В 1968 году умерла наша красавица и любимица Восточно-Европейская овчарка Динга.
 Это случилось как раз на выходной день. Накануне, мама сказала мне, что Динга очень болеет и ее не нужно беспокоить. Я пожелала Динге спокойной ночи и ушла спать. Проснувшись утром, я услышала стрекот швейной машинки, мама что-то шила большое и прямоугольное. Увидев меня, мама, едва сдерживая слезы, сообщила, что Динга умерла. Я метнулась в комнату, где в последнее время обитала собака. Динга,  лежала на полу,  растянувшись во весь рост. Никогда не видевшая в своей жизни смерть, я тут же разревелась. Вбежав в комнату к маме, я бросилась к ней на шею. Мама, уже не сдерживая слезы, стала успокаивать меня. Как укладывали собаку в сшитый мамой мешок, я не видела. Помню лишь серьезное лицо отца и его приятеля  Юрия Абрамова.  Похоронили ее в овраге, который в последствии станет парком.
В нашем подъезде жила супружеская пара, у которых был маленький рыженький песик,  звали  его Нерик. Хозяйка обожала своего пса, и иногда веселя  детвору,  надевала на него маленькую юбочку,  заставляя его танцевать. Он забавно вставал на задние лапки и кружился, приводя нас в полный восторг. Однажды Нерик исчез. Мы все помогали искать его, но он словно в воду канул. Дочь бедной женщины, узнав о пропаже любимца, привезла ей из Сургута черненького размером с варежку, щенка. Но накануне  ее приезда,  к радости женщины, нашелся Нерик. Оказывается, в его пропаже был виновен ее собственный супруг, это он продал пса, какому-то пришлому пьянице. Муж ужасно ревновал пса к жене, и из ревности решил от него избавиться таким вот способом. К тому времени  прошло около трех месяцев, как не стало с нами Динги. Соседка зная, как все мы переживали смерть любимицы, предложила маме этого щенка.
Щенок был маленьким и пушистым, размером с рыбацкую варежку. Мурзик, черный кот, который давно жил в нашей квартире, казалось, был очень удивлен этому новому явлению, Как не странно, он тоже болезненно переживал смерть Динги. Щенок заливисто лая подбежал к коту, и тут же получил оплеуху. Отлетев от кота, он вновь ринулся к нему и вновь получил лапой по морде, жалобно завизжав, щенок  прижался к маминым ногам. Мурзе  тут же было сделано внушение, что маленьких обижать нельзя, к тому же, это наш  новый постоялец и как бы не хотелось Мурзику, но придется мириться с его присутствием. Кот словно поняв сказанное мамой, с брезгливостью посмотрел на плачущего щенка и важно вышел из комнаты. Надо сказать, что кот был умницей. Его подбросили к нам в подъезд, и мама по своей доброте подобрала бедняжку. Так он и вырос бок о бок с овчаркой. 
В ту пору, чердак еще не был захламлен старыми кроватями и сломанной черепицей, по этому Мурзика приучили гулять там. Поначалу мама поднималась с Мурзей  по чердачной лестнице к люку, но потом кот научился залезать туда сам. Быстро перебирая лапами, он влетал по лестнице вверх, А вот слезал он очень интересно по спирали. Обычно, нагулявшись по чердаку, он садился на угол крыши, у водосточной трубы и мяукал. У него это получалось, так: « МА-МА». Заслышав, призыв кота, мама спешила к люку, где ее уже поджидал кот. Сев ей на плечо он, таким образом, спускался вниз. Но  вскоре, поняв, что хозяйка часто бывает, занята, научился залезать и слезать с чердака самостоятельно.  Отдохнув пару часов дома, он подходил к двери и громко мяукал «Ма-ма», дверь открывали, и он вновь отправлялся на свой чердак 
Кому пришла идея назвать щенка Чуком, я честно не помню, возможно, у кого-то в памяти возник рассказ Гайдара «Чук и Гек», но так или иначе, щенок получил свое имя и отныне стал к нему привыкать. Удивительно, но к кошкам он всегда был предупредителен  и вежлив, никогда не загонял их на деревья, а встречал их, дружелюбно помахивая хвостом-султанчиком. Все дворовые кошки   знали  его и не боялись. В последствии Чук научился немаловажным командам «Фас», «Фу», а так же «Служи», больше никаких команд он не признавал или просто не хотел их выполнять. Неизменным авторитетом в нашей семье пользовалась мама. Лишь ей одной позволялось выщипывать у него из густой шерсти репей и чесать его густую гриву, нам лишь разрешалось только гладить его. Чук абсолютно не переносил боль и был ужасно раздражительным.
Мой отец был начальником радиоклуба  и для проведения соревнований по радиоспорту выписал для нужд клуба военную машину ЗИЛ с большим фургоном. Шофера у него постоянного не было, поэтому машину водил, наш сосед и друг семьи дядя Паша Кривошеев. Мои родители познакомились с дядей Пашей и его супругой тетей Катей еще в общежитии, затем они жили с ними недалеко по соседству на одной улице, а уже позднее Кривошеевы переехали в наш дом и стали нашими постоянными соседями.
Отец всегда был большим выдумщиком и поэтому с приобретением большой машины строил планы не только по эксплуатации ее в спортивных целях, перевозить радиостанции и спортсменов, но и выезжать на ней на природу. По выходным, мы частенько ездили на машине за грибами, а мужчины с ночевками на рыбалку. Для удобств дядя Паша прорубил в фургоне окна и получился этакий дом на колесах. Эти короткие поездки затем вылились в путешествия по родному краю. Все с нетерпением ждали летнего отпуска, а когда он подходил, отец садился с дядей Пашей к карте автомобильных дорог и они часами спорили, куда и по какой дороге лучше всего отправляться в путешествие. План был разработан до мельчайших подробностей,  снасти для рыбалки приготовлены, фото и кино ждали своего часа заснять незабываемые впечатления, а экипаж только ждал команду «В машину!»
         Обычно  экипаж состоял из 11-12 человек. Наша семья в полном составе, а это четыре человека, Кривошеевых трое и еще семья из трех или четырех человек. У каждого из нас была эмблема, обычно  это были солнце, елка и рыба. Мама и папа задолго до путешествия рисовали эти эмблемы и раздавали каждому члену экипажа. Эти эмблемы пришивались на штурмовки и были нашим фирменным знаком. Имелся у нас так же и фирменный флаг с эмблемой и автографами членов экипажа. Итак, команда в сборе, маршрут выбран, можно ехать.
Чук был совсем еще щенком, когда мы впервые отправились по Южному Уралу, к Челябинским озерам. Маршрут был на озеро Увельды. Славилось это озеро чистой прозрачной водой, хорошей рыбалкой и большими раками. Сколько же я съела тогда этих раков. Мальчишки  (мой брат Валера и сын Кривошеевых Гена) ловили их помногу, мы варили их на костре целыми ведрами.
Берег озера был песчаным, и я целыми днями плескалась на берегу строя песочные замки. В ту пору, у нас не было надувного матраса, дядя Паша  накачивал автомобильную камеру и мальчишки купались,  и  ныряли с нее прямо в прозрачную воду. Иногда, чтобы Чук не убегал, его усаживали в камеру, и он бедняга сидел там, потому, как, выпрыгнуть из нее не мог.
Местные жители завидя необычную для тех мест машину, с любопытством посматривали на приезжих, но, убедившись, что это просто отдыхающие особо нам не надоедали. Наши женщины, пользуясь радушием сельчан, покупали у них свежее молоко, а мужчины, завязывали знакомство с местными аборигенами, беря у них напрокат лодки для рыбалки. Все было путем, но животные, как и люди, тоже очень любопытны и к нам в лагерь как-то заглянула местная  коза. Чук увидев такое чудо-юдо, проявил сторожевые качества, облаяв ее, но наглая гостья  лишь с любопытством посматривала на нас,  полностью игнорируя пса. Тогда Чук решил укусить ее за ногу, но коза была не промах, она тут же нагнула голову, выставив свои острые рога. Покружившись на одном месте, коза, наконец, решила, что ей надоело слушать отчаянное вопли маленькой собачонки, и она ушла восвояси. Чук, гордо вскинув голову, с чувством собственного достоинства, проводил незваную гостью  громким лаем. Очень много необычного тогда познал щенок по кличке Чук: и знакомство с клешнями рака, и первое купание в водах озера. Дядя Паша находил забавным, поймать Чука и  бросить  его со всего размаха в воду. За эти купания Чук невзлюбил дядю Пашу  и при удобном случае  кусал его за ноги, когда тот приходил к нам в гости. 
На следующий год, решено было поехать по Северному Уралу, по местам ссылки  Декабристов, а значит, окончательным пунктом нашего маршрута был Тобольск. Как всегда состав был неизменным, семья Кривошеевых и наша, плюс еще трое.  Чук предчувствуя поездку, вертелся у маминых ног, но в последний момент куда-то убежал, и нам пришлось садиться в машину без него. Оставив ключи соседке, мы уехали без пса. Две последующие недели, Чук выл по ночам, не давая соседям спать. Но какова была встреча, когда мы наконец-то вернулись домой. Пес не отходил от мамы ни на шаг целую неделю, боялся, что мы вновь уедем куда-нибудь без него. Больше он никогда не упускал случая, чтобы поехать с нами.
Чук очень любил ездить в транспорте. Он с  большим удовольствием  усаживался у окна и смотрел  на промелькавший мимо пейзаж. Однажды тетя Катя пригласила меня к себе в сад, и мы поехали с ней до сада на автобусе. Когда увязался Чук, мы просмотрели, заметили его только тогда, когда он залез в автобус. Строгая кондукторша потребовала немедленно  вывести собаку из автобуса, но никакие уговоры не помогали, пес упорно не желал уходить из салона, забившись под сиденье. Махнув на него рукой, кондукторша предупредила, что он остается на нашей совести. Как только автобус тронулся, Чук бесцеремонно запрыгнул ко мне на колени и уставился в окно.  Это позабавило кондуктора, и она простила упрямство нашему  псу. 
День подошел к концу, и мы с тетей Катей собрались домой, и тут обнаружилось, что Чука нигде нет. Грустные мы вернулись домой. Ни вечером, ни ночью пес так и не объявился. Только утром к нам в квартиру постучал сосед из соседнего подъезда и сообщил, что Чук всю ночь ночевал у них в подъезде. Оказывается, Чук самостоятельно пришел домой, но перепутал подъезды. После этого случая Чук мог бегать где угодно и сколько хотел, его видели в разных уголках нашего города. С взрослением, характер у Чука портился, мы грешили на  тот случай, когда он вывернулся из маминых рук и ударился головой об асфальт. Но приехавшая погостить к нам сестра отца, уверила нас, что шпицы, впервые мы узнали породу нашего пса, по своей натуре очень самостоятельные и злобные. Позднее я прочла рассказ Джека Лондона, там подробно описывается характер шпица, мечтавшего стать лидером в собачьей связке.

Чук был великолепным сторожем и охранял нас, от каких либо посягательств, поэтому мои друзья приходившие ко мне в гости, частенько уходили с рваными носками. Он терпеть не мог ребячью возню и быстро наводил в квартире порядок.
 Пес, как только слышал команду «фас» стремглав несся рвать и кусать, и этим частенько пользовалась ребятня нашего двора. Однажды, подвыпивший мужчина, натравил на Чуньку свою лайку. Чук ростом, чуть больше болонки, смело бросился на лайку,  вырвав из ее задней части клок шерсти. Лайка с позором убежала, бросив своего незадачливого хозяина. Трусом Чука назвать  было нельзя, поэтому ему   частенько доставалось от прохожих. Мальчишки кидали в него камнями, а парни иногда пускали в ход палки, из-за этого пес лишился нижних зубов. Но всех дворовых он знал в лицо и просто так никого не трогал. С годами он сгорбился, оглох на оба уха и его уже никто не боялся.  Однажды, он едва живой пришел домой, соседи  рассказали нам, как какой-то пьяный парень, завидев старого пса, стал пинать его ногами, Чук тогда еле ноги  унес от хулигана.
 Чук прожил у нас 16 лет. Умер он тихо на следующий день после моего приезда из колхоза, Словно ждал моего возвращения. Похоронили мы его в парке, где когда-то была похоронена  Динга.