- Хтось это под окном топочет? Чаво надоть? Мы никого не ждем! – выглядывая из форточки, прошамкала старуха со слезящимися глазами.
-Теть Нюр, это я, Настенка, мамка к тебе за  настойкой послала.
-А чаво так поздно, я спать ужо легла?
-Так вышло, - Настя развела руками.
-Пошто сама мамка не пришла? – подозрительно щурясь, спросила бабка.
-Так гость к нам приехал, она по дому хлопочет.
- Гость на ночь-плохая примета.
-Да ну Вас, тетя Нюра, то мамкин брат с Ростова приехал.
-Витька что ль?
-Ну.
- Сам-то чаво, не привез что ль?
-Так выпили уже, вот к тебе послала, говорит, у тебя завсегда есть настойка на травах.
-Всезнающая, мало ли что у меня есть. Ты деньжата - то принесла?
-Вот, полтинник, - Настя показала бумажку.
-Что мне твой полтинник, стольник давай у меня нынче на черемухе с мятой настояна, а это почище заграничного вина будет.
-Да ладно Вам шутить, - отмахнулась от нее девушка.
-За меньшее не отдам, - отрезала старуха.
-Можно я  завтра  второй полтинник  донесу?
Старуха пожевала беззубым ртом.
- Витька, говоришь, приехал?
-Ну да! – кивнула девушка, поеживаясь от вечерней прохлады.
 -Ладно, щас вынесу, - смилостивилась старуха, закрывая форточку.
В деревне частенько пользовались ее услугами. Всем известны были ее горькие настойки, бальзамы и знаменитая  Синячихинская бражка. Раньше, еще по молодости, бабка Нюра самогон гнала, но аппарат у нее реквизировали в перестроечное время, пригрозив большим штрафом,  с тех пор стала она настаивать  настойки на водке и дешевом спирте, который выменивала у мужиков. Бизнес шел ходко. Настойки славились отменным вкусом и крепостью, а главное, после них не болела голова. Даже участковый признал, что бабкины настойки высшего качества, и штрафовать ее не стал, но предупредил, что бизнес прикроет, если она  за рамки дозволенного перейдет. Так и  жила бабка тем, что ставила отменные настойки, продавая их своим же деревенским. Жила не богато, на свою небольшую пенсию.  Выручку, что за настойки выручала, любимому внучку в город отправляла, уж больно она своего Бориску любила. Только того Бориса деревенские никогда не видели, то ли дочка боялась его в деревню привозить, то ли сам Борис стеснялся своей малограмотной бабки, одним словом, дело тут темное. Поговаривали, что дочка ее Бориску того от какого-то большого начальника нагуляла, а в деревню не вернулась- стыдно было. Потом замуж вышла за этого начальника, а он знакомство со своей тещей,  деревенской бабкой, заводить не захотел. Кто он, и кто она - малограмотная крестьянка. Так и жила бабка Нюра в своей избенке. Спасибо председателю, избенку ее в порядок привел, свет провел, водопровод починил, все, что положено, все сделал, только  родных  заменить ей не смог. Жизнь она ему спасла, оттого он  и сделал для нее многое, а на торговлю глаза закрывал. Обморозился он как-то сильно, врачи кисти рук ему ампутировать хотели, а бабка своим зельем ему руки спасла, даже следов обморожения не осталось. Вот какие чудеса она творила! А мази делала! Из города тетки приезжали, все допытывались, из чего она их делает, что с чем и в каких пропорциях смешивает, но наша бабка-кремень, секретов не выдала даже за большие деньги. «Меня всему моя  бабка научила, а я ее секретов никому не передам, так как велено было внучке все передать, а у меня таковой не имеется», - отмахивалась она от шибко назойливых. – «Вот она природа у вас перед глазами,  ищите, все найдете. Тут вам и от хворей желудочных   травка,   а там  от почечных колик, токмо знать надо, когда  сборы делать наддать и настойку ставить. Каждая травка свое время и час любит. Вы вот зачем в лес ходите?  Грибы да ягоды собирать? А лес, он жизнь продлевает, если к нему с умом подходить. Мы в войну благодаря лесу выжили, он нас, Батюшка, от смерти и цинги спас.  Ныне лес все  вырубают  нещадно, вот он и мстит, всех секретов и не открывает. А я слово давала секретов не открывать чужому, с этим и помру, недолго  уже осталось. Вот как  последнюю бутыль с кедровой настойкой продам, так и помру».
С тех слов уже три года прошло, и деревенские посмеивались над бабкой Нюрой, все гадали, кому же эта заветная настоечка достанется, поговаривали,  она ее уже лет тридцать как настаивает.
Случай представился нечаянно.  В деревню иностранец приехал по обмену опытом. Не то немец, не то  голландец, говорил он на английском, а переводил ему молодой парнишка из города. Переводил плохо, отчего иностранец постоянно сердился. Председатель и так и этак объяснял и на пальцах показывал, и рисовать пытался,  одним словом, кое-как они поняли друг друга. По такому случаю и  по русскому обычаю председатель приказал стол хороший накрыть. Иностранцу  все понравилось, да только видно было  по его лицу, что что-то не так все идет. Вот тут Степаныч и решил его настойкой бабы Нюры удивить. Дал Верке, секретарше своей, денег и велел к бабке за настойкой бежать. Бабка про иностранца уже наслышана была, вот тут-то она и решила удивить всех, достала ту самую бутыль заветную. И что удивительно, даже денег не взяла. – «Пущай, - говорит, - иноземец слюной подавится, ничего вкуснее на свете своем он еще не пивал, да и не  придется ему это когда- нибудь еще отведать, потому как скоро помру я».
Верка испугалась, креститься начала:
- Ты чего, бабка, надумала иностранца отравить что ли? Коли так, не надо мне вашего зелья, водкой обойдемся.
- Глупая ты, Верка, то не отрава, а  слеза лесная, жизнь продлевающая, только пусть они по маленьким глоточкам пьют, а то силу лесную не почувствуют.
- А мне можно? – отважилась спросить ее Веерка.
- Можно, только рюмочку, бабам она не к чему, а мужикам в самый раз будет. Степаныч заслужил, и от меня ему уважение. Ни дочка, ни внучок, никто моего уважения так не заслужил, как наш председатель, потому ему от меня поклон низкий. И  еще, попроси его, чтоб схоронил меня на кладбище рядом с березкой, что на самой окраине.
-Типун тебе, бабка Нюра, тебе еще жить да поживать, - перекрестилась опять Верка.
-Да, нет, время мое уже подошло, пора мне, - отмахнулась от нее бабка.
Верка стремглав кинулась обратно к Василию Степанычу и иностранцу, а бабка Нюра  помылась, переоделась во все чистое и новое, и легла на кровать ждать своей смерти.

-Ну, за дружбу между нашими странами! – разлив по маленьким рюмочкам бабкиной настойки, сказал Степаныч.
Глаза у иностранца округлились, и он довольно зацокал языком.
-Видать, понравилась! – засмеялся Степаныч, наливая последующей.
С грехом пополам переводчик перевел, что он ничего подобного еще не пил, и как называется сей бальзам, и где его можно купить?
- То не продается, - развел руками Василий Степанович.
- Он непременно хочет знать, кто это делал, и хотел бы увезти это с собой, - перевел переводчик слова иностранца председателю.
- Ты ему скажи, у нас тут волшебница живет, чудеса творит, меня, можно так сказать, с того света вытащила. Мне руки отрезать хотели, а она их спасла, вот они мои рученьки, живые, - Степаныч покрутил своими руками перед носом иностранца. – А ты пей, завтра трезвехонек, как стеклышко будешь. Мало того, многих болячек лишишься, вот увидишь, я не вру. У бабки Нюры все так! Если выпить хочется и в то же время здоровью не навредить, к бабке Нюре иди, и напоит, и подлечит, это все равно, как лосьон огуречный выпить, только в сто раз полезней. 
Иностранец выпросил- таки у Степаныча остатки настойки, а поутру напросился к чудо- бабке сходить, заказать ей еще  такой же настойки.
Первым в дом  вошел Степаныч, обеспокоенный тем, что бабка Нюра не подает голоса.
Она лежала,  умиротворенная, со светлой улыбкой на лице.
 Похоронили ее на том месте, где она и просила, рядом с березкой. Дочь ее,  Варвара,  на похороны так и не приехала, вместо нее приехал толстый,  рано лысеющий молодой человек, по-видимому, внук Борис.
Он критически осмотрел дом своей бабки и  сразу же перешел к делу, как можно  быстро и  за сколько  продать бабкину халупу. На что Василий Степанович ему ответил, что дом был построен на колхозные деньги и принадлежит колхозу.  Так  любимый внук бабки Нюры и уехал не солоно хлебавши.
А настоечка-то  бабки Нюры такой фурор за границей наделала, что многие ученые  там всерьез задумались. У фермера-то нашего целый букет болячек пропал, да к тому ж еще шевелюра расти начала, был он лысым, что твоя коленка. Хотите верьте, хотите нет, только я, за что купил, за то и вам продаю.
10.11.2010