- Ваня.
- Да, мам.
- Всё, сынок. Отец твой умер.
- Когда?
- Ночью. Позвони Мишке. Наверное надо в милицию сообщить, да и скорую вызвать.
- Сейчас я приеду и всё сделаю.
- Хорошо.
Зина оделась. Остановила ходики. Накрыла простынями телевизор,
зеркало. Прошла на кухню. Налила Муське молока и села отрешённо у окна. «Ну, вот и всё. Отмаялась. - это уже про себя, подумала она. - Целый
год.»- Слёз не было. Всё отплакалось ещё раньше. -»Господи, прости Ты его, и меня, свою рабу, прости.»
Когда-то, много лет назад, когда она с Саней только, только сыграв свадьбу и приехав в этот город из другой области, из деревни, начинала
новую жизнь. Было тяжело. На первых порах снимали жильё в частном секторе. Устроились на работу, на металлургический завод, в один цех, только в разные смены, Саня работал по 6 часов, а она раздирщицей металла по 8 часов.
Было тяжело. Руки до сих пор болят. У Сани тоже была тяжёлая работа; он устроился подручным вальцовщика на листопрокатный стан.
Когда Зина первый раз пришла к нему на стан, она была ошеломлена. Кругом дым, копоть. Все рабочие выглядят на одно лицо. Закопченные, как негры — одни глаза блестят и зубы. Все в валенках, у некоторых на одну ногу поверх валенка одет, какой-то металлический, то-ли чунь, то-ли калош, потом она узнала что это башмак. Было интересно наблюдать со стороны, как рабочий длинными клещами берёт огненный пакет за уголок, загибает его и резким ударом клещей, бьёт по загнутому уголку
и тот расщепляется. Затем рабочий клещами берёт за верхний отщепленный конец листа, башмаком встаёт на нижние листы, и резким взмахом отдирает верхний лист от пакета. Затем эти два листа складывает друг на друга и подталкивает эти листы другому рабочему, на какой-то
механизм, этот рабочий, подправляет эти два листа на механизме и загибает их вместе, потом развернувшись, подаёт полученный пакет на транспортёр,
транспортёр подаёт эти пакеты к печи, а там уже другой рабочий заталкивает пакеты в печь.
Зина от Сани позднее узнала, что этот механизм называется дублёр, а
рабочий, обслуживающий его старший дублировщик, а который раздирает листы просто дублировщик. Вот Саня-то и работал вначале дублировщиком, а затем он освоил другую специальность, называлась она
застановщик. Там, вообще было страшно, работая короткими клещами, двое рабочих через валки стана передавали раскалённые пакеты друг другу. Один совал пакет между валками, другой на другой стороне ловил этот пакет клещами и через верх передавал обратно, на второй раз пропущенный через валки пакет удлинялся и застановщик, поймав его за уголок, сбрасывал дублировщику.
Шейки валков охлаждались брикетами гудрона, от этого и была постоянная копоть. Работа была тяжёлой, поэтому-то и работали по 6 часов.
Когда родился Ванюшка, пошли в цехком, просить жильё. А им там посоветовали самим строиться. Вот тогда-то и решили строиться. Молодые были, азартные. Решили на века строить. Каменный. Слава Богу,
в те времена котельного шлаку было — завались. Саня постоянно звал мужиков на помощь. Расплачивались угощением. Бражка не выводилась.
А никто и не претендовал на большее. Обычное явление — помощь на стройке. Все так строились. За лето поставили коробку. Зимой Саня собрал стропилы, сколотил обрешётку. На следующее лето перегородки, полы, печь русская, голландка. К зиме въехали в свой дом.
До штукатурки дело дошло только через два года после того, как въехали. Жили в неоштукатуренном доме, с дощатыми перегородками, некрашенными полами. В доме и Мишутка родился. Когда въехали в дом,
стали строить зады: сарайку, баню, навес для дров. Пахали, как каторжные. Но дружно жили. Конечно, Саня выпивал, а как без выпивки?
На работе тяжело, и дома — каторга. Он ведь не железный. Но зато свой огород, а через некоторое время появилась коза, а с ней своё молоко. Вот парни-то и выросли здоровыми. Бугаи. Затем козу сменила корова. Вообще стало легче жить. И себе хватало и немножко на продажу оставалось.
Зина заулыбалась, вспомнилось как на покос ездили с Саней. Первые-то годы пешком ходили, ночевали в шалаше, а как полегче стало, благодаря коровке, купили мотоцикл с коляской. Вот едут на покос, за рулём сидит Саня, а как обратно, он в коляске песни горлопанит, а за рулём она — Зина. Соседи-то, как первый раз увидели, глаза расшиперили, вот смеху-то было. А получилось так. Саня припрятал бутылку, и потихоньку оприходовал её на покосе. Да с устатку, да на солнцепёке — вот и сморило его. Спит в шалаше, а она его караулит. А
потом не вытерпела, растолкала его.
- Вставай, дуралей! Заведи мне свою драндулетку.
- Да ты что? Зина, дай мне поспать и потом уедем.
- Ты, только заведи. Я сама буду рулить.
Саня рассмеялся.
- Это ты будешь рулить. Отстань.
- Заводи!
Саня, с горем пополам, завёл мотоцикл, уселся в коляску, а она потихоньку тронулась. Саня её учил, как надо трогаться с места. Нажимаешь рычаг сцепления на руле слева, левой ногой нажимаешь на первую скорость, правой рукой начинаешь вращать ручку газа и одновременно плавно левой рукой отпускаешь рычаг сцепления. И поехали. Саня, хоть и пьяный был, но сначала-то недоверчиво сидел, наблюдая, а как убедился, что Зина управляется нормально, ноги из коляски выставил и загорлопанил песни. Дом их распологался на окраине
города, по городу не надо было ехать, гаишников можно было не бояться,
и Зина спокойно ехала всю дорогу на второй передаче, третью включать
боялась. Да и ехать-то боязно было. Но ничего, доехали.
Соседи-то, как увидели этот концерт, руками завсплёскивали, а смеху-то было. Зина, вспомнив ту первую поездку, заулыбалась. Первый-то раз тяжело было. Мотоцикл постоянно норовил свернуть в сторону, руль постоянно стремился выскочить из рук. Но Зина удержала его. А потом -
пошло, поехало. Саня это сделал в привычку. На покос он за рулём — с покоса Зина.
- Эх, Саня, Саня! - вздохнула Зина.
Тут со двора донёсся шум. Послышались шаги и в дом вошли сыновья. Всё остальное происходило, как в тумане. Сыновья начали всех обзванивать. Милиция приехать отказалась, так как никакого криминала не было. Раз он болел, да и старый уже. Скорая приехала, зафиксировала факт смерти. Появились соседи, как-то прознав про смерть Сани. Через некоторое время приехал катафалк и Саню увезли в морг. Вскрытия, пообещали, делать не будут, по возврасту и болезни. Сыновья уехали вслед за катафалком, в ритуальный зал договариваться о погребении, а
Зина, оставшись одна, снова погрузилась в воспоминания.
Сыновья подрастали, а Саня всё больше и больше стал пить. Зине приходилось и прятать водку и деньги, и ругаться, но ничего не действовало. Сыновья друг за другом, отслужив в армии, женились. Сначала один, потом другой съехали с родительского гнезда. Остались они с Саней одни. Относительно, конечно. Сыновья-то жили в этом же городе. Родителей навещали, привечали. Внуки пошли. Как по заказу, у каждого по двое и у каждого полный комплект: сын и дочь. Внучкам-то и
Зина, и Саня радовались больше всего. Сами-то пацанов наделали, с девочками-то, и не водились сроду-роду. А тут платьишки пошли, ленточки, куклы.
Жизнь-то, только начиналась. Но Саня стал злоупотреблять алкоголем.
И ничего не помогало. Скандалы пошли. Ругань — пыль столбом.
А как вышел на пенсию, по первому списку в пятьдесят лет, и совсем сбрендил. Собрал свои манатки и ушёл к другой. К молодой ушёл. Сыновья пробовали его убедить, вернуться. Ни в какую. И с той женщиной разговаривали они — всё бесполезно. Девятнадцать лет прожил с той, молодой. Первое время Зина плакала по ночам, сколько слёз пролила, только подушка знает. Всё молила Бога, вернуть ей Саню. И
в церковь ходила, благо дело, открыли её в городе.
И вот, видать, услышал Господь её молитвы. Но не такого возвращения Сани она молила. По истечении девятнадцати лет жизни с той, молодой, у Сани произошёл инсульт. Парализовало его. Дети той мадам, собрали его и привезли обездвиженного к старой жене. Девятнадцать лет он прожил с той, а как заболел — стал ненужным. А если б, Зины здесь не было? А если б она уехала куда? Или того хуже -
умерла бы? Куда бы они спровадили Саню?
Господи, как таких людей Земля носит? Привезли ей, как вещь использованную. Даже и не спросили, согласна она принять или нет. Привезли и всё. Через некоторое время привезли паспорт с выпиской, переоформленное пенсионное. Как будто так и надо.
Саня не мог говорить. Но по глазам было видно, что ему не по себе. Только мычал. Только глазами просил прощение у неё. И плакал, когда она плакала. Конечно она простила. Ведь он отец её сыновей. Да и жили они хорошо. Случилась с ним такая напасть, что теперь поделаешь?
Сыновья её тоже поддержали, хотя и были в шоке от поступка тех людей.
Соседи, друзья, родственники все, кто так или иначе были с ними знакомы, поражались таким исходом дела.
Целый год Саня прожил у неё. Она обихаживала его, убирала из под него. Делала массаж. Дети купили антипролежневый матрац. Таблетки, системы. Кормила с ложки. Разговаривала с ним. Саня только мычал да улыбался ей благодарно. Но в последнее время он заметно угасал. Да и врачи сказали, что скоро конец. И вот он умер. Господи, прости его душу.
Прости и меня, что не смогла хоть ещё немного продлить его жизнь.
Зина сидела задумавшись и не слышала, как приехали сыновья уже с жёнами, те давай хлопотать по хозяйству, что-то готовить на кухне. А она
всё перебирала и перебирала в памяти прожитую жизнь.
Помочь сайту
Поздравления
Молодец!!!
