Взводный гл.9 Свой, чужой

                                                                      Это вовсе не кино,

                                                                      То, что видели давно.

                                                                      Ведь случилось это с нами,

                                                                      Вам самим не все равно?

Казис, следил за капитаном с того времени, как они с Ионасом выбрались из бункера и смешались с группой солдат. Когда капитан посмотрел в их сторону, они уже были на краю поляны, оставалось сделать только два шага. Казис повернул ствол автомата в сторону капитана, готов был нажать курок. Шедший следом Ионас передернув затвор пистолета, сунул ствол в бок Казису.

Казис замер, он и раньше замечал странности у Ионаса, но чтобы так. Краем глаза, поглядывая на пистолет, Казис опустил автомат, облизывая пересохшие губы спросил:

- Ты что придумал?

- Пройдем тихо, да не дрожи ты. У меня и патронов в магазине нет. Думал, начнешь стрелять, напрасно сгинем.

Казис промолчал, вспоминая…

- Ионас очень изменился в последнее время. Раньше в легионе не было бойца решительнее его. А стреляет он, просто позавидуешь. Неужели поражение Германии так изменило его? Но ведь кроме Германии есть много стран, которые теперь стали оказывать помощь им. И эти страны богаче будут. Чем же ты живешь, Ионас? О чем думаешь?

Несколько дней назад, из-за кордона, прибыл гость. Работа сразу оживилась. Первым делом, решили очистить от  «ястребков» хутор Дершяй. Подошли к хутору во второй половине ночи, тихо окружили. Похоже, у гостя были старые и тесные связи с хуторянином Пезисом, который и рассказал, где расположены посты, в каком доме живут «ястребки». А расположились они на краю хутора, тоже удумали.

Легионерам не пришло в голову, что пошли на это молодые, не обстрелянные ребята сознательно, не желая подставить под пули жителей хутора.

Подобравшись к беспечно стоявшему часовому, втроем навалились на него. Казис давил на грудь, закрывая руками рот, рвал грязными пальцами губы парня,  который почему-то молчал и бешено сопротивлялся. Никак не могли справиться с этим худосочным. Парень, наконец, опомнился и закричал. Удар кинжалом, прервал не равную борьбу.

Ионас брезгливо посмотрел на окровавленные пальцы Казиса. Тот вытер кинжал о штаны убитого, поглядел на Ионаса, поморщился. Жалел Ионас парня, безусловно жалел, вот гад!

Облили крыльцо и дверь бензином, принесенным в канистре, и подожгли. Странно было видеть, ни один из «ястребков» не захотел сдаваться, хотя их все равно постреляли бы всех. Из окон стали стрелять пачками. Особенно досаждали меткие выстрелы с дымящегося чердака. Там был двое, их выстрелы всегда достигали цели.

Легионеры стали забрасывать дом гранатами. Из выбитого окна вывалился человек в тлеющей одежде, второй, стреляя на бегу, бросились прямо под пули.

Ионас почти не целясь, свалил одного, второго. Было видно, не хотел, чтобы потом долго мучили парней.

В доме, кроме «ястребков», было отделение НКВД, во главе с лейтенантом. Солдаты пытались прорваться через заслон. Лейтенант, что-то крикнул по-литовски, словно споткнулся, упал. Когда к нему подошли, он смотрел на «лесных братьев», словно сквозь прорезь прицела.

Потрескивая, догорал дом, искры разлетались далеко. В отблесках огня, мелькали тени легионеров. А хутор не спал, предвидя страшную развязку.

Подойдя к раненому солдату, Казис приставил кинжал к горлу. Не испугался молодой солдат, сам, резко подался на лезвие и захрипел.

Казис вздрогнул, невольно отпустил рукоятку ножа.

- Испортил удовольствие, - услышал Казис голос гостя. – По жилочки нужно, по косточки вытянуть, что бы боялись вас, как боятся ада.

Гость подошел к солдату, бившемуся в агонии, заглядывая ему в глаза,  в районе его пупка, воткнул нож, потянул к груди. Обильно пошла кровь. Казис заметил, как Ионас брезгливо посмотрел на гостя, отошел в сторону.

Об этом случае, Казис с удовольствием рассказал потом гостю. Тот выслушал с интересом, но Ионаса от себя не отпускал, берег для каких-то дел.

Спасла Ионаса и Казиса, форма советских солдат. Гость рассчитал все. Сам отсидится в бункере, есть там потайные уголки, не отыскать. Они же, отвлекут внимание. Но, как бы то не было, Казис не простит Ионасу, сегодняшнего своего испуга.

Шли долго, скоро оторвались от преследователей. Казис стал спотыкаться, все оглядываясь. Ионас остановился, стянул с мощного торса пропотевшую гимнастерку, подставил утреннему ветерку голую грудь.

Ионас удивлялся себе. Почему не дал стрелять в капитана? Не было у него ненависти офицеру, была только пустота в душе.

Ионас просел на землю, повернулся к Казису:

- Иди обратно, скажешь гостю, что встретимся у поворота, знаешь где. Я там подготовлю встречу.

Казис кивнул, с завистью, посмотрел на широкие плечи Ионаса, опасаясь, что заменят его ненависть, отвернулся, глубоко вздыхая. Вот бы ткнуть промеж лопаток Ионаса кинжалом, да нельзя, гость не простит.

Ионас, почувствовал тяжелый взгляд, повел плечами:

- Успеем рассчитаться, сначала дело.

Илнас сидел долго, крепко прижав к груди колени. Когда он потерял себя? Сейчас не вспомнить. Все по-прежнему, он строг с друзьями, беспощаден к врагам. Но нет, не осталось самого важного, души. Произошло это после того, как напали на Пуляйскую комендатуру.

Правое крыло здания, было жилое, для семей военнослужащих. Они не просили оставить им жизнь, нет. Были с мужьями до последнего.

Одна молодая женщина, почти девочка, без боязни, только с некоторым удивлением, смотрела на подбежавшего к ней Казиса. Тот зверем навалился на нее, подмял. Женщина хладнокровно вытащила из-за пояса Казиса его пистолет, ударила рукояткой по голове и, не сталкивая потерявшего сознание Казиса, выстрелила в Ионаса, смотревшего на ее белые, оголенные ноги.

Пробившая мякоть руки пуля, не причиняла такой боли, как глаза той женщины. Они испепеляли, уничтожали Ионаса, человека, который видел унижение этой женщина. Ионас, пнул Казиса в бок, отбросил его в сторону, сам, падая, выстрелил на вскидку в женщину.

С тех пор, Ионас каждую ночь, видит синие глаза девочки и ее растянутые в улыбке губы. Встречал он женщин красивее, но глаза этой…

Случайно узнал Ионас день похорон погибших в ту ночь, и, не боясь быть узнанным, пошел в город.

Мертвой, она была еще прекраснее. Белое удлиненное лицо, небольшой вздернутый нос и губы. Она даже после смерти, улыбалась, смеялась над ним, Ионасом.

Как Ионас позавидовал ее мужу. Да, не будет счастья, на горе других.

Ионас, прикрыв глаза, застонал.

На него оглянулись, по человечески пожалели этого молодого, статного парня, потерявшего близких людей.

Ионас, никогда не любивший, вдруг понял, что не имеет он права на любовь чистой и доброй девушки. Растоптал он чужое счастье, смешал свою жизнь с грязью и кровью, не повинных ни в чем людей.  Он этим убил не ее, он с каждой минутой, убивал самого себя.

С каждым выстрелом, которым он отбирал жизнь у других, он убивает себя.

Ионас поежился, место, где была на руке рана, заныло. Бросив в сторону гимнастерку, достал из тайника свитер, мягкий и теплый. Натянул на голое тело, потом достал бухту тонкого, прочного троса.

А перед глазами, все стояли голубые глаза незнакомки, начисто перечеркивая его прошлое и будущее.

Ионас, со стоном вцепился зубами в свою ладонь, почувствовал кровь, разозлился. А гори они все! Ну, почему он не дал стрелять Казису в того капитана? Но ничего, они еще его узнают.