близости к объективу камеры, вообще превратилось в крысиную морду. И только широко открывающийся в крике – «Убей его!» - рот, напоминал, что этот рот принадлежит homo sapiens – существу разумному. Если можно, вообще, назвать разумным того, кто призывает к массовому убийству.

С той поры наша творческая богема разделилась для меня на два лагеря: на тех уродов, кто веселился в ту ночь над трупами, как потом выяснилось, полутора тысяч защитников Верховного Совета и на тех, кого там не было. Первых, я перестал с той поры считать людьми. А вторых - продолжаю уважать до сей поры.

Не могу не отметить того факта, что, например, Георгий Жженов – мой любимый актёр и Человек – отсидевший в ГУЛАГе много страшных лет, сделавший об этом впечатляющий фильм, ни разу не призвал никого к братоубийственной войне и ни разу не смешал понятия «правитель» с понятием «Родина». Мир праху его!..

…Следующий день не принёс ничего нового. Мы, изрядно все поволновавшиеся накануне, спали как убитые и почти до полудня. Поднявшись, мы готовились перекусить и отбыть в Питер.

Я сидел в кресле и тупо смотрел телевизор, рядом сидел, рассматривая какой-то журнал, водитель брата, а сам брат плескался в душе, когда раздался междугородний звонок. Я снял трубку. Звонила жена брата – красивая и волевая казачка:

- Привет! Ну как Вы там?!

Во мне закрутился чёртик и я решил подложить брату «свинью»:

- Да ничего хорошего! Тут вторые сутки расстреливают Верховный Совет. Комендантский час. Москва – как вымерла…

- Да я слышала, - раздался далёкий голос в трубке. - А когда в Питер-то отбываете?

Чёртик меня продолжал подталкивать и я ответил:

- А я теперь уж и не знаю, доберусь ли до Питера…

- А что такое? – встревожено, отозвалась жена брата.

И меня понесло:

- Да ты представляешь?! Твой ненормальный муж решил везти продукты в осажденный «Белый Дом»!? Там же настоящая война, а он – упрямый, ты же знаешь! Решил и всё тут!

Водитель, сидевший у стола, не выдержал и прыснул, слушая мой монолог.

Ожидаемый эффект превзошёл все ожидания. Голосом, в котором ясно были слышны приближающиеся раскаты грома, она сказала:

- А ну-ка дай ему трубку…

- Да нет его!

- А где он? – грозовые тучи наливались силой.

А чёртик продолжал меня толкать:

- Да он с водителем во дворе гостиницы песок в мешки набирают!

- Какой песок?! Зачем?!

- Так я же тебе говорю! Он собирается в «Белый Дом» продукты доставить. А там стрельба идёт. Вот он и надумал машину мешками с песком обложить, чтобы защититься от пуль…

Трубка озадаченно замолчала. Зато водитель уже катался по кровати, держась за живот от смеха.

В это время из ванны вышел брат. Озадаченно посмотрев от валяющегося от неудержимого смеха водителя, он перевёл взгляд на меня:

- С кем говоришь? Жена должна позвонить…

Я кивнул ему головой и сказал в трубку:

- Да вот и он подошёл! – и передал ему трубку.

Что дальше было, не передать словами! Брат попытался поздороваться, но не смог пробиться сквозь шквал сплошного крика в трубке. Сначала он пытался что-то пояснить, но вставить хоть слово в монолог разъяренной жены не было никакой возможности…

Но он не был бы самим собой, если бы не нашел выход из положения: он положил всё ещё кричавшую трубку возле телефонного аппарата и стал спокойно продолжать вытирать полотенцем волосы. Потом повернулся ко мне:

- Брат, а что ты ей такого сказал?! – удивлённо спросил он меня. В это время крик в трубке прекратился и раздалось вопросительное:

- Алло! Алло!..

Брат взял трубку и, несколько минут переговорив с женой, всё объяснил.
Потом обратился ко мне:

- Что? Нервы отходят?! Ладно, шутник, поехали в твой Питер…

…Через час мы уже выехали за пределы Москвы и понеслись по шоссе к Питеру, всё дальше уходя от, ставшей такой пугающе неприветливой, столицы…

…Но эти два дня, которые мы провели в самом эпицентре событий, запомнились нам всем на всю жизнь.

… Это я пишу в преддверии президентских выборов. И отчётливо понимаю, что, несмотря на огромные и не развеявшиеся претензии к главному кандидату, наш мудрый народ и я с ним заодно, скорее всего, проголосуем за этого человека, который мне совершенно не нравится. Проголосуем, выбирая из зол - меньшее…

Потому что, как говорил В.Высоцкий «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». Настоящих вожаков, действительно сегодня нет. Видимо, Россия исчерпала лимит гениальных правителей. Это - во-первых. А во-вторых, я не хочу, чтобы снова россиянин стрелял в россиянина и этому улыбались американские репортёры. И не хочу, чтобы Москва походила на фронтовой город и ею правил снова «человек с ружьём». Вот такие «выборы без выбора"!

=================================
Примечание автора от 4 марта 2012г.:

И, всё-таки, я на выборах проголосовал за Зюганова... =================================================================================
ab ovo - досл.с яйца(лат.) в смысле - с начала.