РОЗЫ

                                             РОЗЫ

Трудно рождались стальные розы. Не всякому человеку металл подчиняется и не всякий его понимает и чувствует. Но и этого мало! Надо вложить в него всю свою душу. Отсветы огня пляшут на лице Виктора. Длинные черные волосы спадают на плечи. Высокая и сильная, его фигура, напряжена. Руки заняты работой. Смуглый от природы, сейчас он похож на демона, но душой он чист! Иначе металл не поддастся ему, не любит он злых и коварных людей.

Первая его роза из стали, была вручена любимой жене Ольге. Вторая — их маленькой дочурке Верочке — единственной радости в жизни.

За сорок лет перевалило мастеру, и выбор сделан, изменить что-то уже невозможно.

Еще две розы делает мастер, оттачивая каждый листик. Эти — Андрею и Сашеньке — Ольгиным детям. Остались они сиротами, и большой грех их обижать, и никогда этого не позволит себе Мастер.

Сложил он букет из прекраснейших роз, и одну от себя добавил — вот и семья получилась. А что может быть крепче металла? Только любовь. И распустились цветы еще ярче, и красивей стали, и радовались жизни; и людям они улыбались — вечные цветы.

Поняла Ольга, какой смысл вложен в эти цветы, и радоалась своему счастью, и гордилась Мастером, сделавшим эти цветы, то есть мужем своим. Нет таких цветов в городе, потому что нет и Мастера, который смог бы их сделать и оживить. Она единственная хозяйка такого букета, и своего счастья. И поцеловала она Виктора;

—       Любимый ты мой и желанный!

Стоял Мастер и хотел что-то ответить жене своей, но спазмы перехватили горло. Ведь он только с виду крепче железа, а счастья и не видел почти совсем. Крутила его жизнь и ломала, и тисками сжимала горло, но выжил Виктор. А ведь порой и небо с овчинку казалось.

Свое тридцатилетие он встретил в изоляторе в колонии строгого режима. Вот тут-то он впервые и задумался о смысле жизни, проанализировал весь прожитый путь, а времени для этого было предостаточно!

Жил человек жил, а тут будто подменили его, и посмотрел он на себя со стороны. Вот он, юный, еще мальчик совсем. Несется с ватагой мальчишек к реке, и приняла их река в объятия свои. И солнце радостно светит, и брызги жемчугом разлетаются в сторону, и нет счастливее человека на свете, нежели Виктор.

Но умер отец, и жизнь обнажила свои мрачные и суровые тона, хотя виду он не подавал. Атаман разбойничьей ватаги, он таким и оставался всю последующую жизнь. Не привык он быть последним — это не его удел. Ревет восемнадцатисильный мотор «Вихрь» — за рулем его — Виктор. Деревянная лодка полная пацанов поднимается вверх по реке, в самые сопки. На косе устроили табор, и уже готовят невод ребята к забросу.

Вот и первый замет сделан. И сиги уже трепыхаются на берегу. И таймешонок к ним присоединился — чем не подарок для рыбаков. Костер ярко пыхнул и отблесками разыгрался на лицах ребят. В темноте недовольно рявкнул дикий козел и удалился с обжитого места. Вскоре и треск его шагов затих. Вслушиваются ребята в темноту, но та молчала недолго, и уже смеется филин из дебрей, и что-то бормочет свое мальчишкам в назидание.

Берет Витя двустволку свою, и рвут темноту два выстрела один за другим. Заспотыкался пернатый разбойник о сучья и опрометью ринулся в чащу.

Вот Виктор перед армией — высокий и сильный, красиво сложенный парень, работает на стройке. И так же ватага парней возле него. Везде он был заводилой: и в школе, и на работе — и очень много читал. И везде он не расставался со своими героями: и в диких прериях, и в тайге, и в морских походах, и в сражениях с пиратами. Виктор погибал с ними, и воскресал. И всегда боролся за справедливость, наказывая зло и трусость. Помогал слабым и бедным. Затем служба на Краснознаменном Тихоокеанском флоте

как итог его юности и первые шаги к взрослой жизни. Нежные письма от матери и веселые от своих друзей и первый урок мужества. Двадцать восемь тел героев-подводников лежат на пирсе, прикрытые брезентом. Полузатопленная лодка, вся черная от пожара, глядит на них со скорбью: это ее погибшие дети, они спасли ее, но не выжили сами.

Отдал им честь Виктор, и слезы застыли на его глазах. Они все одногодки его, а уже замолчали навеки.

Закончилась служба, и встретились друзья, и выпили по полной кружке за встречу, и за павших героев тоже выпили. Поет мама легко и свободно, все ее песни через душу проходят, потому-то и слушают их все, затаив дыхание. Верится и не верится, что все это было. И вроде только вчера. А время летит, и никто не сможет ему помешать, а остановить — тем более. Нет таких людей на земле.

Затем первая любовь, красавица Татьяна. Чернобровая и темноглазая, она сразу покорила его сердце. Шумную свадьбу тогда отгуляли люди, и не было радостнее тех дней. Вскоре родилась Оксаночка. Все в ней души не чаяли: и мама, и бабушка, а отец — больше всех.

Быстро росла девочка. А волосы ее — чуть не до земли. Только начнут ее ругать, а шалунья за папку прячется. И тот прикрывает ее, и весело ему.

—       Что ты ребенка портишь?! — возмущается Татьяна, а сделать ничего не может. И сама уже смеется, и все улыбаются.

Затем работа в кузнице. Только там понял Виктор, что это его место, его призвание. Быстро он освоил всю работу и скоро стал одним из лучших кузнецов завода. Только на свободной ковке и можно было реализовать свой интерес к металлу, почувствовать его силу. Много планов было тогда; и то он хотел сделать из металла, и другое. Но все это осталось в прожектах. Но самой тайной мечтой его была дамасская сталь. На всю жизнь запомнил он рассказ одного героя гражданской войны о чудо сабле из волшебной стали. Рассказывал ему дедушка, сам старенький уже, а глаза его вдруг вспыхнули огнем, и развернулись плечи. Голос зазвучал молодо и сильно, как когда-то, давным-давно...

Встретились две конные лавины в сабельном бою, и ничего нет страшнее. Кони надрываются хрипом, рвут зубами друг друга. А люди превратились в беспощадных демонов: кровь и стон кругом, лязг железа. И солнце на небе застыло от жуткого воя. Крутится юлой белогвардейский офицер. Сыплет удары направо и налево. А сабля его так и сверкает, цены ей нет. Рубит он все, что попало: голову, так голову, руку, так руку, а с другой саблей встретилась, то и саблю берет — вот такое оружие было!

Много бед причинил этот офицер, и крови пролил он немало, и никто не мог его победить в том бою. Не было другого выхода... Ударила пуля под самое сердце рубаку, и запрокинулся тот на седле, и понеслась его душа то ли в рай, то ли в ад, никого это уже не волновало. Большого чина был тот офицер, и документы имел очень важные, но самым ценным была его именная сабля из дамасской стали.

Вокруг пояса она загибалась и могла долго оставаться в таком состоянии, но отпустил он ее, и она уже вытянулась струною. И ни малейшего изгиба на ней нет. Молния, одним словом, а не сабля.

Сдали документы и оружие того офицера в штаб.

—       И все, больше ничего мы не слышали о той сабле. Но я держал ее в руках! — искрятся дедушкины глаза. — Очень дорогое оружие было, и цены ему нет! Орден боевого Красного Знамени тускло светится на пиджаке старика, будто о чем-то грустит вместе с ним.

—       Дедушка, это ты убил того офицера? — спросил его мальчик. Ничего не ответил герой. Сгорбилась его спина, поникли плечи. И он опять стал старым.

На всю жизнь врезался в память Виктора тот рассказ. Но имя деда он так и не вспомнил. И, наверное, мало кто знал имя того героя. Очень хотелось мальчику иметь такое оружие, но секрета стали, никто не знал. И снились ему почему-то орды хромого Тимура, штурмующие город Дамаск. Внук Чингисхана уже покорил весь Кавказ, всю Среднюю Азию и подошел к городу мастеров, к Дамаску.

Ему нужны были не богатства города, а искуснейшие кузнецы, умеющие делать волшебные сабли и мечи. Но не хотел покоряться город, и все жители вышли на стены его, чтобы победить врага. И не взял бы город Тимур, но многих начальников он купил, горы золота им пообещав. Открыли ворота Тимуру и встретили его, как дорогого гостя. А он вырезал всех и сжег весь город. Только мастеров угнал в рабство и заставил работать на себя, чтобы никто не узнал, секрета дамасской стали.

   И загорелось мальчишке открыть этот секрет, это была его маленькая тайна. И можно уже было что-то делать серьезное, ведь взрослый уже. И металл начал ему покоряться, но ждало его новое испытание. Три года присудил ему суд за драку. Никогда Виктор не уступал никому, а в драке тем более. Трудно сейчас сказать, кто был прав тогда? Но он и не оправдывался, не считал это нужным.

Через два года его перевели на «химию», и он мог работать уже свободно. Вот тут-то и загорелось Виктору съездить домой, и проведать свою семью, слишком большой был соблазн. И рванул парень домой, и вряд ли кто осудит его за это. Дома — слезы и радость встречи.

—       Погостил вот немного, пора и меру знать. А то и в наручниках увезут, — говорит мне Виктор, — а ехать мне ну никак не хочется!

Мы с ним старые друзья, вместе выросли, вот и открывает он мне свою душу.

—       Подождут тебя Татьяна и Оксаночка, подождут. Только ты не делай глупостей. А то мама твоя вся извелась, все за тебя переживает, — говорю я другу своему. Но не знал он еще, что судьба ему готовит еще худшее. Вернулся Виктор на свою «химию». И вроде все обошлось и все утряслось. А тут новый конфликт с начальником. Известно, что там начальнику все дозволено. И хотел тот руки пустить в ход, но сшиб его кузнец одним ударом, а добивать не стал, и этого достаточно.

Все припомнили Виктору: и поездку домой, и прочие грешки, и дали пять лет строгого режима. На всю катушку дали, больше не могли. Но и этого — через край. Тут и взбунтовалась его душа. Ведь уже почти дома был. Ведь год всего оставалось, да еще «химии». Не раз он бывал в изоляторе. Не раз шел против произвола начальников. Но разве этим чего-то добьешься? Только ослабнешь и «тубик» подцепишь. На то и был расчет начальства:

—       Буянь, сколько влезет, а конец твой известен заранее. Не ты один первый герой, и не последний!

И вспомнил тут Виктор, что из многих слоев сделана дамасская сталь, потому и прочная такая. Да еще и закалка особая. А жизнь у него тоже многослойная: один виток круе другого.

И собрал он эти нити воедино да в горниле своей души расплавил. И все обиды да горе людям простил. И чудесная сталь получилась — сталь души его человеческой. И там он работал кузнецом. И многое что делал. Но больше менял на продукты и необходимые вещи.

Домой он вернулся с больным желудком. Для человека ничего не проходит бесследно. Ведь и сталь ржа точит, только глазу того не видно, и сказать она ничего не может.

Чудом спасли его врачи, потому что открылась язва, и только операция да искусные руки врача вернули его к жизни. А семья уже распалась. Уехала Татьяна в Ташкент и увезла с собой дочку Оксану. Кто виноват? Конечно он! Зачем винить кого-то. И его вина есть — вот и берет он все на себя. Помогла ему мама выздороветь, поддержала его в трудную минуту, а сама посоветовала ему ехать к семье. Не могла она поступить иначе, материнское сердце ей не велело.

Несколько лет Виктор жил в Ташкенте со своей семьей, но не удалось ему сохранить ее. Трещина между Татьяной и Виктором все ширилась, и дочь выбрала сторону матери. Так и остались они в разных краях. А счастья ни у кого нет. Только Виктору было тяжелее. После сорока лет оставаться одному очень и очень сложно. А заводить новую семью и того сложнее.

Но все же они встретились — Ольга и Виктор. Или свела их судьба — это уже все равно. Их окружила природа своей необузданной красотой. Манили их сопки в синюю даль, и они открылись друг для друга в своей душевной чистоте и доброте. Они купались в лесном озере и любовались друг другом, и место-то было сказочное. И они вошли в эту сказку вместе, забыв о своих бедах и неудачах.

—       У меня же двое детей, — шептала Виктору Ольга, — я их никогда не брошу. Светлые волосы ее разметались, лицо покрылось румянцем. И она была прекрасна, как волшебная заря. И слились их губы в поцелуе.

—       У нас не будет чужих детей, — успокаивал ее Виктор,

—       пусть хоть они будут счастливы. Им еще жить да жить!

Так и сблизились прекрасные души, и остались навечно. Ольга была уже в положении, когда умерла мать Виктора. Его опора и радость в этой жизни. Вряд ли он смог бы перенести все удары колоссальной силы, если бы не жена его. Но они еще ближе стали и роднее. Только мамы не хватало, их мамы.

   И решили они, что если родится у них девочка, то назовут ее Верочкой, в честь бабушки.

Ей уже пять лет, этой маленькой красавице, которая ни минуты не может сидеть спокойно; что-нибудь да придумает!

Улыбается Виктор, ничего не говорит ей. Но рад он за дочку, смышленая растет. И щебечет она без умолку. Только с ней и оттаяла его душа. Только сейчас жить он по-новому начал. И не жалеет уже ни о чем.

Дай Бог силы ему, чтобы детей поднять да в люди их вывести. Вот и радость ему за всю его трудную жизнь!

Спрашиваю я друга своего:

—       Витя, а ты сделаешь дамасскую сталь или уже бросил эту затею?

—       И дамасскую сталь откую, и булатную, и еще что-нибудь придумаю. Но розы для жены своей — в первую очередь.

Я рад за них — они счастливы. И не надо им мешать. Пусть сбудутся все их мечты.