Чтоб радость ваша была совершенна

Меня положили на сохранение в роддом. Угроза выкидыша – такой диагноз поставила участковый гинеколог. Нельзя ложиться, дома больной дедушка.  С одной стороны нужно быть дома, а с другой – я что-то устала от всего. И гинеколог настаивала, даже накричала на меня, грозилась отправить прямо из кабинета. Сошлись на том, что я лягу, только схожу домой и соберу вещи, а утром и лягу. И вот я в палате. Прошел обход, мы перезнакомились с женщинами в палате.
       Одна моего возраста, моложе на два года, Наташа. Красивые темные волосы, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы на украинский манер. Но акцента нет, говорит чисто и на русском. Такая взбитая женщина, про которых говорят «кровь с молоком», с черными глазами, даже не карими, а черными. У Натальи была вторая беременность, первая была с кесаревым сечением, и эта, вторая, естественно, должна закончиться тем же. Наташу каждую неделю водили на УЗИ, боялись, что швы от первого кесарева разойдутся, смотрели толщину швов. Сама по себе Наталья была очень веселой и шумной, как и все хохлушки, очень уж она была на них похожа, высокая, статная молодая женщина.
       Вторая женщина была старше, ей было сорок три года, и это была у нее первая беременность. Галина, такая не заметная, обыкновенная внешность, с короткой стрижкой русых волос, серые глаза. Такая серая мышка среднего роста, решившая родить для себя. Раз уж замужество не сложилось, а женщина, ведь, живая, не статуя, вот и соблазнилась. Или соблазнила докторишку, при коем работала медсестрой. А доктор сам гинеколог и женат, с детьми, но не захотел принимать роды у любовницы, отправил в город. Побоялся, что вдруг что-то пойдет не так, все же сорок три года и первородка. Жизнь, или, как говаривал Миша Евдокимов с экрана телевизора, судьба.
        И я, тридцати лет, высокая и полная еще до беременности, с черными волосами до плеч, собранных под «краб». Вы, конечно, видели такие заколки. Так же, как и Галка, ничего яркого, обычная женщинка с третьей беременностью.  У меня уже были две дочки подросткового возраста, а теперь еще беременность, о ней и пойдет речь, и не только.
      С соседками по палате мы как-то удачно подобрались, сдружились. Все медсестры удивлялись нашей идиллии. Мы и кушали всегда вместе, выкатим тумбочку на середину, соберем, у кого что есть, сядем вокруг и трапезничаем. Не прятаться же, как крысы под одеялом, это вредно и не красиво, и удовольствия от такого приема пищи не получить. Да и какое тут удовольствие, когда сточишь это же яблоко в одну каску, а остальные смотрят, слюни глотают. Вот мы и делили все на троих и наслаждались тем, что есть и обществом друг друга.
     И вот, как то вечерком, когда мы уже легли по кроватям и гладили и говорили со своими животиками, зашла между нами, женщинами, такая тема. Сначала Наталья спросила у Галины.
-А твой-то, докторишко, рад или нет, что ты родишь?
-Рад, говорит, что дети это счастье, цветы жизни.
-А что ему не радоваться, расти-то этот цветок, будет в чужом огороде. 
-А я и не надеялась никогда. Однажды Валерик, это доктор мой, прибежал ко мне ночью, стучится. Я открыла, говорю, чего прибег, с ума сошел?
-К тебе, Галка, - говорит, - жить пришел, надоело все, завтра же вещи соберу.
Пьет, девочки, жена у Валерика, пять детей, а она не работает нигде, да еще и пьет. А я как поперла любимого.
-А ну, давай, поворачивайся, о детях своих и не подумал, иди к жене, к детям, детей рости, уйдет он, бросишь семью, и я не приму. Уходи!
-Прогнала, - не унималась Наталья?
-Прогнала, а то как, на что мне чужие слезы, да если он с пятью детьми жену бросит, что ему потом помешает меня с одним бросить. Нет, девочки, нет у меня доверия к мужикам, которые своих детей оставляют.
-Так, может, - я робко начала, - этим пяти детям с тобой и лучше было бы, сытнее, да ласковее, чем с пьющей матерью. Об этом не подумала?
-Да ты что, я не Мата Харри, воспитывать чужих детей. Мне всего – то хотелось своего родить, а тут Валера подвернулся. Не пьет, не дурак, здоровьем ничего, а что дети да жена, так  не для жизни он мне нужен. Мои-то годики уходят, тут уж не до приличий.
-А что, холостых не было на селе, - спросила опять Наталья?
-Да село-то, девчонки, спивается все.
-Короче, - я пояснила, - ты Валерика своего, как быка осемянителя, по всем параметрам оценивала.
-А то, зачем мне больной ребенок с плохой наследственностью.
Мы дружно рассмеялись.
-А я-то думала, любовь у вас, - сделала вывод Наталья, - а вот мой Костик хотел девочку сильно. Первый у нас сын родился, а дочку хотелось. Вот и решились, хоть и врачи запрещали. На УЗИ дочку просветили, Костик  уже и имя придумал – Полина.
-А твой, - Галя спросила у меня, - твой-то рад?
-Мой и слышать не хочет, месяц со мной не разговаривал, и сейчас сквозь зубы общаемся, пить начал.
-Почему, - удивилась Наталья?
-Моему Ленечке никого не надо, ни мальчиков, ни девочек, говорит, что двое есть и хватит.
-Смелая ты, как ты решилась, без мужнего согласия, - пожалела Галка.
Наталья тут же заступилась, - ты-то не больно Валерика спрашивала?
-Ой, девчонки, расскажу, никому не рассказывала, - начала я, - а вам расскажу. Я, ведь, все молилась Боженьке «прости, благослови», да «благослови, прости». И вот однажды услышала голос внутри себя. Это, как и не я, и словно, голос в голове говорит, мысленно.
-Я тебя уже благословил, дитем, которое внутри тебя.
Я еще не поняла, а через пару недель у меня «критические дни» не настали, беременность, значит. А я тоже не хотела, куда, на наши-то зарплаты, этих бы двух поднять. И аборт, не хотелось вновь грех на душу брать, и ушла я в сарай, и давай там, на коленях реветь пластаться, да молиться.
-Ты что, на аборт выпрашивала разрешения, - не поняла Галя?
-Нет, конечно, помню, вот что говорила: «Господи, Ты никогда не даешь человеку того, что он не хочет брать, Ты всегда оставляешь право выбора. Господи, прости меня, забери у меня то, что дал, я не готова, я не хочу. Если Ты хочешь, чтоб я родила третьего, сделай так, чтоб я готова была, чтоб хотела ребеночка, пусть это будет сыночек». Как я выла, орала, молила, что говорила, не знаю сейчас, только это помню.
-И что, - спросили женщины в голос?
-Наревелась и зашла домой, и видимо, долго я была в сарае, что дед меня потерял, волноваться начал. Я захожу, а он уже в дверях еле стоит на костылях, меня ждет. Посмотрел, только молча, и пошел в свою комнату. Я глянула, на что дедушка смотрел, а у меня кровь потекла по ногам, да так много, а я даже не почувствовала, смутилась. Получается, Бог забрал то, что дал, по молитве моей, сохранил от очередного греха.
-А потом, ты же беременна, - не унималась Галка?
-А ровно через месяц я снова забеременела.
-Так ты что, не предохранялась, - возмутилась Наталья?
-Ну, почему же, просто так захотел Бог, и мне пришлось понять это и принять, смириться. Только Леня не хотел принимать. Были скандалы, истерики, муж отправлял меня на аборт. Грозился бросить, всю душу мне вымотал, и я снова задумалась об аборте. И помню очень хорошо, какой ответ возник в голове на эту мысль. Это, словно мысли в ответ на твои, диалог весь в голове, но ты ясно осознаешь, что кто-то говорит с тобой, и понимаешь, кто.
-Если ты не хочешь принять то, что Я тебе даю, то Я заберу у тебя все, что дал тебе. Заберу твоих детей, мужа, деда, и, чтобы перехоронить всех их, ты продашь все, и войдешь в пустой дом, ты этого хочешь? Роди, и Я благословлю тебя. Роди, и увидишь разницу между благословенным дитя и детьми, которыми Бог не благословлял.
Я была просто в шоке, пыталась оправдаться.
-Ну, как я могу, если Ленька не согласен, как я с тремя детьми, если он бросит меня?
-Роди, и он будет счастлив.
Девчонки даже сели на кроватях, так их захватил мой рассказ.
-И что, что дальше, - не стерпела Наталья?
-Я поддалась на угрозы и уговоры мужа, пошла на аборт. А по дороге молилась не переставая, просила не карать, а простить. Дело все в том, что я и до этого делала аборты, мы тогда жили в комнате семь квадратов на общей кухне. И мне ясно показали, как я последний раз шла на аборт, и что говорила, какую молитву читала, я услышала, как говорю, что мне даже коечку ставить негде. А потом я услышала Его.
-Сейчас не говори, что тебе коечку некуда ставить, Я тебе целый дом дал для этого ребенка. Я с тебя за него сильно взыщу, и выбор у тебя есть.
Девочки, я встала, развернулась и пошла домой, если Бог за нас, то кто против? Я зашла в дом и с порога объявила всем, в частности Лене.
-Этот ребенок родится, с тобой или без тебя, у тебя тоже есть выбор, и эта тема закрыта.
-А Ленечка твой что, - не выдержала Галя?
-Никуда он не ушел, только пить стал чаще и почти не разговаривал со мной. Я благополучно общалась с дочерьми и дедом, они-то меня поддерживали. Однажды вечером я не спала, мы лежали, смотрели телевизор. И я увидела, как откуда-то из ниоткуда, как из воздуха в комнате, появился Иисус.  Он подошел и присел рядом со мной на диван.
-Ты, прямо, Его видела, - взвилась Наталья?
-Да, но лица я не видела, просто светлый, белый, сияющий силуэт, но я точно знала, что это Иисус. Мы говорили, весь диалог шел в голове, я плакала от радости и счастья. Леня подумал, что у меня слезы катятся из-за него, отвернулся к стенке. А я смотрела на Него и улыбалась, слезы молча текли. Я задавала вопросы, а Он отвечал, правда, я многого не помню, но мы долго говорили. Я помню, что сказала.
-Боженька, как хорошо, что Ты пришел, не уходи, пока я не усну.
-Я не уйду.
-Я хочу увидеть Твой город с золотыми улицами.
-Ты войдешь туда, только не греши больше.
-А Леня, он придет к Тебе?
-Не сразу, позднее, но придет.
Я уже не помню, о чем мы говорили, но долго, и почти после каждой фразы я слышала «только не греши больше». Еще я запомнила про сына.
-Ты родишь сына, и он будет священником, золотым сосудом в Доме Божьем.
Еще я помню, что от Него шла радость и счастье, такой покой, мне было так хорошо, что я поняла фразу из Библии: «..чтобы радость ваша была совершенна..» В этот момент радость от Его присутствия была такой, какой я в жизни никогда не испытывала, ни до этого, ни после. Я не помню, как уснула, но помню, что Боженька не уходил, пока я не уснула.
-Ты серьезно, или сочинила, похоже на сказку, - не поверила Галка?
-На работе я имела неосторожность признаться, что говорю с Богом иногда. Теперь я – шизофреничка.
-Почему шизофреничка, - не поняла Наталья, - поясни?
-Мне сказали, что когда человек говорит с Богом, это молитва, а когда Бог говорит с человеком, то это шизофрения.
Мы дружно рассмеялись, было поздно, пожелали друг другу спокойной ночи и легли спать.
На следующий день прибежал Леня, он всегда приходил по вечерам после работы.
-Проси, чтоб тебя выписали, я больше не могу, как ты легла в больницу, дед совсем сдал. Я не могу его поднять, он стал весьма тяжелый, мне или его держать или судно. Девчонок дед не подпускает помогать, стесняется.
Я просилась у врача, услышала только «нет». И вот вечером я ушла в душ как обычно, перед сном. И там, под шум воды, где никто меня не слышит и не видит, я, встав на колени, дала волю слезам. Я молилась и рыдала в голос.
-Господи, ведь, это Ты допустил дедову болезнь. Ты допустил мою беременность. Ты допустил, что не хватает денег, что на лекарства деда уходит больше, чем мы все вместе зарабатываем, включая пенсию деда. А еще я в больнице и мне тоже надо на лекарства. Господи, я больше не могу все это нести, Возьми на Себя эту ношу. Пожалей деда, ему очень больно, он рвет на себе волосы от боли, и воет под одеялом, чтоб не будить нас. Пожалей его, Боженька, или излечи, или забери. Деда давно просит смерти, прости меня, убери хоть часть проблем, излечи дедушку, я больше не могу так. Возьми все на Себя, пусть будет не так, как я хочу, а как Ты хочешь.
Я долго рыдала в голос, потом успокоилась, помылась и пришла в палату. Легла.
-Ты какая-то серая, случилось что, - спросила Галя?
-Да нет, просто дед стал совсем плох.
-А это твой дед, - заинтересовалась Наталья, - или Ленечкин?
-Это не мой дед и не Лени, это абсолютно чужой дед. Но он пустил нас к себе в дом и переписал на меня документы, чтоб мы доходили за ним. У дедушки началась гангрена от старого перелома, он не может ходить. Пальчики почернели на ногах, и ногти снимаются с бинтами, а морфин уже совсем не помогает, и ничем нельзя помочь.
-Я, ведь тоже работаю в социальной службе помощи, - призналась Наталья, - насмотрелась на этих стариков. Некоторые такие вредные, а еще тебя переживут.
-Нет, нет, - я возразила, - наш деда очень хороший, он нам как родной, с родными так не живут, как мы с ним. Знаете, как он моих девчонок любит, а меня всегда жалеет. Дед очень хороший человек, давайте спать, а то я опять разревусь.
     А на утро снова прибежал Леня, сообщил, что дедушка под утро умер. Мне бы радоваться, что Бог услышал мою молитву, а я весь день проревела. Я вспомнила Его слова «..целый дом дал для этого ребенка..», мне жаль было деда. На похороны меня, конечно, врач не отпустила, более того, наказала медперсоналу, что уволит дежурную смену, если я сбегу. Когда-нибудь я расскажу и про дедушку, он был достойным человеком, такую доброту и участие редко сейчас встретишь в людях.
    Прошло время, я принесла сына из роддома. Ленечка развернул его, и скупые мужские слезы побежали по щекам. Я заметила, что супруг уже опохмелился.
-Сыночка, мой сыночек!
-Где бы сейчас был твой сыночка, послушай я тебя?
Леня зарыдал в ответ, а может не он, а градус, но выглядел муж счастливым и гордым.
Прошло еще время, Бог больше не говорил со мной. Может, потому, что мы все много и часто грешим. Может, потому, что я стала редко молиться. Может, потому, что Он сделал все, чтоб мой сынок родился. Не знаю, что уготовил малышу Боженька, но я больше об этом никому не рассказывала. Если суждено сынке стать священником, то Бог Сам приведет его на этот путь, как когда-то меня провел мимо греха. И сыну ничего не говорила на эту тему, он должен сам пройти свой путь. Но, однажды, когда сыночку было года три или три с половиной, мы с ним шли мимо Церкви.
-Мама, смотри, какой красивый домик!
-Да, сынок, это Боженькин дом.
-Мама, давай зайдем, я быстро, только две молитвочки прочитаю и все?
Моему удивлению не было предела, трехлетний малыш, его никто этому не учил. Конечно, мы зашли. Пока я покупала свечи, мой сын стоял самостоятельно у иконы Спасителя  и что-то перебирал губешками, а потом расплакался.
Я спросила, - ты чего плачешь?
-Мне их жалко, - и ребенок показал на Лики Святых.
-А что ты там говорил?
-Я только попросил, чтоб папа не пил и чтоб мои болячки зажили.
Я стояла и плакала от радости, болячки – это наша ветрянка. Пути Господни неисповедимы, во истину.
Кстати, я, кажется, не сказала своего имени, а разве это имеет значение, я, просто, пылинка на ладони Бога.  И пусть ваша радость будет совершенна.