Трамвай не последней надежды

 



- …Простите, а вы женаты? - вопрос застал врасплох и заставил резко вскинуть голову. Ответ прозвучал раньше, чем сознание успело удивиться, возмутиться или, презрительно сжав губы, промолчать.
- Нет.
- Ну, наверное, вот-вот женитесь, - тут же прозвучал второй «выстрел».
- Нет.
- Не может быть. Такой симпатичный… А, ну тогда Вы - страшный ловелас. И меняете женщин как перчатки, - скороговорка слов все таки заставила поднять глаза на их источник - девушку (лет семнадцати?) с пушистой шевелюрой неопределенного цвета, стянутой в конский хвост, задорно торчащий над макушкой.
- Нет, что вы. Я боюсь их,- улыбнулся он, разглядывая «петухи» из небрежно собранных волос.
- Боитесь?! Почему? Неужели мы такие страшные?
- Нет. Женщин я боюсь, потому что люблю. Они для меня таинственны, загадочны и желанны. Я не знаю, как это сказать, но, наверное - я робею.
- Но отчего?
- Не знаю,- вздохнул он, оторвавшись от созерцания нежданной собеседницы, и провел рукой по скамье на которой сидел, - это как болезнь… Не знаю даже как объяснить…
- Я помогу вам.
- Как?
- Вы… э… импотент? - девушка смешно сморщила нос и хитро прищурила левый глаз под огромными почти прозрачными розовыми очками, прикрывающими пол лица.
- Ну вот. Я же говорил, что вы не поймёте. Ну, причём здесь это! Совсем не то!..
- Не волнуйтесь. Не надо. Давайте ещё раз. Спокойно. Вы заходите в кафе - в углу за столиком сидит девушка. Одна. Она вам нравится. Вы подходите… - мягким обволакивающим голосом продолжила незнакомка.
- Нет-нет! Я никогда не подойду!
- Но почему же?
- Не перебивайте! - он вдруг хлопнул рукой по скамье. И, с неизвестно откуда взявшейся решимостью, продолжил. - Я беру чашку кофе и сажусь за соседний столик. Так, чтобы можно было видеть её, не поворачивая головы. И я смотрю. Но она об этом не знает…
- Нет, знает. Обязательно знает. Каждая женщина знает, когда она вызывает интерес. Она просто чувствует этот взгляд. Поправляет прическу, поднимает голову и ваши глаза встречаются…
- А потом она встает и уходит. И я остаюсь с холодным кофе наедине, - он рассмеялся и посмотрел ей в глаза. В них, слегка прищуренных, искрился неподдельный интерес, не любопытство, а именно - интерес.
- Но почему?
- Не знаю, - легко пожал он плечами и продолжил. Слова давались все проще и легче. - Я могу смотреть, любоваться женщиной сколько угодно. Но подойти, заговорить - никогда! Я просто деревенею. Я не знаю о чём говорить! Хотя в голове у меня прокручиваются такие разговоры!.. Но, я боюсь… Боюсь обидеть. Сказать глупость или пошлость. У меня всё в мечтах, на расстоянии. Я, наверное, уже стал сексуальным извращенцем.
- И давно это у вас?
- Давно?.. Э… нет. С тех пор, как ушла жена.
- Жена?! Чья? - по ее лицу скользнула улыбка, и он вдруг поймал себя на мысли, что не так уж она и юна. «Лет двадцать пять?», - пролетела догадка, и он ответил:
- Моя.
- Так вы были женаты!
- Да. А я разве не говорил?
- Нет. А почему она ушла?
- Почему?.. Ну и вопрос… Почему солнце, почему жизнь… Не знаю… Я виноват. Наверно, я сам втайне хотел этого, только не знал об этом… Нет, знал. Только гнал эту мысль от себя. Пока не свершилось… Наверно, это было так.
- Ты не любил её?
- Любил. Теперь я это знаю.
- А она?
- Она… Она ушла.
- Значит, не любила.
- Не смей! Как ты можешь её судить?
- А я и не сужу.
- Ведь ты её совсем не знаешь, - он неожиданно для себя разозлился. Возникло сильное желание встать и уйти, но ее тихий голос смыл так и не оформившееся желание.
- А ты расскажи.
- Рассказать… Рассказать как мы встречались каждый день, и каждый день расставание было мукой? Как удирали за город, или в кинотеатр, на самый последний, самый тёмный ряд? Как ездили к морю, или в заснеженный Псков? Или о том, что значит мужчина без дома: пять лет в «гостях» и никакого просвета. И рядовой инженер со смешной зарплатой. И… К чему это? Прошлое…
- И с тех пор ты боишься женщин? С тех? Как-то не верится, - она наклонила голову набок и заглянула ему в глаза. И снова он поймал себя на мысли, что она старше, чем кажется. И, что этот дурацкий хвост совершенно не вяжется с выражением ее глаз. И, что розовые подростковые очки кажутся неуместной заплаткой на ее лице. Захотелось снять их и выкинуть, чтобы они не мешали ловить метаморфозы, меняющие ее лицо.
- Нет, я боялся их и раньше. Всегда. Когда трезвый.
- А когда не трезвый?
- Тогда исчезает барьер, расплывается. И я делаюсь шумным и разговорчивым. Наверно, это ужасно выглядит со стороны. Да и всё это в прошлом. Сейчас уже так не получается.
- Но, сейчас-то ты трезвый, - рассмеявшись, она под его взглядом сняла очки и отбросила в сторону, как еще минуту назад мечтал он.
- Сейчас, да.
- И разговариваешь со мной, - она утвердительно кивнула и, как бы подтверждая свои слова, стянула резинку с волос.
- Да.
- И не боишься меня. Ведь правда, не боишься? - она тряхнула волосами и протянула руку к его. Он заворожено глядел, как приближаются ее пальцы и касаются ладони.
- Пойдем? Погуляем? - спросила она, крепко сжав его пальцы. Засмеялась, и ему вновь показалось, что она очень молода.
- Куда?
- Прямо! Ты ведь знаешь, что прямой путь самый правильный и короткий?
- А, как же - «Нормальные герои всегда идут в обход»?..
- Это путь для бармалеев, - нахмурила она брови и снова стала похожа на подростка, - вперед! Хватит рассиживаться!
Она решительно встала и потянула его за руку.
- Ну, что ж, пойдем!
Поднявшись, он посмотрел на нее. Она стояла и, запрокинув голову вверх, смотрела в небо. Будто вопрошала его о чем-то! Невольно и он перевел взгляд на небо. Оно, оказывается, было синим. 
А еще утром, когда он у окна курил сигарету, было затянуто серой пеленой. Да и днем, когда выбегал купить себе сигареты - тоже. Сейчас же эта синева была глубокой, как омут.
- Пойдем же! - она тянула его за руку.
Он очнулся от созерцания давно не виденного неба и послушно пошел за ней.
- Расскажи!
- Что?
- Расскажи, какая она была?
- Кто?
- Ты же понял. Какая была твоя жена? Какой ты ее любил?
- Она? Она - чудная. Она читает в ванной. Набирает горячей воды, берет книжку и читает. Вода остывает, она доливает горячей... Меня это просто бесило. Однажды она так читала всю ночь. А я ждал ее. Мне так хотелось близости с ней, а она читала. Представляешь - любовный роман!
- Она тоже хотела близости с тобой. Она тоже ждала. Ждала, что ты зайдешь к ней, и все случится не так, как обычно. Женщинам иногда хочется, чтобы было не так, как обычно!
- Да откуда тебе знать? Ты же еще... А сколько тебе лет? - он заглянул в ее лицо. Она, смешно сморщила нос и, прищурив глаза, будто что-то считала в уме.
- Мне? Женщине столько лет на сколько она в этот момент несчастлива. Чем счастливей, тем моложе. 
- А в цифрах?
- О цифрах спрашивать у женщины - дурной тон, - она вдруг повисла у него на руке, - ой, каблук сломался. Пойдем, купим мне туфли. Я же не могу идти босиком. Или могу?..
Она решительно сбросила туфли.
- Не можешь. Пойдем. 
- Нет, побежим! - и она припустила по дорожке парка.
Пожав плечами и, будто смирившись с неизбежным, он потрусил следом. В памяти всплыла картинка. Он и, тогда еще будущая, жена - бегущие под дождем. Их смех. Юбка, поднятая и подоткнутая, придерживаемая одной рукой. Вспомнилось, как догнал и прижал к стволу дерева, закрывая от дождя. Как заглушал ее смех своими поцелуями. Как сделал предложение… 
Да! Он же именно тогда сделал ей предложение!
Незнакомка терпеливо ждала, стоя на бордюрном камне и пристально глядя ему в лицо. "Сколько же ей? Сейчас лет 40. Или 50?.." 
Ее лицо расплылось в лукавой улыбке, стирая года, и перед ним снова была девчонка, потирающая одной босой ногой другую. 
"Она же босая! Я - дурак!" - и теперь он схватил ее за руку и потащил за собой в магазин напротив. Магазинчик встретил их звоном колокольчика, прикрепленного к дверному полотну. Навстречу шла немолодая седая дама. 
"Дама. Язык не повернется назвать ее просто женщиной", - откликнулась мысль в мозгу, ему даже послышался собственный довольный смешок.
- Вы нам не поможете? Моя спутница сломала каблук и вот... теперь боса.
- Конечно. Конечно. Для того и существуют обувные магазины, чтобы помогать в такой малости. Присаживайтесь. Милая, пойдемте. Вам, возможно, хочется помыть ноги?
- Очень даже хочется, - веселым голосом ответила его ...подруга?
Он присел в кресло и огляделся. Обувь была расставлена на круглых столиках, покрытых бархатными скатертями. Вместо стандартных скамеек, затянутых "кожей молодого дерматина", были кресла, обитые таким же бархатом. 
"Мило. Жаль, что здесь только женская обувь. Я бы сюда заходил. Просто для того, чтобы поздороваться с хозяйкой".
Женщины вернулись и его спутница села в такое же кресло.
- Ну что, будем мерить? Нет, вы сидите! Я вам принесу сама. Те, что вам должны подойти. 
- Вы же не спросили размер? - удивился он, глядя, как возле кресла выстроился ряд туфель.
- Что вы! Мне не нужно спрашивать размер. Я знаю, какие туфли подойдут и сделают счастливой женщину. Вы знаете, молодой человек, что женщину женщиной делают белье и туфли? Только надев красивое белье и удобные, красивые туфли, женщина ощущает себя хозяйкой мира.
- Никогда не задумывался. Обувь, - он пожал плечами, - это же просто одежда для ног...
Женщины переглянулись и засмеялись.
- Я эти беру, - девушка встала и крутанулась на месте. Юбка взлетела колоколом. - Да! Эти! Спасибо!
- Замечательно!
Через минуту они снова вышли на улицу и зажмурились от бьющего в лицо солнца.
- Ах! Это просто чудо, что такое!-сказала она ,обернувшись к нему и улыбнулась- Вот! Теперь у тебя будет все хорошо, - сказала она, - а мне пора.
По мостовой катился трамвай, призывно звеня колокольчиками. Она легко вскочила на подножку.
- Ты куда?
- Мне пора, - еще раз повторила она и помахала ему рукой.
- Слушай, а почему ты спросила меня"Вы женаты?" - растерянно спросил он вслед трамваю.
- У тебя было лицо человека обреченного быть с нелюбимым. Я только потом поняла, что нелюбимый - это ты!
- Мы увидимся еще? - прокричал он.
- Если так будет нужно Судьбе, - рассмеялась она,-но я думаю,что я больше тебе не нужна... и трамвай повернул за угол.

"Трамвай уехал… Я что, не мог прыгнуть следом за ней? И вообще... трамвай? Да они не ездят уже лет двадцать…"

"Трамвай ушел и с ним надежда…" - пропел он, и непонятно чему улыбаясь, поднял лицо к солнцу. Сощурился, пытаясь узреть светило без прикрас, и зажмурился, проиграв битву в "кто кого переглядит". Захотелось закинуть руки за голову и откинуться где-нибудь в шезлонге, подставив лицо ласковым пальцам лучей. "А почему бы и нет?" - он оглянулся на парк, и решительно сошел с тротуара. Скамейку, на которой он встретил незнакомку, тень от кроны липы уже покинула. Разогретая поверхность старой, окрашенной древесины досок скамейки с облупившейся местами зеленой краской, встретила его, как старого друга, с радостью даря тепло, будто только для него собранное по крупицам. 
Погладив ее шершавую поверхность, как спину кошки, он откинулся на спинку и закинул руки за голову, закрыв глаза и вытянув ноги. Его окутало ощущение нежданно пришедшего равновесия, единства с окружающим миром. Нега и покой от прикосновения радости бытия словно зажгли крохотный фитилек, своим разлившимся светом осветивший все темные уголки с притаившимися в них смерзшимися страхами, и солнце своей ненавязчивой лаской сейчас завершало шквальное таяние сугробов былого.
Мыслей не было. Шелест листьев над головой; шепот шелестящей щебенки под ногами гуляющих в парке; смех ребенка, бегущего по дорожке; шуршание шин проезжающих машин; звучание "Адажио" Альбиони из открытого окна машины на стоянке - всё слилось в единое, всеобъемлющее счастье. "Наверное, именно в такой миг люди и говорят: "Остановись мгновенье - ты прекрасно", - мысленно улыбнулся он и открыл глаза. Отброшенные в сторону нечаянной подругой очки поблескивали из травы, мерцая своими розовыми стеклами. Он протянул руку и нацепил их на нос. "Вот, парень, ты и надел розовые очки" - усмехнулся он, ни на секунду не задумываясь, как это выглядит со стороны, и, широко открыв глаза, огляделся. Мир сквозь "розовые очки" был таким же. Ну, может чуть-чуть ярче!..