ЭКСТРАСЕНС???

Дождь лил как из ведра, но с небольшими перерывами, как будто там, наверху, требовалось время для наполнения этого самого ведра.

Почти все прохожие были сметены с тротуара, словно огромной метлой, и часть из них нашла убежище во входах в гастроном. Но даже туда резкими порывами ветра забрасывало струи.

Женщина, стоявшая рядом, точнее, чуть впереди, ни чем не напоминала, ни секс-бомбу, ни женщину-вамп, но что-то в ней было этакое, неуловимое, о чем не расскажешь словами, не опишешь на бумаге, но действующее на чувства на каких-то иных уровнях сознания.

Ее абрикосового цвета сарафанчик, точнее, его верх, намокнув, пристал к телу, обрисовывая небольшую ладную грудь с темными кружками, украшенными, как печенье – ягодками, чуть привставшими сосками.

Нижняя же часть сарафанчика, будучи не суше верха, облепляла бедра и ягодицы, рисуя их покатость и рельефность.

На первый взгляд казалось, что она молода, но это на первый взгляд. Присмотревшись, можно было различить легкие предательские морщинки на шее.

Взгляд ее был устремлен в сторону проспекта, по которому в автобусах, троллейбусах или в собственных автомобилях ехали счастливцы, которым дождь не был страшен. Но, хотя взгляд и был устремлен туда, создавалось впечатление, что весь этот поток транспорта скользит мимо ее сознания, что она его просто-напросто не видит, как и не видит стоящих рядом сотоварищей по несчастью.

Он осторожно погладил взглядом ее шею и спину, поросшие абрикосовым пушком, да и цветом не отличающиеся от этого плода и гармонирующие с цветом сарафанчика. Взгляд медленно скользил от стриженого затылка к тому месту, где кончалась голая спина, и начинался материал сарафана, медленно и осторожно.

Она, очевидно, почувствовала ласку, поскольку кожа стала розоветь, что в сочетании с абрикосовым загаром образовало изысканное сочетание.

В то же время было видно, что она, наслаждаясь непонятным ощущением, хочет узнать, кто это делает. Но оглянуться назад не было повода, а резкий поворот головы спугнул бы ласкающего.

Он прекратил поглаживание, и несколько минут спустя (кожа к тому времени вернула прежний цвет) она обернулась. Обернулась нехотя, как бы случайно. Но… за спиною стояло столько мужчин, что трудно было догадаться, кто источник неожиданного наслаждения. А ведь им (источником) могла быть и женщина…

Она вновь невидящим взглядом уставилась в проспект, и он, выждав пару-тройку минут, возобновил ласку.

На этот раз он стал спускаться глубже, что требовало больше усилий, поскольку сарафан был преградой для взгляда. Но она, облегчая ему задачу, а, скорее всего, чтобы углядеть Дон Гуана, повернулась к нему боком.

Глазам предстал изящный профиль груди. Да, о таком только можно было мечтать.

Он подвел под эту грудь ладонь и покачал ее вверх вниз.

Что-то мелькнуло в ее глазу,  повернутому к остальным людям. Что-то похожее на удивление. Удивление, в которое добавили чуть-чуть удовольствия.

А он меж тем стал поглаживать эту грудь, нежно касаясь темного кружка, увенчанного соском. На его глазах сосок стал приподниматься и вскоре превратился в столбик, приподняв ткань сарафанчика.

Она, явно ощутив наслаждение, стала краснеть, кожа лица ее пошла красными же пятнами, а груди стали ритмично вздыматься и опускаться.

Глаз продолжал искать того, кто все это производит, но сладостное ощущение стало действовать  на него тоже, и он стал потихоньку прикрываться.

- Кто же это все делает? – на ее лице (она все-таки внезапно повернулась) был написан этот вполне резонный вопрос.

Но повернулась она не только лицом, но и всем телом.

Это было для него совсем уже подарком судьбы, и невидимая ладонь принялась гладить вторую грудь. Та откликнулась на ласку гораздо быстрее ее товарки. Еще бы; хозяйка уже почти таяла от неведомого наслаждения.

А невидимая ладонь меж тем поползла ниже, и вот она оказалась у места раздвоения ног.

С превеликой нежностью она ласкала женское естество, и скоро женщина была вся в его власти.

Если б он захотел, она бы не задумываясь, пошла туда, куда он ее повел. Но он – не захотел, ибо считал, что наивысший пик – это владеть ей, оставаясь для нее загадкой, фантомом, невидимкой.

Поэтому, убедившись, что она получила полное удовлетворение, постепенными ласками успокоил ее.

Тут как раз окончился дождь, и он, выйдя вместе со всеми, зашагал своим путем. Зашагал, предоставив незнакомке гадать, что это с ней было, и вспоминать этот случай, когда накатит непонятная тоска.