Ж-У-Т-Ь

*** Глава 1. *** 

Все, что с г-ном Х произошло за последние несколько месяцев, можно описать лишь одним словом – ЖУТЬ. 
Вероятно, тысячи раз правы те, кто утверждают, что страхи приближают сами события. 
Г-ну Х следовало подумать о такой возможности и раньше, месяца за два до описываемых событий, так как ему было ниспослано ПЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ.
Всезнающие! Сдержите снисходительную улыбку, это не вымысел, - г-н Х был замечен СВЕРХУ. 
Кто бы мог подумать, но поверьте мне, (если вы еще на это способны) - это произошло в действительности.
Если же вы спросите, почему я решил скрыть настоящее имя своего героя, так и для этого есть объяснение.
Во-первых, я давно уже не употребляю слово товарищ, хотя г-н Х лишь совсем недавно перестал им быть.
Во-вторых, к описываемому ниже отрезку времени никому еще не было доподлинно известно, в какую статистическую группу в результате описанных ниже событий господин попадет, следовательно, не было возможности точно определить его реальную величину. А по сему, всем знакомая по школьному курсу переменная Х - вполне здесь уместна.

Начнем с самого ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ.
Трудно сейчас вспомнить каждый ли день «ТОТ» человек выхаживал из одного конца в другой по центру автомобильной стоянки, расположенной с тыльной части трех девятиэтажных точечных домов. Стоянка эта объединяла девятиэтажки линией внутреннего двора и, вымощенная керамическими кубиками, имела в длину метров двести, двести пятьдесят. 
Вероятно, были дни, когда г-н Х успевал уехать на работу до того, как «ТОТ» приближался к его машине. Тогда эти дни исчезали из памяти г-на Х, а, следовательно, и из моей тоже, оставив пустоты во времени, что вызывает определенное сомнение, - «а действительно всегда ли незнакомец присутствовал в предшествующем описываемым событиям отрезке жизни г-на Х или нет?»

Зачем вообще упоминать здесь о постороннем человеке? 
Но ведь это же был – ТОТ, а вернее ТО – ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ отТУДА…. 
Именно «ТОМУ» была поставлена совсем не простая задача, - наглядно иллюстрировать ближайшее будущее г-на Х. Другого объяснения появлению странного пешехода на автомобильной стоянке не могло и быть. Особо сомневающимся – мой совет набраться терпения, поверить мне пока на слово. Если у них достаточно выдержки, и они добредут со мной до конца истории, то им не останется другого выбора, как согласиться на этот, на первый взгляд, невероятный вариант.
«ТОТ» появился на следующий день, когда на приеме врача г-н Х услышал приговор, с пока еще слабым привкусом жути, – «вас может спасти только своевременно проведенное хирургическое вмешательство, а именно операция». 
Давайте и мы эту фразу считать началом описываемой небылицы. Неприятное сообщение еще не стало свершившимся фактом, а уже через пол часа, далекая перспектива, едва видная, и лишь размыто обозначенная в виде некого таинственного символа на неопределенно большом расстоянии (имеется в виду, в самом конце оси времени), неожиданно приблизилась, стала вполне осязаема г-ном Х.
Нет, г-н Х никогда не забывал об этом этапе жизни, и частенько, (о, как стыдно вспоминать об этом сейчас!) не очень уважительно отзывался о нем. 
Как бы невзначай, но всегда совершенно не к месту, вспоминая в повседневных беседах «не о чем» с кем-либо из знакомых или сотрудников по работе о бренности и суете дней наших, - г-н Х обязательно старался застать слушателя врасплох.
И заставал! 

Мало кто соглашался продолжать обсуждать с ним эту печальную, и скорее философскую, чем житейскую проблему.
Некоторые удивленно вскидывали брови, некоторые пугливо переводили разговор на привычные мелочи, некоторые напрямую останавливали его, объявляя, что отказываются слушать странный бред такого разумного и приличного человека, каким он знали раньше г-на Х. 
Причем собеседниками г-на Х, как правило, были люди вполне образованные, уже прочитавшие у Льва Толстого печальную историю «… Ивана Ильича» и еще многие, многие другие произведения, где человечество обсуждало этот небезынтересный для каждого вопрос.
Они также знали и о самой что ни наесть злободневной дискуссии современной цивилизации, - «можно ли искусственно отправлять желающих в мир иной по их собственной настоятельной просьбе или нет». Им, сидящим в удобном кресле у телевизора и напряженно обдумывающим, как честно исполнить свои супружеские обязанности через час-полтора, журналисты имели обыкновение рассказывать эти «страшилки» перед сном. 
Но в данном случае, все вышеперечисленные собеседники, как один, словно договорившись, отказывались вместе с г-ном Х прикасаться, к столь интересному вопросу. 
Видно многие надеялись заняться этой тематикой немного позднее и пока не торопиться….

Сразу оговорюсь, что теперь, когда г-н Х незадолго до среднестатистического срока, получил печальное уведомление, подверженное новейшими диагностическими методами, ему как-то самому расхотелось даже думать о сих заведомо предопределенных перспективах, связанных со свойствами конечных переменных, в данном конкретном случае – временных.
И к чему бы это? 
Ведь добрый доктор обнадеживал удачный исход операции, а собранная г-ном Х в «Интернете» информация оставляла вполне существенные надежды на спасение.
И, тем не менее, у г-на Х, во всем его существе, началась усиленная подготовка ТУДА.
Врач-специалист, сообщивший г-ну Х о начале нового этапа в его жизни, тогда же пристально посмотрел г-ну Х в глаза и сделал очень интересное предложение, - он посоветовал г-ну Х, ни много, ни мало, как удалить часть г-на Х.
А когда, растерявшийся по началу, наш господин все же решился спросить, - «можно ли вообще существовать уважающему себя господину без такой существенной детали, предусмотренной и воспроизведенной СОЗДАТЕЛЕМ», - то наткнулся на жесткий взгляд, какие он видел в больших количествах в фильмах о вампирах. Взгляд он выдержал, хотя пауза несколько затянулась, а затем г-н Х услышал, (г-ну Х даже показалось, что эта фраза была произнесена с некоторым злорадством), что она, эта деталь, ему, г-ну Х, уже не нужна.
Ну, тут уж, по вполне понятной причине, мой герой окончательно растерялся и забыл спросить самое главное, почему собственно всем другим мужчинам нужна, а ему нет? 
Впоследствии г-н Х решил, что правильно сделал, не спросив, так как собеседник его, вполне возможно, просто применил на практике известный в медицине психологический прием мощного и внезапного натиска на пациента, а раздражать медицину в начале пути было не безопасно.

Так уж случилось, что г-н Х совершенно запамятовал остальные подробности их дальнейшей беседы, но у него не было сомнений, что именно тогда, выйдя из кабинета, он впервые ощутил вокруг себя упомянутую мной в заголовке этого текста Субстанцию. Г-н Х даже попробовал сделать несколько резких движений, как пес вышедший из воды, чтобы стряхнуть себя дух безысходности, но усилия его оказались тщетными. Не в полном одиночестве, к которому он привык, а в компании со своей новой знакомой г-ну Х пришлось отправиться восвояси.
Уже в дороге он сразу же попытался найти ответ на первоочередные вопросы, которые новая реальность поставила перед ним так неожиданно:
1. как в новом качестве приносить доход фирме?
2. как обмануть близких людей?
3. как убить свободное время?
• С первым в дальнейшем оказалось проще всего, ЖУТЬ была лентяйкой, и как только приходило время работать, она покорно улетучивалась, каждый раз находя уважительную причину. В фирме г-н Х ее ни разу не видел.
• С близкими своими г-н Х решил вести себя героически.
Подобному поведению в подобной ситуации г-на Х долгое время учили книги и фильмы, где излагались подвиги простых советских граждан. Вспомнив пройденный ранее материал, г-н Х начал стараться жить по писанному.
Да, г-н Х очень старался, старался, как сумел, старался изо всех сил, старался, как мог, старался днем и ночью. Он старался продолжать жить так, словно находился в полном неведении, когда ЭТО произойдет. Неведение, это обычное состояние многочисленных приговоренных и их близких, которые живут свои последние отрезки времени, которые точно сочтены, а до столкновения со встречной машиной, или до последнего катастрофического сжатия сердечной мышцы остался, - может миг, может час, может день, может быть…. 
Дело дошло даже до того, что героический Г-н Х начал ощущать определенное превосходство над остальным человечеством, и в этом была некая справедливость - он теперь существенно отличался от остальных шести миллиардов.
• Со свободным временем г-н Х поступил довольно просто, а, скорее всего, жестоко. Свободное время же г-н Х отправил в далекую молодость. Она, эта молодость, долго ждала своего череда и сейчас просто была обязана возвратить долги г-ну Х, ведь он подарил ей когда-то почти бескорыстно, все отведенные СОЗДАТЕЛЕМ, силы. Чтобы упростить эту задачу, нашему г-ну пришлось вступить в тайное общество графоманов, а именно графоманов компьютерных. Г-н Х заканчивал стучать по клавишам уже за полночь, мгновенно засыпал, а введенные в компьютер картины, продолжались в сновидениях, и только под утро он возвращался из первой любви, от студенческого костра и спрыгивал с трехтонки, на борту которой сидела принцесса.

Но у г-на Х было и другое занятие, отдаленно связанное с упомянутой графоманией. 
Я встречал г-на Х частенько в тот злополучный период времени, почти каждый выходной или праздничный день у Баруха, в ресторанчике, прикрепленном к обрывистому, коричнево-бурому склону над самой кромкой Средиземного моря. 
Я наблюдал его со стороны, когда он задумчиво глядел вдаль, а перед ним пенился бокал с пивом, и ничего не напоминало в нем о тех гнетущих реалиях, в которых он жил. Г-н Х как бы искал что-то в волнах, почти полностью разрушивших основание ресторанчика, и поэтому как бы соприкасавшихся со столиком, на котором пенилось пиво. А тут еще энергичный, добродушный хозяин, Барух, так искренне радующийся появлению своего завсегдатая в любое время года и в любую погоду. 
Барух весь был просолен морем, обветрен ветрами, и казалось, что он содержит этот ресторанчик не одну сотню лет. Барух представлялся г-ну (через пару минут за последним глотком), вечным, как море, как ветер, как камни, как облака.
Г-ну Х очень не хотелось заранее расстраивать милого его сердцу хозяина полудикого ресторанчика печальным известием, что в скором времени доходы от его, г-на Х, посещений могут исчезнуть. Подумав, он не стал посвящать его в свою тайну. (Как это значительно обладать некой тайной, а тем более - тайной редкого свойства тайной, какая была теперь у г-на Х).

Подведем черту. Простые подсчеты показывают, что г-н Х оставил ЖУТИ не так уж много места, если не считать первые два, три дня, когда МРАК был особенно непроницаем.
И, тем не менее, - ОНА хорошо знала свое дело и появляясь перед ним почти ежедневно. Можете не сомневаться, - даже нескольких минут общения с ней по утрам хватало г-ну Х на весь день.
Почему по утрам?
А, вы забыли, что «ТОТ», ее приятель, каждый Божий день поджидал г-на Х внизу, на автомобильной стоянке. 
Не поддается никакой логике или материалистическому объяснению, как ей удавалось, каким-то только ей известным способом, ОНА проникала через герметичные двери японского чуда автомобилестроения на заднее сидение, чтобы проводить г-на Х и быть с ним вместе до самых дверей фирмы. Удачно используя томление г-на Х в утренней автомобильной пробке, ОНА вдоволь наслаждалась своим природным даром, успешно продолжая дело, начатое еще на стоянке у дома упомянутым пешеходом….

Не знаю, смогу ли, но попытаюсь описать пешехода подробно, в деталях.
Данный «не автомобилизированный гражданин» мог вызывать у повстречавшего его случайно бурю самых различных, довольно мрачных ассоциаций и, прежде всего, своим упорством и сосредоточенностью, в совершенно бессмысленном (так может показаться тем, кто еще не получил «весточку»), движении по центру проезда между припаркованными автомобилями. 
Как он выглядел? Да скорее никак. 
Он был ростом с г-на Х, но очень сух, даже скорее изможден. Лет ему можно было бы дать как шестьдесят, так и семьдесят пять. Передвигался он внутри алюминиевой подставки. Он делал шаг. Затем передвигал подставку и делал еще один шаг. Своим сосредоточенным взглядом, упертым в брусчатку, он как бы создавал дополнительную точку опоры. Так, по крайней мере, казалось со стороны.
Сами подумайте, - этот человек видел г-на Х очень часто, почти каждый день, но старательно не обращал никакого внимания на присутствие г-на Х, на предупредительные взгляды, на искреннее желание г-на Х поприветствовать его. Как не обидно об этом вспоминать, - было очевидно, что ТОТ умышленно пренебрегал улыбчивым и доброжелательным г-ном Х. 

Частенько ему приходилось даже посторониться, то есть отойти с центральной оси стоянки, вдоль которой он так настойчиво передвигался, когда г-н Х начинал движение своего автомобиля задним ходом. При этом г-н Х встречался с ним носу к носу (г-н Х, сидя внутри роскошного автомобиля, а ТОТ внутри своей сверкающей на солнце подставке). Происходило это так. 
Как правило, наш господин, предусмотрительно развернувшись в автомобиле на сто восемьдесят градусов и притормозив, вежливо ожидал, когда пешеход отойдет подальше, так как должен был вырулить назад и вправо, чтобы затем, уже двигаясь прямо и опять направо, покинуть двор.
При этом г-н Х не доверял зеркалам, и сидел в неудобной позе развернувшись, как его учили давным-давно на водительских курсах при выполнении разворота «задом». Но не только поэтому, - ему еще очень хотелось, хоть разочек, заглянуть владельцу алюминиевой конструкции в глаза. (Забегая вперед, сообщу, что сделать это, то есть встретиться с ТЕМ взглядом, нашему г-ну так и не удалось). 
Было понятно, - ТОТ хорошо видит г-на Х, так как сразу же догадывался о намерениях г-на Х и начинал отступление от центральной линии, постепенно передвигая свою подставку в сторону, что явно нарушало запланированную прямолинейность в его движении и доставляло одновременно значительные неудобства. Отступая к противоположному ряду автомобилей и оставляя «Хонде» в три раза больше места, чем требовалось, тот тем самым подтверждал догадки г-на Х - как дорога была пешеходу собственная жизнь.
Лишь иногда он поднимал глаза от брусчатки, но смотрел неподвижным жутким взглядом не на, а сквозь г-на Х (что очень раздражало моего героя), и при этом он пристально продолжал следить за движением отъезжающего автомобиля, предугадывая его маневр. 
Не получая от незнакомца на свою предупредительную улыбку взаимности, г-н Х не мог долго удержать ее на отведенном месте и та самостоятельно сползала сама, оставляя лишь недоумение и сожаление об очередном не свершившемся знакомстве.
Со временем, г-н Х к такому обращению привык и стал гораздо меньше переживать, хотя не оставлял все же надежды на человеколюбивый отклик в следующий раз.
Начиная свой путь на работу вновь и вновь после встречи с шагающим инвалидом (в инвалидности его г-н Х и я не были совсем не уверены), г-на Х пытался решить загадку своего ПЕШЕХОДА. 

• Неужели этому человеку настолько не интересно пение птиц, восход солнца, цветение дерева в углу двора, новый автомобиль, сам г-н Х со своим желанием ответить на его внимание своей лучезарной улыбкой?
• В чем заключается смысл его существования? (Интересно, что смысл своего собственного существования аналогичного вопроса у г-на Х тогда еще не вызывал).
• Где родные несчастного калеки? Ведь кто-то помог ему выйти во двор, если он настолько беспомощен? Зачем он совершал прогулки в месте совершенно не предназначенном для этого, когда рядом достаточно садиков со скамеечками и огромным числом похожих на него и его возраст людей.
• Станут ли они друзьями с г-ном Х, после того, когда в скором времени все уже произойдет.

А действительно, - кем был ТОТ в той, активной части его земного существования? В голову приходило только два разумных варианта - или работник прокуратуры или тюремщик. Именно они, настолько познают низость рода людского, что с годами могут сохранить только одно сильное желание никогда и не с кем больше не общаться.
Эти люди всю жизнь мечтают о времени, когда им не надо будет больше иметь дело с подобными себе, а можно будет начать спокойно и достойно выхаживать из конца в конец по брусчатке автомобильной стоянки, четко следуя раз и навсегда установленным маршрутом. 
Чем занималась верная новая подруга г-на Х на заднем сидении «Хонды»? Не хочется даже вспоминать, так все банально - в течении всей дороги на работу нашептывала о предстоящем и советовала г-ну Х заранее обзавестись подставкой. ОНА почему-то была совершенно уверена, что совсем нелишне г-ну Х уже сейчас потренироваться в ходьбе по автомобильной стоянке, молча, передвигая эту современную алюминиевую конструкцию после каждого шага, не произнося при этом ни единого слова.

*** Глава 2. *** 

Все связанные с появлением на автостоянке необычного пешехода точь-в-точь подтвердились, на второй день после операции, когда сам г-н Х направился по коридору больницы за кружкой чая и первый, кого он вспомнил, - это был «ТОТ» с его целеустремленностью и ушедшим глубоко в самого в себя взглядом.
Именно в этот момент, для г-на Х наступил момент истины, - он понял все, о чем я так подробно сообщил вам ранее.
Нести свою боль необходимо было точно по курсу (именно в этом заключалось новое знание г-на Х), так как любое отклонение, могло лишь раздразнить ЖУТЬ, а она, теперь уже всецело владея существом г-на Х сразу же начинала мстить своему подопечному, переходя в атаку и мгновенно наказывая за непослушание.
Только теперь г-н Х смог осознать до конца, как должен был ненавидеть его ТОТ, когда был вынужден делать незапланированные шаги в сторону, пропуская японский новехонький автомобиль, точно так же, как ненавидел г-н Х сейчас, когда у кипятильника оказывался некто ему посторонний, и г-н Х приходилось ждать с кружкой в руке. 
Секунды ожидания казались ему теперь часами.
Нет, только не стоит думать, что у г-на Х возникало чувство стыда перед тем немощным соседом по дому, так как сам-то г-н Х, в отличии от «ТОГО», недавно разрезанный и сразу же зашитый, все же старался изо всех сил оставаться по-прежнему ЛИЧНОСТЬЮ, любящей все без исключения человечество, и по-прежнему дружелюбно, как учили в школе, продолжал виновато улыбаться встречным сестрам и таким же, как он постояльцам хирургического отделения (специально скрою какого, - как информацию излишнею, не влияющую на суть излагаемого материала).

Итак, сегодня г-н Х, хотя и признавал неоспоримое право ТОГО не отвечать на его кивки и улыбки, сам же себе велел оставаться милым и вежливым господином. 
Да, г-ну Х было, чем гордиться! Он вел себя гораздо лучше ТОГО.
Ну, посудите сами, ведь г-н Х и в своем теперешнем, плачевном положении не выставлял на показ многочисленные трубочки и колбочки подвешенные к его организму, как ТОТ свою подставку, а тщательно скрывал это арматуру под халатом, соорудив целую конструкцию из ремешков, чем несказанно удивил видавший виды медперсонал.
Да здравствует наш герой!

Однако я опять опережаю события. 

Настало время пояснить, зачем я вообще так рьяно взялся за этот текст, так как уже заметил Ваше желание забросить его подальше и никогда к нему более не возвращаться. И действительно, какая-то жуть, какой-то пешеход? Вообще какай-то бред…. 
Не торопитесь. 
Обещаю, что еще немного рассуждений не о чем, а далее пойдут реальные события, и вы узнаете, что на самом деле произошло с г-ном Х, во всех подробностях.

«А из зала ей кричат, 
давай подробности, 
ну, прямо все, как есть» (*)

Так вот….

Видите ли, я, впрочем, как и многие из вас, сам жду этого момента с пятилетнего возраста. Вполне возможно здесь можно проследить некую связь с впечатлениями от сказок, где было принято оживлять безвременно уснувших на неопределенное время принцесс и богатырей. Кромешная тьма, какой мне тогда казалась небытие, то есть именно то место, где кончается жизнь, не давала заснуть по ночам, приводя в состояние неизлечимого страха.
Я боялся, что уже завтра утром не открою глаза и тьма НАВСЕГДА проглотит меня, а царевич Ии серый волк не сможет принести мне живой воды, так как не найдет меня во тьме.
Впрочем, детство кончается необычайно быстро и познанные в студенческие годы, математические понятия, напрямую связанные со словом НАВСЕГДА, расставило в моем сознании все на свои места. 

Помог мне в этом профессор математики по фамилии Кунц еще на третьем курсе университета. 
Я уже с первых его слов уловил математическую сущность мучившего меня до сих пор НАВСЕГДА, совместив ее с понятием БЕСКОНЕЧНОСТИ.
«Навсегда, - это бесконечно большая величина, уходящая в даль оси времени», - прояснилось во время лекции по математике, - «в сравнении с которой, жизнь – если не бесконечна мала, то размещается на оси в виде отрезка в один два сантиметра, если нарисовать ее на странице в клеточку, а бесконечность остается за пределами бумажного листка».
Все было так просто, и математически точно.
Еще раз, - бесконечно большая величина – это НАВСЕГДА, а черточка в две клеточки ограниченная с двух сторон вертикальными палочками – жизнь. 
Профессор оперировал математическими терминами и дал очень логичные определения. Я слушал профессора, а мысли мои уже закрутились вокруг «этой черточки», и было бесконечно жаль самого себя, и еще жаль все остальное человечество тоже, так как к этому времени мне стало доподлинно известно - «живой» воды в природе не существует. 
Реальное и научно обоснованное понятие бесконечности, признанное всеми, наличие стройной математической теории о ней, смирили меня окончательно с «НАВСЕГДА», сделали его менее страшным и более прозаичным.

Теперь меня начала интересовать больше тема «перехода» и «ожидания». Ведь в этом процессе мне предстояло самому участвовать, а «НАВСЕГДА» мало зависело от моего собственного Я. 
Понимая непрерывность перехода от одного из перечисленных состояний в другое, мне захотелось точно определить важный для меня момент, когда это начнется, причем не на короткое время простудного или какого-другого заболевания, а задолго до этого и лучше всего сейчас. 
Именно поэтому, когда г-н Х отправился на предстоящую операцию, я понял, что представился идеальный случай проследить, как наступает такой волнующее самого меня событие, предопределенное для каждого из нас.
Мне повезло, и я оказался в соседней палате, получив возможность постоянно наблюдать за г-ном Х, как и ранее на воле.
Была правда опасность, что мне не повезет, и г-н Х лишит меня возможности созерцать желаемое, а именно: 
• Было очевидно, что сам г-н Х к этому еще не совсем готов; 
• У г-на Х до пенсии еще целых семь лет, (как раз в эти дни правительство Израиля удлинило пенсионный возраст до 67 лет);
• В 80% случаев после операции возвращаются все функции. 
Семь лет, - это не семь дней, а 80% больше двадцати ровно в четыре раза. 
И, тем не менее, наш господин еще оставался г-ном – «Х».
То есть продолжал являться величиной пока неизвестной, а не результатом хлопотливых действий высоко профессиональных эскулапов.
Все, все, все…. Понял. Заканчиваю.
Итак, наконец, наступил предпоследний день, и г-н Х отправился отдавать свой организм « на ликвидацию недоброкачественных и абсолютно ему уже ненужных деталей».

*** Глава 3. *** 

Г-н Х уже несколько раз в плановом порядке посещал место действия, так сказать амбулаторно, а сейчас, приехал сюда поздним вечером уже, чтобы переночевать. Пройдя по коридорам, обутым в мрамор, с модерновыми скульптурами и таинственной музыкой, постоянно звучащей из тщательно скрытой аппаратуры, он был ну просто и полностью придавлен щедростью благотворителя, построившего это новое здание в память о своих родителях. 
Г-н Х еще не знал тогда, что в самом конце коридора встроена шикарная синагога, с полками книг по стенам и стеклянной крышей над полированным гранитом центральной части, а если бы знал, то это могло бы еще больше усилить его несказанное волнение и чувство торжественности восхождения. 
Огромный лифт бесшумно поднял г-на в его отделение, и на трех языках ему был объявлен нужный этаж.

Он прошел мимо стойки, за которой находились сестры, и получил первую пижаму в своей уже не такой короткой жизни, а также многочисленные пожелания выздоровления от милых дам в белых халатах. В тот момент они показались г-ну Х милосердными ангелами спасителями. Он еще не предполагал их настоящей роли в своей ближайшей перспективе.
Отдельный номер, так хотелось назвать ультрасовременную палату на одного человека, со всеми удобствами, несколько отвлек внимание г-на Х от философии бытия и проблем ухода из него (речь сейчас идет уже о последнем вечере перед операцией). 
Он успел оценить торжественность момента и даже распаковать узелок узника, как пришлось сразу заняться устройством быта.
Вбежавший энергичный техник хотел без спроса вынести телевизор из номера, видно, оставленный здесь от предыдущего постояльца. 
Мысленно представив свое не такое далекое будущее, г-н Х решил пойти на незапланированные издержки и, даже не торгуясь, не спросив цену одного теле часа, сразу же согласился подписать кабальный договор,
доверчиво раскрыв перед служителем телепрограмм тайну своей кредитной карточки. 
Эта неожиданная мирская суета немного отвлекла нашего г-на, а телевизионные программы и обучение пользоваться длинной «лапой», к которой был прикреплен ящик с новостями, отодвинуло грустные мысли. 
Помогала еще близость ночи, а значит вожделенного сна, который всегда скрывал надежду на добрые сновидения. 
Может вам это покажется немного странным, но г-ну Х хотелось ускорить время и как можно быстрее перескочить в предстоящее событие. Гораздо логичнее было бы обратное, но вероятно и ему самому было любопытно узнать – что будет потом…. 
Он всегда торопился, наш славный господин!
Однако вернемся к хронологической цепочке…. 

Итак, г-ну Х предстояла обязательная в подобных случаях процедура, которая являлась одновременно начальной точкой отсчета в длинной цепочке нарушения интимной жизни столь независимого господина. 
О, какой стыд, какое кощунство над правами личности. Г-н Х вынужден был предстать перед совершенно незнакомой, хотя, безусловно, очень доброй женщиной, не в самой, как бы это точнее выразиться, благовидной позе. Однако следует признаться, что, пережив всего лишь несколько, но очень долгих неприятных минут, г-н Х почувствовал себя значительно облегченным.
Помогло, что г-н Х понимал физическую сущность происходящего - ничто внутри г-на Х не должно было мешать завтра его спасителям в их благородном деле. Это скрасило перенесенный позор, а к тому же выяснилось, что г-н Х теперь свободен до утра.
В сверкающей светло-серым мрамором палате ему вдруг стало так идеально комфортно, а его сверх модерновая койка так удобна, что г-н Х уже приготовился приятно провести время в самых лучших сновидениях ночи. 
Для создания наиболее благоприятных условий он благоразумно притушил свет, для чего пришлось только протянуть руку к серии выключателей на стене прямо у койки и перебрав все варианты остановился на полутьме, с одной лампочкой в коридорчике, где слева находилась прекрасно оборудованная ванная комната.

Да, все было бы хорошо, было бы просто прекрасно, если бы…. Вы, наверно уже и сами догадались, - если бы не ОНА. Видно, наконец-то, настал и ее черед, и она без всякого согласия на то со стороны г-на засуетилась вокруг нового его ложа, ласково нашептывая самые невероятные (а, может, и вполне вероятные) варианты на завтра.
И все это не смотря на то, что почти все доброжелатели в один голос заявляли г-ну Х, что его случай хорошо освоен медициной, уже давно стал рутинным действием для эскулапов, что все технологически налажено и почти абсолютно безопасно. 
О люди!
Почему всегда и во всем должно присутствовать это коварное ПОЧТИ?
Г-н Х слегка приоткрыл левый глаз и в полумраке ему удалось рассмотреть скромно устроившуюся в кресле, напротив его кровати сгусток все той же ЖУТИ. Ставшей уже постоянной его спутницей, она удобно устроилась на отдых до завтрашнего утра здесь, поближе к нашему г-ну, так не хотела оставлять г-на Х одного в столь трудную для него минуту. Из угла, как показалось г-ну Х, смотрели на него очень большие карие глаза, и в них было все, кроме жалости. Больше ему ничего не удалось разглядеть – в палате воцарился мрак.

Поняв, что сон сам не придет, г-н Х самостоятельно и впервые отправился на позицию, к своим ангелам спасителям. В этот первый вечер они оправдали самые лучшие ожидания, - без всяких споров и бюрократических проволочек ему тут же выделили порцию сна, которая подействовала чудотворно, и г-н Х…. 
Г-н Х неожиданно очнулся от присутствия в палате еще одного постороннего, хотя необходимость его появления предугадывалась задолго до начала представления.
Посторонний гражданин выплыл из искусственно провала сна (кстати, без сновидений) и его предложение побриться, как бы еще было услышано оттуда. Г-н Х, естественно, не открывая глаз, ответил, что сам побреется под душем, как делает он это каждое утро.
Но небольшого расточка, весь скорее темный, чем белый, человек очень подвижный и очень строгий, спорить не стал, а сам предупредительно скинул, экая наглость, с г-на Х одеяло, вместе с остатками сна. 
«O, - успел подумать г-н Х, - занавес поднялся, действие первое». Мгновенно очнувшись, и наконец-то поняв, чего от него хотят, господин покорно спустил пижамные брюки. 
Бесстыдная постоялка тоже проснулась в своем кресле, но не отвернулась, не закрыла глаз. И это было совсем уже неприятно стыдливому господину, - раньше она вела себя намного скромнее и такого себе не позволяла. Она даже подмигнула, стараясь насладиться вдоволь. 
Темный человек действовал очень профессионально, не причинил особых неудобств, а к тому же так ловко собрал продукт своего труда, что г-ну Х оставалось мысленно лишь поблагодарить дирекцию больницы за работника, столь споро начавшего достаточно сложный в технологическом отношении процесс.
Все-таки г-н Х успел принять душ и даже побриться (вторично за столь короткое время), как хорошо натренированный офицер перед боем. (И об этом тоже г-н Х прочел в книгах, - так всегда поступали офицеры царской Русской армии, идя на встречу с коварными басурманами).
Затем к нему опять без стука, и кстати без разрешения, снова вошли и молча опустили рядом с ним герметично упакованный и необычайно большой пакет с чем-то зеленым. Здесь я пожалуй могу быть неточным, так как не помню – объяснили ли г-ну Х его предназначение или он догадался сам.
В пакете оказался странного покроя балдахин, и г-ну Х стало казаться, что «он уже приехал»….

Содержимое пакета, а именно данная роба, надежно отделила нашего героя от всего остального человечества и он, словно в гипнозе, слегка притормозил события, довольно тупо уставившись на зеленый костюмчик, как бы старясь разгадать его покрой и истинные размеры.
Глухо тикали часы в мраморной палате и г-н Х вспомнил ТОГО соседа, который именно сейчас должен был готовиться к выходу на автомобильную стоянку, чтобы проделывать свои возвратно-поступательные прогулки по ее брусчатке?
Немножко может показаться странным, что г-н Х вспомнил не маму, не самого близкого родственника, не внуков, не жену, а только ТОГО. 
Но кто может состязаться с СОЗДАТЕЛЕМ….
«Сегодня ты меня не дождешься, приятель», - подумал г-н Х.
«И завтра тоже», - добавила, пришедшая на помощь ЖУТЬ.
Но г-ну Х уже было не до ее глупых шуток, - его время пришло. 
«Скорей бы уже. Поторопитесь», - подгонял г-н Х судьбу, одновременно примеряя новые свои одежды.

*** Глава 4. *** 

Как только г-н Х скинул с себя все и облачился в зеленый балдахин, в комнату тут же въехала слегка удлиненная телега, словно санитары ждали этого момента давно за дверью. Убедившись, что предыдущая фаза процесса г-ном Х закончена самостоятельно, они справедливо решили, что пора забирать указанный в технологической карте объект (то есть тем, на что стал похож в своем балдахине г-н Х) и перевести его к месту выполнения следующей операции. 
(Экая игра слов получилась, - здесь имелась в виду операция производственная, а великий и могучий русский язык сам совместил его с медицинской терминологией).
Водители телеги, (кстати, тоже в том же зеленом) сверили по документам номер палаты и номер бирки на руке г-на Х, чтобы не перепутать столь важную деталь с другими похожими на нее и доставить ее точно по назначению. Путаница, хоть и редко, случалась, и у них тогда бывали большие неприятности с начальством. Однажды их даже лишили бонуса.
ОНА тем временем не заставила себя уговаривать и сама пристроилась в ногах у г-на Х. 

Впрочем, никто и не стал ее прогонять, - все были предельно сосредоточены и заняты производственным заданием. Саму же г-ну Х показалось, что это уже слишком, и он попытался спихнуть незваную попутчицу с телеги на пол ногой, но не достал и, побоявшись свалиться на проезжую часть, впоследствии слегка подогнул задние конечности, нелепо торчащие из-под робы, запрятав их под края зеленого балдахин. Ему очень важно было хотя бы физически не ощущать ее постоянного присутствия рядом, а тем более прикоснуться к мерзавке.
По дороге, когда телега поравнялась с диспозицией сестер, как-то автоматически из-за стойки одна из них вытянула руку, и поскольку могла затормозить движение, г-ну Х ничего не оставалось, как только взять пластмассовый стаканчик с красной жидкостью и отправить в рот его содержимое (а куда еще?). Другая рука, другой сестры, тоже возникшая из-за стойки, но уже чуть подальше по ходу движения телеги, молча отобрала у г-на Х опустевший резервуар и также автоматически спряталась за стойку. 
Все действия бригады были прекрасны отсинхронизированы, так что телега, даже не приостановившись, проехала «командный пункт».
«Какая прекрасная, какая слаженная работа коллектива», - мелькнула у г-на Х благодарная мысль. Но это, пожалуй, была последняя трезвая мысль, так как глаза его покрыла розовая пелена и вообще вся атмосфера вокруг наполнилась такого же цвета дымкой, кстати, и к великому удовольствию, плотно закрывшая от него попутчицу, да так что г-н Х смог полностью забыть о ее существовании.

Удобно расположившись на телеге после выпитого зелья и сазу почувствовав все преимущества нового своего транспортного средства, сразу же вытянув ноги и сложив руки на груди (ну зачем же так сразу?), г-н Х вернулся к мыслям о соседе. 
Признайтесь, ведь это не кажется вам теперь уже странным. Подействовал месяцами выработанный рефлекс, так как телега плавно отъезжала в те же привычные утренние часы от его платы, подобно «Хонде» от его дома и ему теперь не хватало только одного, - знакомого нам незнакомца.
Интересно, если бы г-н Х смог увидеть сейчас и спросить своего прогуливающегося соседа, что тот подумал, когда поравнялся с брошенной во дворе, бесхозной и недвижимой «Хондой».
Наверняка ТОТ был сейчас крайне удивлен, что такой приятный господин еще не вышел к автомобилю, чтобы отправиться на работу.

Да, странный пешеход удивился бы, если бы смог отвлечься от брусчатки автостоянки и центральной оси ее, которую не должен бы нарушать.
Или он уже все знал? 
Нет, конечно же, ТОТ сегодня победоносно ухмыльнулся, решив, что все идет по плану и вскоре у него будет приятель по прогулкам. Правда, если…. 
А почему бы и нет?
Но оставим эти надуманные литературные приемы, оставим соседа в его подставке…. 
Хотя, собственно, зачем мешать г-ну Х, чем он провинился перед нами? Лежит себе тихонечко, полеживает в дурмане и вспоминает утро, солнышко, «Хонду», соседа….

Если первые мгновения после приема содержимого стаканчика г-н Х еще продолжал мыслить хоть и отвлеченными, но все-таки человеческими категориями, то буквально через пару минут, все вокруг летало, прыгало, корчило рожи, и было бы ему бесконечно смешно, если бы в центре всего этого водоворота не оказался бы сам он.
Все же, во всей этой кутерьме, г-н Х успел увидеть подбегающих откуда-то сбоку припеку толи спутницу жизни, толи близкого родственника, но те почему-то не остановись, а перепорхнули через него, расплылись, превратившись в одно родственное создание, что вряд ли устроило бы эту парочку, знай они об этом их чудесном воссоединении. Были вокруг и другие незнакомые персонажи, но во всем преобладал зеленый цвет.
Интересно, что позеленели и все медицинские работники, и даже более того, - они вообще потеряли разнообразие лиц и пола. 
Г-н Х усиленно старался разгадать того, кому было предначертано совершить великую миссию, но взгляд его бесполезно перепрыгивал с одного зеленого кузнечика-истуканчика на другого. 

Вдруг один из них взлетел вверх, занял положение параллельное полу, да и собственному г-на Х положению тоже, и въехал в пространство доступное детальному обзору. Затем этот зелененький произнес, нет, скорее прокричал, стараясь перекрыть своим голосом наполненное посторонними шумами помещение, что это он, тот, добрый доктор, кто отправил г-на Х сюда и что он прибыл, как обещал. Интересно, что звуки его голоса были отделены от него самого, как бы отставали от движения губ. Это очень рассмешило, вернее, могло бы рассмешить г-на Х, если бы не его бедственное состояние.
Г-ну Х вспомнилась та роковая и очень обидная фраза, - «а он вам не нужен», - и захотелось все же спросить, вырезал ли ее зелененький сегодня доктор самому себе эту ненужную часть или продолжает бесполезно носить ее из дома на работу и обратно. 
Но г-н Х хоть и открыл рот, голоса своего не услышал, и это ему не очень понравилось, как любому, все еще уважающему самого себя, господину. 
Поняв бесполезность усилий, он внимательно стал следить за полетом милого доктора, что оказалось самым последним видением. 
Г-н Х перестал существовать на семь, а может и все восемь часов.
Если кто-то и наложил на г-на Х маску, как нам часто показывают по телевизору, то явно подкрался сзади, и сделал это так подло, что лишил г-на Х возможности уловить, такое важное для каждого человека событие - последнее мгновение.
Вот теперь и мучайся г-н Х всю оставшуюся жизнь, кто же это был, - мужчина или женщина?

*** Глава 5. *** 

Итак, свершилось, и г-н Х вернулся, а точнее г-на Х возвратили.
Г-н Х обнаружил при этом:
• себя уже, облаченного в бело-голубую пижаму с цветочками, 
• родственника, сидящего рядом, 
• многих сестер, но уже в белом, 
• палату коек на восемь с подобными ему счастливчиками и по одному родственнику возле каждого, 
• а так же, не удивляйтесь, тому, что услышите, - необыкновенную бодрость и свежесть всего своего существа. 
Перед глазами побежали кадры из многочисленных фильмов, где несчастные корчились и мучились в послеоперационных муках. Они лежали подключенные к сложнейшей аппаратуре, на них были кислородные маски и всякие прочие неприятные вещи.
В действительности, оказалось, что все это надуманное журналистами вранье, а в реалиях все гораздо, гораздо лучше! 
Да здравствуют достижения мировой вообще, и израильской в частности, - медицины!
Г-н Х чувствовал себя абсолютно здоровым, полным сил и даже возникла надежда, - все обошлось и эскулапы передумали. Однако как раз это было проверить совсем не сложно. Заглянув под одеяло и обследовав вторую половину самого себя, г-н Х убедился – нет, не обошлись и не передумали. 
Там, под одеялом, надежно примотанные к нему, как вначале показалось беспорядочно, громоздились резиновые трубки, колбы и полиэтиленовые пакеты с жидкостью всевозможных форм и размеров. 
Но в данный момент возвращения из полного небытия г-ну Х не хотелось вдаваться в подробности этой медицинской техники, - он прикрыл увиденное и продолжил наслаждаться ощущением счастья – все было уже позади. Он гордился израильскими спецами так аккуратно удалившими ненужные ему части (наш господин был всегда сентиментален, а в данном случае, - радости его вообще не было никакого предела). Г-н Х восхищался их ловкости, - «еще бы, - даже сам организм не заметил их умелых действий».
(Слова же родственника, что это лишь самообман, никак не насторожили, а были приняты за обычное упрямство единственного чада, привыкшего спорить с ним всегда, независимо от обстоятельств).
И еще одна подробность, г-н Х жутко нравился самому себе, - какая стойкость, какая выдержка…

Ах, как же было неописуемо хорошо г-ну Х! 
Но это - «хорошо» продолжалось не более получаса…. 
Вы и сами уже убедились из своего собственного жизненного опыта, что все хорошее проходит быстро, а это хорошее прошло даже быстрее, чем обычно. 
А-а-а….
Боль врезалась в г-на Х, родственник закричал, увидав искаженное лицо, и подбежавшая сестра сунула зачем-то в руки г-ну Х в руки телевизионный пульт дистанционного управления. Краткий инструктаж, несколько щелчков на пульте и… боль мгновенно затихла. ЖУТЬ, загородившая было собой весь белый свет, исчезла, глаза самостоятельно закрылись, насупила сладчайшая дрема, сквозь которую г-н Х и дослушивал окончание правил пользованием «технической новинкой по всеобщему обезболиванию организма».
А-а-а….

Очнувшись через какое-то неопределенное время от вновь вернувшихся и быстро нарастающих мук, г-н Х теперь уже самостоятельно проверил действие чудо пульта и к своей величайшей радости убедился, что инструктаж не подвел, - все работает. Жуть и во второй раз также незамедлительно после нажатия кнопки исчезла.
Г-н Х с родственником на пару принялись исследовать спасительную систему и выяснили, что пульт безотказно управляет краном емкости с наркотической жидкостью, который при каждом нажатии выдает порцию (точнее каплю) дурмана через одну из многочисленных игл, воткнутых в г-на Х.
Снова почувствовав себя «абсолютно здоровым», весело поигрывая пультом в руке, г-н Х, и это было вполне логично, вспомнил о телевизоре, оставленном в номере. Он вспомнил также, что должен оплачивать его за каждые сутки и, подслушав разговор сестры с родственником, что сегодняшнюю ночь он проведет здесь, в коммунальной палате, обратился вполне с законной просьбой - перенести телевизор к его временному ночлегу и повесить над койкой. 
Особо раздражало г-на Х то, что над всеми остальными койками телевизоры уже были установлены. Ангел в белом халате как-то странно пожала плечами, ничего не ответила, и как раз это (то, что она пожала плечами) г-на Х слегка разозлило. 
Он стал настаивать, возможно, даже кричать, обратился к другим сестрам и к таким же господам, как он сам, находившимся поблизости. 
Пришлось еще и еще раз объяснять всем присутствующим в палате, что все оплачено, что он имеет право. Однако, ни одна, нет, сами подумайте, но одна из сестер, даже не повернулась в сторону г-на Х. Более того, самая молодая из них сумничала, - «Ишь ты, думает, что он на дискотеку пришел, развлекаться. Телевизор ему подавай».
Теперь г-н Х разозлился окончательно и не на шутку. Не смотря на все уговоры родственника, он стал настаивать и даже попытался встать в ярости. 
А-а-а….

Попытка приподняться закончилась предсказуемо, и его выручило только то, что пульт сработал надежно и мгновенно. 
Вновь очнувшись, г-н Х, конечно, вспомнил о только-то нанесенной обиде и решил не отступать. Он чувствовал себя гражданином, умышленно пораженным в правах, и с упорством ему свойственным вновь взялся за прежнее. Угомонил г-на Х лишь дежурный врач, вызванный сестрами к буйному прооперированному. Не даром он так долго учился и поэтому смог объяснить - то, что г-н Х видит над другими койками, не телевизоры, а медицинские мониторы для всевозможных измерений состояния пациентов. Г-ну Х посоветовали, чтобы он молился САМОМУ, что монитор пока ему не нужен, хотя и над его койкой он имеется. Доктор потянул за что-то, и из-за головы г-на Х вытянулась железная лапа, на которой оказался не телевизор, а устройство более похожее на осциллограф, только выкрашенный в белый цвет. О назначении осциллографов в медицине г-н Х знал и сам. 
Чтобы не уронить себя в глазах публики, он воспользовался преимуществом лежачего и новым приступом боли. Несколько очередных нажатий на пульт снова отбросили г-на Х в мир наркотических радостей. Он забылся и забыл о телевизоре тоже.
Успела промелькнуть лишь в одурманенной голове, справедливости ради, мыслишка, что в данном, редчайшем случае родственник оказался прав, - первые счастливые минуты были коротким обманом, и разрезанный организм отыгрывался за непрошеное, незапланированное вторжение в обустроенное СВЫШЕ его суверенное пространство.

А вслед за этим, г-н Х вновь отчетливо увидел своего соседа по автомобильной стоянке, его напряженное лицо, взгляд ушедший глубоко в себя…. 
Свершилось. 
Они, наконец-то, станут друзьями, и еще секунда и ТОМУ придется обратить все же внимание на нашего г-на, теперь также медленно идущего ему на встречу, и предельно четко соблюдающего прямолинейность движения. Для этого ему лишь следует немного отвлечься от брусчатки и немного приподнять голову.
Г-н Х медленно шел, держа в руках подвешенные на трубочках прозрачные разноцветные баллоны, а ТОТ сосредоточенно передвигал свою подставку, безотрывно глядя только себе под ноги. Казалось, он был в полном неведении (так искусно скрывал свое знание), что сегодня г-н Х не будет сидеть в комфортабельной «Хонде», а приближается к нему, двигаясь по той же самой центральной оси заднего двора.
Г-н Х делал шаг, и ТОТ отвечал своим навстречу. Но чем ближе они приближались друг к другу, тем все больше беспокоила г-на мысль, что кто-то должен будет уступить дорогу. Он понимал, что сам сделать это не сможет, а ТОТ вряд ли захочет, так как не было слышно шума двигателя автомобиля и ему нечего было так бояться.
Они все шли навстречу, и расстояние между ними катастрофически сокращалось и сокращалось….
Вот тут г-н Х не выдержал и закричал ТОМУ, - «посторонись, уйди с моей дороги, - не видишь разве, что меня только что разрезали….»
Незнакомец открыл рот и улыбнулся. Это была самая жуткая улыбка, какую мы с г-ном Х видели от своего рождения.
А-а-а….
Откуда-то издалека послышался тревожный голос родственника, - «Не кричи, нажми на кнопку, тебе сразу станет легче».
Г-н Х подчинился, и сосед послушно исчез вместе брусчаткой.

В Израиле принято, - денем и ночью, без перерывов, чего-то дожидаются у дверей больничных палат родня и знакомые постояльцев. Иногда им везет, а иногда сидят месяцами, сменяя друг друга. Однако наш г-н Х приказал всем отправиться восвояси и остался наедине с пультом. 
Потянулось время….
Г-н Х засыпал и снова просыпался. Боль тоже то дремала, то снова пробуждалась, требуя очередной дозы. 
Но инженеры-медики поработали на славу, и автоматика четко отмеряла каждый раз необходимую количество вещества (окончание дозы можно было определить по отсутствию щелчка при очередном нажатии, - если ожидаемого щелчка не последовало, этот факт мог означать только одно, - не тревожься, сейчас полетишь). 
Количества ограниченных счетчиком капель вполне хватало, чтобы не дать ЕЙ насладиться досыта. А вы что думали, - ОНА притомилась и пошла спать?
Нет, в преданности своему избранному ей не было равных.
Очнувшись в очередной раз, г-н Х вновь обнаружил рядом хорошо знакомого родственника, уже в кипе и с молитвенником. Г-ну Х такой поворот показался вполне естественным и придал всему девству некий возвышенный смысл. Забрезжила НАДЕЖДА, что в дело может подключиться сам СОЗДАТЕЛЬ, если найдет это нужным. Если же окажется занят более насущными делами, то хотя бы не будет угрызений совести, что был упущен шанс попросить о всемогущей помощи и о не знающем границ участии.
Они (г-н Х и родственник) стали нежно заботиться друг о друге.
Родственник – естественно в молитвах взывая к СОЗАТЕЛЮ. Г-н Х - неустанно уговаривая пришельца отправиться в его пустовавшую палату, где можно было бы посмотреть интересный футбол по оплаченному г-ном Х телевизору. Г-ну Х хотелось хоть как-то оправдать бессмысленные затраты. Временами уговоры действовали, он оставался один и сам уходил в дрему. 

Между ними началась интересная игра. Просыпался г-н Х именно в тот момент, когда родственник, почему-то согнувшись, возвращался к его койке. Тогда, г-н Х, находясь в полном безволии, произносил абсолютно лишние и бессовестно откровенные признания, явно потеряв свое обычное собственное независимое и гордое «Я», а родственник, приятно удивленный таким поворотом дел, превратившись весь в один слух, с интересом и с не меньшим удивлением внимал их. Он хорошо понимал, что второго такого случая, возможно, придется ждать довольно долго.
О чем говорил г-н Х? 
Как и положено в таких торжественных случаях – о завещании.
Беда просто, с этим господином. Кто его за язык тянул? Ну, хорошо бы, - рассказал бы в общих чертах и все, а то, нет, в подробностях

Составление данного юридического документа для г-на Х было одним из продуманных моментов в процессе перехода к новому этапу материального существования.
Несомненно, сыграла свою роль его давняя мечта о достойном уходе. Это должен был быть уход господина справедливого, заботящегося о благе близких, всеми уважаемого господина и т.д.
Завещание, для г-на Х было не просто некая формальность, а скорее символ аристократизма, чем-то потусторонне возвышенным. Мысль о завещании приходила частенько г-ну Х, напротив телевизора, при трансляции с места аварии самолетов, автодорожных происшествиях, террористических актах, землетрясениях и метеоритах.
Знакомый адвокат жадно ухватился за предложение сотрудничать в этом сложном деле. Однако, когда г-н Х, как на духу, изложил ему суть и собственно предмет завещания, то интерес служителя законности быстро угас и свелся к минимуму, так как тому стало предельно ясно, что клиент попался не настоящий.
Для г-на Х в, безусловно обидной, реакции адвоката была все же некая прелесть, так как он понял, что хотя бы этот человек потерял всякий интерес к неудачному исходу предстоящего события. 
Вот видите, есть определенные преимущества в ограниченном наличии имущества. Не правда ли?

Дело с завещанием, оказалось достаточно хлопотным, но г-н Х постарался успеть и успел. Подписав одного из самых главных документов в его жизни, а главное, объявив о его существовании во всеуслышание, г-н Х еще больше ощутил новое свое качество, и значительное превосходство свое перед еще беспечно живущими. 
Он был теперь владельцем не только тайны своего убытия, что встречается довольно часто, но и оформил ее юридически, а точнее сказать - материализовал. Никто еще кроме стряпчего и его секретарши не был осведомлен о содержании вожделенной бумаги.
Так, г-ном Х был сделан небольшой шажок в сторону «НАВСЕГДА», от конечного, запланированного СОЗДАТЕЛЕМ отрезка времени. 
И вот теперь, злосчастный наркотик, украл у г-на Х его тайну.
Тянулась ночь….
Ах, вам интересны и другие признания?
Так, ничего особенного, кроме некого материального вознагражденья, что-то связанное с акциями…. Но разве он обязан был выполнять обещания, данные при таких сомнительных обстоятельствах? 
Любой суд, как закона, так и совести, принял бы во внимание всю неординарность положения, в которое опускали г-на Х послушные капельки морфия, быстро поглощаемые кровью после каждого щелчка электронного пульта.

*** Глава 6. *** 

Наступившее утро подвело жирную черту под волшебной ночью наркотических снов и немыслимых откровений. Романтике полумрака ночи страданий на смену пришла жуткая проза яркого солнечного утра. 
Родственник г-на Х послушно удалился, унося с собой чувство до конца выполненного гражданского долга, а набежавшие сестры принялись ловко воспроизводить очередные под этапы и этапы предусмотренного технологического процесса. 
Это было первое настоящее знакомство г-на Х лицом к лицу с простыми «солдатами красного могендавида» в битве за его выздоровление. Позже г-н Х даже признался мне как-то в порыве откровения, что лица эти постоянно сопровождают его в ночных кошмарах и до сих пор. Никак не удается забыть их, как он ни старается.
Ловко оголив «поле деятельности своих непосредственных начальников», две из них лишили г-на Х так долго охраняемой им мужской стыдливости, вдоволь насмотревшись на результат работы «зеленых братьев» с остро режущими инструментами в руках. 
По их будничным взглядам г-н Х понял, что ничего нового для них они не обнаружили, а, скорее всего и ничего столь значительного, что он так оберегал от чужого любопытства долгие годы и чем так гордился.
Но хуже всего было другое, - хуже всего было то, что заботливые сестры отобрали волшебный пульт, популярно объяснив упрямому господину, что это очень дорогое удовольствие и очень лимитируемое больничным начальством. Хорошо еще, что г-н Х все же успел ухватить последнюю дозу, - всю, до последнего щелчка. 
Вновь пришла наркотическая благодать!
Вот только вздремнуть на этот раз не пришлось.
Ловко и уверенно сестры, что смогли, вымыли и насухо протерли, а затем…. 
Затем - велели встать г-ну Х и пересесть в специальное кресло, чтобы отправиться в его родную палату.

К своему ужасу, г-н Х мгновенно определил, что указанный пластмассовый, белого цвета предмет на четырех ногах, и неестественно маленькими колесиками на подошвах, совершенно не предназначалось для транспортировки разрезанных и второпях зашитых вновь. 
Кресло проектировалось для дел совершенно другого свойства, о чем свидетельствовало окно по середине сидения. Оно (кресло) явно не было прописано в данной, конкретной технологической цепочке г-на Х. 
Однако лишенный воли, не имея реальной возможности спорить и сопротивляться, г-н Х послушно (а что еще оставалось делать) попытался встать, в соответствии с полученной командой. Возможно, такое послушание, совершенно не свойственное г-ну Х в обычной жизни, было вызвано недавно принятой дозой. 
Как можно было бы предположить заранее, попытка самостоятельно переместиться в пространстве нашему господину удалась лишь частично. 
Действительно он встал, но лишь на одно мгновение и сразу же, неожиданно для самого себя, начал падать, вернее, проваливаться сквозь землю. Естественно, повинуясь строгим законам всемирного тяготения, г-н Х падал мимо злополучного кресла и мимо койки. Сестры, вероятно, заранее учитывали такую возможность и успели подхватить его с двух сторон, хотя уже совсем близко от пола. 
С трудом, приподняв и засунув г-на Х в стул его окончательного позора, они, тем не менее, не преминули пристыдить, – «Ну, за чем же дорогой наш господин падать? Мол, мы об этом с вами не договаривались. Разрезали ведь уже вчера. Пора бы и на ноги становиться».
В этот момент, г-н Х стал догадываться о своей роковой ошибке. Ангельским был у них только цвет одежды. Во всем остальном они были настоящими, закаленными в боях воинами. А на войне, как на войне. Там должен быть противник. И этим противником сегодня был именно он.

Такие невеселые мысли посетили нашего господина, когда он подпрыгивал вместе с креслом на стыках каменных прямоугольников пола.
Путь в чудо кресле (в металлической посудине, в которых моя мама всю жизнь пекла пироги к праздникам и которая называлась «чудо», была очень похожая дырка) был недолог, но очень болезнен. 
Как оказалось по прошествии нескольких месяцев, не смотря на многие испытания, ожидающие г-на Х в недалеком будущем, это транспортное средство запомнилась ему, сильнее всего. Так хотелось бы забыть об этом путешествии, а никак не удается. 
Кресло трясло и покачивало. 
Затихшие было боли, вернулись на свои места, захотелось привычно нажать кнопку на пульте, но ни его, ни блаженных капель уже не было.
Только мысли, что в конце болезненного пути тихо и смирно ждала г-на Х отдельная в светло-сером мраморе палата, помогли г-ну Х перенести это странное испытание. 
И действительно, его палата, своей идеальной чистотой, простором, строгим убранством, вселила в него надежду, на заслуженный спокойный отдых, после столь унизительных переживаний.
(Наивный чудак, - скажете вы и окажетесь, в данном случае, правы). 
Все те же сестры не стали рисковать вторично и уже более бережно подхватили г-на Х под руки и еще более осторожно сопроводили на койку. 
Но у г-на Х на этот раз не возникла никакого чувства благодарности, так как «седалище унижения и позора» красовалось посреди палаты и из центрального отверстия строила рожи его неотлучная приятельница. ОНА очень хорошо смотрелась на белоснежном фоне сидения.
Командир санитарок, видно, тоже поняла, что перестаралась, и, словно желая загладить поступок подружек, послала к нему самую добрую из них. Вошла хорошая Малка и каким-то, только ей понятным ласковым прикосновением, обследовав предплечье г-на Х, что-то вколола.
Милая Малка, светлое пятно на белом фоне «нижнего медицинского персонала».
Г-н Х не заставил себя долго уговаривать и на время задремал в полной уверенности, что уж теперь-то самое страшное позади, снова забыв предупреждение родственника, что все еще только начинается.
Плавно прикрывая в дреме глаза, г-н Х все же заметил, что ОНА успела выскочить из увезенного стульчака и перескочила в кресло, напротив его кровати. Он по наивности успел удивиться тому, что в этом незнакомом ей номере она чествует себя по-хозяйски. С мыслью, что ОНА бывала здесь и раньше, г-н Х отошел ко сну…. 
Ну, а теперь вам хватает подробностей?
Нет? 
Ну, тогда пойдем далее по этапам в соответствии с предписанным все той же технологической картой процессом выздоровления г-на Х, в отдельном, пяти-звездочном номере.

Поскольку, как узнал позже г-н Х, технология была закуплена в одной из европейских стран, в упомянутом документе, не указано было на тот немаловажный факт, что шли святые дни праздника «пейсах», то есть дни полного ухода евреев к воспоминаниям о своих предках и обретении сладкой свободы.
Я напомню, что действие с г-ном Х происходило в государстве Израиль, а там большей части живут евреи, а у них особо почитается праздник окончания их рабства в Египте и начала пути в край обетованный, где и находились сейчас мы с г-ном Х.
В технологии, по которой проходил г-н Х, не было указано, - как «плодотворно» совместить эти праздники со сращиванием израненного, а точнее разрезанного почти напополам организма? 
Вы спросите, наверно, какая связь? Да, честно говоря, - никакой.
Вы спрашиваете, - причем тут святые дни праздника? 
При том, что ни врачей, ни сестер в нужном количестве предусмотренной теми, кто тщательно расписывал последовательность этапов оживления, г-на Х, а именно, - что, где и когда с ним требуется делать - не оказалось. 
Сначала г-ну Х казалось нечестным, что даже сам разрезавший его эскулап, сделав свое дело, так и не появился поинтересоваться, что там происходит на самом деле с его жертвой, или спасенным (это вы уже сами решите, что правильнее). Ну, а разе тот не был евреем и ему не нужен был отдых в пейсах? Правильно, и ему праздник необходим. 
Потому что, если бы кому-то и пришла бы в голову шальная мысль – спросить у САМОГО СОЗДАТЕЛЯ – как поступить, то и ТАМ тоже получили бы ответ, что «пейсах» свят, а тому, кому суждено выжить, - выживет и без врачей и сестер.
Вот и стал г-н Х выживать.

Итак:
- родным и знакомым г-н Х сидеть у дверей запретил;
- врачи праздновали;
- сестры укомплектованы кое-как;
- она все время и неотлучно рядом.
Надеюсь, у вас хватит воображения дорисовать детали происходящего и стоит ли мне тратить время попусту? 
Тем более, что г-н Х дал себе слово героически бороться с невзгодами, как поступают настоящие мужчины. (Это те, у которых еще все на месте). Он не будет усугублять жизнь близких своих неприятными подробностями и ему не надо ничьей жалости, - такового было его гордое решение.
Эх, забыл наш господин, что он давно уже не товарищ.
У товарищей действительно героизм так и выглядел, другое дело у господ….
И действительно, поначалу стал лежать тихонечко наш господин, стараясь свою новою сожительницу особо не раздражать и все бы ничего, да вот временами женщина добрая с подносом соблазнительных яств появлялась, силу г-ну Х подкрепить уговаривала. 
Г-н Х разумно предположив, что «от добра – добра не ищут» отказывался от ее услуг первые три дня, чем очень расстраивал добрую женщину, которая решила, что привередничает сей скромный господин, что не нравиться ему то, что на подносе лежит. Тогда она схитрила и с тремя подносами пришла сразу, то есть на тележке их вкатила. Г-ну Х был предложен большой выбор, но и здесь он не поддался, а добрая женщина еще пуще обиделась, подругу позвала, вместе уговаривать стали. Подруга нагадала ему долгую жизнь, и еще ребенка малого, но потом с сестрами посоветовалась и сказала, что ошибочка вышла, внучка у него ожидается. 
ЖУТЬ, за всем этим с большим интересом наблюдала и как-то хитро улыбалась, все время подмигивая, - «мол, соглашайся родимый, соглашайся, покушай хоть что-нибудь». 
Перед четырьмя сразу особами женского пола г-н Х устоять не смог. Раньше, когда он был полноценным господином, то есть со всеми деталями на месте, он и перед одной бы не устоял.

*** Глава 7. ***

Свершилось, - Г-н Х взял поднос. 
А ведь он не зря три дня отказывался, знал, что расплачиваться за удовольствие придется. Но, что делать, - «нечистая попутала» на этот раз г-на Х.
А ОНА, для поддержки аппетита г-на Х, в танце радостном закружилась по номеру и даже букет огромный с цветами, что на полу стоял, уронила.
Откуда букет здесь взялся? Да фирма прислала.
Это был даже не букет, а куст, который уместился только на полу и, несмотря на явно лишь формальный знак уважения г-ну Х, привнес в палату радостные вести о существовании внебольничной жизни. 
Доставка куста произошла в присутствии близких существ г-на Х, что особо польстило его бывшему, но еще больному самолюбию. Тем более отвлекло внимание неуютно чувствующих родственников, от баллончиков и трубочек, свисающих из тела ее г-на Х. 
Сам г-н Х, тогда еще не совсем привыкший к наличию трубок и прозрачных емкостей, был всецело поглощен непростым занятием – скрыть от глаз друзей жизни их содержимое, старательно, но не всегда успешно, пряча все три емкости с обратной стороны больничной койки и под одеялом. 

Когда близкие родственники в палате появлялись, ЖУТЬ в ванной комнате пряталась, да ей так там понравилась, что она оттуда почти и не выходила больше. Ей теперь в ванной комнате намного комфортней стало. Ведь после того, как поднос опустел, г-н Х частенько навещать ее там начал. ОНА то заранее знала, чем все кончится, и уже стала хозяйкой положения в этом прекрасно оформленном помещении. 
Ох, и поигрался г-н Х в этом прекрасно оборудованном и симпатично отделанном помещении со своими шариками, трубочками и мешочками. 
Относиться к ним надо было бережно, - не дергать за них, не становиться и не садиться на них, так как к внутренностям они были прикреплены намертво. Лучше было бы и не смотреть в их прозрачные внутренности. А там такие цвета преобладали, что закачаешься…. 
Ну, а как под душ встать, если их три, а рук две да еще надо мочалкой и шампунем воспользоваться? ЖУТЬ помогать отказывалась, а больше попросить было некого.
Вот и приходилось смекалку на помощь призывать. Одну емкость, у которой трубка подлиннее, на пол можно было положить, да все время присматривать, чтобы не наступить ненароком. 
Две другие на спинку стульчика пластмассовый удавалось повесить и на коротком поводке у них по струнке стоять, - не дай господи им сорваться.
Если бы заснять в этот момент господина, во весь рост, то интереснейшее фото могло получиться, даже в черно-белом изображении. 
В первый же день, по неопытности своей (в школе этому не обучали), не досмотрел г-н Х, забылся, сорвались шарики со стула (а может и ЖУТЬ их подтолкнула), так он такую искру в глазах увидел, что до сих пор светло ему бывает при воспоминаниях, - светло, как на салюте.

Стыдно вспоминать, но на мраморный пол прилег тогда г-н Х, и только лишь его приятная прохлада не дала окончательно сознание ему потерять.
О, как тогда звал на помощь к себе г-на Х, когда до койки потихонечку дополз, где кнопка спасительная находилась. Он кнопочку родимую и так нажимал и этак, а те милосердные в белых халатах все не шли и не шли. Наконец появилась одна, взглядом гордым его своим пригвоздила, и понял г-н Х, что помешал он ей очень в ее служебных неотложных делах. 
Горько стало г-ну Х, от несправедливого к себе отношения.
Эх, как захотелось г-н Х сдернуть с себя всю прозрачную пластмассу, и гордо покинуть их заведение. Пусть бегут за ним и уговаривают остаться.
Да, зачем вспоминать об этом, тем более бригады сестер менялись, и не успеешь на одну обидеться, как те уже на отдых по домам отправлялись.
Ах, да, о прозрачных шариках разговор шел.
Сестрам очень кстати была полная прозрачность, ненавистных г-ну Х сосудов, так как можно было приподнимать их на свет, записывая количество и цвет жидкости, вытекающей из израненного тела г-на Х. 
Скажу вам уже вполне серьезно, что от этих шариков прозрачных будущее господина Х в большой степени зависело. Дежурные врачи постоянно интересовались их содержимым и не скрывали свое недовольство тем, что туда выделял лежащий господин. По их задумке в шариках уже давно не должно было быть пополнения, а там, как назло, как не старались сестры регулярно их опорожнять, подобно фокус-мокусу появлялось вновь.
На животе у г-на Х иногда возникала переносная лаборатория, где переливалось из одних пробирок в другие, отсоединялось и подсоединялось, рассматривалось, анализировалось и дискутировалось. Г-ну Х было как-то неловко свое собственное присутствие на этих консилиумах, будто он нарушает их медицинскую тайну.
Много чего интересного о своем внутреннем содержании наслушался г-н Х при этом. 
Он был вполне солидарен с неудовлетворенностью эскулапов их работой, и находясь, в отличии от них, гораздо ближе к пластмассовым емкостям и к тому, с чем они были соединены, начал г-н Х беспокоиться не на шутку. Опять же в голове у него стали возникать самые разные крайности. 
Делать-то кроме, как свои шарики разглядывать г-ну Х было особо нечего. 
Безостановочно заработало у него воображение, основанное на новых познаниях работы человеческого организма. Он усердно, с перерывом только на сон, занялся разработкой возможных вариантов.

*** Глава 8. *** 

Нет, это все же не дневник хирурга, который сам себе сделал операцию и теперь записывает подробности того, как шел процесс заживания и это не учебное пособие для начинающих эскулапов. 
А по сему, закончим, едва начав, все эти медицинские подробности, так как кому выпадет самому под нож залезть, тот итак познает пережитое г-ном Х, а тот, кто проскочит не разрезанным до преклонных дней своих, тому вряд ли будет интересно узнать как тебя в полном твоем сознанием скальпелем вскрывают.
Ограничусь лишь несколькими советами, которые могут помочь пережить ЖУТЬ первых дней:
• Никогда, вы слышите, никогда не давайте себя резать в праздник пейсах.
• Сразу же задобрите сестер, а так как их четыре смены в сутки, то рассчитайте, чтобы досталось всем (г-н Х конфетами красивыми, из-за океана привезенными тоже их подсластил);
• Не ждите, что к вам прибегут после первого нажатия красненькой кнопочки, а жмите на нее непрерывно;
• Сами определяйте дозу лекарств и настойчиво добивайтесь запланированного в технологической карте;
• Не закрывайте дверь в палату, а то могут забыть о вашем наличии;
• Не засыпайте до смены сестер, так как их шумный налет не забудете до утра;
• Не спорьте с профессором, он может обидеться;
• Если упали в ванне от резких болей, то медленно ползите к кнопке, и кричите, кричите, кричите….
• Не обижайтесь на тех, кто к вам не пришел, так как то, что с вами происходит – обычная стандартная процедура, а не ранение на поле боя;
• Ищите добрую Малку, она наверняка есть, где-то близко;

Приостановлюсь лишь ненадолго на уже упомянутой «неувязочке», которая произошла у г-на Х, а точнее на протечке в организме. 
Как вы уже знаете, приняв участие в работе врачей его посещающих, г-н Х поддался их тревогам, и сам стал с интересом проверять количество жидкости то в одном, то в другом из шариков, то вместе обоих сразу. Именно эти два шарика-близнеца вызывали у медиков особое беспокойство. 

Причем сначала эскулапов расстраивал правый шарик, а затем правый опустел, но зато левый наполнялся с упорным постоянством, что явно не укладывалось в их технологические нормы. 
Потом снова вперед вышел правый шарик, то есть стал наполняться быстрее левого. 
Г-н Х представил все свои внутренности, затем иглу с ниткой, слегка разошедшийся шовчек, а точнее неудачно зашитое место, которое не хотело срастаться с остальным организмом.
Г-н Х рисовал в своем воображении, в каком именно месте в данный момент бьет непредусмотренный «фонтанчик» и постоянно проверял количество из него, попавшее в один из баллонов. При этом ему очень хотелось знать, - куда девается остальная часть, не сумевшая найти себе дорогу наружу.
Очень расстраивали г-на Х недоуменные взгляды при профессорских обходах, и даже намеки на повторное облачение в зеленый балдахин.
Самый главный профессор же, не столько переживал, сколько злился. Г-н Х ему всецело сочувствовал, так как хорошо знал, из телевизионных программ, что каждый день, проведенный им в палате, стоил немалых денег государству, а главному профессору надо было как-то оправдываться теперь перед больничным начальством, - чего это наш г-н все не уходит восвояси. Чувство собственной вины перед профессором стал мешать спать г-ну Х по ночам, так как г-н Х все время думал, как он может помочь профессору и больничной кассе тоже.

Несколько разрядил ситуацию друг главного профессора – профессор-учитель, который, однажды очень вежливо спросил разрешения у г-на Х провести в его палате занятие со студентами.
Когда г-н Х милостиво согласился, профессор-учитель попросил также его и также очень вежливо (эх сестрам бы такое отношение к его персоне), подготовить краткий рассказ, - «как г-н Х дошел до жизни такой».
Г-н Х, конечно же, согласился, и целый день отбирал самые убедительные факты, из истории своего печального настоящего, и недалекого прошлого. 
Он ждал обещанного урока с большим нетерпением.

И вот, наконец, наступила долгожданная для г-на Х минута, и преподаватель с группой учеников расположился вокруг его койки, на время, заслонив сожительницу г-на Х.
Какие милые это были ребята и девчата. Как г-н Х возгордился за новое поколение. Девушки были красавицы, а парни серьезны и вдохновенны.
Студенты окружили ложе г-на Х полукольцом. Соседка по номеру все хотела также поучаствовать в представлении, но никто на нее внимания не обращал, и ей ничего не осталось, как улетучиться по другим делам, - ей было нетрудно найти себе занятие в соседних номерах.
Долго говорил профессор-учитель, и надо сказать, что г-н Х смог убедится в своей эрудиции, - все это он уже вычитал в Интернет еще два года назад.

Два года назад г-ну Х тогда потребовалось лишь несколько часов поиска в «Инернет-Сайтах», чтобы просмотреть все варианты своей судьбы. Тогда же он узнал, различные прогнозы, на то, сколько времени у него в запасе до «НАВСЕГДА».
Это была еще за два года до получения окончательного приговора.
И тогда г-н Х решился взять перерыв, перестал посещать врачей и остался в неопределенной неизвестности, с детской верой в сказочное, - «а может и само рассосется». 
Оправданием своего бегства от реалий было выбрано безукоризненно – 
г-н Х взялся за самое важное дело, которое все откладывал на завтра. 
Он придумал, что надо отдать долг своей семье, своим корням, иначе наследникам останется только растратить немногие материальные ценности, никогда не узнав главное о себе. На это у него ушел первый год.
«Хорошо, а второй…?» - спросите вы.
А второй год г-н Х уже (с чувством выполненного долга в течении первого) ждал критической точки в анализах, о которой он вычитал все в том же Интернете. 
В ожидании порогового значения г-н Х окончательно продался графомании (см. первые страницы). 
Наконец кривая достигла рискованного значения, и г-н Х сдался на милость эскулапам.

Затем профессор обратился к студентам с вопросами.
Г-ну Х очень хотелось подсказать студентам, особенно миленьким студенточкам, которые не обязаны знать в подробностях детали функционирования мужского организма, когда они пытались вспомнить прочитанное в учебниках. Но студенты были хорошо подготовлены, и отвечали вполне правильно, почти без запинок.
О как хотелось нашему г-ну принять личное участия. Ведь он еще был здесь. 
Заботливый профессор-учитель разгадал его муки, и г-н Х был вознагражден, - ему самому дали в конце слово. 
Уже устав от молчаливого одиночества, г-н Х разошелся, рассказав в исторической последовательности о своем пути на стол под прожекторами, и о трудном процессе принятия решения пойти под нож. 
Г-н Х бы мог говорить долго, и ему было, что сказать, так он хорошо подготовился, (уж очень были хороши студентки), но профессор заторопился, и конец рассказа не был донесен до молодежи. 
Прервали то г-на Х на самом важном и центральном месте в его истории….

Как жаль, что у преподавателя не оказалось времени, а так хотелось объяснить, что чувствует человек, когда ему сообщают, что есть вещи, которые ему уже не пригодятся. 
Хотелось бы также поговорить с будущим поколением о преимуществах системы медицинского обеспечения граждан в Израиле.
Не успел г-н Х пожаловаться и на сестер, и на жидкость в баллончиках, и на своего собственного родственника тоже….
Студентки покинули номер г-на Х, оставив аромат воспоминаний, приправленный печалью настоящего.
ЖУТЬ, уже с нетерпением ждавшая за дверью, опять уселась в кресло напротив и нагло уставилась на большой пластмассовый пакет под кроватью (был и такой), наполненный наполовину.
Г-н Х отвернулся к стенке, - «смотри, если тебе это нравиться». 
Запах хороших духов витал по палате. Одним из безусловных достижений цивилизации была полная герметичность этих полиэтиленовых емкостей.

*** Глава 9. *** 

Да, давно прошли сроки обещанной выписки и потянулись печальные дни ожидания, окончательного сращивания само собой того, что было скрыто сейчас от глаз эскулапов. 
Когда они собирались гурьбой по утрам с их предводителем и многозначительно кивали головами, разглядывая записи в листке на спинке кровати, было видно, что им бы очень хотелось сейчас снова взглянуть непосредственно на дело рук своих, - тех рук, которые и разрезали г-на Х почти пополам.
Дни шли, и г-ну Х все больше и больше стало не хватать моря, ему снилось маленькая «мисада», нависшая над прибоем и ее «капитан» Барух. 
Ему представлялось, что Барух ужасно соскучился по нему и мучается в догадках, - почему собственно не видно уже более месяца седовласого господина и его, внука. 
Больше даже оставленных им в фирме производственных дел, интересовало сейчас г-на Х, починил ли Барух раздробленное морскими волнами за зиму фундамент его небольшого кофе. 
Все последние походы к морю, с обязательной остановкой в ресторанчике Баруха, г-н Х обсуждал вместе с хозяином необходимость ремонта. 
Причем г-н Х фантазировал о возможности полной перестройки кофе, чтобы сделать бизнес более привлекательным для посетителей, а Барух лишь прагматично сетовал на затраты которые необходимо сделать, чтобы восстановить бетонною «платформу», одной стороной омываемую морем, а другой поддерживающей стенку «мисады».
Барух, как бы вступил в борьбу с пешеходом на автомобильной стоянке за г-на Х. В конце концов они договорились, - днем с г-ном Х был Барух и его кофе, а ночью «ТОТ» на автомобильной стоянке.
Каждый выполнял предписанное.

Между делом, лишили г-на Х одного из баллончиков, но второй все наполнялся и наполнялся. Росло и крепло беспокойство у всех участников описываемого процесса. 
Все сильнее чувствовалось недовольство и самого главного эскулапа – профессора, начальника отделения, который окруженный своей свитой по утрам заглядывал в записи сестер, ища там возможности отправить г-на Х восвояси. Но, не тут-то было. Внутренности г-на Х по-прежнему протекали, о чем свидетельствовал столбик цифр в листке на спинке кровати. 
Однако, на то он и начальник, чтобы принимать решение….
Смелый профессор то ли поверил в силы природы, то ли решил рискнуть.
Помните, - «кто не рискует, тот не выигрывает».

И вот однажды….

Красавец профессор не вошел, а влетел в палату, где как все последнее время в тоске и неизвестности возлежал г-н Х. 
Влетел главный профессор совершенно в неурочное для него время. 
Две сестры как два его крыла также оказались по обе стороны кровати. 
Г-н Х поначалу даже обрадовался гостям, не предполагая еще, что судьба его уже им решена. 
И вот уже кровать отодвинута, одеяло отброшено, пижама расстегнута, и г-н Х вновь безжалостно оголен. 

Никем не было произнесено ни одного слова, а баллон уже был вырезан из тела, отделен от трубок. Затем и сами трубки расстались с г-ном Х. Зеленая птица, - начальник был облачен в одежду хирурга, и белоснежные его крылья (читай сестры), хихикнув напоследок, исчезли в коридоре, с той же скоростью, что и появились. 
Господин Х остался лежать в полной растерянности, обескураженный произошедшим надругательством над собой, теперь уже почти полностью, на целых две трети освобожденный от технологического оборудования. 
Так, хотя и таким варварским способом, но в соответствии с ранее объявленным планом, г-н Х оказался готовым покинуть шикарный номер. 
Кроме ощущения попранных прав, от столь бесцеремонных действий самого главного профессора, ему было неприятно осознавать, что теперь все, что текло наружу, не найдет никакого выхода и …. 
А, да ладно. Кто его знает, что на самом деле творится внутри каждого из нас, а точнее из вас.
Скучно стало теперь г-ну находиться в палате, чувствовал он себя никому ненужным, лишним и неинтересным для окружающих.
Да и новая подружка почти перестала бывать у него в палате, из густо черной, превратилась в дымчато-серую, основательно поблекла, стало менее плотной. Чувствовалось, что она совершенно потеряло свой недавний интерес к нему.

А уже на завтра вся больница могла наблюдать (если бы смогла), как г-н брел по воле в окружении родни, и по лицу его было ясно, что каждый четный шаг причинял ему неимоверные страдания, а нечетный - радость. (Только дома он понял, что неправильно расположил под одеждой оставшийся, третий медицинский атрибут, прикрепленный временно к его правой нижней конечности). 
Г-н все же напоследок оглянулся на красивое современное здание в мраморе, и увидел за стенами сотни фешенебельных палат, где ОНА осталась полноправной хозяйкой. 
Затем, развернувшись окончательно в сторону воли, г-н возрадовался даже мусору на асфальте. А что уж говорить о своем собственном диване в собственном доме?
Утром, он, как велел его спаситель, вышел на улицу из дома, хотя по-прежнему обремененный остаточным баллоном, но уже вполне грамотно, со знанием дела, закрепленным и тщательно упрятанным от посторонних глаз. 
Он спустился на лифте, что было для него не совсем обычным явлением, так как спускался он обычно только по лестнице. 
По привычке, забыв, что ему не надо на работу, г-н направился сперва к двери ведущей на автомобильную стоянку.
аааааааааа

аа

ааааааааа

Вовремя вспомнив, что цель его сегодня, это лишь прогулка в триста метров, как велел эскулап, г-н решил уже повернуться к противоположному, парадному выходу, который вел не во двор на стоянку, а на улицу и тут… - тут он заметил автомобильного ПЕШЕХОДА. Ну, и что вы думаете…?
ТОТ по-прежнему сосредоточенно переставлял свою подставку при каждом шаге. 
Пешеход не сразу заметил господина, а застекленный господин наблюдал за ним затаившись, и мысленно вспоминал все, что проделали с ним на самом высшем медицинском уровне в прекрасной «пяти звездочкой гостинице» в дни пейсах. 
Лента недавних событий прокрутилась потусторонним черно-белым фильмом, и бывший пациент красивой больницы тут же тщательно вырезал из нее все «нехорошие» мысли о соседе. Ему почему-то стало стыдно. 
Осознав, что на этот раз ему удалось проскочить, он решил, что возможно произошла некая ошибка. Что-то не сходилось теперь.
ТОТ то же, словно почувствовал, что хозяин «Хонды» где-то рядом, обернулся, увидел его за стеклом двери и… улыбнулся. 
Представляете! 
Инвалид улыбнулся нашему господину вполне человеческой улыбкой, как бы извиняясь, за то, что против своей воли наводил на него страхи такое долгое время. 
Наш же господин как будто ждал этой улыбки, сразу же вышел из-за стекла, и хотел подойти к бывшему незнакомцу, но его опередила женщина, видно дочка улыбчивого пешехода. Она ласково что-то сказала папе, инвалид развернул подставку и они пошли в обратном направлении. 

Остатки технологического медицинского оборудования мешали нашему господину быстро двигаться, и он понял, что не догонит пешехода с его дочкой, чтобы извиниться за все неудобства, доставленные его «Хондой» в прошлом.
И вдруг, нет, тут вы уже совсем не поверите своим ушам, пешеход обернулся и приветливо то ли спросил, то ли подтвердил свою заботу о хозяине «Хонды», - «Товарищ, почему вас не было почти месяц?»
Наш герой, постоял в задумчивой растерянности и ушел в свое первое путешествие по земному шару длиной в триста метров, ничего не ответив, но решил, что в дальнейшем обязательно продолжит их новое знакомство.
А уже через три недели, совершенно освобожденный от всего лишнего, седовласый, коротко подстриженный господин сидел в ресторанчике Баруха, а под ногами его шумели волны.
Г-н грустил, - Барух не заметил его долгого отсутствия, и очень суетился внизу на песке среди многочисленных, полных пляжного здоровья, - клиентов. 
У Баруха начался новый летний сезон и надо было быстрее «оправдать» затраты на отремонтированное бетонное основание ресторанчика.
Новая, крепкая, тяжелая, прямоугольных форм, платформа была выкрашена слишком яркой для морского прибоя краской.

КОНЕЦ