СЕКСОЛОГ ЖЕНЬКА 25,заключительная

 ГЛАВА 25

Она впервые познала мужчину в 16лет.
После восьмого класса Таня поехала в город, поступила в культпросветучилище на библиотечное отделение. Её решение чрезвычайно поразило, как родителей, так и учителей. Способная, умная девочка, отличница, все прочили блестящее окончание школы и поступление в университет. На филологический. Так советовала учительница литературы, и постоянно внушала Таниным родителям.
Таня с пятого класса писала стихи, сначала для себя, в форме дневника. Но однажды - это было в начале восьмого класса, когда она влюбилась в киноактёра Олега Видова, - внезапно "пошли" другие стихи, какие-то чужие, инородные в её дневнике. Когда их набралось десятка три, Таня решилась показать их Ларисе Петровне, учительнице русского языка и литературы. Та восприняла стихи с восторгом, расхвалила до небес и тут же посоветовала отправить в журнал. Сама в учительской и отпечатала на машинке.

Без малого через месяц пришёл ответ от литконсультанта И.Л.Сахарук. На фирменной бумаге с крупной зелёной шапкой "Литературный Киргизстан".
"...Задатки у автора есть, и неплохие... чувствуется резко выраженная индивидуальность, что большая редкость у начинающих в этом возрасте - обычно сплошное подражательство...
...нужно работать, много работать и повышать кругозор, как можно шире раздвигая диапазон... Сейчас же у автора кругозор беден, средства выражения скудны... Хорошо бы походить в литобъединение, но, к сожалению, автор далеко от города... Есть опасение прокиснуть в собственном соку...
... Не отчаивайтесь, Таня: проработайте литературу из нижеприведённого списка...
К огорчению, присланные Вами произведения ещё не готовы для печати - это лишь заготовки..."

В списке было 17 авторов. В трёх библиотеках - школьной, сельской и личной Ларисы Петровны - нашлось только три книги: "Поэтический словарь","Как делать стихи"Маяковского и "Советы молодым авторам" Горького. Маяковского Таня сразу отвергла, ибо не любила его поэзию, и учиться "делать" такие стихи не желала. Горький тоже ей ничего не дал.
Таня упала духом, почувствовав себя серой. Права, ох, как права И.Л.Сахарук: закиснет она в этой глуши!

Предложение перебраться в город, родители сразу отвергли, сочли детской глупостью. Мол, куда спешить, если есть дар, то за два года никуда не денется, а там поступишь в университет...

Таня не настаивала, осознав тщётность. К концу восьмого класса она твёрдо знала: в 9-й не пойдёт-поедет в город, поступит на библиотечный, станет посещать лито, много читать и общаться с умными людьми. И не пропадут впустую эти два года.

 Не устояли родители против её напора: отпустили скрепя сердцем. Новая жизнь, точно весенняя горная речка, оглушила шумом, сбила с ног и понесла в бешеном потоке, ударяя о донные камни.
Уже через пару недель всё деревенское выветрилось, Таня почувствовала себя свободной и независимой, раскованной в мыслях и поведении. Резко сменила стиль одежды, отдавая предпочтение брюкам и свитерам, подражая новым подругам, на два-три года старше её. В лито подавляющее большинство были уже взрослые, работающие, иные обременены семьями. Из молодых Таня, да семиклассница Алтынай, успешно прокладывавшая свой путь в фантастику: у неё уже было три публикации на родном языке, а в ноябрьском номере "Литературного Киргизстана" будет опубликована повесть.

Однако с Алтынай они не нашли общего языка: Таню нестерпимо тянуло к более взрослым. Незаметно она и сама преобразилась, стала выглядеть значительно старше своих лет. Естественно на неё стали посматривать мужчины, прозрачно намекая на особые отношения.
К тому времени Таня уже теоретически знала почти всё об интимных отношениях мужчин и женщин. Эта тема обсуждалась в общаге довольно легко, читалось немало специальной литературы. Но практически познать э т о Таня была ещё не готова. Она поклялась себе, что первым мужчиной у неё будет непременно умный, красивый, старше её, он будет безумно любить её, и помогать расти. Разумеется, и она должна его любить. А пока в обозримом пространстве такого мужчины не наблюдалось.

И вот на седьмом месяце её занятий в лито сменился руководитель: пожилую болезненную Аиду Игоревну сменил Сергей Борисович, обладавший крепким здоровьем и юмором, возрастом и обликом походивший на Христа. В первый же день он буквально влюбил в себя весь женский состав лито, покорив мягким, задушевным голосом, своими обширными знаниями в области искусства и мировой литературы. Немаловажен был и тот факт, что Сергей Борисович в прошлом году получил премию Ленинского комсомола и по путёвке трижды ездил на БАМ. Помимо поэзии он фанатично увлекался альпинизмом и путешествиями на мотоцикле. Недавно развёлся, у него есть сын 14лет, живёт с матерью в Ленинграде.

Занятия стали проводиться три раза в неделю- понедельник, среда, пятница (с Аидой встречались лишь по пятницам), - и отличались от прежних, как день и ночь.
 - Всё, чем вы ранее занимались, никуда не годится. Забудьте о кружке вязания. Кому это дорого, к великому огорчению, с нами не по пути. Графоманов на дух не выношу, и пестовать таковых не собираюсь. Лень и расхлябанность буду гнать взашей. Литературой или занимаются всерьёз, или вообще не занимаются. Походя можно вязать носки и кофточки. Литература, настоящая литература, делается, создаётся лишь колоссальной работой души, сердца и ума.

К концу второй недели, "вязальщики" отсеялись, а оставшиеся "проснулись" и с удвоенной силой рванулись седлать Пегаса, с единственной целью: покорить Парнас. Лень и расхлябанность действительно были изгнаны взашей: два-три часа занятий буквально окрыляли, включали второе дыхание. И результат сказывался: мало того, что все стали более серьёзно относиться к поэзии, к своему пристрастию к ней, но и как бы заново узнавали друг друга - почти родственно сошлись.
После занятий, по инициативе Сергея Борисовича, устраивали чаепитие, где всецело царила атмосфера семейного застолья. Тут, кстати, выяснилась ещё одна завидная сторона руководителя: прекрасный кулинар, радушный хозяин и, ко всему, неподражаемый тамада.

И вздыхали грустно замужние дамы, ломали голову: чего той дуре в Ленинграде не хватало - такой мужчина! Ах, кабы мне такого... Но дома свои постылые мужья, дети...

Пока те дамы мучительно терзали дилемму: переступить черту или пересилить себя - Таня твёрдо решила переступить. С каждым днём, - а тем более, бессонными ночами,- она убеждалась, что влюбилась, как говорится, с первого взгляда. Пусть разница в возрасте велика, пусть у них нет будущего, но первым её мужчиной будет Сергунька. Так Таня наедине с собой звала Сергея Борисовича.

Приняв решение, Таня активно принялась претворять его в жизнь. Прежде всего, приложила максимум сил, чтобы стать самой активной, лучшей. Охотно и больше всех читала рекомендуемую литературу, делала конспекты, для лучшего закрепления. Всё что не ясно тут же спешила разъяснить. Одним из элементов учёбы Сергей Борисович использовал переводы, приносил ворох подстрочников. Таня и тут была первой, ибо в отличие от других чисто механически подходивших к переводу, она предварительно знакомилась с биографией автора, вникала в его мировоззрение. Три стихотворения персидских авторов 13 века и басню Джамбула Сергей Борисович высоко оценил, обещал предложить "Литературному Киргизстану". Два стихотворения о любви он уже пристроил в газету "Комсомолец Киргизии".

Когда расходились, Таня нагло напрашивалась подвезти её до общежития, мол, " всё равно вам в ту сторону".
 По субботам, кто мог, выезжали в горы с ночёвкой. Шашлыки, сухое вино, добрый юмор, шутки, стихи, песни у костра под гитару. Таня, разумеется, всегда могла. И безумно счастлива была всё время, как бы случайно, находиться рядом с Сергунькой.
Огорчало только, что относился к Тане Сергей Борисович... как к дочери. Он обмолвился, что ещё с детства мечтал сначала о сестрёнке, но родители нарожали шесть братьев, потом стал мечтать о дочке. Может, в Тане он и видел отдалённо свою мечту, отчасти заполняя, пустую нишу в душе, только Таню это в корне не устраивало.

И однажды она ему в папку с выполненными переводами с польского положила стихотворение-признание. Прямым текстом.
На другой день Сергунька пришёл озабоченным, избегал глаз Тани. Когда расходились, сам предложил подвезти. Но поехали они почему-то другим маршрутом с заездом в Дубовый парк. У пустой скамейки, в дальнем углу за фонтаном, остановились.

 - Садись, Татьяна, поговорим.
 - Всегда готова.
 - Девочка моя, мне кажется, ты затеяла игру, которая отнюдь не детская. И не безопасная.
Сергунька был необычайно взволнован.
 - Почему? - спокойно, стараясь заглянуть ему в глаза, спросила Таня.
 - Это же элементарно...
 - Хотите сказать: я тебе в отцы гожусь?
 - Да, именно это я и хотел сказать.
 - Сергей Борисович, я вас не узнаю. Вы рьяно учите нас бороться со штампами, что же сейчас выдаёте махровый штамп? Думаете, я глупенькая девочка, ничего этого не знала, и вы открываете мне глаза? А как же: "Любви все возрасты покорны"? А как же Джульетта? Между прочим, она младше меня была. А наши прабабушки, которых выдавали замуж в 13-14 лет?
 - Неужели? В первый раз слышу.
 - Смеётесь?
 - Угу. Какое нынче тысячелетье на дворе?
 - Любовь вечна и не зависит от технического прогресса!
- Да, да, да. Но кроме технического прогресса, существует общепринятая мораль.
 - И вы стопроцентный моралист?
 - Стараюсь. Танечка, пойми: совесть, если она, конечно, имеется, это такая штука...
 - Понимаю. Муки совести, врагу не пожелаешь и всё такое. Я вам совсем не нравлюсь?
 - Да почему же! Я могу определённо сказать, что... полюбил тебя, как сестрёнку, как дочку.

 - Полюбите ещё как женщину!
 - Таня, Таня! Опять ты за своё... - чертыхнулся Сергей Борисович; хотел вскочить, но Таня цепко ухватила его за руку.
 - Чего ты боишься, Сергунька?
Сергея Борисовича качнуло, как от удара, он грузно обмяк, свободной рукой вытер вспотевший лоб, болезненно выдавил:
 - Это... запрещённый приём...
 - Что? тебе нравится? Я с первого дня, как узнала тебя, зову про себя "Мой Сергунька".
 - Таня, прекрати... не царапай мне душу...
 - Тебе больно? Извини, честное пионерское, я не хотела.
 - Таня!- застонал Сергей Борисович. - Боже, что ты со мной делаешь...
 - Ничего, родной. Я только хочу любить тебя.

Борис Сергеевич судорожно глотнул, отвернулся. Таня протянула руку, коснулась его бороды, и испытала незнакомую сладкую дрожь. Уже смелее обхватила ладошкой его подбородок, повернула лицом к себе. И опешила... Сергунька плакал!
 - Ничего, ничего, - каким-то странным, надтреснутым, пропитанным слезами голосом заговорил Сергунька. - Прости, рассиропился... Не ожидал, что так больно будет...
 - Я что-то напомнила?
 - Да. Давно было... Я десятый заканчивал, была у меня любимая девчонка... Иришка. Она вот так же произносила... Сергунька, и когда извинялась, всегда говорила: честное пионерское...
 - И что... она?
 - Умерла...1июня у меня был день рождения, а у неё 2-го... Мы решили собраться у меня.16 лет... Пришли все ребята из класса... Родители предоставили нам полную свободу. Мы возгордились, возомнили себя взрослыми... В смысле выпивки. Я тогда впервые попробовал водку и очень быстро спёкся... Мой брат, сволочь, уложил меня спать, а сам... сунул "ерша" Иришке, затем вызвался проводить до дома... Дорогой это животное изнасиловал мою Иришку... Не вынесла надругательства... оставила записку мне, что грязная, не может мне принадлежать... и вскрыла себе вены...

Сергей Борисович замолчал, печально опустив плечи и закрыв глаза. Таня не тревожила его. Её сердце разрывалось от жалости, самой в пору было разреветься.
 - Как же мы поедем? - внезапно заговорил Сергей Борисович. - Меня всего трясёт... я руль не удержу.
 - Ничего, я поведу. Если боженька нас любит, он поможет, и нас не остановит гаишник.

Мотоцикл Таня умела водить с 12 лет: сосед Лёшка научил. Так что она довольно лихо доставила их к дому Сергуньки.
 - Мне побыть с тобой?
 - Если не в тягость. И без глупостей.
 - Мог бы и не говорить.

Они сделали сообща ужин, поели с удовольствием, позволив даже рюмочку коньяка. Сергей Борисович постепенно пришёл в привычную для Тани форму. Они много и серьёзно говорили "про жизнь", о поэзии. Далеко за полночь Сергунька постелил ей на кровати, а сам лёг на раздвижном кресле. Собственно Таня и не ожидала чего-то особенного, ибо интуитивно чувствовала: ещё не время, и действует она верно. С нахрапа эту вершину не покоришь, только нос расквасишь, в лучшем случае, в худшем - шею сломаешь. Тихонько, неспеша, шаг за шагом - и доберётся до самого верха. Зато какое блаженство ждёт её на вершине!

Ровно месяц, день в день, ушло на "восхождение", и Сергунька покорился.
Был праздничный ужин, ароматические свечи, много цветов, шампанское. А потом... Таня ожидала блаженства, но такого райского просто представить не могла. Каждая клеточка её тела ликовала и тонула в сладчайшей неге. Сергунька уговаривал не злоупотреблять, приводил скучнейшие медицинские доводы, но Таня и слышать не желала о каком-то перерыве. Ведь всё прошло почти без боли, крови чуть-чуть. Сластёна по натуре, Таня не могла остановиться на одном кусочке торта - всегда ела "от пуза". А тут такая вкуснятина и ждать какого-то дурацкого перерыва! Ну, уж нет, буду есть под завязку.

Три месяца тянулась их сладкая жизнь. И оборвалась, как обрубили. Это только в индийском кино такая любовь хорошо заканчивается, а в жизни, увы...

Как гром с ясного неба пришла телеграмма из Ленинграда: прилетай срочно, сына спасай. Полетел Сергунька, через неделю прислал письмо: сын не простил развода, совсем отбился от рук, пристрастился нюхать клей, бензин... Вобщем ради спасения сына они с бывшей женой решили возобновить брак.

И Таня словно потеряла себя. Будто вынули из неё стержень, отчего стала податлива любому ветерку. Лито потеряло для неё ценность - перестала ходить. В училище училась с двойки на тройку, чисто по инерции, спасала неплохая память.
Для таких, без внутреннего стержня, дурной ветер всегда сильнее. Вот и сдуло Таню в компанию девиц лёгкого поведения. И понеслось... Вместо роскошного торта - чёрствые пирожки с кисловатым повидлом, вместо обожаемого шоколада - банальные подушечки (рубль за кило) с всё тем же повидлом.

Чем бы всё это кончилось, одному богу ведомо, но однажды случился комсомольский рейд в гостиницу "Сусамыр", где и вынули её из тёплой постели сирийца, курсанта вертолётной школы. Шлюхе, проститутке не место в комсомоле, в училище! Пошла вон!72 часа - и чтоб духу твоего в городе не было! Иначе в колонию загремишь.

Родной горный воздух подлечил душу. Мама, выслушав исповедь, поняла и простила. Остальные - нет. Собственно мамина поддержка и не позволила Тане сделать глупость, вроде той, что сергунина Иришка...

Таня вновь вернулась к поэзии, самостоятельно стала осваивать программу за 9 и 10 классы, планируя сдать экстерном. А потом с паспортом и аттестатом поедет она в Ленинград. Куда определиться, подскажет Сергунька.

Так думала ещё три дня назад. И вдруг эта встреча с Евгением, с Женечкой. Душа Тани, точно опалённое пожаром поле, неухоженное, заросло бурьяном и осокой. Казалось, так будет всегда. Но внезапно целину вспахали, засеяли добрым зерном, нежной зеленью покрылось поле. Нечто медоносное: пчёлки чуют нектар, стайками в разведку прилетали: не появились цветочки?

 Ах, Женя, Женечка, знал бы ты, какую боль причинил мне, когда попросил об услуге! Когда я увидела твои глаза, твою улыбку, поняла, что сделаю для тебя всё что угодно. Позови на край света - побреду глупой овечкой... Но то, что ты попросил... Как больно было от тебя такое услышать: помоги Эдику стать мужчиной ... Я, конечно, понимаю, ты из добрых побуждений, а не потому, что считаешь меня проституткой... Не считаешь, я увидела это в твоих глазах.
Я исполнила роль доктора. Только, прости Женечка, я ни секунды не думала тогда о "пациенте", в упор не видела. Со мной был ты, ты, Женечка! А Эдька... он вряд ли станет мужчиной. Сопливый пацан: поманили конфеткой, съел и ещё канючит. Тьфу, противно!

Таня сидела у раскрытого окна и смотрела в сторону больницы. Свежий утренний воздух приятно освежал разгорячённое тело. Сердце щемило, глаза наполнялись влагой.

Миленький, как ты там? Я верю: всё обойдётся, я чувствую это... Линия жизни у тебя длинная. Полюби меня, Женечка, полюби! Я стану твоей помощницей, твоим крылом, твоим источником Вдохновения. Эльвира... она ещё ребёнок. Она не сделает твой путь лёгким, с ней ты не воспаришь, а будешь по земле тяжко брести... Услышь меня, миленький: ты мне нужен, спаси меня от серых буден, залечи раны бальзамом твоей любви!.. Боже, как муторно... как больно!..

Таня кинулась на кровать, уже не сдерживая душивших слёз.
За что?! Что сделала я такого дурного? За что мне такие муки?

А в голове звучали музыка и слова, просились на волю:

Ты вошёл в меня и растворился...
Ты - слух и зренье моё!
Ты - руки мои, Ты - ноги мои, Ты - сердце моё!
Больно Тебе - и я смертельно больна...
Больно Тебе - и не вижу ничего!
Больно Тебе - и не слышу ничего!
Больно Тебе - не шевельнуть рукой...
Больно Тебе - и не сделать шаг...
Больно Тебе - и трудно дышать:
Точно сердце вот- вот замрёт...

Улыбаешься Ты - безумно счастлива я!
Улыбаешься Ты - слышу шаги муравья!
Улыбаешься Ты - вижу пылинки полёт!
Улыбаешься Ты - руки сильны и нежны...
Улыбаешься Ты - ноги крепки и легки...

Нет в этом мире никого - лишь я и Ты...

КОНЕЦ 1 книги


 Бурятия, Улан-Удэ, 1975-77гг.