Бывший

Осенний ветер срывал желтые листья с деревьев и они падали на землю, кружась или планируя. Осень была как раз в той стадии, которая нравится поэтам и романтикам: первые утренние заморозки   раскрасили парки и аллеи в цвета вдохновения, а тепло, пришедшее с «бабьим летом», располагало к хорошему настроению.

В этот большой город судьба занесла меня ненадолго -  по делам. Между делами выдавались свободные часы, когда можно было побродить по улицам  просто так, бесцельно, рассматривая магазины и вывески. Что я с удовольствием и делал.

В одном из дворов возле полных мусорных контейнеров копались два бомжа. Они  - каждый из «своего» контейнера, вытаскивали пакеты с мусором и тут же их потрошили, выискивая съедобное или то, что можно куда-то сдать. Один из бомжей сливал в бутылку из-под растительного масла остатки из других подобных бутылок.  Мужики работали молча и сосредоточенно – каждый за себя.

Не знаю, что заставило меня внимательнее всмотреться в одно из лиц: внутренний голос или его величество случай, вот только в заросшей недельной щетиной физиономии показалось что-то знакомое, и я свернул во двор, чтобы удостовериться или разубедиться в своей догадке.

-Курить будете? – протянул я бомжам пачку сигарет.

Оторвавшись от своего дела, они одновременно повернулись   и с недоверием уставились на меня.

-Хм, - кашлянул один из них. Он не усмотрел подвоха или опасности в подошедшем незнакомце, но, все же, перестраховался. – А тебе чо надо?

-Ничего, - чистосердечно ответил я.

-Тогда давай, - махнул рукой второй бомж, и потянулся рукой к пачке «Элэма».  – Можно и покурить…

Эту руку я узнал сразу. На тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцами синела маленькая татуировка в виде крестика. Конечно, можно было и ошибиться, только совпадение оказалось не одно –   у потянувшегося за куревом человека были зеленые глаза.

-Сергей… - скорее прошептал, чем воскликнул я.

Бомж удивленно взглянул на меня, что-то дрогнуло в нем и пальцы, уже готовые вытащить несколько сигарет сразу – про запас, замерли у самой пачки.

Ни слова не говоря он повернулся, и вновь принялся рыться в контейнере.

-На, -  сунул я второму бомжу в руку сигареты и сторублевку, -   топай отсюда, мне с этим человеком пообщаться нужно!

Бомжа словно ветром сдуло.

-Может, поговорим? – произнес я в спину оставшемуся. – Или разойдемся, как в море корабли?

-О чем нам говорить? – глухо произнес человек, даже не оглянувшись.

-О жизни.

-Твоей или моей?

-Твоей…

Сергей наконец перестал рыться в контейнере, ухватил за ручки увесистый пакет и повернулся ко мне.

-Тогда надо   выпить.

От предложения пойти и культурно посидеть куда-нибудь в кафе, он наотрез отказался.

-Давай сделаем так, ты берешь водку и закуску, а я организую место.

Угол  заброшенного продовольственного склада оказался как раз таким местом. Там, расположившись на картонных коробках вдали от людских глаз, мы и выпили по первой стопочке из пластиковых одноразовых стаканчиков…

Не знаю, о чем думал в эти мгновенья   старый-новый знакомый, а только меня перенесли они на несколько десятилетий назад – в ту самую пору, когда мы оба учились в мореходном училище…

-На флаг равняйсь! – Зычно зазвучала команда и все училище, а это добрая сотня ребят в морской форме, повернулась в сторону красного флага с серпом и молотом, медленно поднимавшегося на установленную посреди плаца корабельную мачту.  И в эту же минуту над плацем, над трепещущим на легком ветру флагом, над всеми нами – одинаковыми внешне, на небольшой высоте пролетела стая белых гусей, ставших розовыми в лучах утреннего осеннего солнца.

-В теплые края полетели зимовать, - шепнул мне на ухо стоявший рядом товарищ. – Скоро и мы вслед за ними, только морем…

Сергей, а это был он, всегда, в отличие от меня, грезил морем, и пришел в мореходку с одной целью – стать в будущем капитаном дальнего плавания.

Странная штука судьба. Не доучившись полгода, я покинул это училище, навсегда осев  на суше, а Сергей окончил его и стал ходить в рейсы. Сначала каботажные, потом зарубежные. Несколько раз он присылал мне короткие письма с открытками дальних диковинных стран. Я ему по-доброму завидовал и вот, после тридцати лет встретил вновь, но где встретил!

-Хорошая водка, - крякнул «хозяин» места, - не пожадничал.

Он ухватил грубыми, черными от грязи пальцами ломоть колбасы и затолкал его в рот, в котором не было половины зубов.

Мы закусили и выпили по второй, потом по третьей. Спиртное сделало свое дело -   товарищ размяк телом и душой, стал разговорчив.

-Что, хочешь узнать, как я докатился до такой жизни? – хмыкнул он. – Да очень просто. Перейдя с каботажного плавания на международные рейсы,  я женился, родился ребенок. Несколько месяцев в плавании, несколько месяцев на суше. Деньги были, друзья. В период отпусков подрабатывал, так что семья не бедствовала. Жену, как игрушку одевал. А потом узнал, что одевал ее не я один – друзья донесли. Сейчас понимаю, соврали – позавидовали чужому счастью. А тогда сорвался – ушел из дома, запил и из запоя сразу в рейс. Из рейса – снова в запой, только уже в другом городе. И пошло-поехало. Короче, списали меня на берег. Без куска хлеба не остался, но без водки уже не мог – втянулся. Потом тюрьма, в которую попал по глупости. Потом воля и снова водка. Пытался бросить пить – кодировался, к бабкам ходил, в церковь, ничего не помогало. Держался несколько дней или неделю от силы, и срывался.  В конце концов остался на улице, на ней и живу уже который год.

-А к жене вернуться не пробовал?

-Раньше эта мысль не приходила  в голову, а потом поздно стало, у нее уже другая семья сложилась.

-Но можно было начать новую жизнь!

-Не… - не согласившись, замотал головой Сергей. – Кому я такой нужен? Разве такой же бабе, как   сам, но это уже не семья.

-Ты просто смирился со своей участью!

-Смирение – есть добродетель, - «блеснул» эрудицией Сергей. – Не поверишь, я даже  в монастырь подался, чтобы завязать с прошлым.   Только выдержал  недолго - скучно стало. Здесь, пусть и униженная, грязная, презираемая, а все же воля. А там это нельзя,  то. Да и сам понял –   не верю я в это спасение, гордый я.

-И никакого другого выхода?

Зеленые глаза Сергея после выпитого стали какими-то выцветшими, блеклыми.

-Для таких, как я, один выход, он же и вход, - мрачно пошутил товарищ, - закопают, как безродного на кладбище, и вся недолга.

-Но ты же когда-то мечтал о другом!

-Мечтать не вредно, - провел пятерней по заросшему подбородку Сергей. – Сейчас поздно что-то налаживать, выживать нужно. А там будь, что будет - и он махнул рукой…

-Хочешь, я дам тебе денег?  Хотя бы на первое время. Квартиру снимешь, на работу устроишься.

-Зачем? - удивленно уставился он на меня. – Я же их все равно пропью. Ты, если хочешь помочь, дай лучше на опохмелку, а за тебя помолюсь, кое какие молитвы выучил, пока в монастыре дрова рубил. Больше с меня проку никакого.

-И ты вот так просто смирился со своей участью? – Не выдержал я.

-Иногда, чтобы выжить, нужно умереть. А я давно мертвый. Выгорел во мне прежний Серега, романтик и любитель жизни, водка все выжгла, осталась оболочка бомжа. А ей все равно, где спать, что есть. Ей даже молиться не надо.

-Но так нельзя! Никогда не поздно вернуться к прежней жизни!

-К прежней? – Удивленно вскинул голову Сергей. – Какой, прежней? В юность не вернешься. А она у меня была самая чистая, самая светлая. К семье? Там про меня забыли, думают, что, наверное, помер, зачем старое ворошить, да и кому я такой нужен. Был бы успешный, другое дело. Так что прежнего у меня нет и не будет. А настоящее очень простое – выпил и счастлив.

-Ты просто поставил на себе крест, - не согласился я.

-Поставил и несу, пока есть силы, - согласно кивнул товарищ. – Может, в другой жизни за этот крест   и получу награду – пить не буду.

-Ты можешь не пить сейчас!

-Не могу, - как-то обыденно произнес Сергей. - Всяк пробовал, не получается. Ни бабки не помогли, ни  врачи, ни вера. Потом понял, почему – врачам не доверю, бабок презираю, а веры нет. Был бы Бог,  не было бы ни страданий, ни болезней, ни   алкоголиков, как я. А это все есть! За годы такой жизни  пришлось повидать столько всего! Врагу не пожелаешь.

-А ты веришь в Бога? – Вдруг спросил он.

-Верю…

-Наверное, поэтому и не опустился на дно, как я. Вера – сильная вещь, только она или есть, или ее нет, третьего не дано.  На дне, среди таких же бомжей, есть такие, кто верит в Бога, только  как-то расплывчато, урывками, нетвердо. Трезвый, больной, плохо ему, тут же начинает умничать, о высоком говорить. Как полегчает, живот набьет,  о Боге и не вспоминает.

-Значит, иной жизни не хочешь? – в упор спросил я.

Сергей замялся. Налил в пластиковый стакан водки и выпил, не закусывая. Посидел с минуту молча…

-Хотеть мало, нужно стремиться, а во мне это чувство умерло. Привык к тому, что есть, сильно привык. Поэтому, что воздух зазря колыхать.

Я прощался с Сергеем с чувством растерянности – он наотрез  отказался от моей помощи. Но на опохмелку деньги взял.

-Спасибо не говорю, я не просил, ты их сам дал. А вот на прощание скажу одну  вещь. Ты, как вижу, человек добрый, поэтому запомни на будущее:  «Добром плати  только за добро. И никогда не плати  больше того, сколько получено тобой, дабы не поощрять в человеке чувство ростовщика. Ибо человек – жаден». Это Горький сказал. Правильный был писатель, жизнь понимал изнутри, а не  снаружи, как ты. И веры в Бога в нем не было, как во мне.

Мы разошлись с Сергеем, как в море корабли. В том городе я был еще несколько раз, но бывшего товарища уже не встречал, а прописки, по которой можно найти человека, у него не было.