ДОБРОСАЛСЯ

 

Из серии «Миниатюры нашей жизни»


Российский менталитет


Семён Кудельников, или просто Сеня, как его называли все знакомые, был алкашом со стажем. Не то, чтоб совсем уж окончательно опустившийся, нет. В меру культурен в общении, неплохо воспитан ещё советской школой, в которой нынче уже, как известно, не воспитывают, а, слава богу, хоть чему-то ещё учат, обладал прирождённым чувством юмора. Когда конечно был трезвый или только слегка пьяный. При дальнейшем возлиянии чувство это естественно пропадало.
На пенсию Сеня вышел в возрасте 54 года по льготе, ибо трудился всю жизнь в авиации на вредном производстве: реанимировал и обслуживал самолётные и прочие аккумуляторы. За все годы работы Сеня выпил не одну тысячу литров дармового молока, которое, как считают врачи, выводит из организма вредные соединения, в частности то, чем постоянно приходилось дышать Сене при обслуживании аккумуляторов. В пользу молока, честно говоря, Сеня не особо верил. А вот в то, что спирт выводит из организма тяжёлые металлы, радиоактивные изотопы и прочую вредную для организма дрянь намного лучше молока очень даже верил. Да и врачи этого тоже не скрывали.
Известно, что в авиации спирт нужен для многих производственных операций и выдавался он строго лимитировано под определённые операции за подписью ответственных лиц. Но путём никем не понятной и трудно объяснимой активной рационализации и усовершенствования производственных процессов и операций в этом деле всегда процветала невиданная экономия. Невиданная! Эта экономия сделала Сеню (и не его одного конечно) почти ежедневным – после окончания рабочего дня естественно - потребителем спирта, как он говорил, «не ради пьянства, а здоровья для». Говоря нормальным языком, для выведения прочь из организма вредных, накопившихся в нём за день из-за вредной производственной деятельности всевозможных нуклидов. Неизвестно точно, насколько много она – эта экономия - всё выводит, но эта же экономия сыграла с Сеней и злую шутку. Она выработала устойчивый стереотип в ежедневной вечерней потребности выводить нуклиды, даже если Сеня в этот день на работе не был и зловредные нуклиды, естественно, никоим образом в его организм попасть не могли.
В связи с наступившим всеобщим ельцинским бардаком, названным демократией, работы в аэропорту, как и всюду, становилось всё меньше и ему предложили оформить пенсию, до которой ещё был год работы, досрочно. И ежедневная халява, как молочная так и спиртовая закончилась. А стереотип остался. И если молочный никак не проявил себя, то вот второй ближе к вечеру требовательно стучался в мозг: пора провести дезактивацию организма! А где взять? И потому, слегка посопротивлявшись сам себе, Сеня шёл в магазин под неодобрительные возгласы жены и брал несколько бутылок пива.
Жил он с семьёй, как и подавляющее большинство бывших советских людей, на восьмом этаже серого унылого снаружи и ещё более - внутри, панельного дома, расположенного в спальном районе города, каких государство строило для своих верноподданных во множестве, но всё же не в таком, какое хотелось бы. И потому в приснопамятные времена Сеня ждал свою обещанную халявную квартиру 14 лет. А до этого жил с женой и родившимися детьми у родителей в двухкомнатной хрущобе и спал на полу. Нет, не подумайте, что не было денег на покупку кровати. Были. Просто не было места, куда поставить кровать. Её конечно можно было поставить, но для этого нужно было выбросить тумбочку, на которой стоял телевизор, сервант с посудой, бельевой шкаф и небольшой письменный стол. Здесь-то и выросли его два сына, и родилась дочь, после чего он, крепко напившись, прилюдно поклялся, что завязал. И правильно сделал. Тем не менее, дочь и помогла ему в скорейшем получении собственной квартиры, куда семья из пяти человек и переехала. В этой двухкомнатной трущобе полезной площадью целых 18 квадратных метров с миниатюрной кухней балконом и санузлом он раньше времени и стал импотентом, потому что… ну, сами понимаете. Дети-то уже взрослые. Тем более, что при наступившей всеобщей демократии его сыновьям жилищной халявы уже никто не обещал, как когда-то ему, на обозримые 100 лет, где бы и как бы они не работали. Да они, не знавшие социализма, на это и не надеялись. А потому как-то быстро приспособились к дикому российскому капитализму. От армии непонятно как дружно откосили и занялись подпольным бизнесом, за который уже в тюрьму не сажали, как в советские времена. А официальный бизнес даже поощряли.
Но чтобы открыть официальный бизнес не было средств. Тем не менее, уже через несколько лет сыновья Сени жили в своих пригородных домах. Не хоромы конечно, но свои. И к родителям приезжали, хотя и не на крутых и купленных с рук, но всё же на личных машинах. А не в общественном транспорте, на котором Сеня проездил в аэропорт половину своей сознательной жизни. Нет, деньги у Сени были, чтобы купить машину – накопил за несколько лет, просто тогда не было машин. Её нужно было ждать больше, чем очередь на квартиру. Да и давали их не всем, а ударникам социалистического труда, каковым Сеня не являлся. А пока Сеня ждал долгожданную машину, деньги жутко обесценились. Да их и не выдавали банки. А когда снова стали выдавать, то хватило уже только на цветной телевизор минского завода, который он и купил, чтоб не пропали оставшиеся деньги. Уже через полгода телевизор сломался, и его пришлось выбросить. Так Сеня расстался с мечтой ездить на собственном автомобиле.
После того, как сыновья съехали, Сеня, наконец, почувствовал себя человеком. 18 метров на троих – это уже что-то!
Случалось, Сеня напивался сильно, но никогда не буянил, не скандалил, а просто тихонько ложился на диванчик, а не на пол, как раньше, когда с ним жили сыновья, и спокойно засыпал. В общем, особых хлопот ни семье, ни тем более соседям не доставлял, если не считать общесемейных финансовых потерь, с чем домашние уже давно смирились. Сеня здорово любил спорт. И особенно сильно возлюбил его уже, будучи на пенсии. В смысле не сам им занимался, нет, возраст-то пенсионный, а любил смотреть по телевизору футбол и хоккей, служивший ему оправданием пьянства. А поскольку в нынешнее время разжиревший от шальных денег спорт, а с ним и телевидение, показывали что-то спортивное почти ежедневно, Сеня почти ежедневно и пил, устроившись перед телевизором на крохотной кухне, водрузив на стол, пять бутылок пива и, на случай особых волнений, бутылку водки. А когда ничего не транслировалось, он включал спортивный канал, где шли повторы. Сначала пил пиво. Но вот к концу игры – особенно, когда проигрывала любимая команда, (а таковых на всякий случай у него было несколько) он, когда с горя, а когда выигрывала - с радости, откупоривал бутылку водки, крича при этом в сторону экрана так, чтобы слышали домашние:
- Лохи! Коровы на льду лучше вас бегают! И за что только вам такие деньги платят! Нервы смотреть на вас вот, видите! - поднимал стакан, - не выдерживают! Тьфу!
И первые сто граммов водки с горя благополучно переливались в глотку.
Или кричал так (опять же на домашнюю публику, состоящую из жены и дочери):
- Молодцы! Я такого от вас и не ожидал! Вот это игра! Давно такой не видел. Да за это и выпить не грех! Молодцы!
И сто граммов снова переливались в глотку. К чести Сени нужно сказать, что бутылку полностью он выпивал редко и в особенно волнительных случаях.
Надо сказать, что и жена и дочь к этим видам спорта, как, впрочем, и к другим, были абсолютно равнодушны и много лет смотрели пресловутый «Дом-2», отчего Сеня сатанел и приходил в неистовство. И потому купил второй телевизор, чтобы ему не мешали смотреть «порядочные программы» и установил его на кухне. Жена и дочь давно уже привыкли к его эмоциям, и не обращали внимания, что он там кричит после очередного гола, но Сеня с упорством маньяка повторял это при каждой игре, уверенно считая, что подобный приём служит ему оправданием пьянства и что именно также думают и его домочадцы. Но они конечно так не думали. Да Сеню особо и не интересовало, что они думали.
И всё бы ничего, если бы Сеню не подвела одна из оригинальных составляющих исключительно российского менталитета: при имеющемся мусоропроводе он не утруждал себя выбрасыванием туда пустых бутылок, а просто швырял в окно, где внизу их исправно подбирали расплодившиеся при демократии бомжы.
Так было и в очередной двухсотый а, может, уже и в пятисотый раз. Любимая команда проигрывала, что всегда приводило Сеню в повышенное возбуждение. Уже две пустые бутылки улетели в окно, когда любимой команде забили очередной гол. И Сеня не выдержал. Громко прокричав своё обидное для спортсменов изречение, он налил сто грамм, с удовольствием выпив, снял напряжение, закурил и стал ждать дальнейшего развития событий, изредка прикладываясь к горлышку очередной бутылки пива и бросая в сторону экрана ехидные эпитеты. Скоро любимая команда отыграла гол, и очередная опустевшая бутылка полетела в окно.
Обычно раньше Сеня, прежде чем выбрасывать тару, смотрел вниз, нет ли там кого. И обычно там никого и не оказывалось, ибо окна квартиры смотрели на противоположную подъездам дома сторону, и кроме редких деревьев внизу ничего не было. А зимой и вообще выбрасывал не глядя, зная: бомжы – собиратели бутылок появятся там только утром, выковыривая их из снега. Со временем выработался соответствующий стереотип, и он швырял в окно бутылки, не задумываясь, что там внизу и что летящая вниз с восьмого этажа бутылка согласно закону земного притяжения набирает такую скорость, что способна покалечить или даже убить того, на чью голову она упадёт. Но ничего никогда не происходило, потому что внизу никого не оказывалось. Тем более, зимой.
Но сейчас было лето. И было жарко. Даже очень жарко. И потому в тени чахлого деревца на чахлой травке расположились три молодых человека с благородным намерением попить пивка, так сказать, на лоне природы, покуривая при этом и рассуждая о бренности всего сущего. Постелив под себя газеты, они уселись в кружок в тени дома, откупорили по бутылочке, положив остальные в пакете на траву, и едва успели приложиться, как что-то с грохотом врезалось в их пакет, переколотив почти все бутылки. Из пакета полилось пиво. Отлетевший осколок стекла впился в подбородок одному из друзей. Закапала кровь.
- Какая-то сволочь что-то выбросила сверху на нас! – заорал он, вскакивая.
А Сеня между тем откупоривал очередную бутылку пива. Любимая команда отыграла второй гол и возникла большая возможность выпить уже за победу.
Внизу же троица, отойдя подальше от стены дома, задрав головы, пыталась выяснить, откуда и что прилетело. Возможно, выяснить это им и не удалось бы, но вездесущие мальчишки, игравшие неподалёку и привлечённые громкими эпитетами с упоминанием чьей-то матери и видом крови, подошли к парням.
- Дяденька, а вы милицию вызовите, - посоветовали дети. – Тут часто бутылки-то летают.
- Что? Бутылки?! Откуда?
- А вон из того окна с восьмого этажа. Бывает и из других окон летают, но с этого чаще.
- …твою мать! – сказал тот, кому впился осколок. – А если б мне в голову? А ну-ка, пойдём! Мы и без милиции… мать их в душу…
- Эй, кто там, откройте! Звонит кто-то! – сказал Сеня, сидя на кухне. – Не слышите что ли?
Ни жена, ни дочь не шевельнулись. Интересная передача «Дом-2». Но звонок настойчиво звонил. И тогда встал Сеня. В одной майке, домашнем трико, тапочках на босу ногу и с бутылкой пива в руке направился к двери и открыл её. Перед ним стояли трое парней. Один почему-то перепачканный в крови. Сеня несказанно удивился нежданным гостям, что и отразилось на его лице.
- Мужик, выйди-ка сюда! – сказал один из парней.
- Зачем? – ещё больше удивился Сеня.
- Да он это! Вот и пиво лакает, гад. Но бутылки-то, зачем в окно бросаешь, гранатомётчик долбанный?
Бац! Не успел Сеня моргнуть, как выбитая из рук бутылка с грохотом покатилась, разливая пиво и, ударившись о стену, разбилась. Бац! Второй удар выбил из левого глаза Сени целый фейерверк искр. От третьего удара лязгнули зубы. Уже через 15 секунд Сеня превратился в сноп. Троица нырнула в кабину лифта и исчезла. Прошло не больше минуты. Пришедший в себя, Сеня в разорванной майке и с разукрашенной физиономией ввалился в квартиру.
- Кто приходил? – спросила жена. – Что за шум там был? Ой, а что это с тобой! Батюшки! Досмотрелся свой хоккей. Да что случилось-то?
- Нишего! – прошепелявил Сеня сквозь разбитые и мгновенно раздувшиеся как на дрожжах, губы. – Отштань!
На крики из комнаты вышла дочь.
- Да что случилось-то папа? Только что ведь нормальный был. Упал что ли? Да ты ещё не пьяный вроде?
- Шёл, пошкольшнулша, пошерял шошнание, ошнулся – гипш, - невесело пошутил Сеня. – Отштаньте!
- Какой ужас! Может милицию вызвать? – спросила жена. – Да кто ж это тебя?
- Не надо милишию! – отмахнулся Сеня. – Шам виноват. Доброшалша!
- Чего, чего? – не поняла жена.
- Шего, шего! Доброшалша, говорю. Отштаньте вы от меня!
- Добросался, говорит, - перевела дочь. – Напился уже! Чего бросал-то?
- Шего, шего! Вот это, - Сеня прошёл на кухню, взял бутылку с водкой и налил в стакан. Наклонив голову набок, морщась, стал выливать в уголок рта через раздувшиеся кровоточащие губы. Было больно. На телевизор он уже не смотрел. Его любимая команда выигрывала.
Жена и дочь молча смотрели, как он пьёт. Дочь перевела взгляд на стол. Трёх бутылок пива там не было. Она огляделась. Их не было нигде. И она поняла.
- Папа, я сколько раз говорила, чтоб не швырял бутылки в окно. Что думаешь, мать не знает, сколько ты пьёшь и куда их прячешь? - Она подошла к окну и глянула вниз. – Не убил там никого?
- Нет, - помотал головой Сеня.- Только ишпугал.
- Видно по тебе, как они испугались. Добросался, значит?
- Доброшалша! – скривился Сеня, пытаясь затолкать в рот сигарету.
И дочь, несмотря на драматизм Сениной ситуации, весело расхохоталась.
Традиции выводить из организма зловредные нуклиды и успокаивать нервную систему спиртным при проигрышах любимой команды Сеня не изменил. Как не изменил и привычке пить за победу. Но бутылки в окно выбрасывать перестал. И даже окурки стал в пепельницу складывать, а не швырять их в окно. Как раньше говорили в народе, словно бабка отходила.
------------------------------------