ДОБРЫЙ ПЕС ПО КЛИЧКЕ ХМУРЫЙ

             ДОБРЫЙ ПЕС ПО КЛИЧКЕ ХМУРЫЙ – рассказ, триллер

1. Ранним зимним утром в окне одинокого лесного домика тускло замерцал огонек свечи. Вскоре дверь со скрипом отворилась и из дома вышел пожилой мужчина с дымящейся кастрюлей в руках. Его уже с нетерпеньем ждали. Оглашая темноту счастливым лаем, большой серый пес, крутя хвостом, словно пропеллером, кинулся к хозяину. Ища мокрым носом руки, он старался обнять того лапами и лизнуть в щеку.

- Хмурый, перестань баловать! – Мироныч с некоторым раздражением отодвинул от себя любвеобильного пса и сунул ему под нос еду. Выбив из питьевой чашки лед, он сходил в дом и принес теплой воды. Всякий раз пес благодарно сопровождал хозяина и не притрагивался к еде. Лишь когда тот с охапкой дров скрылся в проеме, пес с жадностью принялся набивать брюхо.

Несмотря на свой устрашающие клыки и взъерошенную разбойничью башку с короткими ушами, пес имел жизнерадостный и общительный характер. А кличку свою – Хмурый, получил скорее по случаю.

Пять лет назад, на охоте, во время заячьего гона, волки на ходу сбили любимую пегую Мироныча. Только успел услышать жалобный визг, да нашел следы с каплями крови. Собаки как не было. Жить одному в лесу было невозможно. Расстроенный Мироныч отправился в поселок, пошукать нового щенка, да заодно узнать последние новости. В придорожном трактирчике, куда он зашел пропустить, встретил давнего знакомца, местного пьяницу Сычова. Поделился проблемой за стаканчиком.

- Я тебе вмиг другую собаку устрою! – пообещал Сыч. – Лайку хочешь?

- Лайку? – Обрадовался Мироныч, - Не откажусь! Что буду должен?

Сыч отмахнулся.

- Проставишься и хватит с тебя!

Пьяница быстро ушел и через полчаса протянул Миронычу завернутый в грязную тряпку пушистый поскуливающий комочек. Щенку было месяц, не более.

Мироныч с укором глянул на Сыча.

- Какая же это лайка? Дворняга чистой воды!

Сычов отпарировал.

- Хочешь лайку, тащи триста зеленых или медвежью шкуру, дешевле никто не отдаст!

Мироныч раздумывал. Пьяница маялся от нетерпенья и дергал за рукав.

- Слушай, какая тебе разница? Дворняга не дворняга… Рупь за сто, что щенок смешанной породы. А прошу всего-то пузырь!? 

Мироныч, словно не слыша, гладил дрожащего щенка и трепал за уши.

- Маленький. Небось, от суки отнял?

Сыч беззаботно отмахнулся.

- Да какая теперь разница, наливай, собаку твою обмоем!

Мироныч заказал еще водки. Держа щенка в ладонях, принялся внимательно его разглядывать. Тот мелко дрожал и облизывал хозяйские ладони. Мордочка у кутя была презанятная. Висячие короткие ушки и прячущиеся под надбровными складками испуганные блестящие черные пуговки, отчего казалось, будто щенок хмурится.

- Ты чего такой хмурый? – Спросил ласково Мироныч щенка. Тот неожиданно заскулил и еще сильнее нахмурился. – Ладно, ладно, - усмехнулся Мироныч, - будешь у меня отныне Хмурым зваться.

Примерно с месяц Мироныч кормил щенка молоком да рубленными яйцами, а вскоре тот уплетал заячьи и птичьи потроха за обе щеки. Щенок вымахал и действительно напоминал лайку, только был заметно крупнее. Видимо порода присутствовала, так как Хмурый быстро натаскался к охоте. Мироныч увеличил прежнюю будку, утеплил и пес жил в ней свободно, без цепи. Лишь шею пса украшал толстый кожаный ошейник, необходимая для охотничьей собаки вещь, если придется схватиться с волком. Да и не нужна была псу цепь, так как крепче любой цепи была его безразмерная любовь к своему хозяину. Одинокий дом, окруженный лесом, был под надежной защитой.              

2. Пес быстро закончил с едой и носился по двору, с нетерпением ожидая хозяина. Он уже давно понял, что они идут на охоту. Вскоре Мироныч вышел в полной амуниции с ружьем на плече. Он снял со стены в сарае лыжи и они отправились в глубь леса.

- Остынь, остынь, - осаживал он чрезмерно развеселившегося пса, - носишься, словно тебе в зад перцу набуздырили!

Хмурого несло, он был счастлив! Он носился вокруг Мироныча и с любовью заглядывал ему в лицо. 

Было морозно, временами сыпала редкая крупа. По холодному снегу лыжи хорошо скользили, и охотники быстро углублялись в редкий смешанный лес, поросший по пояс березово-осиновым кустарником.  Сумерки стали прозрачнее. Через несколько километров спустились в Барсучью балку и пересекли несколько замерзших болот и сосновых перелесков. Вышли из балки и поднялись на прежний уровень. Мироныч хорошо знал эти места, они удалились от дома на десяток верст.  Лес заметно погустел. Они часто натыкались на заячьи, барсучьи и лисьи следы, но старые. Хмурый лишь принюхивался, поскуливал, и вел хозяина  дальше.  Мужчина ворчал укоряюще вполголоса:

- Ищи, Хмурый! Добрый ты у меня пес, да ленивый…

Временами пес настораживался и нырял в заросли, исчезая на несколько минут. Мироныч застывал в надежде, что собака поднимет зайца и подаст голос. Но Хмурый возвращался, виновато опускал голову и без устали пытался разгадать звериную мозаику.

- Ищи, ищи, мать твою! Ищи! – порскал Мироныч и похлопывал в ладони.

Вскоре идти стало труднее. Все чаще приходилось обходить буреломы и непроходимые заросли ельника. Мужчина чертыхался: подмерзший снег звенел от любого движения и распугивал зверя. Собака без устали рыскала в поисках.

Расцвело. Мироныч то и дело останавливался, брал в руки бинокль и рассматривал деревья, в надежде приметить глухаря или тетерку. Но кроме дятлов, белок и шумливых сорок они больше никого не повстречали.

На небольшой опушке, окаймленной густым ельником, Мироныч увидал упавшее дерево и решил отдохнуть. Он начал, было, устраиваться на привал, как вдруг Хмурый сделал стойку и  метнулся в заросли кустарника. По особому, тявкающему азартному лаю, хозяин понял, что тот поднял зайца. Охотник снял ружье и прислушался. Нужно было определить направление гона и правильно выбрать место, куда придет зверь. Зная, что заяц пропетляв придет примерно на то же место, где его подняли, Мироныч направился примерно в то место, откуда услышал лай.  

- Ну, косой, иди сюда... – прошептал он, снимая лыжи и занимая позицию у большой сосны.

3. Неожиданно заснеженная занавесь близлежащего ельника дрогнула. В нескольких шагах послышался глухой рык. Снег вдруг обрушился и из-за зеленой стены показался огромный черный медведь. От неожиданности охотнику показалось, что это не медведь, а невесть откуда заблудшая корова. Зверь же на долю секунды привстал и с диким ревом кинулся на охотника.

«Шатун!..», - обомлел Мироныч. Он вдруг ужаснулся, вспомнив, что в стволах у него заячья дробь. Чувствуя, как стынет кровь, он сломил ружье и не сгибающимися скрюченными пальцами едва успел выкинуть бесполезный патрон, сменив его заветным, с пулей, когда зверь в два прыжка оказался перед ним.

Он вогнал патрон как раз в тот момент, когда звериная пасть уже была в метре от него. Огромная лохматая голова с маленькими кровавыми глазами и клыкастой смрадной пастью готова была уже вцепиться.

- Хмууууурый!  - завопил Мироныч. Инстинктивно, в последнее мгновенье он инстинктивно выставил вперед руки с ружьем и получил удар, от которого отлетел на несколько метров и чуть не потерял сознание от боли. С ужасом он увидел, что медведь вновь кинулся к нему, когда вдруг услышал злобный собачий лай и глухое рычание. Хмурый выскочил перед хозяином и на мгновенье остановил огромного хищника. Такой звериной злобы в голосе своего пса хозяину слыхать еще не доводилось. Взбешенный медведь и злобно рычащий пес схватились не на жизнь. Хмурый своими клыками вцепился в морду врага и повис на косолапом. Медведь с диким ревом кромсал пса передними лапами и старался оторвать от себя. С трудом приподнявшись, Мироныч к великой радости увидел рядом ружье. В это время медведь подмял пса и навалился на него всем весом. Вдруг Хмурый взвыл как смертельно раненный человек. Охотник понял, что псу приходит конец. Понял также, что следующим будет он. Счет пошел на секунды, но время словно застыло в странной  вибрации. Медведь оставил смертельно раненного пса и вновь бросился к человеку. С трудом приподняв ружье, он от страха ввалил все, что было в стволах, прямо в звериную пасть и в то же мгновенье оказался прижат к земле огромной тушей. Горячая кровь косолапого обожгла Мироныча и, заливаясь под одежду, приятно согрела. Зверь трясся в конвульсиях с минуту и затих. С трудом выбравшись из-под туши, охотник с опаской отскочил от зверя. Кривясь от боли и тяжело дыша, он одной рукой перезарядил ружье и, хотел было, пальнуть контрольным, как вдруг какая-то мысль остановила. Он вспомнил про шкуру и про щенка настоящей лайки. Задумался.

Охотник с опаской обошел поверженного врага. Косолапый не шевелился. Мироныч облегченно вздохнул и тут услышал голос своего пса. Он кинулся к собаке. При виде того, что осталось от Хмурого, он сел рядом и разрыдался, порой завывая по-звериному.

Пес еще был жив и дышал. Он лежал в кровавой снежной каше на правом боку с высунутым наполовину языком. Голова пса была частично скальпирована, под содранной шкурой виднелся окровавленный череп, правого уха практически не было. Косолапый также отгрыз часть губы, обнажив клыки. Правый глаз был также поврежден и вытек. По телу просматривались рваные сочившиеся раны и сквозь одну, самую большую, просматривались белые сломанные ребра. Пса трясло, лапы его конвульсивно дрожали. Но глаза! Глаза пса жили! Без тени упрека и с любовью они смотрели на хозяина!

- Эх, так он тебя беднягу… Добрый, добрый ты мой песик. Как же мы с тобой злого шатуна потревожили, а, Хмурый?..

Мироныч поправил кусок шкуры на голове пса и легонько погладил. Пес прикрыл глаза и лишь по бокам было видно, что он дышит.

«Нежилец, - подумалось ему, - долго не протянет, бедняга…»

4. Мироныч вернулся к зверю и с ненавистью обозревал поверженного. «Эх, разбойник, такую собаку мне угробил… Такого доброго пса…», - крутилось у него в голове и слезы текли по щекам. Огромная лохматая туша распласталась на боку. От охотника не укрылось, что, несмотря на размеры, зверь недобирал положенного ему веса. На вид в нем было не больше 250 килограмм, когда местные обычно весят до полтонны. «Шатун, не нагулял жирку да не смог вовремя залечь», - размышлял охотник, с трудом переворачивая тушу на спину и подкладывая обломок пня, чтобы не заваливалась на бок. Он разрезал шкуру от анального отверстия до нижней губы. Затем по внутренней стороне передних лап вывел разрез на грудину. С задними лапами все прошло быстро, а вот с передними и особенно с головой особенно пришлось повозиться. Закончив все он стащил  шкуру ковром и бросил на снег. Даже обходя шкуру, он с опаской сторонился огромной клыкастой головы. Затем принялся за мясо и вырезал несколько пластов мяса с окороков. Аккуратно отделил желчный пузырь, перевязал его и, сложив в мешочек, спрятал в рюкзаке. Критически оглядел трофей. Все это добро тянуло килограмм под пятьдесят, на руках не понесешь. Мироныч отыскал глазами свои лыжи.

В это время пес подал звук. Мироныч подошел. Удивительно, но Хмурый до сих пор был жив. Редкая снежная крупа падала на его бок и таяла, стекая тонкими струйкам. Он склонился над псом и положил на него ладонь, стараясь не задевать раны. Пес был теплым, но жизнь уходила из него. Красное пятно под собакой вдвое увеличилось, он уже еле дышал.

- Еще жив, бедняга?.. Жив… – сам себе эхом ответил Мироныч.

Пес жалобно заскулил. Но так тонко и беспомощно, что Мироныч вспомнил, что Хмурый издавал такие жалобные звуки в щенячьем возрасте, когда он пять лет назад впервые его брал из рук Сычова. Он задумался. Затем попытался сдвинуть пса, тот не реагировал. Бока судорожно вздымались, из пасти стекала тонкая струйка крови и капала на снег.  

Мироныч принялся мастерить из лыж волокушу. Закончив, с трудом сложил на нее шкуру и рюкзак. Он взглянул на небо. Вместо крупы, с неба повалил густой снег, мороз усиливался. Человек только сейчас вдруг понял, что он смертельно устал, его шатало в стороны. Он дотащил груз к месту, где лежал пес. Склонившись над собакой, он взял пса на руки и осторожно положил на шкуру, укрыв краями. Пес не подавал звуков, но бока вздымались. Снег повалил еще сильнее, задул ветерок. Мироныч забеспокоился. Через час наступят сумерки, если ветер усилится, может начаться вьюга. Он вдруг понял, что промедление может стоить ему жизни. Тем более идти придется без лыж и тащить немалый в нынешней ситуации груз. До ночи надо было обязательно пройти Барсучью балку, только с того места начиналось подобие дороги и снижалась опасность встречи с хищниками. Мироныч запаниковал. Он торопливо нацепил рюкзак, повесил на плечо ружье и впрягся в груз. После первой же полсотни метров стало ясно, тянуть будет нелегко. Тяжелая шкура, утяжеленная псом, цеплялась за снег и другие неровности. Ноги то и дело проваливались в снегу.  Через десять метров он вновь в бессилии остановился. Тяжело, не дотащить!

Хозяин принялся лихорадочно размышлять. Если бы только пса, утащить вполне возможно, Хмурый весил чуть больше двадцати. Но вместе со шкурой, выходило под семьдесят. Ага, лишнее -  к черту! Мироныч сбросил с поклажи срезанные окорока, облегчив воз на десять килограмм. Порылся в рюкзаке и выкинул термос и еще какие-то мелочи, еще пару килограмм. Он вновь впрягся и потянул. Через сто метров, задыхающийся пожилой человек остановился. Не получается! Он склонился к псу. Дышит! Он тихонько толкнул пса, тот хоть и дышал, но не реагировал.

- Ну что ты, Хмурый!? Все мучаешься? - Почему-то впервые Мироныч поймал себя на мысли, что уже жалеет о том, что Хмурый все еще жив.

Вдруг в памяти человека вновь всплыл разговор с приятелем. Триста зеленых… Таких денег ввек не собрать. Снова искать медведя? От одной мысли сделалось дурно.  Мироныч мучительно размышлял. Решился. Как-то, совсем по-стариковски, прихрамывая, он подошел к псу и снял его со шкуры, положив на снег. «Пристрелить, чтобы не мучился?..», – вдруг подумалось ему. Он лег и прислонил ухо к псовой голове. Пес дышал, издавая еле слышимый хрип. Хозяин снял ружье и посмотрел на пса. Глаза животного подрагивались, но были закрыты. Нет! Не могу! Мироныч отвернулся и зарыдал. Ухватив волокушу с бесценной шкурой, он потащил ее прочь от умирающего пса. Через двадцать метров не выдержал, вновь остановился. Кинулся к псу.

- Хмурый, прости! Нет выбора, ну не жилец ты!.. Прости меня добрый мой песик!..  

В последний раз погладив пса по голове, Мироныч кинулся прочь.

К его счастью, он уже не видел, как единственный глаз пса с трудом открылся и до тех пор, пока мог видеть хозяина, с тоской смотрел ему вслед...

5. Мироныч добрался до дома после полуночи. Ему повезло, он не заблудился в сумерках и под самый волчий вой пересек Барсучью балку. Шкуру он затащил в дом, боясь, как бы куницы или росомахи не попортили бесценный трофей. Еле отмывшись и отогревшись в своей бане, два дня подряд он пролежал в кровати. Дома обнаружилось, что у него огромная шишка на затылке и ушиб позвоночника. Да и руки болели, видимо, от удара косолапого по ружью, которым он пытался защититься.

Иногда пожилой хозяин бросал взгляд с окна на осиротевшую собачью будку. «Как же я так, как же я его оставил там?..», - эта мысль не переставала  точить   душу Миронычу. Он пытался успокаивать себя тем, что пес и получасу не прожил после его ухода. Конечно, не прожил, кто же проживет истекая кровью от ран и с сорванным скальпом?! Он же сам видел, что тело бедняги истекало кровью после страшных медвежьих когтей! Да и как бы он смог бы добраться, если бы не оставил тяжелого пса в лесу, он бы просто не дошел до дома и замерз в туже ночь!.. Конечно, если бы не шкура, он бы пса дотащил, но, ведь, не жилец был пес…  Да если бы и выжил, какой толк от пса калеки в лесном хозяйстве?

Эта подленькая мысль не раз всплывала. Мироныч бесился, с усилием пытался выбросить ее из головы, ненавидя себя в такие минуты. Но мысль приходила еще раз и еще...

Хотя в свои почти шестьдесят на лыжах он дал бы фору молодому мужчине, впервые за все эти годы почувствовал, что постарел. Сны как назло снились такие, что уже не уснуть. Видения где непременно присутствовал Хмурый, то совсем еще маленьким щенком, то подростком, то уже взрослым жизнерадостным псом, приходили каждый раз, стоило задремать. Иногда ему снились и вовсе ужасные сны. Он вдруг как наяву наблюдал, как под страшными ударами рушится дверь и в дом врывается огромный взбешенный медведь. И каждый раз в последний момент раздается спасительный лай!

Хмууурый!..

Почти не пьющий Мироныч за два дня выпил столько одуряющего пойла, что раньше не выпивал за полгода. Лишь это давало забыться без сновидений. На третий  день он встал и впервые осознал, что если останется валяться, сойдет с ума. На третий день, с утра, сложив шкуру на сани, он направился в поселок.

Сычов как всегда ошивался возле трактира. Мироныч рассказал все как было, поделился душевной болью.

- Ни хрена себе! – нетерпеливо воскликнул Сыч, - так ты, вроде, как заново родился! Это надо отметить!

- Подожди, надо шкуру пристроить, мне щенок лайки нужен. Ты, случаем, не знаешь у кого можно обменять?

- Одичал ты в лесу, Мироныч! Если я, Сычов, не знаю что и у кого в поселке, то кто тут что вообще что знает? У Макарова, у зубника, скоро сука ощенится, хочешь, сведу? Проставишься и все тут с тебя!

- Согласен, Сыч, но сначала дело! – оживился Мироныч.

Сычов не соврал. Зубник показал им беременную суку и взял шкуру под честное слово авансом за будущего щенка. Обрадовавшись, что все так удачно прошло, Мироныч расслабился и крепко выпил с Сычовым, да еще с одним небритым душевным мужиком. От рассказа про погибшего за хозяина пса, у небритого рекой текли слезы. На втором повторе не выдержала и всплакнула даже суровая, видавшая жизнь хозяйка трактира. Что, в прочем, не помешала ей вскорости разогнать компанию, чтобы освободить места для новых клиентов.

Пьяный, что-то бормочущий себе под нос Мироныч подходил к дому в полной темноте, неверной рукой шаря фонариком и освещая дорогу. Подойдя к двери, он открыл ее ключом и, хотел было, войти, как вдруг похолодел! Показалось, или?!.. Протрезвев за секунду, он вновь развернулся и навел луч на будку. В будке лежала  собака! Она повела шеей на свет, и единственный глаз ее отразился горящим угольком.

- Хмурый! Ты?!..

Мироныч сделал два шага по направлению к будке. Затем остановился как вкопанный. Собака смотрела на него горящим глазом и не шевелилась. Вдруг какая-то мысль ворвалась ему в голову. От этой мысли он резко развернулся и с криком ужаса вбежал в дом. Сорвав с ковра на стене висевшее на гвозде ружье, он выскочил во двор и навел стволы и фонарь на собачью будку.

- Ну, кто там?! Хмурый!.. Ты что ль?.. Иди сюда!.. – Закричал Мироныч не узнавая своего голоса. Но в будке уже никого не было.

Всю ночь просидев с ружьем у окна, под утро он задремал. Но лишь проснулся, сразу кинулся к будке. Будка была пуста. Все в ней было так же, как и всегда, не было только прежнего хозяина. Мироныч стал осматривать следы, но кроме старых ничего не нашел. Снежка бы свежего, подумалось ему, так все со следами ясно станет.

6. Весь день с утра он чинил забор, зверья вокруг полно, мало ли кто забредет? Раньше, когда Хмурый был, как то и не беспокоился Мироныч за забор. С собакой, ясное дело, безопаснее. Занимаясь хозяйством он отвлекся, но, проходя мимо, не мог сдержаться, и всякий раз косился в сторону будки.

«Чертовщина, какая-то, никак это Хмурый?.. Нет, не мог он там быть, он же умер.. Кого же он видел?». К вечеру, под стакан самогона, к Миронычу пришла истина: или спьяну показалось, или этой ночью он увидел в будке заблудшую собаку! Конечно – другая собака! Тьфу!.. Мироныч даже повеселел. Как же он мог додуматься, что это был Хмурый? Он что, с того света, что ль, придет?!

Спиртное подействовало и Мироныч заснул тяжелым, тревожным сном. Вдруг звон разбитого стекла заставил его подпрыгнуть в постели! Мужчина схватил лежащее на полу у кровати ружье и принялся озираться вокруг. На столе чадила самодельная долгоиграющая свеча, и все в домике дрожало от ее неверного тусклого света. Окна и дверь были целыми. Опять приснилось. Когда же это закончится?!.. Мироныч в сердцах выругался. Он с некоторой опаской через окно глянул на будку и от сердца отлегло, никого. Решив выйти по малой, он взял фонарик и открыл дверь, как вдруг остолбенел! Он встряхнул головой и протер глаза. Еще раз направил фонарик. Сомнений не было, в будке находилась какая-то собака и ее горящий уголек пялился  на Мироныча.

В полном молчании мужчина метнулся в дом и выскочил с ружьем.

- А вот я сейчас тебя! – заревел он и кинулся в штыковую. Уже подскочив к будке, он остановился и навел ружье. Жилье покойного пса было пусто. Мироныч стоял не шелохнувшись как каменный истукан добрых пять минут. Затем кинулся к дому и выскочил с пакетом муки. Размашистыми движениями, пятясь назад, он рассыпал пакет на все пространство перед будкой и закрылся в доме.

Алкоголь в этот раз не помогал. Он забылся уже на рассвете. Сон его в очередной раз был ужасен. Миронычу снилось, что стая черных, отвратительных росомах визжа и извиваясь пожирали еще живого пса. Пес тявкал, скулил от боли, но черные бестии на глазах объедали плоть до костей. Он не выдержал пытки и проснулся.

С тяжелой головой мужчина поднялся с постели. Часы показывали полдень, но окна завесила какая-то мутная мгла и двор почти не просматривался. На дворе слегка мело. Чувствовалось, что погода портится. Мироныч прихрамывая поплелся к собачьему домику. На муке остались следы ночных посетителей, но это были мелкие следы барсука. Собачьих следов не было.

7. Через час он на лыжах уходил в лес. Но не в охотничьих, широких, а в беговых. И на этот раз один, без своего верного товарища. Мироныч понял, что он должен пойти туда, где оставил Хмурого. Это был единственный выход из лабиринта, куда он сам себя загнал.

Небо было темным. Какой-то промозглый холод сквозил по лесу. Мироныч шел как локомотив – смотря только вперед и размашисто работая ногами и руками. Он быстро добрался до балки и на полном ходу пересек ее. Мгла усиливалась. Не прошло и двух часов, как он уже подходил к своей цели. Вот впереди опушка с поваленным деревом, окаймленная густым ельником. На опушке издалека он опознал объеденные зверьем останки медведя. Но где же пес? Он оставил его у тоненькой сосенки в полсотни метров от медведя по дороге домой. Он узнал деревце. Все вокруг было затоптано самыми разными следами. В метре от деревца он нашел раскиданные тут и там клочья серой шерсти, части тонких собачьих костей и череп. Вернее, то, что от него осталось. Тут же лежал изгрызенный ошейник Хмурого. Мироныч молча принялся собирать останки в прихваченный специально для этого мешок. В паре метров нашелся кусок хвоста. Собрав все, что осталось от своего пса, хозяин затолкал мешок в рюкзак и двинулся к дому.

Внезапно повалил сильный снег. Мироныч поддал ходу, радуясь, что закончил все до снегопада. Задул свежий ветер, снег закружило в разные стороны. Он еще не прошел и километра, как еще сильнее потемнело и ветер усилился. Мироныч бежал как заправской спортсмен, чтобы успеть пересечь балку до вьюги. По его прикидам, оставалось около километра, а там до дома рукой подать. Он еще по инерции бежал в сторону балки, когда вдруг понял, что все направления превратились в одно большое снежное веретено. Видимость сократилась до пяти метров и невозможно было понять где земля, а где небо. Мироныч понял, что может ему и не добраться до дома живым. Но не испугался этой мысли. Все сходилось и соответствовало его размышлениям, - кара Господня не минуема! Боясь остановиться, он решил двигаться вперед во что бы то ни стало.  Так прошел еще час. Раз почувствовал явный спуск и догадался, что вошел в балку. Но после этого дела пошли вон плохо. Он снова поднялся и опять дорога пошла на спуск. Потеряв ориентир, он влез в какой-то валежник, запутался и упал, сломав лыжу на конце. Мечась в разные стороны, он натыкался то на бурелом, то наскакивал на деревья. В голову все чаще приходила мысль о смерти. Мироныч потерял ход времени, по его расчету было около семи вечера. В какой-то момент он в очередной раз упал и не смог сразу подняться от усталости. Стало почти темно, а вьюга только усиливалась. Неожиданно он различил сквозь завывание вьюги, волчий вой. Он вскочил на ноги и вдруг понял, что не знает куда идти. Силы и желание жить стали ослабевать. Все, конец, подумалось ему, волки тоже должны чем-то питаться. Тут же, будто в подтверждение мысли, более отчетливо послышался волчий вой.

Неожиданно, Мироныч не сразу поверил ушам, совсем рядом раздался собачий лай! Мироныч оживился, не уж-то рядом жилье? Он вытянул шею и старался понять откуда послышался лай. Подумав, что это какой-то охотник, он снял ружье и пальнул в воздух. Вдруг впереди мелькнула тень собаки.

- Стой, стой! – закричал Мироныч и двинулся за животным. Он бежал за собакой и называл ее всеми известными собачьими именами. Собака не отвечала и молча бежала в только ей ведомом направлении. В какой-то момент затишья Мироныч осветил неведомого поводыря фонариком и ахнул! Перед ним бежал волк!

Остановившись как вкопанный, он достал ружье и выпалил в хищника. Затем перезарядил и снова выпалил. Животное исчезло. Держа в руках ружье и озираясь по сторонам, Мироныч решил держать оборону.

- Давай, давай сюда! – кричал он окружившим его волкам, предвкушая как убьет минимум двоих.

Опять совсем рядом он услышал лай.

«Неужели леший водит?», - ужаснулся Мироныч. Лай повторился. Не имея выбора, он вновь пошел на звук.

Не видя ни зги вокруг, он решил целиком положиться на неизвестного  поводыря. Хотя в глубине души опасался, что неизвестная собака это просто плод его больного воображения. «Я сошел с ума…», - грустно размышлял Мироныч, упорно пронзая вьюгу. Он несколько раз включал фонарик, пытаясь разглядеть неизвестное животное. Но оно бежало где-то впереди. Лай слышался так явственно, что сомнения отпадали, его вела собака. В какой-то момент буквально перед ним снова мелькнула серая тень и Мироныч со все возможной быстротой достал из кармана фонарик и навел на собаку. Но животное словно растворилось.

Фонарик осветил стену неизвестного жилья. Сердце Мироныча застучало! Он кинулся к дому и затарабанил в первое же окно. Подтянувшись, он посвятил фонариком в окно, надеясь хоть что-то высмотреть.

То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Он понял, что светит в окно собственного дома.

19 .11.12

France