По командировкам с опаской ездить надо. Оно и ничего
страшного, но иной раз такое привозят, ни на какие уши не налазит. Вот и Петра
Свистунова, по весне, за каким-то чертом замкомдив в Кавалерово послал.
Заметьте, одного. Нельзя сказать, чтобы Петя, дослужившись до майора, никогда в
командировках не был. Был, конечно. Или в составе полка, или эскадрильи. Но вот
так, один, никогда не приходилось.
Анька, жена его, забегала и захлопотала. Белье, носки, умывашки, это как
обычно. Подумала и гражданский костюм ему в чемодан положила, и лаковые туфли
на кой-то леший втиснула. А зачем ему в Кавалерово туфли понадобились? Вы знаете,
где это Кавалерово находится? В уссурийской тайге, в Приморском крае. И вряд ли
улицы там мраморными плитами выложены. Но заботливая жена (а Анна была женой
заботливой, вон еще двух пацанов, кроме Петра, обстирывает-обглаживает), все предусмотреть должна. А вдруг его в
кабинет к большому начальнику позовут? Ой, не смешите меня! В Кавалерово и к
большому начальнику? Да там крупнее директора карьера и не было никого.
Я даже и не знаю, зачем его вообще туда послали. В
Кавалерово ничего авиационного нет, даже самого вшивого привода не установили.
Карьер какой-то есть. Я как-то мимо пролетал, облако пыли там увидел. Может,
взорвали чего. Темна вода во облацех. Послали, значит, нужно было. Он, Петя то
есть, и вообще парень не шибко разговорчивый. А тут, если кто и спросит чего
про Кавалерово, или отмалчивался, или просто говорил:
– Да так, по делам посылали.
А что за дела, и не рассказывал, чем толки и кривотолки
еще сильнее возбуждал.
Но все разговоры о целях его командировки тут же
прекратились, когда он назад через две недели вернулся. Такого от него никто не
ожидал. Всего могли ожидать, но такого – ну никак!
Петр был образцом семейного человека. По субботам и
воскресеньям он с женой чинно по главной улице гарнизона прогуливался, а
впереди них два пацанешки дурачились: Васенька и Маратик, погодки. Как сильно
расшалятся, Петя им буркнет чего, они и успокаиваются. Не надолго, правда, но
успокаиваются. Большим авторитетом Петр Антонович в семье пользовался.
А тут он с таким сюрпризом вернулся, что все только
ахнули. Даже те, кто его и вовсе не знали.
И было от чего. Петя сам по себе парень не шибко видный.
Метр семьдесят, не больше, коренастый и плечистый. Лицо имел простое, но
открытое. Раз летчик, значит, здоровый. Мужик как мужик, каким еще может быть
майор в тридцать пять лет. Но вот что удивительно. Теперь по главной улице
рядом с ним, вместо Аньки, чинно и степенно девушка, для гарнизона незнакомая,
прогуливалась.
– Мария, из Кавалерово, – так он представлял молодую
спутницу своим товарищам, если они подходили поздороваться с ним после его
отсутствия и косились на новую подругу.
А коситься было чего. Дама была рослая и крепкая. Хотя и
молодая на вид, и на самом деле возраст у нее не превышал девятнадцати лет.
Льняные волосы были заплетены в толстую и длинную косу. Круглое лицо, хоть и
слегка рябоватое, было миловидным и украшено синими глазами. Две могучие груди
выпирали из-под бордовой мастерки, в которой она постоянно ходила. Нижний пояс
грудям не уступал. Видно было, что там есть чем гордится. Бедра у девушки были
необъятных размеров, из тех, которыми тщедушных мужей по ночам душат. Сразу
было понятно, на что Петр покусился. Обтягивающее трико подчеркивало все эти
прелести. Кто был помоложе и поглупее, даже бросали завистливые взгляды на эти
богатства российской глубинки. Те, что постарше и поопытнее, сразу же
задавались вопросом:
– А как же Анька с пацанами?
Анька с пацанами
оказалась в следующем положении.
Жили они в двухкомнатной квартире типа «распашонка». В
одну, большую комнату, Петя перенес кроватки и пожитки пацанешек. В другую
втащил новый, большой диван и зажил полноценной половой жизнью с вновь
обретенным счастьем.
Анька, хоть и не обладала роскошными телесами, была
бабешкой стройненькой. А когда накрасилась, как следует, да влезла в брючки и
модную курточку, тоже оказалась вполне пригодной для полноценной, хотя и
беспорядочной половой жизни. Чем тут же и воспользовались холостяки из
офицерского общежития. И пользовались настолько часто и качественно, что Анна
обделенной и обездоленной совсем не выглядела.
Она не забывала про Васеньку с Маратиком. Половины
Петиной зарплаты ей вполне хватало, тем более, что раньше он ей столько и не
давал. Кухню она захватила полностью в свое распоряжение. Мария если и
допускалась в туалет или ванную, то тут же получала массу указаний по поводу
того, что там делать можно, а что нельзя и как следует устранять последствия
своего пребывания там. При этом Анна открывала дверь на лестницу и громко
замечала:
– Вонища несусветная! Сколько можно срать?
Петя подкармливал предмет своей любви котлетами из летной
столовой и сухомяткой из гарнизона. В субботу и воскресенье он водил ее в
военторговское кафе, где поварихи и кухонная прислуга толпились у двери в зал,
чтобы посмотреть, как Петр ухаживает за своей молодой подругой. Это ее злило и
раздражало. Поэтому иногда приходилось ездить на петровом «Москвиче» в
ближайший город, в ресторан. Там же они накупали провизию на неделю.
Я уже говорил, что Петр наслаждался всеми прелестями
любви. А его новоявленная возлюбленная оказалась девушкой весьма неприхотливой.
Если он не выводил ее гулять или прокатиться или не занимался с ней любовью,
она спала. Спала настолько много и крепко, что даже ее единственный спортивный
костюм Петя стирал и гладил лично сам, не говоря уже о постели и своем белье.
Анька, привычная к такого рода стиркам и глажкам, с
презрением смотрела на его потуги. Она и уступала ему стиральную машину или утюг, только когда убегала за своей
порцией любви в офицерское общежитие.
Не знаю, как вы, но я бы от такой веселой жизни повесился
бы через неделю. Петя продержался до глубокой осени. Потом погрузил Марию с ее
необъемным багажом в «Москвич» и отвез на вокзал. Я лично больше ни Марию, ни
его «Москвича» не видел. Все, кто встречал после этого Аньку, спрашивали, а
вернется ли она назад к Свистунову?
Анька
отвечала, что вернется, вот только нагуляется вдоволь для себя так, чтобы у нее
все там трещало, и чтобы Петруша все это хорошенько запомнил. Жаль вот только,
что правила приличия не позволяют привести ее слова полностью. Сочное
предложение получилось бы.
Что Мария уехала к себе в Кавалерово, это понятно, а вот
«Москвич» куда делся? Это стало ясно в первое же воскресенье при наступлении
холодов. По главной улице гарнизона чинно прогуливались Петр с Анной. Впереди
дурачились два пацанешки: Васенька и Маратик. Анна сияла новой норковой шубой,
такую же тогда носила только жена командира дивизии. Шуба была великолепна,
только жаль, слегка великовата. Но выбор в военторге был небольшой, а наесть живот и задницу Анька
решила однозначно.
Помочь сайту
Поздравления
