Дознаватель

            Дознаватель Эгл был на хорошем счету. Все знали, что на него можно положиться, что он всегда готов задержаться сверх смены, переписывая протоколы допросов и подшивая дела, да и вообще – в высшей степени человек это был очень дружелюбный. Даже те, кто попадал в стены закона, совершив преступление, или подозревался в совершении преступления, обычно требовали Эгла – он не зверствовал. Нет, если у него не оставалось выхода, он писал служебную записку в Коллегию Судейства, чтобы те сформировали письмо в Коллегию Палачей по проведению пыток, призванных  помочь ходу дела.
            Но в отличие от многих своих соратников по Коллегии Дознания, сам Эгл пытки требовал лишь в крайнем случае и уж тем более, вопреки многим примерам, не проводил их сам, как поступали многие дознаватели, не желающие ввязываться в бюрократический ад, составляя запрос в Судейство.
            Секция закона состояла всего из трех Коллегий, причем Палачи среди них были самой малочисленной и обычно насчитывали четыре-пять человек, но бумаг шло столько, что можно было подумать, что и Коллегий, и людей в них значительно больше.
            Эгл просто не желал создавать новой работы для своей же Секции, и поэтому всегда пытался достучаться до преступника или подозреваемого, говоря:
-С пытками ты признаешься даже в том, что покушался на жизнь короля, да будут дни его долги!
-Ноя  не покушался на короля! – испуганно возражал виновный.
-Пытать наши умеют, выбьют все, что нужно. Ты лучше скажи как есть, глядишь, не на казнь пойдешь, а отделаешься работой на рудниках. А если и казнят, то все равно милость выйдет за покаяние. Да и когда предстанет дух твой перед Луалом и Девятью Рыцарями Его лукавствовать не выйдет!
            Эгл тратил время, уговаривая и убеждая, и нередко добивался успехов, чем повышал свой уровень профессионализма и совсем не повышал карьеры. Да, Эгл был на хорошем счету в своей Коллегии, но никогда не продвигался выше обычного дознавателя, что, конечно, не могло его не расстраивать. Шли годы, и даже самые бездарные, вчерашние юнцы, пришедшие в Коллегию учениками и помощниками, становились выше, а Эгл оставался дознавателем и давал отчет тем, кого ещё вчера сам учил.
            Он заговорил о несправедливости лишь однажды, не выдержав, поделился ею со своим другом (насколько можно быть друзьями в Коллегии Дознания) – с дознавателем Джози, который должен был получить свое первое повышение, но не имел и половины того успеха, какой был у Эгла, но выбранный советом Коллегии для более высшей должности:
-Луал мне свидетель, во мне не было зависти, но я не понимаю, где я так виноват, что стою в одной должности уже пятнадцать лет!
            И Джози, сам смущённый от своего повышения, открыл, наконец то, что молчаливо таили прочие:
-Ты слишком предан закону, а надо быть преданным трону.
-Трон и закон держатся вместе! – возмутился Эгл. Он еще не сообразил, что именно ему сказали. – Что?
-Ты не делаешь того, что делают другие дознаватели. Ты расследуешь дело, если нужно, ты выспрашиваешь, если нужно. Но на тебе нет шпионов, твои протоколы чисты и искренне… ты один из тех людей, что честны, но никогда не продвинутся в Мааре. Наш король, да будут дни его долги, ценит таких людей, но ни он, ни его министры, ни его советники не позволят тебе подняться.
-Хочешь сказать…- от волнения Эгл даже начал заикаться, смутно он уже догадывался о причине своих неудач, но что смутное предчувствие в сравнении с тем, когда тебе говорят в лицо, говорят открыто?
-Да, - признал Джози. – Взгляни на жрецов – вот высшие в своей добродетели люди! Но высший жрец сдает отчеты нам. В этих отчетах тайны исповедей и записи о подозрительных и несказанных словах. Взгляни на продовольственников! – они не скрывают того, что ищут прибыль, но и они сдают свои отчеты нам, те, которые не видят даже в Коллегии Финансов, те, которые говорят о контрабанде и о том, кто из знатных и богатых людей что тайком заказал…
            Эгл молчал.
-Мы, - продолжал Джози, - служители Закона и порядка, признали давно, что одно иногда может противоречить другому. Барон Боде, к примеру, человек в высшей степени нужный для трона, но если верить донесениям, а тут не верить причины нет,  этот человек тайно ввозит в столицу ядовитые снадобья… по закону мы должны его арестовать, но для того, чтобы сохранить порядок – нет. без Боде начнется передел собственности в Гильдии Купцов, польется кровь и будут жертвы. Да и Боде с этими донесениями у нас на крючке. Эгл, это лишь один из тысяч примеров, я просто хочу сказать тебе, что такому честному человеку как ты, очень сложно будет удержаться… ты принесешь гораздо больше пользы как дознаватель. Чем как интриган, которым неизменно станешь на высших постах.
            У Эгла больно горело в груди и мутилось в глазах. Он хотел сказать, что все неправда, не может вся Маара быть оплетена паутиной таких подлостей и предательств, не может! Но ему не хватало воздуха и щипало в глазах.
-Ты из тех людей, которые честно выполняют свою работу и будут ее выполнять, - припечатал Джози, а затем совсем другим тоном спросил, - слушай, как думаешь, стоит ли мне завтра прийти в новой мантии? Все-таки первый день в новом положении…
            Эгл пожал плечами – к горлу подкатил отвратительный ледяной комок жгучей досады, обиды и ярости.
            Но прошел день-два, и Эгл снова стал дознавателем, каким был всегда. Ну хорошо – почти стал. Теперь в его глазах проскальзывало что-то совсем другое, что-то теневое, когда он давал отчет Джози или еще кому-нибудь из тех, кого помнил еще в другом обличии.
***
-Вводную! – потребовал Эгл, торопясь по коридорам Дознания. Он всегда так торопился в допросную, и всегда спрашивал на пути вводную информацию у своего очередного помощника. Но обычно в его голосе не было именно требования.
            А сегодня вдруг пришло. Но помощник Эгла – Леви, был из новеньких и не успел еще до конца изучить привычки дознавателя. Пока Леви был в стадии восхищения всем и вся и не знал, что нужно приглядываться ко всему, к чему только можно приглядеться, и всегда быть настороже.
-Ага! – восторженно подхватил Леви, торопясь по извилистым коридорам за дознавателем. – Так, двадцать шесть лет, вчера в кабаке по улице Часовщиков, ну тот, с красной крышей, знаете? Вот, вчера произнес крамольную речь о нашем короле – да будут дни его долги!
            Эгл кивнул принимая. Все было ясно – пьяный дурак, еще не битый жизнью, решил поразмышлять, да проверить свою храбрость. Кто-то из более трусливых (или сознательных) отправился с доносом к дознавателям.
            Эгл был прав – опыт подсказал ему правильно. Протрезвевший арестант сам боялся своих вчерашних слов и дрожал как лист на осеннем ветру.
-Вы обличали короля! – торжественно вбивал в него Эгл вину, а преступник вжимал голову в плечи и дрожал от этой грозы, едва не плакал:
-Нет, нет! я так…я не подумал. Я люблю короля!
-Ты – ничтожество, смел порочить его доброе имя! Ты сказал…- Эгл на мгновение взглянул в строки доноса, - сказал, что король набивает живот золотом, потому что слишком жаден.
-Это была шутка!
-Этим ты хотел не пошутить, а указать на то, что король не заботится о своем народе! – Эгл почти рычал на своего арестованного, не замечая, с каким ужасом смотрит на него Леви.
            Леви говорили: «держись Эгла – он человек толковый, мастер своего дела, среди дознавателей – самый милосердный». И сейчас этот «милосердный» выворачивал одними словами наизнанку все существо заблудшего идиота, и превращал его из пьяного дурака в мятежника. В первом случае все кончилось бы устным внушением или парой ударов плетью в худшем случае. Во втором – эшафот.
            И Леви поражался тому, что Эгл не тянет человека из бездны, а топит его все глубже.
-Далее! – торжествовал дознаватель, чувствуя в себе неожиданный подъём жизненной энергии. Его неожиданно увлекла эта страшная роль. – Далее, здесь сказано, что ты – ничтожество, рассказал о короле грубую сплетню, сообщив, что он, цитирую «потерял счет своим ублюдкам».
-Это была шутка…- арестованный был уже почти  мертвецом от одного страха.
-Шутка, которую ты посмел рассказать! Шутка о короле…
-Это сплетня! Все ее повторяют! – заблудшая жертва собственного пьянства всхлипнула и натурально разрыдалась.
            Леви не вытерпел, бросился к нему, желая налить хоть воды и успокоить, но Эгл грубо окрикнул:
-Преступникам нет пощады!
-Да Луала ради! – возмутился Леви, - это просто пьяная шутка от такого же пьяного идиота! Подите в любой кабак, хоть на улице Часовщиков, хоть на Сапожной…да хоть где! Там и не такое говорят!
-А вы, Леви, так хорошо осведомлены?- поинтересовался холодным, без тени дружелюбия тоном, Эгл.
-Я? – растерялся Леви. – Я бываю в кабаках…
-И вы не доносите о таких сплетнях и оскорблениях власти? – уточнил Эгл.
-Народ всегда болтал!
-Это не болтовня. Это мятеж. Король, да будут дни его долги, никогда не должен быть унижен своими подданными. Запомните это, Леви. А ты, прекрати реветь, и подпиши протокол допроса.
-П…протокол? – бедняга перестал всхлипывать и сквозь слезы взглянул на своего мучителя. – Я же ничего…
-Ты все сказал вчера, - Эгл с железной строгостью вытащил бланк допроса и, поражаясь неожиданной твердости своей руки, набросал несколько нужных строк, в которых выставлял дело не неразумной выходкой пьяного языка, а вполне себе спланированным саботажем.
-Я не подпишу! – арестованный попытался дернуться прочь, но куда денешься из хватки профессионального дознавателя с многолетним стажем? Эгл был настороже и перехватил движение глупца, с силой удержал его на месте. При этом он расчетливо сжал его запястье, зная, где и как нужно схватить, чтобы не пострадала рука, но боль прошла…
            Арестованный застонал, а в следующее мгновение покорно подписал протокол допроса, соглашаясь со всеми обвинениями в свой адрес. Эгл вздохнул с облегчением и, чувствуя странное удовлетворение, сделал знак Леви следовать за собой.
            Леви вышел молча и держал это молчание пока закрывали дверь в допросную. Но когда повернулся ключ в последний раз, не выдержал:
-Эгл, я вас уважал до этого часа! Вы поступили как…
-Как кто? – теперь в глухоте темного коридора Эгл был прежним. Удовлетворение сходило на нет и оставалась странная пустота и усталость. А еще нахлынул стыд. Благо, в темноте коридора не было видно пылающих щек дознавателя.
-Как подлец,-  решился Леви и горделиво распрямился, что также скрыла темнота.
-Я теперь и есть подлец, - тихо отозвался Эгл, - оказывается, так бывает.
            Леви растерялся. Он не ожидал после такого бесстыдного спектакля тихого и убитого голоса от дознавателя, и даже смутился, но заставил себя вернуться в норму.
-Вы же защищаете закон!
-Больше нет. теперь я защищаю трон.
-Трон и закон едины…- не понимал Леви, вернее, начинал понимать, но не желал принимать, это не входило в его мировоззрение.
-И да, и нет. закон уступает трону. Оказывается, это так. Я сам удивлен, веришь? – голос Эгла оставался убитым.
-Я не понимаю, я ничего не понимаю! – Леви вглядывался в темноту, надеясь, что в ней блеснет какой-нибудь ответ. – Как можно…как?!
-Всё можно. Ты хочешь быть дознавателем?
-Да. Я хочу служить народу.
-Народу или себе? Почему ты хочешь быть дознавателем.
-Их уважают! Всюду им почет! – Леви был еще очень наивен. Несмотря на всю жуть ситуации, Эгл рассмеялся, и в этом смехе было даже облегчение.
-Их не уважают, а боятся. А почет – заискивание. Боятся Судейства, что выносит приговор и стараются держаться к ним с уважением, презирают Палачей, потому что они – несчастные – исполняют даже не ими вынесенные приговоры, но именно их видит толпа. А нас пытаются купить, ненавидят и боятся. Вот и все.
            Эгл повернулся и направился по извилистому коридору, и почти уже скрылся в следующей галерее, когда услышал позади себя жалобный голос:
-Но я хочу быть дознавателем!
-Будь, - согласился Эгл.
-Я хочу карьеру и почет, - добавил Леви.
-Тогда привыкай к подлецам, - посоветовал Эгл и окончательно скрылся в галерее.
***
            Джози смотрел с изумлением на своего недавнего друга:
-Ты хочешь сказать, что раскрыл заговор?
-Мятежники, желающие посрамить короля. – сообщил Эгл спокойно.
-Этот человек был просто пьян и нес всякий бред! – даже дурного чутья Джози хватило, чтобы понять, что подписанные протоколы, которые сейчас принес и устроил на его столе Эгл – это абсурд.
-Нет, он признался. И без пытки.
-Это просто пьяница, - возразил Джози. – Если бы это был заговор, тут бы были другие имена.
-Они будут, - не стал спорить Эгл, - у меня есть пара-тройка арестованных, они все ожидают допроса. Они не связаны между собой, но говорю тебе, Джози, они все как один – заговорщики! Их целью был король, да будут дни его долги!
            Джози медленно начал понимать. Он соотнес, наконец, абсурдные протоколы, слова и внешний вид Эгла – равнодушно-насмешливый, хотя прежде это был человек, который горел своей работой.
-Ты…- не поверил Джози.
-Я раскрыл заговор против короля, - повторил Эгл, в упор глядя на недавнего друга.
-Ты не был таким, - Джози не мог прийти в себя. Его разум был весьма средним и не мог принять всего того, что сейчас происходило. – ты не был!
-Речь не обо мне. Речь о заговоре, - поправил равнодушный и жестокий в своем равнодушии Эгл.
            Джози взглянул еще раз на протокол, поморщился, отодвинул листы от себя. Затем, желая потянуть время и избавить себя от неудобных вопросов, поднялся, подошел к окну, посмотрел вправо, посмотрел влево, вздохнул…
            Конечно, все было ясно как день. Такого не ожидалось, но это произошло. С одной стороны, Джози недавно назначили и сейчас очень хорошо бы закрепить свое назначение таким блестящим заявлением, как разоблачение мятежников против самого короля, да будут дни его долги.
            С другой – это весьма трудно дело и поверить в такое очень сложно без веских доказательств. Нужно будет предъявить королю полную картину и, конечно, сообщить про Эгла. Тогда Джози получит внимание короля, пусть бы и минутное, а Эгл – повышение, которого он, на самом деле, давно заслужил.
-В это никто не поверит, - Джози решил осторожничать и не начинать свои первые дни с разоблачений такого масштаба. – Никто, слышишь?
-Сделай так, чтобы поверили, - Эгл пожал плечами, словно речь шла о каком-то пустяке.
-Нелепо! – отбивался Джози. – Протокол…ха, да впиши туда имена, и все поймут, что ты просто хочешь карьерного роста!
-Заслуженного карьерного роста.
-Неважно. Не тебе это решать.
-Зато сейчас решать тебе. Или ты делаешь так, чтобы тебе поверили, и получаешь свои лавры, а я свои, или… - Эгл многозначительно и нехорошо усмехнулся.
-Это угроза? – Джози похолодел. Никогда Эгл не применял шантажа прежде к преступникам. А тут – к недавнему другу? Так просто?
 -Или все узнают, куда делся обвиняемый номер триста семнадцать, - Эгл оставался раздражающе и убийственно спокойным.
            Джози прошибло ужасом.
            Обвиняемый номер триста семнадцать – это страшное пятно на карьере Джози, такое пятно, за которое он мог бы сам оказаться на эшафоте. Заключенный по политическому делу, первейший враг короля вдруг покончил с собой, вместо того, чтобы предстать перед народом в обвинении.
            Тогда Джози растерялся, зная, что за такой недогляд легко потерять собственную голову – очень уж хотелось королю казнить этого человека. Но тогда Эгл подсуетился и помог своему другу, сделав фальшивое заключение о смерти, мол, не наша вина, а давняя сердечная болезнь.
            Любой другой дознаватель на его месте поспешил бы к королю и сдал бы Джози, но тогда Эгл был еще прежним. Это сейчас в нем проступила ожесточенность несправедливостей.
-Хорошо, - сдавленным, придушенным голосом отозвался Джози, принимая полное поражение от Эгла. Эгл кивнул и поспешил его, наконец, оставить
***
            В темноте коридоров Леви с трудом дошел до сегодняшнего допрашиваемого. Парень все еще всхлипывал после допроса, понимая с каждой минутой, что за документ он подписал, и прощаясь с жизнью.
            У Леви сжалось сердце, но он заставил себя быть выше эмоций и сумел с трудом отпереть тяжелую железную решетку и скользнуть к арестованному. Тот мгновенно преисполнился ужасом, узнав Леви и вспомнив его присутствие на допросе, но Леви не дал ему возможности вскричать или выдать своего присутствия и быстро приложил палец к губам.
-Я не хочу вашей смерти. – шепотом сообщил Леви, оглядываясь, как может оглядываться сам преступник, - я хочу предложить вам помощь. У меня есть бумага и перо – напишите, как все было на самом деле, и как дознаватель Эгл выбил из вас признание, переврав все ваши слова.
            Арестованный с немым удивлением смотрел на неожиданного спасителя.
-Пишите! – торопил Леви. – Я всё подтвержу! Я был там, я дам показания. Это должно прекратиться.
            Парень не заставил себя долго ждать и схватился с горячностью за листы. Леви, глядя на торопливые неровные строки отчетливо понимал, что не будет дознавателем.
            «Ну и пусть», - упрямо подумалось ему, - «пусть я не буду дознавателем! зато этот человек не умрет. Зато я хотя бы попытаюсь прожить честно. Пусть недолго, но честно!».
            Леви не знал, что Джози уже дал ход этому делу, а через пару часов Эгл собственной рукой впишет имя Леви в список мятежников против короля, заметая следы. И, конечно, весь фарс судебного разбирательства будет не в пользу Леви, он обернется на благо безупречной репутации Эгла…
            Так зажжется его путь наверх. Так угаснет путь Леви и случайного человека, которого он так и не спасет.
 
 
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2022

Регистрационный номер №0502598

от 13 января 2022

[Скрыть] Регистрационный номер 0502598 выдан для произведения:             Дознаватель Эгл был на хорошем счету. Все знали, что на него можно положиться, что он всегда готов задержаться сверх смены, переписывая протоколы допросов и подшивая дела, да и вообще – в высшей степени человек это был очень дружелюбный. Даже те, кто попадал в стены закона, совершив преступление, или подозревался в совершении преступления, обычно требовали Эгла – он не зверствовал. Нет, если у него не оставалось выхода, он писал служебную записку в Коллегию Судейства, чтобы те сформировали письмо в Коллегию Палачей по проведению пыток, призванных  помочь ходу дела.
            Но в отличие от многих своих соратников по Коллегии Дознания, сам Эгл пытки требовал лишь в крайнем случае и уж тем более, вопреки многим примерам, не проводил их сам, как поступали многие дознаватели, не желающие ввязываться в бюрократический ад, составляя запрос в Судейство.
            Секция закона состояла всего из трех Коллегий, причем Палачи среди них были самой малочисленной и обычно насчитывали четыре-пять человек, но бумаг шло столько, что можно было подумать, что и Коллегий, и людей в них значительно больше.
            Эгл просто не желал создавать новой работы для своей же Секции, и поэтому всегда пытался достучаться до преступника или подозреваемого, говоря:
-С пытками ты признаешься даже в том, что покушался на жизнь короля, да будут дни его долги!
-Ноя  не покушался на короля! – испуганно возражал виновный.
-Пытать наши умеют, выбьют все, что нужно. Ты лучше скажи как есть, глядишь, не на казнь пойдешь, а отделаешься работой на рудниках. А если и казнят, то все равно милость выйдет за покаяние. Да и когда предстанет дух твой перед Луалом и Девятью Рыцарями Его лукавствовать не выйдет!
            Эгл тратил время, уговаривая и убеждая, и нередко добивался успехов, чем повышал свой уровень профессионализма и совсем не повышал карьеры. Да, Эгл был на хорошем счету в своей Коллегии, но никогда не продвигался выше обычного дознавателя, что, конечно, не могло его не расстраивать. Шли годы, и даже самые бездарные, вчерашние юнцы, пришедшие в Коллегию учениками и помощниками, становились выше, а Эгл оставался дознавателем и давал отчет тем, кого ещё вчера сам учил.
            Он заговорил о несправедливости лишь однажды, не выдержав, поделился ею со своим другом (насколько можно быть друзьями в Коллегии Дознания) – с дознавателем Джози, который должен был получить свое первое повышение, но не имел и половины того успеха, какой был у Эгла, но выбранный советом Коллегии для более высшей должности:
-Луал мне свидетель, во мне не было зависти, но я не понимаю, где я так виноват, что стою в одной должности уже пятнадцать лет!
            И Джози, сам смущённый от своего повышения, открыл, наконец то, что молчаливо таили прочие:
-Ты слишком предан закону, а надо быть преданным трону.
-Трон и закон держатся вместе! – возмутился Эгл. Он еще не сообразил, что именно ему сказали. – Что?
-Ты не делаешь того, что делают другие дознаватели. Ты расследуешь дело, если нужно, ты выспрашиваешь, если нужно. Но на тебе нет шпионов, твои протоколы чисты и искренне… ты один из тех людей, что честны, но никогда не продвинутся в Мааре. Наш король, да будут дни его долги, ценит таких людей, но ни он, ни его министры, ни его советники не позволят тебе подняться.
-Хочешь сказать…- от волнения Эгл даже начал заикаться, смутно он уже догадывался о причине своих неудач, но что смутное предчувствие в сравнении с тем, когда тебе говорят в лицо, говорят открыто?
-Да, - признал Джози. – Взгляни на жрецов – вот высшие в своей добродетели люди! Но высший жрец сдает отчеты нам. В этих отчетах тайны исповедей и записи о подозрительных и несказанных словах. Взгляни на продовольственников! – они не скрывают того, что ищут прибыль, но и они сдают свои отчеты нам, те, которые не видят даже в Коллегии Финансов, те, которые говорят о контрабанде и о том, кто из знатных и богатых людей что тайком заказал…
            Эгл молчал.
-Мы, - продолжал Джози, - служители Закона и порядка, признали давно, что одно иногда может противоречить другому. Барон Боде, к примеру, человек в высшей степени нужный для трона, но если верить донесениям, а тут не верить причины нет,  этот человек тайно ввозит в столицу ядовитые снадобья… по закону мы должны его арестовать, но для того, чтобы сохранить порядок – нет. без Боде начнется передел собственности в Гильдии Купцов, польется кровь и будут жертвы. Да и Боде с этими донесениями у нас на крючке. Эгл, это лишь один из тысяч примеров, я просто хочу сказать тебе, что такому честному человеку как ты, очень сложно будет удержаться… ты принесешь гораздо больше пользы как дознаватель. Чем как интриган, которым неизменно станешь на высших постах.
            У Эгла больно горело в груди и мутилось в глазах. Он хотел сказать, что все неправда, не может вся Маара быть оплетена паутиной таких подлостей и предательств, не может! Но ему не хватало воздуха и щипало в глазах.
-Ты из тех людей, которые честно выполняют свою работу и будут ее выполнять, - припечатал Джози, а затем совсем другим тоном спросил, - слушай, как думаешь, стоит ли мне завтра прийти в новой мантии? Все-таки первый день в новом положении…
            Эгл пожал плечами – к горлу подкатил отвратительный ледяной комок жгучей досады, обиды и ярости.
            Но прошел день-два, и Эгл снова стал дознавателем, каким был всегда. Ну хорошо – почти стал. Теперь в его глазах проскальзывало что-то совсем другое, что-то теневое, когда он давал отчет Джози или еще кому-нибудь из тех, кого помнил еще в другом обличии.
***
-Вводную! – потребовал Эгл, торопясь по коридорам Дознания. Он всегда так торопился в допросную, и всегда спрашивал на пути вводную информацию у своего очередного помощника. Но обычно в его голосе не было именно требования.
            А сегодня вдруг пришло. Но помощник Эгла – Леви, был из новеньких и не успел еще до конца изучить привычки дознавателя. Пока Леви был в стадии восхищения всем и вся и не знал, что нужно приглядываться ко всему, к чему только можно приглядеться, и всегда быть настороже.
-Ага! – восторженно подхватил Леви, торопясь по извилистым коридорам за дознавателем. – Так, двадцать шесть лет, вчера в кабаке по улице Часовщиков, ну тот, с красной крышей, знаете? Вот, вчера произнес крамольную речь о нашем короле – да будут дни его долги!
            Эгл кивнул принимая. Все было ясно – пьяный дурак, еще не битый жизнью, решил поразмышлять, да проверить свою храбрость. Кто-то из более трусливых (или сознательных) отправился с доносом к дознавателям.
            Эгл был прав – опыт подсказал ему правильно. Протрезвевший арестант сам боялся своих вчерашних слов и дрожал как лист на осеннем ветру.
-Вы обличали короля! – торжественно вбивал в него Эгл вину, а преступник вжимал голову в плечи и дрожал от этой грозы, едва не плакал:
-Нет, нет! я так…я не подумал. Я люблю короля!
-Ты – ничтожество, смел порочить его доброе имя! Ты сказал…- Эгл на мгновение взглянул в строки доноса, - сказал, что король набивает живот золотом, потому что слишком жаден.
-Это была шутка!
-Этим ты хотел не пошутить, а указать на то, что король не заботится о своем народе! – Эгл почти рычал на своего арестованного, не замечая, с каким ужасом смотрит на него Леви.
            Леви говорили: «держись Эгла – он человек толковый, мастер своего дела, среди дознавателей – самый милосердный». И сейчас этот «милосердный» выворачивал одними словами наизнанку все существо заблудшего идиота, и превращал его из пьяного дурака в мятежника. В первом случае все кончилось бы устным внушением или парой ударов плетью в худшем случае. Во втором – эшафот.
            И Леви поражался тому, что Эгл не тянет человека из бездны, а топит его все глубже.
-Далее! – торжествовал дознаватель, чувствуя в себе неожиданный подъём жизненной энергии. Его неожиданно увлекла эта страшная роль. – Далее, здесь сказано, что ты – ничтожество, рассказал о короле грубую сплетню, сообщив, что он, цитирую «потерял счет своим ублюдкам».
-Это была шутка…- арестованный был уже почти  мертвецом от одного страха.
-Шутка, которую ты посмел рассказать! Шутка о короле…
-Это сплетня! Все ее повторяют! – заблудшая жертва собственного пьянства всхлипнула и натурально разрыдалась.
            Леви не вытерпел, бросился к нему, желая налить хоть воды и успокоить, но Эгл грубо окрикнул:
-Преступникам нет пощады!
-Да Луала ради! – возмутился Леви, - это просто пьяная шутка от такого же пьяного идиота! Подите в любой кабак, хоть на улице Часовщиков, хоть на Сапожной…да хоть где! Там и не такое говорят!
-А вы, Леви, так хорошо осведомлены?- поинтересовался холодным, без тени дружелюбия тоном, Эгл.
-Я? – растерялся Леви. – Я бываю в кабаках…
-И вы не доносите о таких сплетнях и оскорблениях власти? – уточнил Эгл.
-Народ всегда болтал!
-Это не болтовня. Это мятеж. Король, да будут дни его долги, никогда не должен быть унижен своими подданными. Запомните это, Леви. А ты, прекрати реветь, и подпиши протокол допроса.
-П…протокол? – бедняга перестал всхлипывать и сквозь слезы взглянул на своего мучителя. – Я же ничего…
-Ты все сказал вчера, - Эгл с железной строгостью вытащил бланк допроса и, поражаясь неожиданной твердости своей руки, набросал несколько нужных строк, в которых выставлял дело не неразумной выходкой пьяного языка, а вполне себе спланированным саботажем.
-Я не подпишу! – арестованный попытался дернуться прочь, но куда денешься из хватки профессионального дознавателя с многолетним стажем? Эгл был настороже и перехватил движение глупца, с силой удержал его на месте. При этом он расчетливо сжал его запястье, зная, где и как нужно схватить, чтобы не пострадала рука, но боль прошла…
            Арестованный застонал, а в следующее мгновение покорно подписал протокол допроса, соглашаясь со всеми обвинениями в свой адрес. Эгл вздохнул с облегчением и, чувствуя странное удовлетворение, сделал знак Леви следовать за собой.
            Леви вышел молча и держал это молчание пока закрывали дверь в допросную. Но когда повернулся ключ в последний раз, не выдержал:
-Эгл, я вас уважал до этого часа! Вы поступили как…
-Как кто? – теперь в глухоте темного коридора Эгл был прежним. Удовлетворение сходило на нет и оставалась странная пустота и усталость. А еще нахлынул стыд. Благо, в темноте коридора не было видно пылающих щек дознавателя.
-Как подлец,-  решился Леви и горделиво распрямился, что также скрыла темнота.
-Я теперь и есть подлец, - тихо отозвался Эгл, - оказывается, так бывает.
            Леви растерялся. Он не ожидал после такого бесстыдного спектакля тихого и убитого голоса от дознавателя, и даже смутился, но заставил себя вернуться в норму.
-Вы же защищаете закон!
-Больше нет. теперь я защищаю трон.
-Трон и закон едины…- не понимал Леви, вернее, начинал понимать, но не желал принимать, это не входило в его мировоззрение.
-И да, и нет. закон уступает трону. Оказывается, это так. Я сам удивлен, веришь? – голос Эгла оставался убитым.
-Я не понимаю, я ничего не понимаю! – Леви вглядывался в темноту, надеясь, что в ней блеснет какой-нибудь ответ. – Как можно…как?!
-Всё можно. Ты хочешь быть дознавателем?
-Да. Я хочу служить народу.
-Народу или себе? Почему ты хочешь быть дознавателем.
-Их уважают! Всюду им почет! – Леви был еще очень наивен. Несмотря на всю жуть ситуации, Эгл рассмеялся, и в этом смехе было даже облегчение.
-Их не уважают, а боятся. А почет – заискивание. Боятся Судейства, что выносит приговор и стараются держаться к ним с уважением, презирают Палачей, потому что они – несчастные – исполняют даже не ими вынесенные приговоры, но именно их видит толпа. А нас пытаются купить, ненавидят и боятся. Вот и все.
            Эгл повернулся и направился по извилистому коридору, и почти уже скрылся в следующей галерее, когда услышал позади себя жалобный голос:
-Но я хочу быть дознавателем!
-Будь, - согласился Эгл.
-Я хочу карьеру и почет, - добавил Леви.
-Тогда привыкай к подлецам, - посоветовал Эгл и окончательно скрылся в галерее.
***
            Джози смотрел с изумлением на своего недавнего друга:
-Ты хочешь сказать, что раскрыл заговор?
-Мятежники, желающие посрамить короля. – сообщил Эгл спокойно.
-Этот человек был просто пьян и нес всякий бред! – даже дурного чутья Джози хватило, чтобы понять, что подписанные протоколы, которые сейчас принес и устроил на его столе Эгл – это абсурд.
-Нет, он признался. И без пытки.
-Это просто пьяница, - возразил Джози. – Если бы это был заговор, тут бы были другие имена.
-Они будут, - не стал спорить Эгл, - у меня есть пара-тройка арестованных, они все ожидают допроса. Они не связаны между собой, но говорю тебе, Джози, они все как один – заговорщики! Их целью был король, да будут дни его долги!
            Джози медленно начал понимать. Он соотнес, наконец, абсурдные протоколы, слова и внешний вид Эгла – равнодушно-насмешливый, хотя прежде это был человек, который горел своей работой.
-Ты…- не поверил Джози.
-Я раскрыл заговор против короля, - повторил Эгл, в упор глядя на недавнего друга.
-Ты не был таким, - Джози не мог прийти в себя. Его разум был весьма средним и не мог принять всего того, что сейчас происходило. – ты не был!
-Речь не обо мне. Речь о заговоре, - поправил равнодушный и жестокий в своем равнодушии Эгл.
            Джози взглянул еще раз на протокол, поморщился, отодвинул листы от себя. Затем, желая потянуть время и избавить себя от неудобных вопросов, поднялся, подошел к окну, посмотрел вправо, посмотрел влево, вздохнул…
            Конечно, все было ясно как день. Такого не ожидалось, но это произошло. С одной стороны, Джози недавно назначили и сейчас очень хорошо бы закрепить свое назначение таким блестящим заявлением, как разоблачение мятежников против самого короля, да будут дни его долги.
            С другой – это весьма трудно дело и поверить в такое очень сложно без веских доказательств. Нужно будет предъявить королю полную картину и, конечно, сообщить про Эгла. Тогда Джози получит внимание короля, пусть бы и минутное, а Эгл – повышение, которого он, на самом деле, давно заслужил.
-В это никто не поверит, - Джози решил осторожничать и не начинать свои первые дни с разоблачений такого масштаба. – Никто, слышишь?
-Сделай так, чтобы поверили, - Эгл пожал плечами, словно речь шла о каком-то пустяке.
-Нелепо! – отбивался Джози. – Протокол…ха, да впиши туда имена, и все поймут, что ты просто хочешь карьерного роста!
-Заслуженного карьерного роста.
-Неважно. Не тебе это решать.
-Зато сейчас решать тебе. Или ты делаешь так, чтобы тебе поверили, и получаешь свои лавры, а я свои, или… - Эгл многозначительно и нехорошо усмехнулся.
-Это угроза? – Джози похолодел. Никогда Эгл не применял шантажа прежде к преступникам. А тут – к недавнему другу? Так просто?
 -Или все узнают, куда делся обвиняемый номер триста семнадцать, - Эгл оставался раздражающе и убийственно спокойным.
            Джози прошибло ужасом.
            Обвиняемый номер триста семнадцать – это страшное пятно на карьере Джози, такое пятно, за которое он мог бы сам оказаться на эшафоте. Заключенный по политическому делу, первейший враг короля вдруг покончил с собой, вместо того, чтобы предстать перед народом в обвинении.
            Тогда Джози растерялся, зная, что за такой недогляд легко потерять собственную голову – очень уж хотелось королю казнить этого человека. Но тогда Эгл подсуетился и помог своему другу, сделав фальшивое заключение о смерти, мол, не наша вина, а давняя сердечная болезнь.
            Любой другой дознаватель на его месте поспешил бы к королю и сдал бы Джози, но тогда Эгл был еще прежним. Это сейчас в нем проступила ожесточенность несправедливостей.
-Хорошо, - сдавленным, придушенным голосом отозвался Джози, принимая полное поражение от Эгла. Эгл кивнул и поспешил его, наконец, оставить
***
            В темноте коридоров Леви с трудом дошел до сегодняшнего допрашиваемого. Парень все еще всхлипывал после допроса, понимая с каждой минутой, что за документ он подписал, и прощаясь с жизнью.
            У Леви сжалось сердце, но он заставил себя быть выше эмоций и сумел с трудом отпереть тяжелую железную решетку и скользнуть к арестованному. Тот мгновенно преисполнился ужасом, узнав Леви и вспомнив его присутствие на допросе, но Леви не дал ему возможности вскричать или выдать своего присутствия и быстро приложил палец к губам.
-Я не хочу вашей смерти. – шепотом сообщил Леви, оглядываясь, как может оглядываться сам преступник, - я хочу предложить вам помощь. У меня есть бумага и перо – напишите, как все было на самом деле, и как дознаватель Эгл выбил из вас признание, переврав все ваши слова.
            Арестованный с немым удивлением смотрел на неожиданного спасителя.
-Пишите! – торопил Леви. – Я всё подтвержу! Я был там, я дам показания. Это должно прекратиться.
            Парень не заставил себя долго ждать и схватился с горячностью за листы. Леви, глядя на торопливые неровные строки отчетливо понимал, что не будет дознавателем.
            «Ну и пусть», - упрямо подумалось ему, - «пусть я не буду дознавателем! зато этот человек не умрет. Зато я хотя бы попытаюсь прожить честно. Пусть недолго, но честно!».
            Леви не знал, что Джози уже дал ход этому делу, а через пару часов Эгл собственной рукой впишет имя Леви в список мятежников против короля, заметая следы. И, конечно, весь фарс судебного разбирательства будет не в пользу Леви, он обернется на благо безупречной репутации Эгла…
            Так зажжется его путь наверх. Так угаснет путь Леви и случайного человека, которого он так и не спасет.
 
 
 

 

Аграт

Кошмары