Дыхание войны

(Донецкий репортаж)

 

          Она долго сопротивлялась и не хотела оставлять меня одного. Но моя бюджетная работа в отличие от её частной ещё кое-как «теплится» и кормит, поэтому было решено, что она уедет одна. «Масло в огонь» подлили вчерашние  ночные канонады и взрывы. Они и раньше были, и не только ночью. Но эти последние уже совсем рядом, в черте города. Плюс пикирующие над головами горожан самолёты, бомбящие аэропорт среди бела дня.   
           Она устала не спать по ночам, пить корвалол и содрогаться от каждого выстрела за окном. Мне проще и не привыкать, я в прошлом служил «по-взрослому», по звуку определяю, чем стреляют, где и в какую сторону. Для неё это не утешение и, как любая женщина, она хочет покоя и мира. В растерянности три дня собирала вещи. Сейчас середина лета, впереди осень, но никто не знает, сколько эта война ещё продлится. Вопрос «что же взять с собой» так и остался открытым.
           Билеты на поезд достали с огромным трудом. Вокзал буквально забит беженцами с детьми. Они сидят на сумках и мешках сутками, ловят любой проходящий поезд. Очередь в кассы тянется аж на привокзальную площадь. Люди бегут, бросая дома, имущество, прося билеты на любое направление, лишь бы подальше от войны, хаоса, страха, смерти.
            Проводница не хотела пускать в вагон с собачкой. Маленький Тишка прижимался к жене, словно ребёнок. Он тоже боится взрывов и всякий раз, когда за окнами гремело, писался от страха. Я сунул проводнице сотню гривен чуть ли не в бюстгальтер, и тема была закрыта.
И вот я на перроне, а жена и Тишка смотрят на меня заплаканными глазами сквозь мутное вагонное стекло. Свидимся ли? Теперь главное, чтобы быстрее выехали из зоны боевых действий. Получилось. Звонила из поезда. До отказа наполненный состав ехал без остановок до самого Днепропетровска.
            Вовремя уехала. Не успел вернуться с вокзала домой, как опять началось. Но сам я это попробую как-нибудь пережить.
 
 
****
            Дом опустел. Из сорока квартир нашего подъезда жизнь теплится от силы в десяти. Некоторые уезжали и возвращались по нескольку раз. Вначале рванули на море, в надежде пересидеть и одновременно отдохнуть. Но время прошло, деньги закончились, а война только набирает обороты. Поэтому стали уезжать надолго. К родственникам,  близким или даже просто знакомым. Лишь бы приняли, не отказали. Направлений два: Россия и глубинка Украины.
           Уехавших соседей начинаю забывать и вспоминаю уже с трудом. Оставшихся могу пересчитать по пальцам. Это те, кому бежать просто некуда, и нет за что.
           Сосед по дому перепуган. Вёз своих с моря, вся Мариупольская трасса забита бронетехникой, ползущей к Донецку. В районе Волновахи остановился по малой нужде, зашёл в посадку и ахнул. Невыносимый трупный запах и ошмётки человеческих тел везде: на земле, траве, кустах, и даже деревьях. Тут недавно шли бои. Линия фронта передвинулась, а это всё так и осталось гнить. Рядом сгоревшее БМП и развороченные взрывами грузовики с телами.
            Такая же картина на севере области. Там у нас живописные сосновые леса – лёгкие Донбасса, курортная зона с санаториями, домами отдыха и дачами. В момент затишья одна семья осмелились на свой страх и риск поехать, посмотреть свою дачу. Приятная неожиданность – дом почти цел, если не считать дырявой крыши. Спасло то, что он в стороне от дорог, в глубине леса. Но оставаться на даче невозможно – трупный смрад вокруг, и даже на деревьях человеческие кишки висят. Местные обнаружили в Голубых озёрах горы утопленников в украинских военных формах. Армия по-скорому избавилась от них, чтобы не лечить, не платить, не возвращать трупы домой. Часто после боя десятками бросают в одну общую яму и слегка прикапывают бульдозером.  
            Весь Донбасс уже пылает. Кольцо вокруг Донецка методично сжимается. Хотят взять в окружение. Стрельба в городе и взрывы на окраинах продолжаются. Круглосуточный вой сирен «Скорой помощи» стал обычным явлением.
 
 
****
             Сегодня выходной. Был на базаре. Немного скупился. Людей мало, продавцов ещё меньше. Фруктов, что раньше бабушки привозили электричками из ближайших деревень, нет, а за те редкие, что мелькают островками среди пустующих прилавков, перекупщики ломят баснословные цены. Город словно вымер, магазины и офисы закрыты. По опустевшим улицам снуют редкие машины и полупустой городской транспорт. Самый ходовой товар – спички, свечи, соль, сахар, крупа, макароны, хлеб. В оставшихся работать продовольственных магазинах ещё кое-что есть, но некоторые полки уже пустые. Тоска.
            Денег тоже нет. На работе кинули на карточку пятьсот гривен, а банкоматы не работают. Хорошо, что ещё в продуктовом можно расплатиться карточкой. А то бы совсем хана. Припасённую маломальскую наличность отдал жене. Немного оставил себе, буду тратить как можно дольше. В основном на хлеб, питьевую воду и продукты.
            Кстати о воде. Почти месяц в городе режим жёсткой экономии. Водовод разбит в ходе боевых операций где-то на севере области. Ремонтировать под пулями не получается. Пустили воду по запасному. Теперь по графику холодная вода только пару часов утром и вечером. Горячая – только вечером. И на том спасибо. Напор слабый. У меня второй этаж. Повезло – выжимает по графику. У живущих выше вода только вечером тоненькой струйкой.
 
****
           Во дворе вечерами ещё слышны людские голоса. Дети есть дети, и хотят гулять. Но как только стрельба возобновляется, всех словно ветром сдувает. На улице ни души. Ощущение, что ты остался один среди молчаливых высоток.
Бомбили «Градами» Петровский район. Желающих эвакуируют в центральные районы. «Градами» разрушили пригород Донецка Марьинку. Там были фермы, хорошая сметана и молоко. Были…
             В половине четвёртого проснулся от грохота. Уже не спал до самого утра.
 
****
            Сегодня ночью грохотало на южной и западной окраинах города. Темный горизонт, словно от иллюминации вспыхивал огненными бликами. Чертовски устал от постоянных недосыпаний. Накрыл голову подушкой и попытался кое-как уснуть. Завидую нашему глухому коту. Он спит на подоконнике у открытого окна, и весь этот грохот ему до одного места. В начале первого ночи вскочил от сильнейших раскатов. Оказалось, что к канонаде добавился гром. Его раскаты становились всё сильнее и сильнее, и вскоре пошёл сильный дождь. Но это уже мирные звуки. Проворочался до утра.
 
****
           Утром во дворе абсолютно пусто. Парочка машин сиротливо прижимается к подъезду, одинокий собаковод и бомж, роющийся в мусорном баке. Мусора мало, очень мало, поэтому ему приходится нырять в бак всем туловищем. Зловещая тишина. Кажется, что город вымер от эпидемии.
           Иду на работу. Ближе к центральной улице прибавляются редкие прохожие. Все напряжены. Идут быстро, почти бегут, слегка согнувшись. Любой громкий звук, стук или хлопок заставляют интуитивно содрогаться. Дворник с грохотом выбросил мусор в пустой бак, и все моментально застыли на своих местах, оглядываются. Фу ты, пронесло! Матерят дворника. Теперь каждый громкий звук может стать последним.
            Разговоры только о войне. На работе то же самое. И ещё сводки о боях из интернета. Там всё хреново: отступают, оставляют, теряют. Это «убивает» морально.
             Предложили на неделе поработать дома тем, кто далеко живёт от места работы. Ожидается массированная атака, а пуля, как известно, дура. Она не выбирает. Я живу близко, поэтому нахожусь на работе и слушаю разрывы за окном. Как бывший воин понимаю, что наш пятиэтажный институт находится в выгодном стратегическом положении – со всех сторон прикрыт от артобстрелов высотками. Шансы попасть в нас минимальные, пока обстрел ведут с запада. Но это пока…
             Вечером опять грохочет – бои продолжаются. Если что, буду бежать в подвал гаража. Тут недалеко. Триста метров. Там я приготовил необходимый минимум: матрац, подушка, консервы, вода, сухари, свечи… Не хотелось бы. Чертовски устал от постоянного напряжения и бессонницы. Все устали. Засыпаю в надежде хоть немного поспать и завтра проснуться.
 
****
            Сегодня ночью не гремело. Утром проснулся с давно позабытым чувством выспанности. Каждую новость из телеящика ловлю с большим вниманием, желая услышать хоть кроху хорошего, обнадёживающего. Пока ничего положительного. Одни разрушения и погибшие. Авиаудар по Петровскому району. Обстрел градами частного сектора. Сгоревшие дома, 12 погибших мирных жителей. Бомба в жилой дом Снежного рано утром. Под обломками около тридцати убитых. Среди них дети. На разбросанных игрушках детская кровь.
            В развалинах Донецкого аэропорта уже не одну неделю в окружении сидит несколько сотен «нациков». Самолёт пару раз пикировал и сбрасывал им ящики. Дэнээровцы не пропускают, расстреливают ящики прямо в воздухе. Макароны летят по всему посёлку. По одному не попали. Значит, ещё будут сидеть. Вокруг стягивают орудия. В ближайшее время начнут «выкуривать», чтобы не стреляли в спины. Слышны периодически выстрелы из тяжёлых орудий.
            Жена звонит каждый день. У них там поют птицы и поспевают фрукты. Говорю, что у меня всё нормально, ну, или почти нормально, чтобы не расстраивать. А в воздухе пахнет гарью от взрывов и пылающей в полях пшеницы.
             По новостям всякий раз передают о пропавших людях. Одни мужики. Понятно и без слов: или забрали на войну, или угнали в рабство, или пустили на органы – это сейчас самый доходный бизнес. Выезжать за черту города опасно. Рискнувшие выехать «добровольно» под дулом автомата расстались с машинами.
 
****
              Проехался сегодня по городу на машине. Нужно было. Всё же нет худа без добра. Плюсы: ни пробок, ни плотных потоков. Пусто и свободно, как по праздникам в советские времена. Едешь в своё удовольствие. Правда, ни гаишников, ни милиции я тоже не видел. Они все разбежались. Поэтому некоторые редкие водилы начинают наглеть и ездить на красный сигнал светофора. «Мажоров» на дорогих тачках тоже нет. Сбежали от страха со своими богатенькими родителями.
              Ещё плюс: в промышленном городе из-за массовой остановки предприятий воздух стал чище, пахнет травой, особенно после дождей. Всё это хорошо, только что будем кушать завтра, послезавтра, зимой? Всё ведь остановилось.
              Бензин на заправках тоже стал чистым. Сразу почувствовал по работе двигателя. Не «бадяжат», боятся. Ополченцы ведь тоже приезжают заправляться, и у них в руках автоматы.
              Спекулянты наживаются на панике. За пачку обычной каменной соли ломят до 12 гривен при цене 1,50 в мирное время. Люди, гонимые слухом о разбитой соляной шахте под Артёмовском, начинают хаотично её скупать. Но я-то по роду своей профессии знаю, что там, в недрах, её на пятьсот лет хватит. Да и на складах всегда немеренно. Ломятся в ближайший супермаркет, хватают чуть ли не мешками по 4 грн за пачку, считая это хорошей скидкой. Через несколько дней, когда нахватались, она уже лежит на полках никому не нужная по 1,65 грн.  
 
****
              Каждые выходные на центральной площади митинги и запись в ополчение. Мужики, оставшись без работы, идут под ружьё, женщины в госпитали или на кухню. Отключили почти все украинские каналы. Там одна ложь, рассчитанная на дилетантов,   глупых бабушек и дебилов, не желающих анализировать и думать, привыкших «хавать» готовые сенсации. «Ополченцы стреляют по мирным жителям и разрушают дома» − глупее не скажешь. Это что же они по себе стреляют, своим семьям и домам в то время, когда им боеприпасов и так не хватает?! И где же они тогда обитают, чтобы стрелять по домам? В чистом поле, что ли, если вокруг города плотное кольцо нациков? Бред. И ведь «хавают», даже местные, на чьи головы падают украинские бомбы.
              Включили российские с вполне реальной информацией. Всё совпадает. Я бы сказал, что ополченцы Донбасса даже слишком гуманные. Когда брали штурмом ближайшую воинскую часть, то сразу договорились с защищавшими её срочниками, что не хотят их убивать. Молодых пацанов вывели за пределы и отпустили по домам. А для украинских СМИ, разыграли спектакль под названием «украинские воины доблестно сопротивлялись» − постреляли около шести часов в воздух и по ближайшему породному террикону. Так и пацанов за измену судить не будут, и они грех на души не взяли. А эти по всем своим каналам: «бандиты», бандиты». А «бандиты» подбирают раненных украинских вояк и лечат в своих госпиталях, где порой себе лекарств не хватает.
 
****
             Бомбят железнодорожный вокзал среди бела дня. Это от меня 2,5 км. Снаряды ложатся по жилым кварталам. Убита женщина на привокзальной площади и двое мужчин в сквере местной школы. Один из снарядов угодил на стоянку супермаркета. Несколько дорогих машин разнесло в щепки. О раненых говорить не приходится. Параллельно возобновился бой в аэропорте.
             Попали в завод «Точмаш» на Киевском проспекте. Клубы чёрного дыма заволокли небо. Бронетехника ополченцев мчится прямо по улицам в сторону боевых столкновений. Поцарапанный гусеничным ходом асфальт уже никого не удивляет.
             Была попытка прорыва танков нацгвардии в город. Но отстояли. Отошли. Бои со взрывами продолжались и ночью. Бежать в бомбоубежище или не бежать – никто толком не знает. Сегодняшний артобстрел испугал многих. От когорты оставшихся самых стойких начали откалываться особо напуганные. Опять у подъездов такси, мешки, сумки, спешные проводы, паническое бегство. Из нашего подъезда сбежало ещё несколько семей. Теперь нас осталось от силы семеро. В доме напротив по светящимся вечером окнам насчитал аж целых три квартиры.
 
****
             Ездил в командировку за 70 км от Донецка. Начальник вроде бы и боялся отпускать, но с другой стороны работу никто пока не отменял, и её выполнять надо. Риск велик – вдоль всей трассы возможны обстрелы, хотя эта дорога в руках ополченцев. В мирное время считал за счастье вернуться живым, потому что приходилось по долгу работы опускаться в шахту на очень большую глубину. Там горное давление такое, что порода над головой трещит, словно гнилая материя, и гайки с металлической крепи от напряжения выстреливают пулями. Теперь это полбеды. На поверхности ещё добавляются реальные пули.
             По дороге пересёк с десяток дэнээровских блокпостов из мешков с песком и автопокрышек. На двух проверяли документы, осматривали машину и содержимое багажника. Молодые ребята в «зелёнке», сапогах, с автоматами. Почернели на солнцепёке. Рассказали, что буквально вчера по ним палили «укры». Их орудия стоят в степи на горизонте. Промахнулись метров на триста и разбомбили гражданскую машину, ехавшую по трассе. Рекомендовали нигде особо не останавливаться. Возможен обстрел. Вся дорога от Снежного до Донецка в следах от гусениц тяжёлой бронетехники.
            В институт вернулся почти героем. Со всех сторон вопросы: «Ну, рассказывай, как там?». Им в Донецке тоже было не сладко: сутки не было никакой воды и опять стреляли. Я воды заблаговременно припас, как чувствовал. Питьевой тоже с собой привёз – по пути есть родник. Хуже, если не будет электричества, как в Луганске. Тогда всем съестным запасам в холодильниках и морозилках хана.
            Ночью, несмотря на то, что мертвецки устал от поездки, почти не спал. Опять взрывы в нашем районе, стрельба. Бои идут где-то совсем близко. Из располагающейся в нашем районе военной части доносятся до боли знакомые со времён молодости выстрелы из «калашей» и свистящий рёв танковых двигателей. Там у них круглосуточная мастерская по ремонту боевой техники и орудий. Тут же проверяют работоспособность: палят по ближайшему террикону. Начинаем потихоньку привыкать, различая среди реальных боевых выстрелов проверочные, что после ремонта. Уже многим не страшно, а если точнее, то свыклись от безысходности.
 
****
            Звонил товарищ, спрашивал, как мы тут. Он не выдержал и укатил в Запорожье, а оттуда в Киев. Ему есть куда бежать. Пьёт пиво под мирным небом и ухмыляется, слушая и смакуя мои сообщения. Он приверженец украинской майдановской власти и с нетерпением ждёт победы нацгвардии, чтобы вернуться назад. Вот так война провела границу между людьми и показала, кто есть кто. А ведь раньше мы с ним сидели за одной партой и ели недавно на даче шашлыки, а теперь он радуется, что на его родной город и на наши головы летят фосфорные бомбы.
            Соседка сверху не лучше. Перестала здороваться и почти скрежещет при встрече зубами. Если город возьмут, она первая будет помогать проводить зачистку и напишет на меня донос. Можно не сомневаться. Она люто ненавидит ополченцев и сочувствующих им, потому что до их прихода её муж имел доходный воровской бизнес, и она по нескольку раз в году пропадала на Средиземноморских курортах, а теперь воровская контора по понятным причинам закрылась.
            Опять в ночи заработали «Грады». Укры боятся открытых столкновений, от которых они имеют существенные потери, поэтому палят снарядами издалека в городскую черту, методично и планомерно разрушая всё, и плевать они хотели на договорённости, резолюции ООН, соглашения и прочую словесную мишуру.
             Коллега по телефону сообщил неприятную новость – госказначейство по указанию Киева вообще никаких проплат не проводит. То есть зарплаты не ждать. А я так на неё рассчитывал. У меня в кошельке осталось 91 грн с мелочью. И что теперь делать?
 
****
             Вот докатилось и к нам. Пришёл домой на обеденный перерыв. Сидя на кухне смотрю в окно и грызу нехитрую холостяцкую стряпню. Звонит жена, интересуется, как я тут. Успокаиваю, как могу, говорю, что всё нормально и тихо, хотя за окнами грохочет не слабо. И вдруг вижу, как в ста метрах от нашего дома разрывается снаряд. Мощный взрыв, клубы чёрного дыма и невероятной силы толчок. Колыхнуло так, что буквально на мгновение заметил, как мои пластиковые окна изогнулись дугой, принимая ударную волну. Ещё немного и лопнут. Но выстояли. Может потому, что были слегка приоткрыты на проветривание. Жена даже по телефону поняла:
            – Что же ты меня успокаиваешь, я же слышу, как стреляют.
            – Да постреливают немного. Вот сейчас снаряд упал прямо в то место, где мужики любят в домино играть. Ладно, я потом перезвоню.
            Снаряд попал в железные гаражи. Толстое листовое железо разорвало на клочья. Перепуганные люди муравьями бегут в бомбоубежище. На руках дети, под мышками сумки с вещами. Да куда уже?! Тем более что бежать нужно навстречу выстрелам по открытой местности. Глупо. Перепуганная соседка трусится от страха около лифта, чуть не теряет сознание. Когда немного утихло, вышел во двор посмотреть. Оказывается, стреляли три раза со стороны аэропорта. Там стоит нацгвардия. Метились в воинскую часть, что за нашими домами. Первым залпом попали в многоэтажное административное здание военного научно-проектного института. Все стёкла на вылет, ободранная стена зияет огромной чёрной дырой на уровне пятого этажа. Второй выстрел пошёл левее. Но  всё же низко. В результате в соседнем жилом доме разнесло последний технический этаж и расположенную под ним на десятом этаже квартиру. Куча битого стекла, куски бетона и пластика засыпали дорогу вдоль дома. Хозяйке, можно сказать, повезло. Она буквально вчера уехала с детьми на море после долгих колебаний. Бедняга даже не знает, что у неё уже нет квартиры.
               Третий выстрел по направлению был правильным, но расчёт угла траектории не верен. Угодили во двор дома, который закрывает собой воинскую часть. Мазилы нацики стрелять толком не умеют, и теперь в ближайшем к воронке доме выбиты все стёкла с первого по десятый этаж, снесены балконы, вырваны оконные рамы, а в некоторых квартирах выпали целые фасадные стены. Можно с улицы рассмотреть, что осталось от хорошего евроремонта в квартирах после обстрела. Хозяева сбежали от войны. Некоторые для страховки от воров оставили включенными лампочки. Теперь их квартиры без окон, дверей и наружных стен. О внутреннем состоянии и говорить нечего.
               Приехали пожарные, потушили обломки гаражей, залили водой дымящиеся развалины разбитых квартир. Как только прогремели взрывы, из части тут же побежали с автоматами ополченцы, принялись куда-то стрелять. Оказывается, пытались поймать корректировщика огня, что выставлял электронные маячки для укров. Таких сейчас диверсантов по всему Донецку ходит много под видом гражданских. Выставил то он правильно, только те балбесы попасть так и не смогли, а расстреляли дома мирных жителей и посекли несколько машин, что стояли во дворе. Двоих раненных увезла скорая. Выживут ли?
              Позвонили с работы, дали на сегодня отбой. Попросил их, выключить мой компьютер. Громыхало до самой ночи. Позже узнал, что такой же «маз» гвардейцы сделали в соседнем районе. Стреляли по зданию СБУ, где располагался штаб ополченцев, а попали в жилую многоэтажку. Есть убитые. Про развалины молчу. И так понятно.
              Автоматные очереди среди ночи уже никого не пугают после сегодняшнего дневного артобстрела. Все понимают – это ополченцы сбивают беспилотники в ночном небе.   
 
****
             Знакомые, уехавшие на юга, узнав об обстреле нашего района из интернета, тут же начали массово звонить мне. Весь вечер не отрывался от мобилки. Один и тот же рассказ повторял, наверное, с десяток раз. Охают, ахают, жалеют, понимают, что скоро у них деньги закончатся и им придётся возвращаться. Естественно каждый интересуется своим домом. Ловят каждое моё слово, облегчённо вздыхают.
Сразу же после артобстрела начался массовый отток народа на такси и собственных авто. Многие испугались не на шутку. Двор опустел ещё больше.  В моём подъезде сразу же «свалили» жильцы из четырёх квартир. Мой сосед по блоку, узнав, что я бежать никуда не собираюсь, драпанул с женой в Сумскую область. Сказал, что на неделю. Посмотрим. Просил присмотреть за квартирой. Его жена в знак благодарности сунула в руки кулёк слив и пару персиков. Перепуганный сосед с первого этажа вообще оставил ключи от четырёхкомнатной. Там много цветов, нужно периодически поливать, а он убегает к знакомым в Киев, но не знает на сколько. Перезвонил уже с дороги и предложил мне забрать из холодильника всё, что может испортиться. Спасибо и на этом. В спешке забыл помыть за собой посуду. Ничего, я домыл. Теперь я обладатель таких «хором», о которых в мирное время можно было только мечтать, только к чему они мне одному? Его жена где-то в деревне у родственников под Запорожьем. У неё на руках годовалый ребёнок. Но там нет интернета. А её муж с этим делом повязан работой. Вот и рванул в Киев. Звонит каждый вечер, беспокоится. Уехать поездом из Донецка ему не удалось. Город в осаде и железная дорога не работает. Поэтому вначале поехал куда-то на юг, а уж там пересел на поезд, который повёз его в Киев окольными путями. Ехал чуть ли не полтора суток.
                  Вечером глянул во двор. Ни одной машины, а в доме, что напротив, горит всего одно окно. Жуткая тишина. Можно просидеть на лавке у подъезда чуть ли не до сумерек и увидеть пару случайных прохожих, и только.
 
****
                На работе выдали по концу июля табульку с зарплатой. Деньги когда-нибудь будут. Потом, если заработает госказначейство. Но на работу ходить нужно и работу делать. Кому не нравится, может быть свободным на все четыре стороны.
                Истратил в выходные 51 грн. На хлеб, молоко, творог, сливки. Повезло, забрал почти последнее. Цены аховские, но гонимый возможным голодом народ разметает всё подряд.
                Закрыли на районе один магазин, потом второй. Причина – низкая покупательная способность населения. А откуда ей взяться? Людей мало и зарплаты нет.
               Слышно, как на окраинах города громыхает. Звонила сестра из Тореза. У них там тоже не сладко. Сидят в подвале, а на улице жуткие бои. Три несчастные шахты закрыли. На одной повредили ствол и подстанцию. Естественно, теперь её заливает. Зять сидит без работы с двумя маленькими детьми на руках. В доме всю неделю ни света, ни воды. Питаются запасами и с огорода.
               Я – счастливчик. У меня пока есть свет и холодная вода, и я пытаюсь отвлечься от жутких мыслей домашней работой: стирка, уборка, глажка, готовка еды. Но всё равно трудно и одиноко. Руки опускаются.
 
****
                Сегодня небо весь день красное, словно на Марсе. Наверное, чего-то сыпанули с самолётов или взорвали. Травят нас бедных. У многих першит в горле и головные боли. Действительно целый день голова тяжёлая, как гиря, и сонное состояние. Окна стараюсь не открывать, несмотря на жару.
                Сводки с боёв не утешительные. Укровойско лезет пачками и зажимает со всех сторон. Правда и бьют их тоже пачками, в том числе наёмников польских, литовских, американских. Есть даже негры и арабы. Если Россия матушка нам не поможет, сотрут всех в порошок и воевавших, и сочувствующих, и просто за то, что ты из Донбасса. Мы все для них террористы. Америкосы и Европа довольно потирают демократические ручонки: украинцы сами себя сокращают, убивая друг друга. То, что им нужно.
               В захваченном Славянске в оставленных местными жителями домах и квартирах уже проживают завоеватели. Выбили замки, и считают это своими трофеями. В Докучаевске расстреляли больше десятка местных мужиков. Та же картина в Дзержинске. А у жены в деревне мужики бухают до синевы с утра до вечера. И ни за какие деньги не хотят работать. Раньше сами предлагали то огород вскопать, то траву покосить, а теперь облепили мухами местный магазинчик и пьют. «Извини-подвинься и меня не трогай. Меня скоро на войну заберут». У них там повальная мобилизация. Косые, хромые, больные и даже наркоманы – всех на фронт, кому до 60-ти без медкомиссии и отсрочки. То есть сюда, к нам, нас убивать. Вот тебе и единая Украина.
 
****
                  В очередной раз спускался в шахту им. А. Ф. Засядько на измерения. Это часть моей работы. Шахта в черте города. Собирался давно, но никак не мог попасть – всё бомбили где-то рядом. Наконец выдалось затишье. Условия тяжелейшие: большая глубина, газы, жара, пыль. До нужного участка пешком километра четыре пробираться по задавленным выработкам. В мирное время было только одно желание – выполнить работу и выбраться на поверхность живым. Теперь добавилось ещё одно – не попасть по дороге домой под обстрел.
                 На шахте люди увольняются пачками почти каждый день. Кто уезжает подальше от Донецка всеми мыслимыми и немыслимыми путями, кто уходит в ополчение. Скоро работать будет некому. Среди персонала только и разговоры о текущих событиях. Чувствуется нервозность и напряжение во всём: во взглядах, походках, словах.
                  Соседнюю шахту Октябрьскую, что на окраине города, разбомбили, и она уже затоплена. Эту может постигнуть та же участь, только позже. Они ничего и никого не жалеют. У них цель одна – тактика выжженной земли. Превратить всё в руины, а людей максимально проредить, оставив немного в качестве рабов – мы для них враги, и они нас люто ненавидят.
                 В шахтной бане воду дают по часам и мало. Еле успел смыть тёплой водой угольную пыль. Домывался уже холодной. На улице по-прежнему громыхает. Бьют наугад артиллерией со стороны соседней Авдеевки. Скорее домой, пока не попал под шальной снаряд или мину.
 
****
                   Докладываю начальнику о проделанной работе в шахте. Он слушает невнимательно и не даёт договорить до конца. Сообщает, что руководство института приняло решение всем написать заявления на отпуск за свой счёт до конца месяца.
                 Вот вам и спасибо. Ползаешь по шахтам, травишься, ноги сбиваешь, а тут раз – пошёл вон! Себя (руководство, начальники отделов, их помощники и родственники) они, конечно, не отправили, оставили на полную ставку. Когда-нибудь деньги перечислят, и они зарплату получат, ещё премию себе выпишут за экономию фонда заработной платы, а вы – простые смертные – идите и выживайте, как сможете. А ведь только начало месяца. За июль не дали, теперь и за август будет нечего получать. Сволочи…
                 Работа хоть как-то отвлекала, а теперь сиди ненужный в четырёх стенах и прислушивайся к каждому выстрелу. Отвлекаюсь уборкой, стиркой (пока есть вода), глажкой (пока есть электричество), ныряю в компьютер за новостями (пока есть интернет) и пишу этот репортаж.
 
****
                Провёл ревизию своих сухих запасов. Круп на пару месяцев блокады ещё может хватить, а с макаронами пусто. Соскрёб последние и поехал на рынок, что на ж/д вокзале. Продавцов и покупателей можно пересчитать по пальцам и все почему-то ютятся ближе к вокзальной площади. Из разговоров узнал, что во время вчерашнего обстрела снаряд попал куда-то в район мясного отдела, разорвал торговый киоск, убил девушку. Есть раненые. Теперь вглубь рынка народ боится ходить. Жмутся ближе к подземному переходу. Если что − сразу туда. Купил несколько пачек макарон и быстрее домой.
               На горизонте чёрный дым столбом. В паре кварталов от нас укры прострелили элитные многоэтажки на проспекте Панфилова. Они высокие, из красного кирпича, этажей по 20–25, и видны за десятки километров. Теперь стоят обгорелыми свечками, зияя огромными дырами на уровне верхних этажей. Кто-то выплачивал кредит, отказывая себе годами во всём, но остался без квартиры. Война…
 
****
               Сегодня выходной. Однако поспать до утра не удалось. Часов в пять начался массированный обстрел нашего Киевского района со стороны аэропорта. Позже узнал, что разгромили Путиловский рынок и несколько прилегающих пятиэтажных домов. Теперь там нет света и воды, повреждён газопровод. Жертвы уточняются. Это шесть троллейбусных остановок от меня.
               Во дворах появились первые возвращенцы с моря. Они выделяются среди редких оставшихся жильцов не только морским загаром. Многие уезжали-убегали от войны ещё пару месяцев назад в надежде, что за это время всё как-то «устаканится». Но в курортной зоне деньги растаяли быстро, и пришлось вернуться. А здесь хуже, чем было. Они ещё непуганые войной. Ходят под грохотом канонады чуть ли не с открытыми ртами, как на экскурсии. Поглядывают на небо, вымершие дворы, разбитые дома, полупустые полки. Хватают в магазине всё подряд на оставшиеся с отпуска деньги и толкают к кассе полные тележки. Даже мороженое трёх видов подметают. Местные смотрят на них снисходительно-понимающе, и берут самое необходимое и ходовое. Ведь неизвестно, сколько ещё всё это протянется.
               Многие женщины у нас на районе «ударились» с испугу в религию. Передают друг другу молитвы, читают. Для них это скорее психологическая разгрузка от безысходности. Мой сосед по дому в последнее время «не просыхает». Каждый день «под градусом». У него сдают нервы. Он заглушает сознание, чтобы ничего не видеть и не слышать. Тоже от безысходности. И таких немало.
 
****
                Сегодня месяц, как нас разлучила война. Она звонит каждый день, когда есть связь. Слышу в трубку, как тихо плачет и просит одного, чтобы остался жив. Больше ей ничего от жизни не нужно. Я обещаю, но тоска и одиночество съедают душу, и мне порой кажется, что я уже никогда не увижу своей жены.
                Вчера ночью вскочил с кровати, как ошпаренный, от разрывов снарядов. На часах около четыре утра. Били по нашим домам. По свистящему звуку пролетающих снарядов и тяжёлым разрывам понимаю, что из тяжёлой артиллерии. Скорее гаубица. Опят целят в воинскую часть, но попадают по многоэтажкам.
               Схватил сумку с документами и в бомбоубежище, что в соседствующем с нами военном институте. До него метров двести по открытой местности. Пока бежал, прижимаясь к забору, слышал, как над головой пролетела пара-тройка снарядов. Характерное рассекание воздуха и свист. А после попадания невероятной силы треск, как грозовой разряд, и земля под ногами ходуном.
               Бомбоубежище капитальное, глубокое, построенное ещё в советское время. Там полно народу. Кто сидит, кто спит. Плачут малые дети, стонут старики, подвывают собачки. По разговорам слышу, что некоторые, прихватив с собой одеяла, подушки, термосы, еду,  тут уже несколько суток. Лежаков на всех не хватает, но и сидеть долго не получится – очень холодно. Семь градусов, несмотря на летнюю жару. Вот почему многие в пальто и валенках. Считай, что в холодильнике сидеть приходится.
               Рядом со мной сторож из нашего гаражного кооператива. Не выдержал, бросил пост и тоже сюда прибежал. Даже через эти толстенные бетонные перекрытия слышны взрывы, содрогаются стены. Палят куда-то по гаражам. Часов в шесть утра немного утихло. Пошли со сторожем глянуть на гаражи. Повезло в этот раз. Вроде всё целое, снаряды упали за территорию.
               Вернулся домой позавтракать, но тишина была недолгой. В семь с небольшим всё повторяется, и я опять бегу в бомбоубежище. К девяти затихло. И так целый день с небольшими перерывами они «забавлялись».
 
****
               Судя по расположению нашей маленькой квартирки и направлению артобстрела, делаю вывод, что положение не очень уж критическое. Рискнул остаться в квартире на ночь, а не мёрзнуть в подвале, до которого нужно умудриться ещё добежать живым.
               Принимаю меры безопасности: закрываю дверь в комнату, где окно. На кухне у меня двери нет, поэтому открываю туалетную дверь, чтобы перегородить путь возможным осколкам, а сам стелюсь на полу  в прихожей у входной двери. Соседи по трёхкомнатной делают то же самое.
               С семи вечера и до двенадцати ночи беспрерывный обстрел нашего района. Сплошные раскаты взрывов и запах горелого. Явно что-то разбили. Под звуки канонады и летнюю духоту ворочаюсь на полу с боку на бок. Считаю количество выстрелов в нашу сторону. Где-то после двенадцати измученное сознание проваливается. В пять утра та же «музыка». Ничего и никого не щадят.
              Достали, как хочется тишины!!!
              Утром, воспользовавшись затишьем, быстро оббегаю спальный микрорайон. Вокруг ни души, словно вымерли после эпидемии. Побитые стёкла, ободранные стены и оторванные балконы не в счёт, а вот большой двухэтажный корпус мехмастерских в руинах и восстановлению не подлежит. Это был чей-то бизнес. Что разбито на территории самой воинской части по понятным причинам не увидеть.
 
****
              Теперь, как временно безработный, сижу дома арестантом. За окном грохочет,  и выходить на улицу опасно. Хотя сегодня обстреливают не наш район, всё равно рискованно. В любой момент всё может вернуться. Чтобы как-то себя отвлечь от взрывов, навожу порядок в столах, шкафчиках, полках. Отвлекает, но ненадолго. Всё равно напрягаю слух и волей-неволей поглядываю за окно.
              В городском больничном городке разрушили роддом, челюстно-лицевое отделение и стоматологию. Есть жертвы среди мирного населения. На Киевском проспекте несколько пятиэтажек в дырках, гаражи возле них в хлам. Горит частный сектор. На мостовых смывают кровь невинных жертв обстрела из «Градов».
               Вечером у подъезда встретил соседку в жуткой прострации, нервно курит, не может успокоиться. Была сегодня на похоронах близкой подруги. Вчера она с группой женщин разговаривала во дворе. Где-то загремело, понятно, что начался обстрел, решили уйти в подъезд. Её подруга заходила последняя. Уже ногу ставила на порог и закрывала дверь. Не хватило нескольких секунд – в спину осколок от снаряда. Вырвал полтуловища, вывернул содержимое кишечника. Завтра ей должно было быть сорок лет.
                Сосед по гаражу похоронил сына. Тот ушёл в ополчение, воевал в артиллерии. В бою за Авдеевку ранило снарядом, умер в больнице. Остались невестка и маленький ребёнок. У него самого на даче всё разрушено. Осколки изрешетили стальную ёмкость с водой для полива, у которой стенки толщиной с палец. Сам он еле ноги унёс.
                На площади два мужика, воспользовавшись паникой среди покупателей и продавцов во время обстрела, украли из киоска блок сигарет. Ополченцы поймали их «на горячем», вывели на площадь и по законам военного времени прилюдно расстреляли.
Война косит….
 
****
                 Через восемь дней вынужденного отпуска позвонил начальник. Вначале начал издалека: как жизнь, как стреляют, что слышно новенького. Потом о главном – приглашает завтра выйти на работу. Оказалось, что у его любимого заместителя не выдержали нервы. Глядя на город с высоты своего двенадцатого этажа и приближающиеся разрывы от снарядов, он написал заявление на отпуск за свой счёт и сбежал в деревню.
                Хрен с ними, хоть и не платят и, наверное, вряд ли когда заплатят, но это лучше, чем сидеть дома в четырёх стенах. Какое-никакое отвлечение от мрачных мыслей и живое общение с людьми, а не по интернету. Тем более что мне ехать не нужно, до работы рукой подать – 15 минут неторопливым шагом. С учётом ускорения от обстрелов и того меньше.
 
****
                Третий день, как нет воды. От сильной бомбёжки перебили кабель, питающий насосы. Отремонтировать пока нет возможности – в том месте постоянно идут бои. Спасают заранее сделанные запасы. Две пластиковые бочки на 40 и 50 литров ждали своей очереди, давно занимая и без того маленькую площадь нашей квартирки. Ведро утром и ведро вечером, и больше никаких расходов. Экономлю каждую каплю, потому что неизвестно, сколько это будет ещё тянуться. Сливать некому, умываюсь из черпачка одной рукой, как мой кот – одной лапой. В целях экономии грязную посуду пока складирую в мойку. В квартире, в доме и на работе стойкое амбре от нечистот и грязи. Немытая голова, серое лицо, стойкий запах пота у каждого встречного. Женщины хот как-то пытаются сопротивляться и ощутимо обдают себя остатками крепких духов и дезодорантов.
                Техническую жёлто-зелёную воду ополченцы развозят автоцистернами по дворам. Но нужно сначала узнать, где это, а после отстоять в длиннющей очереди. Не хочу, пока справляюсь своими запасами. Мой начальник, доктор технических наук, ходит к местному пруду и наполняет пластиковые бидончики тёмной жижей. После несёт её на восьмой этаж, так как лифт уже давно не работает. И так несколько раз за день. Под регулярную канонаду и обстрел. Таких ходоков к пруду уже целая вереница.
                  Бутилированную простую и газированную воду в магазине днём с огнём не сыскать – раскупили в первые часы безводья.
Жара немного спала, и даже прошёл дождь. Единственный за последние два месяца. Во дворе института из большой лужи наш дворник черпает обычной железной лопатой дождевую воду в бочку. Не пропадать же добру.
 
****
                 В городе полно диверсионных групп. Ездят под видом гражданских. В глухом месте достают из машины переносной миномёт, стреляют минами несколько раз куда-нибудь в другой район и уезжают. Каждый выстрел – это разрушение и смерть. Уже поймали несколько таких групп. Есть ещё снайперы. Почему-то больше женщины. Ведут отстрел мирного населения. Шёл человек по улице и вдруг раз, и упал замертво, а в голове пулевое отверстие.  
              Теперь каждый день проходит одинаково: в пять утра начинается обстрел жилых массивов, после грохот от боёв на окраинах. Небольшое затишье вечером, и перед сном очередной обстрел уходящих ко сну. Так сказать пожелание спокойной ночи. Ночами по городу раздаются автоматные очереди – ополченцы сбивают беспилотники. На работе среди редких сотрудников разговоры об одном и то же: что вчера разбомбили, скольких людей убило, что на фронтах происходит. От таких каждодневных разговоров можно сойти с ума. Чувствую нервы на пределе. Завидую бухающим, хотя понимаю, это от смерти не спасёт. Вот уж верно сказано − ожидание смерти хуже самой смерти.
 
****
               Пару дней стояло подозрительное затишье. Нет, не так, чтобы абсолютно тихо. Грохотало по ночам где-то на окраине и за городом. Но для нас, привыкших к каждодневным обстрелам, подобная «тишина» уже вызывает подозрение.
               Предчувствие не обмануло. В половине восьмого вечера «долгожданные» выстрелы в нашу сторону. Жахнуло так, что земля задрожала под ногами. Грохот и треск от разрушений. Разорвалось где-то рядом. Тут же пропало освещение по всему району, а с ним и вода в кране.
Ночь прошла в абсолютной темноте. Стараюсь лишний раз не открывать холодильник. О содержимом морозилки пытаюсь не думать. Сутки – двое ещё можно продержаться, а потом всё потечёт и ­­­− на свалку.
              Как обычно в пять часов утренний обстрел. Недолго, на полчаса, чтобы все проснулись. Электричества и воды так и нет.
              Тороплюсь на работу. Замечаю у местного магазинчика скопление народа. Во внутрь не пускают. Устроили распродажу скоропортящихся продуктов прямо на пороге. Хорошо, когда есть за что купить. Мне туда, увы, не ходить. В карманах пустозвонье.
Мой институт пуст. Сегодня работы не будет: нет электричества, интернета и воды. У входа пара сотрудников. Узнаю последние новости. Оказывается, вчера разбомбили подстанцию, питающую наш район. Попали только с третьего раза, а до этого снесли ближайший детский садик «Журавушку» и балконы со стёклами в соседних с подстанцией домах. Напуганные жильцы в потёмках сбежались в подвал нашего института и просидели там до самого утра.
               Всё, терпение лопнуло. Поднимаюсь к себе в комнату, пишу заявление на текущий отпуск, который мне не дали в прошлом месяце, оставляю его у себя на столе. Звоню начальнику, ставлю его в известность, что с понедельника я свободен и уезжаю из города. Он, конечно, удивлён и немного возмущён. Пугает опасностью пересечения линии фронта, возможной мобилизацией на войну, если окажусь по ту сторону. Обещает занять денег. Но отчёт за квартал я сделал заранее, как чувствовал, и сдал ему. Тех денег, что он займёт, мне хватит максимум недели на три. А дальше? Работы ведь всё равно нет, денег не платят, а бегать под пулями и снарядами на работу, за которую не платят и не будут платить, надоело и глупо. На мои аргументы ему возразить нечем. Нехотя соглашается.
               Из сейфа забираю редакционный общак нашего научного сборника, чтобы хоть как-то заправить машину (простите, коллеги, обязательно верну, когда вернёмся к мирной жизни). Напоследок поливаю цветы остатками воды из туалетного бачка. Выживут ли? 
 
****
                Готовлюсь в дорогу. Путь к жене в деревню предстоит не малый. В мирное время это восемьсот двадцать километров. Сейчас война, и выехать из Донецка в западном направлении уже нельзя. Там идут тяжёлые бои. Сначала нужно ехать на юг, где ещё остался один единственный коридор, а после делать петлю через Запорожье и  выворачивать на нужную трассу. Внимательно просматриваю сайты (когда интернет вдруг появляется на короткое время), где люди советуются, спрашивают, подсказывают. У многих откровенная паника. Поезда из Донецка уже не ходят. Железнодорожный вокзал под постоянным обстрелом, рельсовый путь разгромлен. Желающие выехать поездом должны добираться на такси или маршруткой до Ясиноватой, что в десяти километрах от Донецка. Там тоже есть вокзал.
                Но вскоре и в Ясиноватой начались бои. Ни воды, ни света, ни связи. Остаётся Константиновка. Но это уже в семидесяти километрах от Донецка, и ехать туда изъявляет желание очень редкий таксист за очень большие деньги, не давая никакой гарантии безопасности, т. к. нужно пересекать линию фронта.
               Есть откровенные крики о помощи: «За любые деньги только вывезите куда-нибудь подальше от войны, от разрухи, от смерти. Меня, детей, больных и беспомощных стариков!».
               Буду добираться машиной, в которой повезу зимние вещи для себя, жены и соседей по дому, что осели в глухой Запорожской деревне. Очень просили, у них маленький годовалый ребёнок, а впереди осень и зима. Ехать одному не безопасно. У военных с автоматами большой соблазн отобрать машину с вещами, особенно когда едет один человек. Сколько таких пропало без вести. Ничего не докажешь и спросить не с кого – война.
                Те, кто уже несколько раз пересекали блокпосты, советуют брать в попутчики мамочек с малыми детьми, тогда шансов проехать без проблем гораздо больше, нежели ехать одному. Паспорт обязателен. На постах не спорить и не перечить. Были случаи, когда за одно неосторожное слово избивали, отбирали авто, а потом в лучшем случае человек неделями пахал на рытье окопов. В худшем исчезал бесследно.
  
****
              В промежутках между бомбёжками бегу на гараж и готовлю машину в дальнюю дорогу. Сразу меняю летнюю резину на зимнюю с прицелом, что впереди осень и зима, Многие знакомые убежали от войны на моря на летней резине в одних шортах и майках. Думали, что через пару месяцев всё закончится. Дело к осени идёт, а войне края не видно. Теперь они в шоке: ни денег, ни колёс, ни одежды. У кого закончились деньги, возвращаются в Донецк. У кого они ещё есть, думают, как встречать и проводить зиму на чужбине.
              Объехал полгорода в поисках топлива. Бензина и газа на заправках нет. Наконец на одной нашёл. Цены запредельные. Залил на всю наличность. На сколько хватит ехать, а там посмотрю.
              В гаражах ни души, даже сторож не рискует ходить по территории. В любой момент возможен обстрел. Вожусь с машиной, и вдруг выстрелы из миномёта прямо за моим гаражом. Там заросли и безлюдное место. Стреляют куда-то в сторону железнодорожного вокзала. Короткий перерыв и опять несколько выстрелов. Я прячу машину в гараж и решаю пересидеть обстрел. Звонят коллеги мне на мобилку, интересуются, не в моём ли районе стреляют. Когда узнают, что это возле меня, сообщают дэнээровцам на горячую линию. Тут же в сторону наших гаражей побежала из воинской части группа захвата, Началась пальба из автоматов. Оказалось, что это очередная диверсионная группа от «укропов» разъезжает по городу и ведёт обстрел, чтобы посеять панику среди мирных жителей. Не знаю, поймали их или нет, но беды они теми выстрелами наделали немало. Мины попали на привокзальный жилой массив, разрушено несколько квартир в девятиэтажке, погиб молодой парень.
 
****
               Сегодня машина готова. Переждал очередной утренний обстрел, подогнал к подъезду. Теперь нужно её заполнить вещами, которые собирал в сумки и пакеты вчера целый день. Жена диктовала по телефону, а я бегал от шкафчика к комоду, от комода к шифоньеру и обратно. А потом спустился в квартиру соседа снизу, и там уже они по телефону диктовали мне свои пожелания. Рыться в чужих вещах несколько часов подряд с мобильным телефоном в руках дело не из приятных. Багажник под завязку забил своими сумками, в салон на задних сидениях вещи соседа.
              Дал в «Контакте» объявление, что еду в Винницкую область по маршруту через Запорожье, возьму на борт женщину с ребёнком. На удивление попутчица нашлась быстро, в тот же день, только без ребёнка. У неё та же проблема: доставить вещи детям и внукам в Винницкую область в трёх сумках. Значит, будем общаться всю дорогу.
               Вначале планировал ехать дня через три-четыре, но потом внутренне почуял, что нужно ехать почему-то именно завтра в воскресенье, в День Незалежности. Чутьё меня не подвело.
 
****
                  В последние дни все мысли были только о переезде через линию фронта. Предстоит пересечь несколько блокпостов воюющих сторон, а как это пройдёт никто толком не знает. Спрашивал у знакомых, мнения самые противоречивые. Одни говорят, что главное не волноваться. Вести себя спокойно, изображать с попутчицей семейную пару, едущую к детям. Другие советовали вообще не рисковать и не ехать. Могут отобрать машину, вещи, деньги или вообще убить. Ссылались на массу известных случаев. Перепуганная знакомая, «ударившаяся», как и многие, в религию, узнав, что я собираюсь уезжать, принесла и сунула мне в карман клочок бумажки с какой-то молитвой в дорогу. Сотрудница по работе дала амулет на цепочке, спасающий от разных бед. И чем больше я слушал и тех и других, тем сильнее нарастало волнение. С другой стороны постоянные обстрелы жилых кварталов, всё новые и новые разрушения, регулярные отключения света и воды, издёрганная бессонными ночами психика не оставляли выбора – ехать и как можно скорее.   
                День отъезда начался, как обычно с обстрела в пять утра. К семи часам, когда я уже перекусил и был готов отчалить, обстрелы переместились куда-то на окраину города. Хотя бы не на Азотный, где меня будет ждать попутчица, и не на южную сторону, через которую предстоит выезд. Там дают утром всего пару-тройку часов для так называемого зелёного коридора, а потом «калитка» захлопывается, и возобновляются обстрелы с обеих сторон. Необходимо проскочить вовремя.
                Созваниваюсь с попутчицей, она уже наготове. Говорит, что с утра у них стреляли, но сейчас прекратили. Бегу в гараж, подгоняю к подъезду машину. Хватаю своего белого кота, сдаю ключи коллеге по работе (он согласился поливать цветы и кормить моих аквариумных рыб) и в путь.
              Улицы абсолютно пусты. Миллионный город словно вымер. По дороге на Азотный встретил только одну машину, да и та забита ополченцами с автоматами в руках.
 
****
            Попутчицу отыскал быстро. На безлюдной улице только она стоит с сумками у дороги. Пока едем к южной стороне города, договариваемся о легенде: мы – родственники и едем в Запорожье к своим детям. На всякий случай я запоминаю её фамилию, она – мою. Для пущей убедительности мой большой пушистый кот разместился у её ног, а по салону я заблаговременно разложил поверх сумок пакеты с памперсами для дочки моего соседа с первого этажа.
              Город остался позади, впереди трасса на Мариуполь. Решаю ехать на Еленовку. Там крупный блокпост, больше машин, нередки очереди, и предстоит намотать лишних километров пятьдесят, но это гораздо безопаснее, чем на Кураховской трассе, где бои могут возобновиться в любую минуту.
               Первый блокпост из бетонных блоков ополченцев. Их всего двое. Как мне и советовали знатоки: открываю все окна, притормаживаю, держим в руках паспорта. Они меня даже не останавливают, но направляют на Кураховскую трассу, поясняя тем, что на Еленовке начался бой. Выбора нет. Дорога изрыта воронками от снарядов. Слева спаленный хутор Широкий, вдали что-то горит в микрорайоне Текстильщик, видны взрывы на Петровке. Справа в степи дымится маслозавод «Каргил».
             Через пару километров блокпост укровойска. Укрепились основательно. Вырыли окопы, поставили бетонные блоки и мешки с песком. Несколько солдат лежат с автоматами на изготовке. Тут же выстроилась небольшая очередь из машин и маршруток. Опять открываю все окна, держим в руках паспорта, притормаживаю. Злые почерневшие лица просят выйти, внимательно осматривают машину и её содержимое. Отвечаем на заранее ожидаемые вопросы: кто такие и куда едем. Помню, что ответы должны быть краткими и по существу. Ни слова лишнего. Бывали нелепые случаи, когда украинец спрашивает водителя, сколько он проехал постов, а тот возьми да и ляпни: «Один наш и один ваш», чем сразу показал, за кого он. За это «наш» его избили и заставили две недели рыть окопы. Ещё, не дай бог, в такой момент отвечать на звонки по телефону. Могут принять это за работу корректировщика огня и попросту пристрелить.
              Проверяют содержимое багажника. Там сумок и пакетов под завязку. Раздвигают вещи, заглядывают аж до сидений. Очевидно, ищут оружие. Напряжение растёт. Наличие кота и памперсов в салоне действуют на людей с автоматами несколько успокаивающе. Заметно торопятся и дают отмашку, чтобы отъезжал. Всё заняло на удивление не более десяти минут.   
             Объезжаю стоящий впереди автобус. Дикая картина − пассажиров вывели из салона и заставили вытряхивать содержимое всех сумок и косметичек прямо на обочину. Жму на педаль газа. Всё ещё не верится, что пронесло.
 
****
             Когда в зеркале заднего вида исчез блокпост укровойска, звоню жене, которая измучилась в ожидании. Безумно радуется и вздыхает с глубоким облегчением. Сам верю с трудом. В ближайшие полчаса шквал звонков от друзей, коллег и просто знакомых, которые были в курсе моего отъезда. Наверное, с десяток раз пришлось повторять один и тот же рассказ о том, как я проехал линию фронта.
             Попутчице позвонил знакомый водитель маршрутки, что ехал по этой же дороге спустя минут двадцать после нас. Так вот его уже не пустили и вернули назад в Донецк – на Кураховской трассе начался бой. Выходит, нам повезло дважды: один раз, что проехали, а второй – что проехали вовремя.
             Впереди пустынная дорога, а за окнами выжженные и разрушенные пригороды Донецка – Марьинка и Красногоровка.  
             В Курахово испытываем шок: толпы непуганых людей неспешным шагом прогуливаются по городку, работают магазины, кафе, шумит рынок, снуёт туда-сюда куча автомобилей, играет музыка. А ещё «пасёт» дороги ГАИ. Мы смотрим на всё это глазами прилетевших с другой планеты людей, а точнее прибывших из другой страны, в которой несколько месяцев идёт откровенная гражданская война, и ничего этого уже в помине нет. Мы просто отвыкли от мира.
            Еду по навигатору, потому что впереди Запорожье, где я не был лет пятнадцать и нужно переехать на левый берег Днепра. Дороги области не из лучших. Машину на зимней резине по жаре немного кидает, но это уже мелочи. Главное, что вокруг мир.
 
****
            Странно, но на въезде в Запорожье куча блокпостов с вояками разных мастей, которые тщательно проверяют все машины подряд. Странно, потому что между Донецком и Запорожьем более двухсот километров мирной жизни, а они тут напуганы не на шутку. Тщательно «шмонают» содержимое машины, задают вопросы, внимательно изучают документы, поздравляют с праздником (ах, да, ведь сегодня День Незалежности) и смотрят на мою реакцию. Приходится подыгрывать – благодарю и улыбаюсь, хотя за почти 25 лет этой самой незалежности я так и не понял, не почувствовал, что это такое. Пропустили, поехали дальше.
             Позади сотни километров, я уже давно на мирной территории, но ловлю себя на мысли, что душой я всё ещё в Донецке. Попутчица всю дорогу сидит в Интернете. Сводки из Донецка одна хуже другой: сильнейшие обстрелы, отключение воды и света, новые жертвы среди мирного населения. Тяжко им там, и мы это понимаем, как никто.
            Деревня соседа, что с первого этажа, располагается удачно по трассе. Он с женой встречает меня как родного, забирают свои вещи. Как все-таки общая беда сближает людей. В мирное время, живя в одном подъезде, только здоровались. Теперь обнимаемся и чуть ли не целуемся. Я их здорово выручил – зиму встретят в соответствующей одёжке. В благодарность суют в карман деньги за дорогу, просят не отказываться. Прощаемся. Свидимся ли и когда?    
            Остановились заправиться и перекусить. Мимо заправочной проезжал грузовик, затарахтел всем своим железом, прыгая на ухабах. Никто даже внимания не обратил, а мы от страха аж присели, а когда глянули друг другу в глаза, всё поняли – мы же из Донецка, где каждый громкий звук вызывает мгновенную реакцию самосохранения, потому что может стоить жизни.
           В Винницкую область въехали уже по тёмному, плюс холодный проливной дождь. Совсем не Донбасс. Там у нас жара и душные ночи. На спидометре со всеми объездными путями девятьсот километров.
           Попутчицу с вещами забрали в условном месте родственники, и нам с котом осталось всего каких-то километров семь. Звонила жена, говорила, что давно открыла ворота.
          Село спит, окунувшись в темноту ночи. В свете фар знакомый двор с милой до боли фигурой. Въезжаю в ворота.
          − Ну, здравствуй. Я же обещал, что когда-нибудь обязательно приеду. Как видишь, ещё и вещи привёз.
          − А мне никаких вещей и не нужно, главное, что ты живой вернулся.
          Целую родное лицо. Мокрое то ли от дождя, то ли от слёз. Но это уже не важно. Вокруг мир.
 
июнь-август 2014 г.