Азов в середине июля в районе кубанской станицы Голубицкой, уже напрочь застроенной и замусоренной курортными дельцами и отдыхающим людом, штормит нощно и денно. Ночной пляж малолюден, но подсвечен огнями турбаз и рекламным разноцветьем. И потому бегущие гребни на громадных волнах светятся косыми рваными полосами и, разбиваясь о мель, рассыпаются в искрящийся белый фосфор. Воздух свежий до прохладного, отчего входить в море и выходить из него зябко, а вот оказаться среди бушующих волн – благодать! Организм быстро адаптируется к температуре морской стихии, к тому же, находиться в ней без каких либо телодвижений невозможно: волны бросают тебя как щепку, того и гляди вышвырнут на колючий песчано-мелкоракушечный берег, или утянут в тёмную, всепоглощающую бездну. Не замёрзнуть тут, ища опоры всеми конечностями…
В вечер приезда на встречу с северянами из далёкого ХМАО-Югра, поздний приход мой к морю был с фонариком в сопровождении Елены - старинного друга, с кем не виделись 12 лет, промелькнувших, как 12 минут... Купаться она не стала, а сидела на стволе дерева, гладко обглоданного, выброшенного Азовом неизвестно когда и облюбованного курортниками. Фонарик не понадобился: Ленка видела меня в блёстках волн, а я различал её на берегу. Но в недальнем гостиничном номере за дружеским столом нас ожидали друзья и долго пребывать купальщиком я не мог.
После десятиминутного противостояния атакам волн на мели, подгоняемый их победными толчками и шлепками в затылок и по спине, я неустойчиво выбрался на незыблемую сушу. Ветреная темень зябко облепила кожу, заставив укрыть плечи полотенцем. Музыкальные ритмы из прибрежных кафешек били по ушам, пытаясь перекричать ухающий Азов и динамики соседних заведений. Редкие парочки ещё прохаживались по побережью, а кто-то выгуливал на поводке собаку, привезённую аж на южный курорт.
Вытираться полностью и обсушиваться я не стал, чтобы драгоценные капли, содержащие в себе все элементы таблицы Менделеева, впитало тело, жадное до целебной морской соли. Но в эту ночь я сполна понежил его купанием рецидивным: к морю мы возвращались ещё несколько раз. Лена ожидала меня на том же бревне, а я качался и вертелся в упругом и напористом вальсе волн, наслаждаясь их естеством и музыкой, сотворённой миллионы веков назад. И звёзды, свет которых долетал к планете из глубин в миллиарды световых лет, тоже кружились над нами в неугасающем танце вселенной…
2. Днём
У моих друзей – Елены из незабвенного северного городка Белоярский, и Анны из столицы Югры Ханты-Мансийска, тоже не последнего в моей судьбе – трое чудесных мальчишек на двоих. У мамы-Ани это черноглазые и чернокожие – две с лишним недели на юге! – пятилетний Егор и восьмилетний Никита. У бабушки-Лены на попечении одиннадцатилетний внук Эрик. Редкое имя для российского слуха! Но всех удивляет не оно, а то, что Эрик не сын, а внук Лены – молодой лицом, живой, общительной, «французской стройности» женщины. Внук, кстати, так и называет её – Лена, а не бабушка, или по отчеству.
Мальчишкам от дамского окружения тесно и они сразу признают во мне старшего товарища. А я в свою очередь давно не общался с малолетней пацанвой, и соскучился по детской открытости и непосредственности. Но сдруживает нас - и уже на века - Его Величество Море! Именно оно, средоточие всего ночного и дневного мироздания, оно – безмерное, холмистое, оглушающее, обрызгивающее и запретное - недоступно их жаждущим сердцам для долговременного купания. Мамочки-бабушки в такой неспокойной и опасной стихии купаться продолжительно опасаются, тем более с детьми. Окунулись чуть с краю – и на бережок, на расстеленные покрывала и полотенца. И любые детские протесты и хныканья им не слышны из-за морского шума…
И вот в моём лице в курортном сообществе северян появилось мужское плечо, правда, изрядно обожжённое солнцем, от которого я, южанин, но бледнокожий компьютерный домосед, опрометчиво не защищался голым торсом с самого раннего часа нового дня. И на фоне загорелых под мулатов югорских ребятишек, к послеполудню стал краснокожим краснодарским индейцем. И эта перелицовка почувствовалась мною весьма остро в процессе принятия с ребятнёй бурных морских ванн, и особенно после них…
Итак, для проведения купания мне доверены только старшие ребята, а Егорка крутится на берегу у месторасположения мамы и тёти Лены.
У моих подопечных одинаковые водные очки в синей резине, как у настоящих пловцов. Мы идём к рычащему бультерьером, скалящему белые клыки-гребни и бросающемуся на всех мутно-пенному Азову, крепко взявшись за руки. Я в центре, слева Никита, справа Эрик. Бесполезно уклоняясь от шрапнельных брызг, визжащие и хохочущие для храбрости, мы заходим в море, как в кипящий котёл. Мегатонная свирепая волна тут же, окатывает нас, обжигая прохладой и оглушая рёвом. За первой волной летит вторая, такая же громадная и дерзкая. Пацанята верещат, глотая и выплёвывая жидкий солёный хрусталь и морскую пену. Никитка, выскользнув из моей ладони, мужественно ныряет под следующую волну, которая, кувыркает и уносит его к берегу и, не дав встать на ноги, обратным ходом тянет назад в море, где голову мальчугана тут же накрывает очередная волна. Я успеваю ухватить восторженного и испуганного ныряльщика и зажать его подмышкой. Эрик в это время висит на моей шее, как на форштевне, крепко обхватив её рукой. Эрик плотней телом и тяжелей Никиты. И голосистей.
- А-а! – прогибает внутрь барабанную перепонку моего уха его звонкий радостный вопль, - вон какая страшная летит!..
Это об очередной волне. Неуёмные, высокие и горбатые водяные громадины бегут и бегут на нас – беспрерывно, безостановочно. Они разные по силе и росту. Через пять-шесть относительно одинаковых волновых накатов непременно появляется она – мега-волна -исполинская, пугающая, несущаяся что лавина, что цунами, нависающая и обрушивающаяся многоэтажным домом! Она сносит всё и всех на своём пути, и мы оказываемся в таком водовороте, что не разобрать, где небо, а где земля. Но на шее моей, окольцевав её уже двумя руками, цепко висит Эрик, а подмышкой крепко зажат Никита. И водоворотный смерч, яростный и могучий, не может разорвать наше единое шестиногое и шестирукое существо о трёх головах и трёх ликующих душах.
Нет, мы не у береговой черты, не на краю неисчерпаемой чаши Азова, а на поле боя, на передовом рубеже в противостоянии моря и суши! И мы защищаем землю!
Наглотавшись горько-солёной воды, мы продолжаем сражаться с атакующими ратниками моря. Поставив ребят на грунт до следующей цунамной атаки, я становлюсь в стойку. Теперь я на ринге, где отбиваю наседающего соперника в кулачном бою. Раз - встречный левый прямой скуле волны; два - встречный правый прямой туда же; три - левый боковой по гребню ей; четыре - правый снизу по корпусу её; пять - шаг назад с поворотом вправо и левым апперкотом под сердце; шесть - нырок и серия ударов по печени и в челюсть в ближнем бою!..
Эрик восхищённо смотрит на мой поединок и тоже вступает в бой. Кулачки его летят навстречу волнам рядом с моими:
Бах-бац-бух-на!
Получай удар волна!
А Никита у нас диверсант. Скользя у моих ног морским угрем, он подныривает под волны, крушит их головой и руками снизу, изнутри. Славный бой! Вдохновенный бой! Но не равный.
Рассвирепевший Азов гонит на нас новую гигантскую волну. Я хватаю подмышку Никиту. Эрик уже висит на моих плечах, и я взвешиваю обожжённой кожей весь его 30-киллограмовый вес, ещё не облегчённый водой.
- Вперёд на неё! – кричит Эрик, восседая на мне, как всадник на лихом коне.
- Вперёд под волну! – вторит ему Никита-диверсант, извиваясь под моей подмышкой.
- Впёрёд, братцы! – ору я, и мы проваливаемся в чёрную дыру, воронкой затянувшую нас в водную бездну.
Но через десяток секунд дыра выплёскивает нас на свет белый, а мы, сплёвывая с губ воду и песок, счастливо хохочем, отворачиваясь от наседающих меньших соратников волны-великанши. А я, всё ещё удерживая у своего бока Никиту, чувствую ладонью его птичьи рёбрышки и учащённо стучащее воробьиное сердечко …
В этой схватке мы сражаемся с морем около часа – фантастический срок свободы для моих пацанов!
А потом валяемся на покрывалах, уставшие. Эрик, растянувшись на метр двадцать своего роста, прячет под полотенце продрогшее тело, покрывшееся гусиной кожей.
Но Никита неусидчив и, чуть согревшись, уже исследует полуспущенный на берегу, игровой батут.
И рычит в трёх метрах от нас неугомонный Азов, норовя докатиться волнами, призывая на новую схватку. И жаркое солнце, усиливая накал, поджаривает нас, подталкивая вступить в битву…
И снова мы - три богатыря земных – в сече с витязями Нептуна. И с моих опалённых плеч навстречу им летит альбатросом Эрик, а вьющийся под водой боевым дельфином Никита, вспарывает подбрюшья врагов. И чёрные дыры Азова вновь поглощают и воскрешают нас…
Так - с интервалами при выходе на берег, чтоб набраться сил - мы воюем с морем до заката, и битва эта закончившиеся, конечно же, боевой ничьёй!
3. Утром
Утро моего отъезда. Пока все спят в номере, иду к раннему морю. Я обгорел вчера основательно. Живот, грудь и плечи жжёт особенно. Сон был прерывистый: малейшее движение приносило пробуждающую боль. Но я знаю, что прохладный бальзам Азова остудит и исцелит воспалённую телесную оболочку.
Он встречает меня всё тем же штормовым рычанием...
«И сколько же надо сил, - думаю я - чтобы вот так - из ночи в день, изо дня в ночь - катить и катить многотонные, громадные, неубывающие водные валы!». Глядя на них, вот уж действительно, чувствуешь себя песчинкой!..
Почти безлюдно на берегу. Два-три купальщика просматриваются в волнах. Накаты их так же мутны и пенны, как накануне. Иду на них, будто на амбразуру – сходу, прямо, без остановок, глаза в глаза! Удар!..
Нет, невозможно устоять на ногах от встречного напора штормовой стихии! Я повержен, сбит. Но исцеляющий бальзам волн поглотивших меня всецело, охлаждает все поры, омывает каждый обожжённый участок кожи! И я снова в раю. И как жаль, что с раем нужно расставаться!
Мокрый, не обтёртый, иду в гостиницу. Солнце восходит и совсем не жжёт. Пока дохожу – обсыхаю. Душ не принимаю, лишь обмываю от песка ноги. Таким способом, соль Азова я увезу в свои камышовые плавни на себе!
Мамочки-бабушки уже поднялись, как и наши ребята. Мальчишки с утра утыкаются в гаджеты – вот характерная отличительность современной детворы от детей нашего поколения!
Завтрак с манной кашей и чаем с сыром.
Последний обмен словами и пожеланиями.
Последние фотокадры на память.
До свидания, Аня! До встречи, Никита и Егор! Растите в мире и счастье!
Выходим на улицу. Лена и Эрик провожают меня на остановку маршрутки, идущей в Темрюк. Вот и она.
Прощальные объятия. Улыбки. Взмахи рук в окно салона…
До нового курортного сезона, северяне мои дорогие! Я знаю, мы ещё встретимся!
Помочь сайту
Поздравления
