Борис Никин

Борис Никин уже давно на пенсию вышел, временами устраивался, правда, на подработки по разным направлениям (опыт позволял). Общение с молодыми его не пугало, не смущало, а стимулировало на привычную активную деятельность. Пока молодые долго и не спеша ковырялись в компьютерах в поисках решения, Никин уже попивал кофе с готовым ответом в блокноте. Ошибок почти не допускал. Свою скорострельность мышления считал вынужденной и нормальной при отсутствии в его годы вычислительной техники. Но возраст напоминал о себе, притом существенно, когда по лестнице вверх к начальству поднимался, молодые легко обходили его на подъеме. В ногах, действительно, правды уже не ощущал, подводить они стали, все чаще и не вовремя. Никин заметил, что самые туповатые коллеги бегом его обгоняют, улыбаясь, и приглашают шаг ускорить. Туповатых то больше в массе нашей, все знаем, поэтому герой наш вскорости окончательно дома самоорганизовался, вдали от жизни большой. Жена, зная своего мужа, забеспокоилась, испугалась за него, но после сообщения, что распорядок дня не меняется в его расписании, успокоилась.

Нет, с пенсионерами он не обсуждал действия бездарного правительства и распущенность молодых, как принято у старичков. Выход во всемирную сеть интернета принёс ему виртуальную связь с жизнью и ощущение равноправности. Начинал утро, как обычно, с блоков новостей, затем просматривал долго технические новости, радуясь успеху авторов. В перерывах, непривычно, заходил ненадолго на кухню к жене, занятой у плиты, поглаживал ее ниже спины, получал затрещину и целовал ее прекрасную ухоженную головку. После обеда все чаще стал перелистывать страницы пройденной жизни, большой, руками собственными сотканной. В жизненных неудачах также себя виновником считал, не валил на Бога или черта.

Как истинный технарь, для порядка, разделил свою жизнь на этапы или страницы, если хотите, по одному ему ведомому критерию. В результате экскурса, поверхностного пока, обнаружил неоднородность страниц памяти. Наилучшую фиксацию жизнеописания, с эмоциональным присутствием, обнаружил на этапе от двадцати до тридцати лет. До двадцати лет шел по возрастающей объем записей памяти. Выше тридцати – по ровной, затем по затухающей, в зависимости от возраста. Извините за техническую накладку. Поэтому и начал он с прочтения страниц, где его возраст очерчен двадцатью-двумя – двадцатью-восемью годами, когда о пенсии даже и не помышляют, а на жизнь еще без очков смотрят. Итак…

*

Сегодня утром на построении был зачитан приказ о демобилизации, он еще в форме был, а после обеда уже мама кормила повзрослевшего сына. От Котовска Одесской области, где Борис служил, до Кишинева несколько часов езды поездом, поэтому он быстро домой добрался. Первым делом форму скинул солдатскую, подавляющую его свободолюбивое тело в течение трёх лет. Переоделся в свое – спортивные штаны, футболку и тапки черные. Мать вручила еще куртку старую, вельветовую, еле уберегла ее от младшего брата, семья-то большая была, при малом достатке. Конечно, мама, держа его руку, посвящала сына во все новости их семьи, родственников, соседей. Она безграмотной была, так жизнь сложилась, не читала и не писала, но прекрасно ориентировалась в жизни своих детей, которых выходила и на ноги поставила. Остальное, происходящее в мире и вокруг, ее не интересовало, малообщительной была и всегда занятой по дому.

Стало смеркаться, когда ему на улицу вырваться удалось. Он впервые за три года шагал не строем и не оглядывался пугливо на патруль. Борис сознавал необходимость обучения солдат военному делу, сам хорошо это освоил, но тяжело воспринимал чрезмерное затворничество и отупляющую никчемную маршировку, радовался воле и просто жизни. У кинотеатра «Бируинца» толпились люди: наверное, шел новый фильм. Борис разглядывал освещенную афишу, когда его окликнул двоюродный брат Юрий, который был старше на четыре года. Братик познакомил его с миловидной невестой Леной, другом по работе, еще с двумя подругами невесты и совсем молоденькой девушкой в школьной форме. Короче, билеты они как-то достали и посмотрели довольно посредственный фильм заграничный, конечно, про любовь.

После кино компания направилась на танцплощадку поразвлечься. Борис же попрощался, домой пошел, как и школьница зеленоглазая. Из приличия шли рядом, почти молча, потихоньку разговорились, главным образом о литературе, почитателями которой оба были. Симочка, ее так звали, поведала красочно о курьезах в женской школе, где в девятом классе училась, он же рассказал немного об армейской жизни, что девушке, наверное, не интересно... На углу Болгарской Симочка остановилась, попрощалась и быстрой бодрой походкой домой потопала. Борис постоял минутку в раздумье и окликнул девушку, попросив подождать.

- Улица темная, может вас проводить? Вы еще такая...

- Девочка, да? Но я не боюсь, хожу одна после театра, кино. А вы смотрели спектакль последний? Забыла… три года не посещали… как же так. Обязательно сходите. Вот и мой двор. Это мама меня поджидает, задержалась я. До свидания, Боря.

*

Дома для старшенького первенца мама приготовила его любимые котлеты с картошкой, вина купили, яблок тарелку выложили, всей семьей за стол собрались. Подросшие братья и сестра внимательно и в упор разглядывали старшего, отвыкли от него, такого большого и серьезного. Мама, как всегда, суетилась, подавая еду, без конца целовала Борю, поглаживала его ершистую голову. А отец сразу в упор вопросы стал ставить про работу, про планы на женитьбу, которую откладывать не стоит, чтобы определиться сразу.

- Сам видишь, Боря, в какой тесноте живем. Конечно, с головой надо выбирать невесту, чтоб хата была, достаток. Парень ты видный, отслужил, техникум закончил, про болячки свои не очень болтай. Не всем знать надобно, что полжизни в постели провалялся. Нет, мать, отдыхать не на что ему. Завтра же, сынок, на работу. А невесту вместе поищем, хорошо? Среди друзей пошукаем, сваха поможет. Как из дома уйдешь завтра, куда? Опять не послушание? Всем хорош отец, акромя тебе… Будет, как я сказал, понял… Сейчас уходишь? Ну и скатертью...

- Мой мальчик не один уйдет, а с матерью, Матвей. Я не позволю никому, слышите, его обижать, никогда. Он у меня добрый, хороший, а вы шакалами с отцом стали, злобными.

Отец с малыми рев подняли, клясться в любви матери стали, и она сдалась при условии, что ее Боречка с ними жить будет. Так закончился первый день вне казармы, дома…

*

Без чего-то восемь Боря уже был у проходной своей бывшей работы: «Городские электросети». Так тогда называлась контора по электроснабжению города, которая, начиная с выработки электричества на передвижных поездах-станциях, доставки его потребителю по проводам и кабелям и определением оплаты по мощности лампочки пользования, занималась еще целой кучей проблем. Счетчиков еще не было тогда. Короче, это была многофункциональная небольшая контора, несущая свет, после мрака войны, людям нашего города (разболтался чего-то я, старость).

Небольшой коллектив электросетей делился на линейный персонал, электриков, главным образом, и учетчиков, которых было больше. Боря с пятнадцати лет здесь работал, одновременно учась в техникуме. Два года только по ночам работал дежурным у дизель-генераторов, а днем на учебу бегал, поэтому вечно сонным ходил. Из дежурства еще запомнился неимоверный шум турбины при работе, как у самолета, и это спать не мешало. Просыпался от тишины, при аварийном отключении.

Конечно, Бориса тепло встретили, хлопали по плечу, предлагали отметить демобилизацию на всю первую зарплату. Это все происходило на утренней линейке во дворе, у гаража на два грузовика и вышки телескопической, где главный инженер Мельников людей распределял по горячим точкам.

- Вы мне, мальчики, съезд колхозников не сорвите, кто ответственен там? Как никто? Солдатик, может, включишься сразу, людей не хватает. Ну и что, Анна Федоровна, что еще не оформлен в кадрах. Мне Мельников рассказал, что «сыном сетей» его прозвали, а вы – чужой… Никин Борис, значит. Вчерашним числом восстановите парня, хорошо? Что не так – звони прямо мне, ясно? Но с восемнадцати до двадцати четырёх ты в филармонии обитать будешь. Что? Просишь ввести тебя в курс… К Михаил Федоровичу обратись и пропуск оформи.

Эти наставления давал новый директор Дубинский Наум Львович, недавно приехавший из Тирасполя. Никин его впервые видел. И все: закрутилась работа с дотошным, как всегда, вниканием во все. Домой, правда, сбегать успел, чтобы поесть и маме сообщить о работе. Еще ломоть хлеба, завернув в газету, с собой взял.

Часиков в полвосьмого к Борису в щитовую филармонии Дубинский заглянул с начальником низковольтных сетей Семеном Тудосе. Поинтересовались его делами, его действиями в случае аварии. Борис показал горящую керосиновую лампу, что из дому притащил. Щитовая открыта была, он продемонстрировал блокировку для быстрейшего переключения рубильников. Еще электролампа горела от резервного питания. На столике ломоть хлеба лежал и щепотка соли.

- Так вот что, Боря, завтра тебе постричься надо, а то выглядишь не очень. Можно я у тебя хлеба отщипну? Не ужинал. Семен, будь другом – в буфете колбаску купи. К съезду завезли, точно. На троих, если можно, отоварься, не мелочись. В зарплату отдашь ему, Боря. Надумал уже, на какой участок работать пойдешь? А то я подберу. Вот где мне эти кабели сидят… Нужен человек с головой и ответственный. Что, в лабораторию хочешь поработать, релейную защиту познать? На полгода, говоришь. Ладно, но от Тэва все бегут. Попробуешь?

Утром, когда уходил на работу, мама ему хлеба завернула и кусок вчерашней колбасы из-под подушки извлекла, что для него спрятала от всех. Еще он слова отца услышал:

- Клава, разве нормальный парень притащил бы круг колбасы, не сожрав половины в пути? Жалко мне, конечно, его, но он в тебя пошел, блаженный, чудаковатый какой-то, без умения постоять за себя. Пропадет он без сильной руки...

*

Лаборатория Тэва, как ее называли по фамилии начальника, была на особом счету в электросетях. Во-первых, без надобности входить запрещалось, во-вторых, из-за таинственности и щелканья множества реле, обеспечивающих защиту работы электросистемы. И, наверное, главным по закрытости был начальник, который ни с кем не общался и никого никогда ничему не научил за годы работы. К нему направляли ребят на обучение, но те вскорости убегали, ссылаясь на несносный характер шефа. Поэтому со временем единицу мастера лаборатории сократили. Борис послан был электрослесарем четвертого разряда, полученного им еще до службы.

Прежде чем войти в лабораторию, он долго стучался, направление через окно показывал, и все одно не пустили до прихода начальника. Потом с Борисом инструктаж провели, верстак закрепили, инструмент выдали и две железные заготовки, из которых следовало за два дня выпилить напильником задвижки для релейных шкафов. О жесткой дисциплине предупредили особо. И все, начальник на планерку сбежал до одиннадцати ноль-ноль, как ему сообщил Андрей Базилевич, сосед по верстаку. Это был молодой еще человек, лет тридцати, прихрамывающий на левую ногу. Лицо у него было моложавое, улыбчивое, глаза мягкие и покорные всем. Второй коллега был лет около сорока, очень плотного телосложения, с доверчивым взглядом голубых глаз. Он подошел вплотную и командно спросил:

- В каких войсках служил? Авиация! Свой значит. Разрешите представиться: штурман Варцепнев Василий Данилович, участник войны и узник семилетний за антисоветчину, амнистирован, восстановлен в партии, не женат пока, но скоро женюсь. Нет, в электрике ни в зуб. Тягловой силой приняли, пока подберу что-то себе. Я же ничегошеньки не умею, разве что лес валить, как в лагере. Конечно, могу взаймы дать три рубля до зарплаты, можно и больше. По части техники к Андрею обращайся.

Андрей: - Схемы все в шкафу железном, ключ у шефа. Нет, нам запрещено релейные шкафы открывать самостоятельно. Мало ли чего тебе хочется. Контакты реле ежедневно чищу, смазываю, чтоб готовыми были. Куда и что соединить – не мое дело, не вникаю. А ты что напильником не работаешь? Скоро вернешься, говоришь…

Через полчаса Борис выложил на стол начальника две купленные в магазине задвижки:

- Задание двойное выполнил за тридцать копеек, моя зарплата выше. Очень прошу загружать меня работой по профилю, если можно. Я к вам учиться пришел, помогите, пожалуйста. Обещаю не самовольничать, но и... Есть, составить схему установки на сорок киловатт постоянного тока из имеющихся элементов. Нет, я с Василием Даниловичем соберу. Сегодня же? Хорошо.

Контакт как будто был найден, и далее работа пошла медленно, но целенаправленно по освоению азов, доселе недоступных. Годы тогда были тяжелые, голодные, поэтому чаще необходимого проверки заземления подстанций проводили на пищевых предприятиях, что позволяло на хлебозаводе вкусный батон умять, на мясокомбинате колбаски поесть, но и ужасную сценку там наблюдать, как к завозимым на заклание овцам выпускали черного козла, за которым жертвы следовали, по привычке, до загона, где их током умерщвляли. А черный козел, невредимым, через потайную лазейку отправлялся к следующим доверчивым баранам. Козла Гапоном, помню, звали.

В функции лаборатории еще входил поиск повреждений на подземных кабелях. Предприятия и жилые массивы в те времена имели одностороннее питание электричеством, поэтому повреждение кабеля приводило к остановке жизни и… большому шуму. Самодельные приборы поиска были примитивны, и спасал лишь тончайший слух Андрея и палка с рупором прослушивания. Да еще была команда землекопов из трех постоянных старичков. После радостного нахождения повреждения кабеля и раскопки котлована, приглашался дядя Митя Корзан, супер и единственный спец по ремонту подземных сетей. Он, конечно, работал один, знал себе цену, со всеми был на «ты», жил одиноко, плохо, но шутил. Конечно, Бориса засранцем назвал за то, что не навестил дядю Митю.

- Пятый день работаешь, знаю, к Тэву пошел. Может и правильно. Не подлизывайся, байструк, я тоже по тебе скучал. Лиза замуж вышла, ушла к мужу. Так что я один... Не слышу, что сказали? Вы, значит, директор фабрики и хотите моему начальству позвонить с жалобой? Много разговариваю, говорите… Времени теперь сколько? Шестнадцать-двадцать. Боря, помоги собраться, завтра продолжим, рабочий день «са терминат». Нет, деньги не нужны. Я же смолу грел на костре, а вы жаловаться.

Дядя Митя еще в котловане возился, я на бордюре сидел, а бедный директор рядом присел, поняв свою оплошность, и заговорил просительно:

- Я не объяснил, что технология непрерывная у нас, брак пошел уже. К утру на мусор все выкинем…

Дядя Митя: - А ты с чего начал, начальник? Еще Борьку попроси остаться. Отлично. До десяти исчезни, хорошо. А ты, солдатик, муфту отстучи, на болванке она. Апосля поужинаем, я в магазин пока схожу, сам пойти должен.

Во время постукивания киянкой по свинцу к нему подошла старая знакомая, Сима.

- Здравствуйте, Борис. Узнаете меня? Да, та самая. У меня все в порядке. А у вас? Работаете уже… Я мешаю, нет? С тех пор в кино не ходили, плохо. Есть же выходной...

Дядя Митя: - Девочка, не мешай работать, проходи. Что? Твоя знакомая, говоришь. Все одно – девки тебе ни к чему еще, да она дитя еще. «Ла реведере, фетица» (до свидания, девочка).

- Дядя Митя, за что ты ее так, она же школьница… Тогда ее провожу, ладно?

- Нет, Боря, время жмет. Руки у тебя чистые, красавица? Руки, говорю чистые? Тогда на кабельном барабане нарежь нам колбаски, хлеба, еще помидор возьми. Не дуйся на меня, ну, делай. В рот не класть. Можно в виде бутербродов. Свистнешь, как приготовишь.

Девушка постаралась приготовить аккуратненькие бутерброды на газете, пригласила мужчин к еде, выложив еще разрезанное пополам красное яблоко из своего портфеля.

- Боря, что-то колбаса сегодня вкусная, да хлеб свежий, ароматный. Неужто от ручек ее? Есть хочешь, девонька, на, возьми это яблочко, на троих подели, так. Симочкой зовут? Хорошее имя. Полчаса, Боря, на проводы девушки, дуй. И тебе спасибо.

- Боря, может билеты купить мне в кино, на выходной? Почему парень обязан? Что, еще зарплату не получили? Ну и что, в долг купить могу. Может со мной идти не... Нет, тогда в шесть у кинотеатра. Пока, Боря, вам возвращаться. Дядя Митя мне понравился, очень.

В двадцать два-пятнадцать фабрика и близстоящие дома ожили, засветились, как и обещали. Директор фабрики без конца благодарил мастеров, не веря еще глазам своим. Наши же, усталые, собрали инструмент и домой, не спеша, пошагали. Дядя Митя что-то напевал. На прощание кабельщик спросил про семью, тот промолчал в ответ. Затем предложил пару халтурок взять, чтоб приодеть солдата, если Боря не возражает. Согласовали время.

*

В лаборатории Варцепнев всех обрадовал предстоящей женитьбой на миловидной женщине, как он выразился, его возраста, почти. Дочь у нее девятнадцатилетняя, правда, имеется, но он надеется, что это не помешает. Еще он поведал, что при полной реабилитации ему перечислили очень большие деньги за восемь лет лагерей, поэтому особнячок двухэтажный приобрел в районе железобетонного, напротив электромашины. Невеста уже мебель приобретает, к свадьбе готовится. Одним словом, приглашал всех на торжество, попарно, конечно. Что касается работы, то у Бори с начальником состоялись несколько серьезных разговоров по созданию компактных установок кенотрирования кабелей и прожига при повреждении. В наличии все компоненты, люди есть, нужна лишь команда. Тэва же, кроме релейной автоматики, ничего не интересовало. Поэтому после очередного напора начальник, не выдержав, брякнул:

- Нас величают лабораторией релейной защиты, остальное нам прицепили. Ты, Никин, парень грамотный, самостоятельный, вот и возьми на себя прицеп, с Варцепневым вдвоем. Начальству доложу и попрошу единицу мастера вернуть. Может, и отпочкуетесь со временем, а пока сам решение принимай, без ущерба.

Из спокойного подразделения, работающего лишь в аварийных ситуациях, здесь активно закипела работа, и надолго похоже. Были и неприятности, когда Варцепнев по просьбе Бориса самовольно стальные трубы взял у склада и сварил каркас домика. На очередной утренней линейке начальник снабжения Владимир Мойсевич Рожковский, жестикулируя руками, жаловался Дубинскому на самоуправство слесаря из лаборатории, который без выписки взял дефицитные трубы, предназначенные для города. Он требовал наказания и возврата труб, пусть кусками. Завгар Цуркан Василий также обрушился на самовольство лаборанта, который, видите ли, мотоцикл списанный восстанавливать стал, требуя запчасти. И это все самолично, без указаний. «Як партизан», во, слышите тарахтит? Это его лагерник по двору гоняет. Орет от счастья. Безобразие…»

Директор: - Борю я, как директор, обязан наказать за анархию. Что, товарищ Тэв, Никин передвижную испытательную станцию смонтировал, что ускорит транспортировку, сборку... Да ему спасибо надо… говорите…

Мельников: - Борис же просил выписать трубы, Владимир Мойсеевич, я звонил вам также по этому вопросу. Не должен был самовольно брать, но не себе...

Директор: - Виновный будет наказан, конечно, за нарушение... Знаете что, а не пошли бы вы со своими порядками тихими к... Трубы выпиши пацану, Владимир Моисеевич, а запчасти достань, Вася, за неделю к мотоциклу. А где бандит этот? На «РП-2», защита сработала. Может уволить вора, Владимир Моисеевич, как думаешь? Что, хороший байструк, говоришь, но пожурить надобно.

*

Трое суток, считая воскресенье, корпела команда в поиске повреждения на фидере, где сидели хлебокомбинат, табачный и консервный заводики, не считая мелочи. Кольцевое питание было маломощным и часто само отключалось. Лишь ближе к рассвету, в понедельник, устранили аварию. Боря попросил Варцепнева подвезти его на мотоцикле к женской школе, что по Армянской вверх, около кладбища. Он с горечью поведал о несостоявшемся свидание накануне с девушкой, о пропавших билетах в кино и необходимости извиниться. Данилыч по-военному отрапортовал, что через пять минут готов будет.

Фамилию Симы из девятого класса наш герой, конечно, не знал, поэтому пришлось сквозь щели в дверях заглянуть в три аудитории, пока девушку разглядел. Войти не решился – шел урок, до перерыва оставалось минут двадцать. Выручил Данилыч. Постучавшись и извинившись, он смело в класс вошел и отрапортовал:

- Простите, майор Варцепнев. Девушка Сима, мой друг Борис приносит свои извинения за вчерашнее недоразумение. Трое суток на аварии были. Все. Как где он? На улице у мотоцикла. Пора, мы же в самоволке, простите.

Через минуту, открыв окно, весь 9 «Б» класс кричал Борису, чтобы подождал Симу Одинцову, которая к нему побежала. Озадаченный парень неловко себя чувствовал, что согласился на помощь штурмана, но увидев девушку, бегущую через дорогу к нему, и ее зеленые открытые глаза, радостно улыбнулся ей. Он еще раз извинился и добавил, что из-за работы своей может подвести, ненадежен он, поэтому девушка могла бы...

- Девушка с вами, Боря, в кино пойти хочет, а к срывам привыкну. Что, у вас выходной сегодня? Ну, конечно, к шести у кино буду. Вы купите билеты? Отлично. До свидания.

Штурман же, развернув мотоцикл, воздушный поцелуй послал 9 «Б» на третьем этаже и на скорости умчал друга домой, к матери. Мама помогла ему умыться, накормила и в постель уложила, прикрыв ставни. Недолго дали поспать в уютной постели, не более часа. Разбудил отец громким приглашением гостей встречать и к столу садиться. За столом уже сидели гости в лице начальника ЖЭКа Воробьева, его жены и дочери Кати, которые жили в фасадном особнячке их двора. Стол был сытно, по тем временам, сервирован и уставлен бутылками. Маленькая мама суетилась, виновато глаза прятала от сына, которого подняли безбожно. Воробьев пыжился, пытаясь важность свою приукрасить. Как человек деловой, он хотел бы, как все в жизни, решить всё по-деловому и полюбовно. С дочуркой он это согласовал. Короче, дело за Борькой, Матвей согласен…

- Конечно, комнату молодым выделим, работа в ЖЭКе найдется, не с лампочками. Ты понял, сынок, в масле купаться будешь. Может, маму твою послушаем, ты любимчик у нее. Так что, Клавдия, говори…

- И скажу. Не пара ваша Катя моему сыну, потаскушка она, а он, он... Не боюсь никого, Матвей, не пугай. Смотрины кончились, уходите, жених спать должен.

Скандал разразился страшный, с истерикой отца, инвалида войны, к тому же изрядно выпившего. Мать на своем маленьком стульчике устроилась в темном углу коридора, где она часто в одиночестве сидела со своими думами, могла и всю ночь просидеть.

*

Борис отстоял довольно долго в длиннющей очереди в кассе кинотеатра, но билеты достал. Девушка пришла без опоздания, мило поздоровалась и угостила вкусной шоколадкой. Конечно, его внутреннее состояние на лице читалось, она это видела, поэтому старалась не лезть с вопросами. Фильм был французский – «Фанфан-Тюльпан», с баталиями, принцессой, красивыми актерами и счастливым концом. Домой неспешно шли, обмениваясь впечатлениями от фильма. Он чувствовал себя свободно с ней, не выпендривался, чтобы понравится, много говорил о своих мечтах детства, о любимых героях. Извинившись, Боря предложил девушке составить ему пару на свадьбе штурмана, если это возможно. А то ему, как всегда, товарищи подсадят обязательно сердобольную девушку. Сима с улыбкой согласилась «выручалочкой» присутствовать на свадьбе, но с учетом ей дозволенного времени, до десяти.

Конечно, отцу девушки, Борису Федоровичу, заведующему промтоварным магазином, соседи и сослуживцы рассказывали, что дочурку его видели с приятным кавалером, который с ней гуляет. И, конечно, ее отец поинтересовался – кто он и откуда. В один из вечеров Борис Федорович, видя, что дочь принаряжается, сказал:

- Хватит, Таня, мне рот закрывать на гулянки нашей дочери с этим типом. Что, я не смею говоришь, его так?.. Все, с сегодняшнего дня никуда из дома, понятно? Как ты сказала отцу, негодница? Да, он из семьи алкаша, болезненный, без штанов вечно ходить будет. Он намного старше и-и-и… может плохо с тобой поступить. Во, во, он тебя не очень вниманием балует, говоришь, а почему? Не нравишься, видно. Все одно, мальчики тебе еще рано, дочка. Ну, очень прошу прекратить встречаться. Таня, может в Одессу с красавицей нашей поедешь, отдохнете? Что? После экзаменов, конечно… Как этот слепец не видит красоты… Симочки нашей.

Сима: - Папа, сама вижу, что Боря не для меня, мала я ему еще, и поэтому Одесса хороший повод забыть все и стать прилежной школьницей. А сейчас, папа, пойду.

Отец: - Таня, а доченька-то выросла, барышней становится.

На свадьбу Варцепнев пригласил весь состав сетей во главе с Дубинским. Еды было много, вино лилось рекой из столитровой бочки во дворе. Маленький оркестр из трех человек очень зажигательно играл и пел. Танцевали все, почти. Тэв со своей неразлучной Вией усадил Борю рядом с девушкой, перезнакомились. Школьница 9 «Б» класса в белом платье и ярким румянцем на щеках выглядела ослепительно и была нарасхват среди танцующих. Вия Тэв так же отметила необыкновенную прелесть спутницы Бориса и пожурила его за невнимательность к девушке. Варцепнев подвел к Боре падчерицу для знакомства, девицу развязную, прилипчивую, которая сходу миловаться попыталась. Боря встал, она за ним со словами: «Не уходи, красавчик!»

Выручила Сима, которая подошла и, взяв его решительно за руку, попросила домой проводить. Она не желает более брошенной девушкой быть, которую пригласили для развлечения одиноких парней... И, вообще, им пора расстаться, они слишком разные.

- Вы правы, Сима, Я вел себя по-хамски, не привык еще с девушкой общаться, наверное. Вам нужен более интересный, веселый парень, вы красивая. Что решили расстаться – обид нет на вас. Тем более что отец ваш тоже об этом меня просил. Все сошлось. Удачи.

*

На восьмой день после прогремевшей свадьбы Василий Данилович Варцепнев пришел на работу в подпаленном костюме, с пошмаленной шевелюрой и весь разбитый. Это было следствием утреннего ЧП, когда молодой пилот на кукурузнике влетел в окно его дома, в комнату падчерицы. Парень погиб, а девица ушибами отделалась. Часть же крыла в смежную комнату врезалась, где кровать молодоженов находилось. Переполох был неимоверный. Благополучный дом, добытый таким тяжким путем, почти разрушен. Причиной столь трагического поступка молодого человека оказалась падчерица, изменившая летчику. Варцепнев был разбит и подавлен, а молодая жена его успокаивала:

- Что ты дом оплакиваешь, отремонтируешь быстро и вернешься, а пока в общежитии поживи. Годной для жилья лишь одна комната осталась, и кухня. Главное, что дочка не пострадала…

Надо сказать, что коллектив не отвернулся от пострадавшего. Дубинский создал группу по оказанию помощи. Туда вошли юрист Липовецкий, фронтовик Корзан и я. На первом заседании группы были приняты три важных пункта:

1. По предложению фронтовика (б.......й), то бишь, женщин убрать, навсегда. Исполнитель – юрист.

2. Оказать помощь в ремонте дома после П.1. Исполнители – коллектив сетей.

3. Морально поддержать пострадавшего от самоистязания. Исполнитель – Корзан, фронтовик.

По первому главному пункту Липовецкий через несколько дней доложил, что все сделано по юридической части. Оказалось (к счастью), что свадьбу досрочно справили, до регистрации в загсе. Варцепневу просто приспичило тогда, понять можно. Но остается важная часть – с милицией дам выселить. И сделали, несмотря на гвалт на всю округу мамаши, которая требовала возмещения за моральный и физически ущерб беззащитной женщины. Через неделю мы уже субботник в доме устроили по зачистке мусора, остеклению окон. Варцепнев с кувшином вина ожившим ходил среди товарищей, улыбался нам. Вот какая свадьба бывает у невезучих людей. Не смейтесь над моим определением, а послушайте, что дальше было. Прошло ровно два года, время достаточное, чтобы старое, плохое забыть. Мы еще тогда вместе трудились. Так вот, он поведал мне, что во время монтажа подстанции рядом с детсадом с заведующей там познакомился, Асей Даниловной. Женщина невиданной красоты, а о формах и говорить не стоит. Да, она моложе, конечно, но это лишь будоражило его. Нет, никаких Загсов, ничего не забыл, хорошо помнит. Короче, он уже с ней живет в гражданском браке. Счастлив безмерно. Хочет вечеринку устроить, ее показать, с друзьями познакомить.

Ася Даниловна оказалась очень яркой женщиной с пышными формами и высокой прической. Красивая улыбка с ее губ не сходила, глаза постоянно удивлено и восхищено на всех смотрели, голова скромно опускалась при неприличностях. Хорошо посидели, поздравили, попили, попели дружно и разошлись.

Промелькнули девять счастливых месяцев в жизни моего друга, а как он ее оберегал, пыль сдувал с подушки… Родилась великолепная дочь у счастливейшего штурмана авиации. Как истинный кавалер, он, конечно, официально женился и был счастлив еще, не очень долго, правда. Ибо осенью этого же года к нам в лабораторию вендиспансер нагрянул с дезинфекцией. Да, Варцепнев стал носителем сифилиса. Его и супругу изолировали, как и еще четырех представителей завода Виброприбор, имевших контакт с Асей Даниловной. Садик закрыли на карантин, надолго. Всех доблестно вылечили на Теабашевской, а Данилыч?.. Развелся, полдома сам девчушке отписал, которую полюбил, как родную.

Свою часть дома продал и на вырученные деньги года два ездил по Ленинским местам, по всему миру. Набрав достаточно материала по животрепещущей теме вождя революции, устроился лектором при ЦК Молдавии. Долго и успешно затем трудился на этом поприще, аж до развала Союза. Затем уехал на родину, в глубинку, где обосновал частный детдом. В 2008 году получил письмо от него с фотографией молодого штурмана и теплым приветом. И все.

Все, что описал о моем товарище по жизни не вымысел, даже Ф.И.О. указаны истинные. Варцепнев был просто взрослым ребенком, которого взрослые нагло обманывали.

Продолжение будет.

.