Прорваться. 7. Через холод и огонь

 

 Ушёл поезд. Никого, ни машин, ни людей, только ветер, без снега. Зато давил мороз.

Стать на зимовку. Такое решение принял АС105.

- Возьмём пример с самого умного зверя в тайге, - сказал он, - заляжем в берлогу до тёплых дней, а там уж посмотрим. А?

Алекс, чувствуя как начинают постукивать зубы, согласился.

Им повезло – их догнала машина, идущая от станции. ''Москвич'', рычащий как боевая машина пехоты. Подходя к остановившемуся на его голосование автомобилю, АС105 дал указание:

- Садись сзади, молчи и покашливай – это всё, что от тебя требуется.

 

С водителем, мужиком лет пятидесяти, АС105 завязал разговор и вскоре они перешли на Иваныча и Степаныча. Александр Степанович поведал о том, что он, подполковник на пенсии, везёт племянника для поправки здоровья; у того, де, туберкулёз и городской дым ему противопоказан. Услышав это, Алекс спохватился, начал кашлять.

- Избушку бы какую-нибудь снять в аренду на год, без хозяев, чтобы не заразить кого. Не подскажешь, Иваныч, как эту задачку решить. С меня, само собой, магарыч.

Иваныч, подумавши, обрадованно сказал, что есть такая изба, правда, не в их деревне, а в соседней, брательник там его проживает. Так вот с месяц назад померла в той деревне старушка. Одна жила, сынок её, оженившись, съехал к тестю, а потом и вовсе дом себе отстроил. Так что избушка материна ему без надобности. Должен пустить на постой.

 

В общем, если коротко, дело сладилось. Алекс и Александр Степанович отметили новоселье и наступление Нового года.

Готовил праздничное застолье Александр Степанович, Алексу нездоровилось, весь вечер пролежал в полудрёме.

- Прошу к столу, - пригласил АС105, когда до полуночи оставалось двадцать минут.

На куске грязноватой холстины были разложены соленые огурцы, помидоры, картошка в мундирах, порезанное сало, банка со шпротами и хлеб. Стол в своей середине был увенчан двумя полторашками с мутной желто-зеленой жидкостью.

- Откуда ж такое богатство? – Алекс проглотил слюну, - и что это за бурда?

- Не бурда, а шампанское местного разлива. Медовуха. Дедок тут неподалеку проживает, пчелок держит. Заглянул я к нему для знакомства, а он, бедолага, лежит пластом. Острый приступ радикулита – ни сесть, ни встать. Ну, я этого расслабленного поднял в пару минут. Он на радостях выставил три литра и на будущее открыл неограниченный кредит. Сало тоже его, но это разовый презент. Соленья и картошка из погреба старушки-покойницы, сынку проплачено. Хлеб и шпроты из магазина, ещё кое-чего прикупил по мелочи. Нам с тобой шиковать не след, лишнее внимание ни к чему. Ладно, давай пиршествовать.

 

Отметили. И на завтра отметили. Затем потянулась череда коротких дней и долгих ночей. Дни так ли, сяк ли были заняты. Алекс убирал снег, колол дрова, таскал воду из колодца, растапливал печь. Александр Степанович ходил за продуктами, кашеварил. Уборку в избе производили по очереди. В длинные вечера единственное развлечение - телевизор. Хотя нет, ещё были разговоры.

Алекс в основном спрашивал, ну, вот, например:

- Все никак не могу отвязаться от вопроса, как твой ''коллега'' смог вычислить человека, которого я видел три раза в жизни и ведь почти десять лет прошло. Я и не вспоминал о ней никогда…

- Женщина, значит? - уточнил АС105.

- Да, девушка, Вера, фамилию ее либо забыл, а может и не знал. Так как все-таки, Александр Степанович?

- Расскажи про обстоятельства.

Алекс рассказал. АС105 задумался не более, чем на одну минуту, всю эту минуту Алекс ерзал ногами. Наконец он получил ответ:

- Видишь ли, паря, АО13 ведь, ты уж извини, сидел в твоей башке. Он знал о тебе все, он знал тебя даже больше, чем ты себя знаешь. Ну и раскинул ''пеленг'' или ментальный радар, уж как хочешь назови.

В сети абсолютно случайно оказалась Вера, самый ближний подходящий объект. Я думаю, что маршрут ее движения был то как раз не случайным. Я вот в свое первое, так сказать, пришествие ммда.. ладно, о том потом… В общем, понял?

 

Как-то после выпуска теленовостей Алекс посетовал:

- Всё бодаемся со Штатами. Похоже завязли и мы и они в Сирии. Можешь хоть что-то объяснить?

- Не хочу навязывать тебе свое мнение. Вот приведу цитату.

АС105 поднял глаза к потолку и вроде как на нем прочел:

''Соединенные Штаты, восхищаясь своим собственным богатством, чувствуя, что их динамизм уже не может найти себе должного применения внутри страны, горя желанием помогать сирым и угнетенным в любом уголке земного шара, - поддались склонности к вмешательству, под внешней оболочкой которого скрывалось инстинктивное желание господствовать…'' Как думаешь, кто это сказал?

- Черт его знает, может – Брежнев?

АС105 язвительно ухмыльнулся:

- Нет, паря, Леонид Ильич так сформулировать бы не смог. Сказал это Шарль де Голль – президент Франции, сразу после окончания Второй мировой. Я бы в развитие этой цитаты дополнил, что тех, кто именно на земном шаре является сирым и угнетенным, определяют сами Соединенные Штаты.

 

Одна из историй, рассказанных Александром Степановичем, поразила Алекса до глубины души. Шёл уже к своему завершению февраль и третий день пуржило за окном.

В тот вечер Александр Степанович, вздохнув несколько раз при взгляде на понурого Алекса, сказал:

- Не уверен надо ли это тебе знать, но вид у тебя сегодня совсем кислый. Ладно, семь бед… Расскажу. В общем, было это в начале октября несчетно раз проклятого сорок первого.

 

***

 

В то утро ефрейтор фельджандармерии Андреас Хаммершмидт был разбужен ни свет, ни заря. Впрочем это было только еще одной каплей в переполненную чашу неприятностей, случившихся с ним за прошедшие сутки. Вчера перед обедом Курт принес огорчительную новость. Теплое местечко в фельдкомендатуре перехватил какой-то хлюст, только что прибывший на Восточный фронт. Наверняка, чей то родственничек. Ближе к вечеру он получил письмо из дома. Мутер сообщала, что его сестра Гертруда при бомбежке получила тяжелые ранения и, если выживет, то на всю жизнь будет инвалидом. Маленькая Герти, чья вина была только в том, что она жила вблизи большого завода, на котором работал ее муж.

 

Ничего удивительного нет в том, что Андреас Хаммершмидт несколько перебрал в кантине, а, уже основательно набравшись, уселся играть. На трезвую голову сесть за карточный стол в компании с рыжим Вилли – да Боже упаси. Ну и спустил всю наличность до последнего пфеннига. Хорошо еще, что не залез в свой золотой запас.

 

Теперь вот извольте, господин ефрейтор, получить приказ о конвоировании колонны пленных ''иванов'' от прифронтовой полосы до сборного лагеря. Это двенадцать километров по … Ефрейтор глянул в окно. Грязно серые, закрывающие на две трети небо, облака ветер уносил на запад. При этом еще и моросил дождь. Придется влезать в плащ, сшитый из кровельного материала, в котором мерзнешь и потеешь одновременно. И грязь! В этой дикой стране нет нормальных дорог. Вытаскивать и переставлять ноги, когда на каждом сапоге по десять килограмм мокрой земли. Шайзе! Да чертова головная боль и с похмелья после дрянного шнапса и еще как-то покалывает в затылке, простудился что ли?

- Господин ефрейтор, могу я быть свободным? – спросил посыльный.

- Валяй, - махнул рукой Хаммершмидт.

- ''Господин ефрейтор'' – это я, - вскипая, подумал он, - скоро сорок, а всего лишь ефрейтор. Впрочем, фюрер… цурюк…, да и фельджандармерия все же не передовая линия.

 

После жаренного цыпленка, кофе, утренней сигареты самочувствие и настроение несколько улучшилось, прошла головная боль за исключением покалывания в затылке. Не болезненное покалывание, но, как все непонятное, вселяющее смутную тревожность.

 

Конвой /ефрейтор и три солдата/ принял девяносто шесть голов военнопленных, построил их в колонну и повел по предписанному маршруту.

 

С полчаса Хаммершмидт шел впереди колонны, слыша за спиной чавканье десятков ног и окрики своих подчиненных. Дорога шла посреди обширного луга, по обе стороны ее, как доисторические ящеры, горбились почерневшие стога сена. Ефрейтор слегка утомился и отошел на обочину, закурил сигарету и пасмурно оглядывал проходящий перед ним двуногий скот. В шести рядах явно тащили на плечах раненых. Ефрейтор поморщился, когда он их принимал от вояк, все эти русские свиньи стояли прямо. Ничего, недолго ждать, пусть покорячатся. Хаммершмидт бросил окурок и собрался было вновь вернуться во главу колонны, но тут он на секунду – другую встретился взглядом с молодым иваном в гимнастерке с оторванным воротником, шедшим в предпоследнем ряду. Покалывание в затылке усилилось.

- Юде, - ударило в мозги ефрейтора.

- Колонна, стой! – рявкнул он.

- Хальт, хальт, - заорали конвойные, наставив на пленных автоматы.

 

Хаммершмидт подбежал и выдернул совсем молоденького парнишку из колонны.

- Ты, ты, жидовский ублюдок, заплатишь мне за мою маленькую сестренку. Рейнгард!

- Я, господин ефрейтор.

- Ведите колонну дальше, я догоню. Не хочу оставлять на дороге вонючую падаль, ясно?

- Яволь. Колонна! Ахтунг! Слушай команду: марш, шнелльа.

 

Подталкивая паренька дулом автомата, Хаммершмидт повел его к ближайшему стогу. Когда стог закрыл видимость на дорогу, ефрейтор, чуть приотстав, дал короткую очередь в спину пленного. К своему крайнему изумлению он не попал, пленный обернулся с искаженным лицом.

- Что же это? – была последняя мысль ефрейтора фельджандармерии Андреаса Хаммершмидта.

- Тихо, тихонько, товарищ, я свой, советский то есть, - проговорил АС105, закидывая автомат за спину, - как звать?

- Семен, - все еще дрожа ответил паренек.

- Семка значит, ну все правильно. Давай, Семка, делать ноги. Дорога сейчас вильнет от нас вправо, там четыре осинушки на обочине, да вот стожок нас прикроют. До леса метров триста. Ну, полусогнувшись и на полусогнутых. Вперед!

- А Вы…

- Все, все объясню. Вперед, быстро!

 

Они добежали до леса, уже сбросившего часть листвы, но еще довольно густо застилающего солнечный свет кронами деревьев. Кусты, в особенности тёмно-зелёная, как и два месяца назад, сирень, позволяли укрыться так, что и с двух шагов не заметно схоронившихся.

 

Километра на полтора углубившись в чащу и выбравшись на небольшую поляну, двое свалились на пожухлую и относительно сухую траву под старой, раздвоенной стволами, березой.

 

Отдышавшись, Семка спросил:

- Кто Вы?

- Я – разведчик, заброшенный в тыл врага. Звать – величать меня Александр Степанович. Получил приказ от ммм.. оттуда, - АС105 махнул рукой в сторону востока, - вытащить тебя из плена…

- Почему именно меня?

- Ну, как я понимаю, ты же был связистом при штабе NN армии…

- Откуда Вы это знаете? – в вопросе Семки явно прозвучало подозрение.

 

Он поднял голову и прямо посмотрел в лицо своего… кого? Освободителя? Или? Семка на всю жизнь запомнил лицо ефрейтора, с которым случайно встретился взглядом всего с час тому назад; свирепая морда, налитые злобой глаза. Сейчас перед ним было не очень красивое, но человеческое лицо и глаза. Глаза, которые смотрели на Семку с добротой и грустью. Возможно ли такое подделать? Семка смутился и отвел взгляд.

- Чего ты смущаешься? Не то время и не то место, где можно все принимать на слово. Знаю я о тебе из рассказа твоего товарища Николая Леонова, помнишь такого?

 

Еще бы Семка не помнил Коляна. За почти полтора месяца, что он провел на фронте, они с Колькой Леоновым стали братанами по гроб жизни.

- Где Вы с ним встретились, как он?

- Встретится с ним я никак не мог. Николай с частью штаба армии перешел линию фронта два дня назад. Среди всего прочего упомянул, что ты был направлен со взводом лейтенанта Солонина прощупать возможность прорыва на северо-восток, что ваша группа скорее всего была окружена в Степановке…

- В Ложках, - не удержавшись, всхлипнул Семка.

- Значит, в Ложках, - невозмутимо продолжил АС105, - командование предположило, что ты мог попасть в плен. Связист из штаба армии, весьма осведомленный… Я получил задание найти тебя живого или ммм… Если живого, то вытащить за линию фронта. Всех кого в этом районе взяли в плен за последние трое суток собрали в местечке, откуда я вас под конвоем и вывел. Там же я тебя и опознал по переданным приметам.

- Я ничего бы не выдал, - с вызовом сказал Семка.

- А я привык выполнять приказы без лишних рассуждений, - сухо ответил АС105.

 

Надо сказать, что АС105 поведал Семке не правду, а правдоподобную версию. Штаб упомянутой армии не прорвался к своим и Николай Леонов ничего не мог рассказать, поскольку был убит в самом начале прорыва. В самом главном, во что уже поверил Семка, он тоже лгал без зазрения совести. АС105 выбрал ту версию, которую считал правильной для выполнения ЗАДАНИЯ. Выбрал и неотступно ей следовал.

- Что же мы дальше будем делать? Фашисты уже наверное идут по нашему следу.

- Не так скоро. Конвой получил приказ сопровождать колонну, мой приказ. Нарушить его они не могут, это у них в крови. Орднунг. Таким образом, конвой будет сопровождать колонну до сборного лагеря. Десять, как минимум, километров. Три, как опять же минимум, часа. Доложат об исчезновении начальника конвоя. Что там решит комендант лагеря, черт его знает. Для нас самое худшее – свяжется с фельдкомендатурой. Там… Нет, эта кофейная гуща чересчур темна. Мы с тобой пробираемся к своим. Судя по карте /она у меня в голове/ через три с небольшим часа можем выйти к хуторку. Надо бы поменять одежку и подкрепиться. Да, ты ведь не жравши, а я тут тебе басни, как соловью.

 

АС105 снял и отложил в пределах досягаемости руки автомат, потом перекинул через голову лямку довольно объемистой походной сумки.

- Сам накладывал, - похвастался он, - хотя и чужими руками.

Тут АС101 поприкусил язык, но Семка его, по-видимому, и не слышал, глядя на появляющуюся из сумки снедь и давясь слюной.

 

Шмат, покрытого красным перцем, сала, четыре яйца, два соленых огурца, четыре картофелины в мундире и половина каравая крестьянского хлеба. Семка еле сдержал себя, пока Александр Степанович аккуратно нарезал сало и хлеб.

Все же его приглашение – Прошу к столу – прозвучало несколько запоздало, Семка успел откусить огромный кусок и, усиленно двигая нижней челюстью, снимал скорлупу с яйца.

- Приятного аппетита можно и не желать, поскольку таковой имеется в избытке. Жуй хоть нормально, не глотай куски. Скрутит живот – куда я с тобой.

 

С животом так-сяк обошлось, но Семка после сытного обеда продрых два часа, так что к хуторку они подошли, когда уже начинало смеркаться. Хуторок – семь разного калибра изб – выглядел совершенно мирным. Дымки над хатами, изредка ленивый брех собак, кто-то колол дрова.

- Пастораль, - сказал АС105, - не должно быть ни немцев, ни полицаев. Фронт только – только сдвинулся на восток. Мда, но береженому и Бог в помощь.

 

Александр Степанович расстегнул ремень, снял с себя плащ, оторвал погоны и пуговицы, основательно повозил плащ по земле и вновь одел его. Сбросил каску. Пилотку, вывернув наизнанку, тоже извазюкал и одел поперек головы.

- Пойду гляну, что и как. Сиди пока здесь и не рыпайся, если начнется пальба. Я в любом случае вернусь. Вник?

- Вник, Александр Степанович, - ответствовал Семка, не совсем представляя, как можно в любом случае вернуться.

 

АС105, покружив лесом вокруг хуторка, выбрал, исходя из прежнего опыта, избу поплоше. Предусмотрительно сняв пилотку и старательно скрываясь, подобрался к окну смотрящему на лес и постучал в него. После повторного чуть более сильного стука занавеска на окне была поднята и к стеклу приблизилось испуганное женское лицо.

- Кто там?-услышал АС105.

- Свои, хозяюшка, свои, - как можно задушевнее ответил он, - пусти до хаты обогреться.

Ответа не было, занавеска опустилась.

- Мне то, что терять? – подумал АС105.

 

Он обогнул избу, поозирался и взошел на крыльцо, три ступени скрипнули под его ногами на разные голоса.

- Это ж прям звуковая сигнализация, - хмыкнул АС105 и потянул на себя ручку входной двери. Дверь, скрипнув четвертым голосом, открылась. Он вошел в почти темные сени, нащупал ручку следующей двери и также легко ее открыл. Пахнуло теплым запахом человеческого жилья, хлебом, молоком и … детьми?

- Хозяюшка, не бойся, я не со злом. Да и не надолго совсем, вот в тепле немного посижу и уйду. Тихо посижу, так, что и детишек твоих не потревожу.

В полумраке хаты что то зашелестело, чиркнула спичка и с горящей лампой в руке к нему вышла женщина.

- Если и впрямь не злой людына, так входы.

 

АС105 вошел, крепко притворил за собой дверь.

- Что ж вы, хозяюшка, двери не запираете.

- Так запоров немае. С прадидов ни запираемся, усе ж свои, так чаво ж.

- Не те времена наступили, хозяюш… да как звать тебя, любезная?

- Христей кличуть, а уж церковного имени и не упомню, больно мудреное. А вы же кто будете?

- Олександр Степанович, можно и попроще – дядько Сашко.

Тут совершенно неожиданно Христя всхлипнула и разрыдалась, стянула с головы платок, зажала его зубами. Не помогло – в первую половину вбежали трое ребятишек. Старшей девочке было лет семь, ее братишкам одному, ну под шесть, второму около четырех.

- Мамо, маминька, - поднялся трехголосый плач.

 

АС105, разобравшись, мысленно обложил себя матом.

- Кристинька, успокойся, вернется твой Сашко. Вот увидишь, вернется. Живой и здоровый. Верь мне, все так и будет.

Христя перестала рыдать и со страхом, почти ужасом смотрела на АС105.

- Кто ты? Откуда узнал про робят моих, про Сашко?

- Перегнул, - мысленно констатировал АС105, - играй обратно.

 

Играть обратно при детишках было немыслимо, Александра Степановича вдруг осенило. Он достал из кармана плаща сверкающую губную гармошку. Тщательно протер ее взятым со стола рушником, поднес к губам и выдул три ноты.

- Вот вам, - он протянул гармошку старшей девочке, - идите осваивайте духовой инструмент.

 

Девочка цепко схватила подарок и вся троица скрылась в горнице, где установилась полная тишина.

- Ощупывают, - понял АС105 и начал душевный разговор.

- То, что у тебя, Христя, есть ребятишки я понял по запаху. У меня самого было в свое время трое малышей, только и разницы, что две девочки и один паренок. Что же до твоего Сашко, так тут я ничего не знаю, просто ободрить тебя хотел. Если расскажешь, что да как, може что и подскажу.

 

Страх в глазах Христи вроде бы пропал, она вдруг вспомнила, что у нее гость, а она хозяйка в доме.

- Звиняйте, Олександр Степанич, знишло чтой то. Разблекайтесь, сейчас чай и на стол зроблю.

- Христя, я не один, в лесу мой друг дожидается, змерз поди.

- Дак што ж, пока собираю, ведите ж йего в хату.

- Добре, я скоре ж.

 

Семка действительно замерз от наступающего к вечеру морозца. Дрожал он, правда, хоть себе в этом не признавался, больше от страха, чем от холода. Поминутно тыкая в разные стороны стволом оставленного ему автомата, он то здесь то там, то слышал, то видел признаки того, что к нему подкрадываются враги. Для городского жителя, каким был Семка, ночной лес и в мирное время полон страховитости, а уж сейчас.

 

Видимо, Александр Степанович понимал его состояние и, чтобы не получить автоматной очереди, подполз аки змей бесшумно и, плотно схватив Семку за плечи, громко шепнул ему в ухо.

- Сема – это я. Все хорошо.

 

   Если у Кристи и были какие-то сомнения по поводу внезапного прихода Олександра Степановича, то при первом же взгляде на Семку они развеялись без следа.

Христя усадила Семку сначала на одно место, потом - здесь дуе - на другое. Подкладывала лучшие куски жареной свининки, подливала чаек погорячее. Полезла в погреб, достав оттуда медок, который ''секретарю райкому подносилы''. Кончилось тем, что Семку, вконец осовевшего от тепла и еды, Христя увела во вторую половину и с полчаса убаюкивала и его и своих детишек.

 

Александр Степанович, так и не снявший плащ, давно бы насмерть истек потом, если бы не был АС105. В существующем своем состоянии он мог мерзнуть в Эквадоре и задыхаться от жары в Оймяконе, исключительно по собственному желанию.

Когда Христя вернулась к столу, АС105 начал стаскивать с себя гремящий плащ.

- Ты только не пугайся, хозяюшка, - мягко сказал Олександр Степанович, - так уж получилось, что пришлось натянуть это на себя.

Христя, однако, нисколько не была встревожена немецкой формой.

- Но в таком виде ни мне, ни Семке к своим не пробраться. Не найдется ли у тебя цивильной одежды, заношенной и вообще.

 

Христя молча вышла из хаты, а вернулась через минут десять с охапкой разного вида одежки. Были тут и драные свитки, портки, расползшийся по швам зипунок. Обувь – пара онучей и пара натуральных лаптей.

- Откуда ж это все? – изумился АС105.

- Что-то Сашко носил, другое от дядьки мого Виктора Акимовича – два года у нас проживал, в вересень в город поехал, оттуда, говорил, в Сибирь подамся, не хочу под немцем жить. Нога у него искалеченная, для войны не гожий.

- Еще, Христя, просьба до тебя. Нужен нам человек в городе, такой, что б знал все стежки-дорожки в округе, пожилой, тех что помоложе можем и не застать дома, ну и, само собой, абсолютно надежный человек. Есть такой? Ты знаешь его имя, где живет и кто таков по жизни?

 

АС105 посмотрел в глаза Христи и уже до того, как она заговорила, знал все, что требовалось знать.

Ответ Христи только подтвердил, что она к нему относится с полным доверием.

- Есть такой людына, дед Гришака, Нестеренко Григорий Иванович. Лет десять назад еще был машинистом на паровике. Сейчас ему за семьдесят рокив перевалило, но крепкий еще. Соседка моя Гапка ему внучатой племянницей приходится. Грибник первеющий на весь их зализницкий поселок. Все вокруг исходил. Живет на улице Малой Паровозной. Номер дома не знаю, но найти легко, веранда у него на дворе с железным кочетом сверху. Рядом дом каменный двухэтажный, он там один такой. Дед Гришака в гражданскую зразу за советску власть пошел, он поможе, не сумлевайтись.

- Ну, спасибо, Христенька, давай уже будить нашего орленка, пора нам.

- Куда ж, темень на дворе.

- Темень – наш союзник на текущий момент. Буди, буди…

 

Когда оба, облачившись в ''цивильное'', предстали перед Христей, та не смогла сдержать смеха.

- Ну вылитые дид песняр с поводырем.

- А что, - сказал Олександр Степанович, - это неплохая мысль, хоть, конечно, далеко не новая.

 

АС105 туго завернул снятые формы, сапоги и автомат в плащ, приказал Семке попрощаться с хозяйкой и выставил его за дверь с наказом ''осмотреться, нет ли чего подозрительного''.

 

Помолчав, Олександр Степанович сказал:

- Присядь, Христя. Война, уж поверь, продлится не год и не два, долгая будет война. У тебя трое робят, надо кормить… В общем вот, - АС105 достал узелочек и развернул его на столе.

В бедной хатенке сверкнули золотом четыре царских империала, массивные карманные часы, два кулона на цепочках и три кольца, два с бриллиантами и одно с довольно большим рубином.

- Вот возьми, мне это ни к чему, да и не мое это, а тебе должно надолго хватить. Смотри будь осторожна, только через верных людей покупай то, что надо для жизни. Сверток с нашими вещами я закопаю между березой и бузиной, поняла где?

- Поняла, - тихо ответила Христя, смахивая непрошенные слезы.

- Тогда прощевай, доня…

- Погодьте-ка, - Христя метнулась в горницу, слышно было, что рылась в чем то, вернулась и протянула Олександру Степановичу две пары грубо вязанных шерстяных носков.

- Холодает уже, возьмите.

- Спасибо, дай тебе Бог, Христя.

 

Поклонившись, АС105 круто повернулся и вышел из хаты, раздумывая правильно ли он поступил, не отдав Христе обручальные кольца, нательные кресты и зубные коронки из золотого запаса ефрейтора Хаммершмидта. Он то знал, насколько долгой будет война.

- Нет, правильно я сделал. Поняла бы Христя откуда и чье это золото, не взяла бы, чистая душа.

Семка топтался на крыльце как застоявшийся жеребец.

- Пошли, - коротко бросил АС105 и быстрым, широким шагом направился к лесу. По здравому рассуждению АС105 решил закопать в обусловленном месте все кроме кровельного плаща. Он рыхлил землю кинжалом, а Семка выгребал ее руками. Когда закончили, Семка спросил:

- Что это за финак у Вас, Александр Степанович? Разрешите взглянуть.

 

Кинжал был явно старинный, серая костяная рукоять, никаких украшений. Сталь лезвия отливала странно свежей синевой.

- Откуда такой?

- Оттуда, - буркнул АС105, - как- нибудь расскажу. Кинжал исчез, как его и не было.

Углубившись в лес, практически на ощупь отыскали сосну с толстым слоем хвои под ней, легли и накрылись плащом. Включая периодически естественные ощущения температуры воздуха, АС105 находил их вполне приемлемыми. Все же Семка проснулся с насморком.

- Ходу, - жестко сказал АС105, - лечиться будем физкультурой.

Действительно, когда они лежали и осматривали подходы к станции, Семка был почти здоров. Почти – потому что ныли ноги, что было вполне естественно после такого пешкодрала.

 

Дом деда Гришаки они нашли с первого захода. Походив туда-сюда и ничего угрожающего не заметив, они вошли в калитку, поднялись на крыльцо и постучали в дверь.

- Шибко повезло вам, робятушки, проскочить, - дед Гришака с удивлением мотнул головой, - немчура на станцию нагнала силы военной, все пути забиты. Потому и патрули шастают часто. Еще одна напасть – вернулся невесть откель хозяин дома соседнего, видели? Каменный в два этажа. Купчина первой гильдии Иван Иванович Рейгер. В доме его при советской власти школа была, четырехлетка. Вселился на первом этаже и теперь бегает, добивается признать его собственность у нынешних властей, как филькдочь или как там по ихнему. Вот кого надо в первеющую очередь остерегаться. А как до своих добраться стежками да дорожками это я вам мигом обрисую.

 

Сплоховал Семка. Выйдя из нужника во дворе, польстился на яблочки, слегка прихваченные первыми заморозками они своими румяными бочками так и манили – попробуй нас.

Семка сорвал первое, откусил, ммм… и начал набивать карманы. Тут то его и заметил бывший купчина ''Ифан Ифанович'', посмотрев минуту – другую, вернулся в дом, одел бекешу, шапку пыжиковую, взял трость и поспешил в комендатуру. Семка в это время угощал Александра Степановича яблочками с медовым вкусом.

 

Спустя полчаса на тихой Малой Паровозной затарахтели моторы мотоциклов, тяжело урча остановился грузовик ''Мерседес'' с крытым брезентовым тентом кузовом. В полминуты дом деда Гришаки был окружен. Раздался иноземный голос:

- Здавайтесь, ви окьюжены, на азьмышленья тьи минут.

АС105 глянул на часы – без двух минут десять.

- Оружие у тебя, дед, имеется? - спросил он.

- Вот охотницко ружье и наган, именной, с пятью патронами.

- Да, не линия Мажино, - АС105 зарядил двустволку, наган оставил деду.

- Осталось один минута, - донеслось с улицы, - в случаи не сдачи все будут уничтожаться…

 

Голос немца был внезапно заглушён звуками похожими на вздохи великана, а затем взорвался дом напротив, рвануло чуть дальше и взрывы слились в один ужасный хор.

- Алярм? - истошно заорал кто-то.

 

Валы огня, дыма и хаотично летящих кусков материи и органической и неорганической обрушились на станционный поселок.

АС105 схватил Семку, как куль, под свою левую руку, крикнул деду – Догоняй, и вышибив раму ногой, рванулся в боковое окно. Держа утлые два ствола наизготовку, он пробежал метров шестьдесят, никого не встретив на пути. Взрывы прекратились, но со всех сторон бушевал огонь и неслись вопли. Кстати на пути попался колодец. Окатив себя и сомлевшего Семку почти ледяной водой, АС105 побежал на северо-восток. Дед Гришака потерялся безвозвратно.

- Это же были БМ-13, реактивные снаряды, - сообразил, вспомнив ''техучебу'', Александр Степанович, - значит вот когда их применили, 14 октября. Дата войдет в историю.

 

Часа через два он вновь находился в лесу, лежащий рядом с ним Семка мерно дышал, но иногда постанывал. Не мудрено из голени его левой ноги АС105 вытащил железяку, то ли болт от ставни, то ли что иное. Промыл, перевязал, но ясно, что Семка теперь не ходок.

- Эх-хе-хе, в двух километрах от линии фронта. Что ж, что имеем, то имеем, нет худа без добра.

АС105 соорудил из двух осинок волокушу и к вечеру он допер Семку до реки.

 

Позади осталась переправа на краденной лодке и теперь они лежали у самой передовой.

- Слушай сюда, Семен, и накрепко запоминай, во-первых ни в каком плену ты не был. Когда вашу сборную команду окружили, ты незаметно скатился в овражек и тебя не заметили. Во-вторых, ты пробирался лесами один. На каком то хуторе украл из хлева одежку. Про меня забудь накрепко, не было меня. После войны может встретимся, тогда про меня и вспомнишь, но не раньше. Учти, говорю это и для твоего и для своего блага. В-третьих, ползем к своим порознь. У тебя одна задача – доползти. Не на что другое не отвлекайся. Все понял?

- Все.

- Вопросы?

- Вагон и маленькая тележка.

- Остришь – это хорошо. Сказал тебе: после войны, значит, доживи и получишь ответы. Все – ты влево, я вправо – давай.

 

АС105 отполз метров с двадцать и прислушался к затихающему шороху ползущего Семки. Он вскочил и, круто забирая вправо, побежал так быстро, как только мог. Опасался свалиться в траншею, но ее почему-то не было. Пробежав, наверное метров с двести он услышав окрик: - Хальт, бросился на землю. Над головой пронеслась пулеметная очередь. АС105 пополз, норовя оказаться у пулеметчика с тыла. Пулемет, пустив еще одну очередь туда, где он недавно был, затих. Пулеметчик, по-видимому, прислушивался. АС105 подползал все ближе и разобрал шепот, у пулемета было двое. Еще с десяток метров и АС105, вскочив, разрядил оба ствола дробовика в спину пулеметчика, спрыгнул в окоп и воткнул кинжал в бок второго номера. Ему нужна была граната и он действительно нашел ее. Облегченно вздохнув, он выдернул колпачок, а когда раздался взрыв, АС105 уже пересекал границы Тумана.

 

***

 

Александр Степанович замолчал, взглянул на Алекса, видно было что колеблется, и решился закончить рассказ:

- Я потом ммм… наводил справки. Семка благополучно добрался до своих. Рана у него загноилась, так что пришлось ампутировать левую ногу ниже колена. Почти год Семка поболтался по госпиталям. К строевой, понятно, был не годен, но с его специальностью ноги не главное. К 1944 году он уже был заместителем начальника отдела спецсвязи, в каком не буду называть учреждении. В 1949 году перешел на гражданскую, но тоже весьма засекреченную работу в одном из ''ящиков''. В 1953 – ем женился, в 1954 – ом родился сын Всеволод, а в 1956 году – дочь Алинка. Сейчас, конечно, Алина Семеновна…

- Алина Семеновна?- переспросил Алекс, хандра с которого давно слетела, - моя мама?!

- Да, шер ами, твоя мама.

- Поэтому именно тебя ко мне… прислали. Так?

- Считай, как хочешь. Одно скажу: так или не так - не тебе судить и не мне.

 

Пришла весна. В середине апреля ранним утром Алекс и АС105 тайком ушли из деревни.